— Может, дико горящие глаза собаки-скелета, может, трехпалая овчарка с каким-то горбом на спине, а может, мелкая болонка, — у которой клыки, как он присмотрелся, были, уже гораздо больше её челюсти. И он, руководствуясь, своим чувством самосохранения бросил топор, и наплевав на возможные последствия, сорвал с плеча автомат, снял с предохранителя и короткими экономными очередями по два патрона, пристрелил всех троих.
Подойдя после, он так и не решился добить их топором, содрогаясь от брезгливости и непонимания происходящего. Отойдя от уничтоженной стаи, он стал стирать с себя кровь снегом, одновременно отплёвываясь и матерясь сквозь зубы, отходя от адреналина и морального шока.
Кое-как очистив бушлат от крови, он зашёл в палатку и подбросив дрова в печь, улёгся тут же на брошенное на землю одеяло, как был, не раздеваясь и провалился в тяжёлый бессознательный сон. Очнулся он, ближе к вечеру. Пошли девятые сутки их дежурства, сухпай оставался только потому, что его почти перестали есть на четвёртый день пребывания на позиции.
Техника стояла безмолвная. Не работали двигатели, не шумел надоедливо дизель, не матерились контрактники и не пускали шумно газы, плохо переваривающие армейские пайки, желудки солдат — срочников. По его расчётам, завтра должен был наступить эпилог их стояния и тогда будет ясно, кто смог, по каким-то причинам остаться человеком, а кто превратился в нежить.
Но к этому надо было подготовиться заранее. Всего в его дивизионе было восемьдесят два человека вместе с ним. Статистика говорила, что кроме него, почти ни у кого не было шансов, справиться с болезнью, да и себе, он по большей части льстил.
Но он, в это не верил, слишком велик был разброс, да и вирус мог ослабнуть, либо могла сыграть старая байка, что все военные и так без мозгов и тухнуть, там просто нечему. Ему же было на это наплевать, он окончательно уверился, что знакомый ему мир, рухнул окончательно и бесповоротно, когда осмотрел трупы убитых им ночью собак.
Оказывается, эта зараза, смогла проникнуть и в них, их тела, были странно искорёжены, но на разный лад. Например; — взамен атрофировавшейся четвёртой лапы у овчарки, вырос на спине непонятный горб, и в кого, она могла превратиться, даже не хотелось и думать.
Болонка, вообще, была исчадием зла и злобы, — даже в предсмертном оскале, наводя на него ужас своими мелкими и острыми, как у вампира клыками. Остальные же, были в разной стадии разложения, покрытые в разных местах гнилыми струпьями и кусками отваливавшейся шкуры.
Из-за этого, ему резко расхотелось идти в посёлок за продуктами и он стал стаскивать в машину охраны, все пайки, что смог найти и воду, которую наливал, во все найденные ёмкости.
Провозившись с этим, до поздней ночи, он аккуратно выгрузил с машины "начкара" — капитана Визнякова и его помошника — сержанта Курганова, и фактически на себе, перетащил их в столовую. Она находилась в кунге, специально предназначенной для этого машины, в ней лежало ещё несколько солдат, среди которых были и солдаты-повара.
После чего стащил, всё собранное у бессознательных людей оружие в машину охраны и запер её, чтобы никто не смог в неё зайти, а потом залез в кабину Урала и стал в нём ждать утра и страшась будущих событий. Утро постучалось к нему само, скрюченным кулаком в предрассветной мгле, и приняло форму солдата, настойчиво бившегося в стекло двери и непрерывно при этом урчавшего, в предвкушении свежего мяса.
— Что за хрень? Спросонья, он ничего не понял и тупо пялился на макушку солдата барабанившего кулаком по дверце кабины. На минуту, он как будто снова попал в привычный мир.
— Ты чо, боец! Совсем охренел, к командиру дивизиона ломишься?
В ответ, услышав. откуда конкретно звучит человеческая речь, бывший солдат, забрался на подножку Урала и весело осклабился, увидев за стеклом Филатова.
— Гыыыы, — заурчал он в предвкушении свежатинки. Каким образом Филатов, оказался на водительском сидении, он не смог бы объяснить и сам, но руки сами завели двигатель и снявшись с ручника, он резко газанул, включая первую передачу.
Урал прыгнул вперёд и врезался в кунг стоящего впереди МАЗА, вмяв его дверь, он намертво её заклинил. Не удержавшись мертвяк, слетел с подножки. Филатов, также резко сдал назад и заглушив двигатель, выскочил из кабины, одновременно пытаясь вытащить из кобуры пистолет. Хоть кобура и была расстёгнута, но пистолет не вынимался, необъяснимым образом застряв в ней.
Он, продолжал его дёргать, пытаясь достать и как заворожённый смотрел, как не спеша поднимается с земли, его бывший подчинённый и несмотря на сломанную руку, висящую плетью вдоль тела, медленно бредёт к нему, оскалив окровавленные зубы и непрерывно урча.
Вывело его из ступора ещё одно урчание послышавшееся слева, там в его сторону, такой же шаркающей походкой брёл другой его подчинённый, но у же не солдат, а сержант-контрактник.
— Боже. помоги! — только и смог сказать он и наконец смог вытащить пистолет из кобуры.
Его пистолет Макарова 1953 года выпуска, надёжно лежал в его руке, автомат он забыл на сиденье Урала, когда выскакивал из него. Он передёрнул затворную раму пистолета и направил его на мёртвого солдата, тот так же не спеша брёл в его сторону, выполняя неведомую программу, заложенную в него гадским вирусом.
Он смотрел на него сквозь прорезь прицела и не мог нажать на спуск, он не бил солдат, это просто не было в его правилах, хотя иногда, ему очень хотелось это сделать. А сейчас, ему нужно было хладнокровно нажать на спуск, но его палец словно, парализовало на спусковом крючке, этим сразу смог воспользоваться другой зомби, который, добредя до него, накинулся, пытаясь разодрать ему щёку.
Отпихнув от себя неожиданно сильного мертвяка, Филатов, отскочил назад и вытянув руку с зажатым в нём ПМом, надавил на спуск. Палец давил и давил, выбрав весь люфт, а выстрела всё не было, мертвяк успел приблизиться почти вплотную к нему, когда наконец раздался выстрел и пуля, с близкого расстояния попав в глаз мёртвого сержанта, вызвала целый фонтан почти чёрной крови и остатков стекловидного тела глаза с мерзким кислотным запахом.
— Боёк, совсем стёрся! — мелькнула шальная мысль в мозгу Филатова.
— "Эрхкгнн", — совсем рядом раздался звук и уже чисто по инерции, он снова открыл огонь, уже в голову недавно переродившегося солдата.
С мягким, чмокающем звуком, три, подряд выпущенные пули, попали в его голову и расколов её опрокинули его наземь. Подёргавшись для порядка, бывший солдат, а теперь обычный зомби, затих, расплескав вокруг, вытекавшую непрерывно из его головы, чёрную, маслянисто блестевшую, с резким кислотным запахом жидкость.
От увиденного у него закружилась голова и он облокотившись об колесо Урала, выблевал, всё, что у него было в желудке. Отплевавшись и высморкавшись, а затем вытерев выступившие на глазах слёзы, он поднял голову осматривая всё вокруг.
Полевая позиция его дивизиона преобразилась, со всех сторон слышалось глумливое урчание перерождающихся людей и наконец, со стороны столовой послышались крики живых.
Филатов бросился туда на помощь, не забыв на этот раз прихватить, АКСУ с сиденья. Он бежал и задыхался, преодолевая глубокий снег. Снег, падал почти непрерывно, последние два дня и подсумок с четырьмя запасными магазинами, хлопал по его ногам, мешая бежать.
Наконец, он выбежал из-за второго Урала и ему открылась неприглядная картины расправы нежити над живым.
Капитан Визняков, — натуральный блондин с белыми как снег волосами, среднего роста, худощавый и подвижный, весёлый и почти никогда не унывающий, командир группы охраны, бывший сейчас начальником полевого караула — отбивался сразу от трёх мертвяков.
Те довольно урча, обступили его со всех сторон и несмотря на его попытки отбиться, впились в него зубами, стараясь добраться до его шеи и перервать ему сонную артерию, ну и попутно стараясь оторвать его конечности.
— Что вы делаете?
— Вы, обезумели!
— Иванов, мы же с тобой неделю назад водку пили!
— Пеструхин, я же только матери твоей звонил, говорил, что у тебя всё нормально и посылку тебе передавал.
— За что?! — и мертвяки, окончательно сбили его с ног. Жить ему оставалось, считанные мгновения!
Сорвав с плеча автомат, Филатов, как бежал, так и стал целиться на ходу, боясь не успеть. Длинная очередь прочертила свой путь и встретив на своём пути два мёртвых тела, отбросила их от ещё живого человека, немного изломав и выбив струйки чёрной крови.
Третий, вцепившись в руку Визнякова, мусолил её своими зубами, пытаясь перегрызть скользкую ткань — "костюма утеплённого" и добраться всё-таки до горла бьющегося в ужасе капитана.
Оставив, болтаться на шее автомат, Филатов подскочил к нему и ногой, обутый в зимние берцы, именуемые негласно в их среде — "космоботами", наступил на грудь зомби, прижимая его к земле и заставляя подставить свой гнилой жбан, под ствол пистолета.
— Бах, бах, бах и голова мертвяка разлетелась осколками черепа и выплеснув внутреннее содержимое на снег.
— Увидев это, тут же зашёлся в рвоте Визняков. Не обращая на него внимание, Филатов перезарядил ПМ и добил двух зомби в голову, которые ещё пытались ползти и попробовать всё-таки человеченки.
— "Некогда объяснять Хатаб", — бросил он Визнякову и протянул ему руку, помогая подняться с земли.
— Беги к машине охраны, ключи от неё у меня, дверь в неё закрыта. Там разберёшься и вооружишься. Вокруг мертвяки. Живого узнаешь по разговору и по поведению.
— Я дальше — спасать живых. Потом к тебе! Удачи!
И он побежал к машине охраны, с Визняковым на хвосте. Добежав до неё за пару минут, и увидев, что возле неё, мертвяков нет, кинул ключи от замка Визнякову, уже слыша вой и матюки рядом с палаткой, развернулся и побежал к ней.
Визнякова, он не зря назвал Хатабом, — это прозвище, приклеилось к нему, ещё с курсантских времён, когда он на "абитуре", ходил заросший по уши белой щетиной. Вот его и назвали, по фамилии известного террориста, щеголявшего длинной бородой, так прозвище и кочевало вслед за ним из училища в часть.
Тем временем, возле палатки и внутри неё шло целое сражение. Так получилось, что в ней, находилось больше тридцати пяти человек, то есть почти половина дивизиона, большинство из которых, были солдаты — срочники.
И теперь вся эта масса людей схватилась друг с другом, что называется не на жизнь, а на смерть. Скорее всего, они все очнулись почти одновременно, только одни живыми, а другие уже мёртвыми, и в лучах утреннего солнца, кто-то из мёртвых успел напасть на живого.
Остальным же ничего не оставалось, как принять это за данность и сейчас, оставшиеся в живых, отбивались от мёртвых, чем придётся, — кто поленьями, кто трубой от печки, а мелкий ефрейтор Ярцов, нашёл топор, которым кололи поленья и отбивался им от наседавшего на него огромного и толстого сержанта.
Этот ефрейтор в обычной жизни, был спокойным, и никого никогда не трогал, до тех пор, пока не выпьет, тогда он с присущей пьяным бесшабашностью — "фестивалил" всю ночь, а потом спал беспробудно, часов до 12 дня.
Всё это время его искали, пока не находили, — ругали, наказывали и всё опять шло по кругу. Вот и сейчас, он отмахивался от своего бывшего собутыльника, не решаясь, на убийство и не зная, что ему делать дальше.
Тем фактом, что Ярцов не "обратился" в нежить, Филатов изрядно был удивлён, но видимо зараза к заразе не пристаёт и подойдя ближе, он громко закричал:
— Все живым — "вспышка слева". Мёртвым — продолжать стоять!
С первого раза, его поняли не все живые, он повторил.
— Внимание! Я, бл…, кому сказал!
— Всем на землю… и прижаться.
— Веду огонь на поражение. Это — приказ!
На этот раз, его поняли все! Люди бросились на землю. Остались стоять, только мертвяки.
Подняв ствол АКСу, он начал отстреливать нежить. Из палатки убрались уже все живые, но двое не успели, и стали кормом для перерождённых. Поэтому, Филатов не стеснялся.
Автомат изрыгнул из своего ствола короткое пламя выстрела и ближайший к нему зомби, упал с простреленной головой. Непрерывно стреляя короткими очередями, он взял на себя грех убийства бывших подчинённых, тем самым сняв его с других. И так непосильная ноша больной совести, после убийства предыдущих, ещё больше упала на него.
Но выхода у него не было, на него смотрели его подчинённые и ждали от него действий, он нёс за всё ответственность, брось он всё на произвол судьбы, и никто из выживших, скорее всего отсюда бы не ушёл. Когда всё закончилось, перезарядил ПМ и вставил уже третий магазин в автомат. Попутно, он объяснял выжившим, положение дел, вытряхивая из картонной коробки 9-мм патроны и набивая ими опустошённые магазины к ПМу.
Всего выживших, здесь оказалось четверо: — Ярцов; сержант Курганов, неведомым образом переместившийся из столовой в палатку и двое солдат-срочников: — один призванный с Московской, а другой из Пензенской области.
Всех их, он отослал к капитану Визнякову, а сам продолжил свой путь. Чуть дальше стоял ещё один агрегат, который непрерывно раскачивался, как будто бы там, занималась сексом, целая толпа.
Может быть, мертвяки и могли заниматься, чем-то подобным, но Филатов, очень сильно в этом сомневался, а вот выколупывать кого-нибудь из живых, засевшего в одном из отсеков для отдыха и забаррикадировавшегося в нём, — очень даже может быть.
По его расчётам, там могло быть не более 10 человек, живых или уже мёртвых. Агрегат раскачивался во все стороны, а изнутри слышались глухие удары, ломающих переборки мертвяков. Подойдя к ведущей наверх, железной лестнице, он закричал, предусмотрительно не залезая во внутрь.
— Эй, есть кто живой?
— Есть! Есть! Командир, это Вы!
— Да, да — я это! Подполковник Филатов!
В ответ приглушённо зарыдали. Мертвяки забеспокоились и почуяв, другую добычу потянулись на выход, по одному показываясь в узком проёме двери огромного кунга. Филатов, стал сбоку от лестницы и встречал каждого выглянувшего "на огонёк" — тоже огоньком, но из пистолета. Выстрел в колено зомби, падение — выстрел в голову. Выстрел в колено, упал, — выстрел в голову.
Таким образом, он застрелил, пятерых мертвяков, пользуясь тем, что они тупые. Некоторые правда и при жизни умом не блистали, так что, удивлён он особо не был.
— Командир, здесь ещё двое прячутся! — подал голос сержант Титарин, голос которого, наконец, смог узнать Филатов. Пришлось лезть в кунг самому. Мертвяки нашлись в последнем купе кунга, там они смачно закусывали, кем-то, кому не повезло очнуться в купе с ожившими мертвецами.
Пристрелив обоих из пистолета в тесном купе и истратив последние три патрона в магазине, Филатов подошёл к забаррикадировавшемуся в отсеке Титарину.
— Открывай, всё уже, живых больше нет, то есть, я хотел сказать — зомби, больше нет!
Изнутри отсека, послышался шум, отбрасываемых вещей, затем дверь закрывавшая его отошла в сторону и из него вылез, бледный и перепуганный сержант. На ходу объясняя, что случилось с ними, они оба вышли из машины и отправив его к остальным, Филатов отправился обратно к Уралам, чтобы разобраться до конца с оставшимися.
Возле второго Урала, он увидел двоих зомби, усиленно пытающихся проломить дверь фанерного кунга, в котором хранились катушки с фидерами и в котором начальник штаба, соорудил пункт управления дивизионом, установив туда стол и два лежака, а на стену развесив топографическую карту области.
Видимо он был жив! Почуяв Филатова, зомби обернулись недовольно заворчав и тут же были успокоены выстрелами в упор из пистолета, уже поднаторевшего в этом командира дивизиона. Мозги, вперемешку с чёрной кровью, уже привычно вытекли, через дополнительные отверстия в черепной коробке и Филатов, отпихнув их ногой и морщась от кислотного запаха, исходящего от их немытых тел, постучался в дверь.
— Эй, Джоныч, ты там живой?