Михаил повернулся к картине, висевшей за его спиной. И, как по мановению волшебной палочки, круг света тоже переместился туда, вновь осветив «Око Дракона».
— Мы предположили, что наркодилеры могли спрятать в этой картине, точнее, в ее тяжелой раме, слишком громоздкой для такой изящной и тонкой работы, довольно большую партию наркотиков.
— Смотри-ка ты, — Иванка наклонилась к Валентину, — а парень-то, наш, похоже, разбирается в искусстве.
— И мы решили проследить за картиной. Зная, что эта картина в конце концов оказалась у Георгия Антоновича, и что он отправился на какую-то встречу, прихватив ее с собой, — мы незаметно последовали за ним.
— Да, друзья, — горячо вмешался старик. — Когда на меня внезапно, как манна небесная, свалилась эта картина, я решил спасти племянника, отдав картину похитителям в качестве выкупа. Я ничего не знал о том, что было в ее раме, клянусь Богом.
— Староват для сбыта наркотиков? — саркастически заметил человек без возраста, в черном фраке, с аккуратной черной бородкой, похожий на Воланда. Иванка машинально попробовала заглянуть ему за спину, ожидая увидеть там хвост. Но фалды фрака спускались довольно низко и она ничего «такого» там не заметила.
Георгий Антонович только грустно улыбнулся, ничуть не разозлившись на гостя. Видно, он знал его давно, и привык к его язвительности.
— Я очень любил мою дорогую девочку, — тихо сказал он. — И сам готов был убить тех, кто приучил ее к наркотикам.
— Вряд ли вам это удалось бы, — сурово прервал его Михаил. — Несмотря на то, что вы прихватили с собой пистолет.
— Да это не искусствовед, а настоящий рейнджер, — вполголоса восхитилась Иванка.
— Да, я знаю, — старик покорно закивал головой. — Но тогда, когда я направился к похитителям с выкупом, я действительно готов был на все.
— Таким образом, благодаря Георгию Антоновичу мы и захватили всех, кто был причастен к похищению Ивана Мехлиса, а также к сбыту наркотиков.
Раздались овации. Гости, дождавшись хэппи энда, оживились, облепили Ивана, Лору и Михаила, расспрашивая подробности. В зал внесли новые подносы с бутербродами, салатом, вином.
Вспыхнул яркий свет. Хозяин дома горячо поблагодарил всех, кто помогал их семье. А потом порадовал всех концертом.
В этот вечер Иванке и ее друзьям довелось увидеть выступление то ли мага, то ли фокусника, у которого всё исчезало и появлялось из ниоткуда.
И, конечно, Валерия исполнила на стаканчиках с водой коду из своей музыкальной пьесы, которая зачаровала всех, даже местных колдунов.
Вечер явно удался.
Валентин услышал легкий нежный звон, — кто-то слегка стукнул о его бокал с вином своим бокалом. Перед ним стоял Михаил.
— Поздравляю, — сказал Валентин и искренне пожал ему руку. — Ты тогда правильно поступил, что не арестовал старика, а проследил за ними. Отличная работа!
Он говорил это без иронии, потому что, честно говоря, сам не ожидал от Михаила такой прыти. Но тот смущенно переступал с ноги на ногу, словно хотел сказать что-то.
Валентин, похоже, понимал, в чем дело. Но молчал, не желая говорить первым.
— Послушай, — тихо сказал Михаил, — пока вас… тебя не было, тут столько всего произошло. Знаешь, давай я завтра загляну к тебе, обсудим… — наконец нашелся, и, вздохнув с облегчением, быстро распрощался с Валентином.
Валентина вдруг охватила усталость. Было ощущение, что ему уже триста лет, и он, как и царь Соломон, все знает наперед.
Вскоре прием подошел к концу.
Валентин и Иванка вышли на вечернюю улицу.
Домой идти не хотелось, и они отправились бродить по вечернему городу. Эти маски, костюмы, яркие краски, сверкание прожекторов, театр теней и света, вся эта новая информация утомили. И сейчас они брели по улицам, ощущая покой и равновесие, которых им как раз и не хватало.
Мимо них шумными стайками, громко болтая, пробегали молодые парни с девушками.
Из магазинов с ярко освещенными витринами выходили люди с пакетами, наполненными покупками, относя их в припаркованные рядом машины.
Нищий старик бродил между урнами, заглядывая в них, ища для себя полезную добычу.
Странного вида парни в кепках на самые глаза, стараясь отвернуть лица от света витрин и фонарей, скользили по темным участкам улицы.
Из ближайшего бара, слегка покачиваясь, вышел подвыпивший посетитель, пытаясь поймать такси.
Все как всегда. Только у Иванки и Валентина не проходило чувство, что они — словно гости, случайно оказавшиеся здесь.
— Уф! Как будто побывали на каком-то ритуале, — прервала молчание Иванка, — на этом шабаше магов мне всю дорогу казалось, что вот-вот взмоем вверх, кто на чем: кто на метле, кто на крыльях, кто на снаряде с серой, — и отправимся в вечерний полет над городом!
— Послушай! — у Валентина, наоборот, было довольно мрачное настроение. — А что, если мы все это придумали! Тоннели, каналы, другие миры!..
— О чем ты? — изумилась Иванка.
— Ведь в картине Николая Мая нет ничего сверхъестественного. Вся ее «тайна» заключалась лишь в том, что в раме были спрятаны наркотики. Это доказано, установлено. А все остальное… Смотри: попытка ограбление твоей квартиры, лавки Мехлиса и апартаментов Фиорелли, нападение на Гуруджи, — это всего лишь погоня наркомафии за очередной партией наркотиков. Какие-такие «иные миры»? Их мы придумали сами. Ларчик на самом деле открывается очень просто!
— Какое «другое измерение»? — сказал Валентин, словно продолжая спор, хотя Иванка и не думала ему возражать. И только внимательно приглядывалась к нему.
— Просто тогда, в пещере, мы все перепились снадобья, которое ты приготовила из грибочков, и всё дальнейшее нам просто пригрезилось. Лера тоже надышалась паров от зелья и поэтому не заметила, как мы с Гуруджи утром на своих двоих выбрались из тоннеля.
— А я? — тихо спросила Иванка. — Что произошло со мной?
— Ты?… Ты тоже, будучи под действием галлюциногенов, то ли на лодке, то ли вплавь добралась до соседнего острова, долго еще была под влиянием стресса, а после… после понемногу стала приходить в себя.
Пожалуй, Валентин и в самом деле почему-то уверовал в то, что все происходившее с ними в последний месяц — имело вполне реальное, конкретное объяснение.
— И наша картина, вернее, картина Николая Мая «Око Дракона» — лишь обычная стряпня ординарного мазилы? — тоном, не предвещающим ничего хорошего, спросила Иванка.
— Я этого не говорил, — проворчал Валентин.
— А, понятно, — догадалась Иванка. — Кажется, ты с кем-то поругался?
— Да нет. Просто решил пересмотреть некоторые жизненные позиции, — сварливо ответил Валентин. — Я тут подумал, и пришел к выводу, что эта наша долбанная жизнь, здесь и сейчас, пожалуй, и есть единственная реальность. А все эти наши гипотезы, — Валентин сделал неопределенный жест рукой, — всему виной наше чертово чувство одиночества! — Валентин, наконец, набравшись мужества, произнес-таки это слово, от которого ему на мгновение стало не по себе. — А многое из того, что мы себе навоображали в последнее время… Тоннель — не тоннель… Параллельный мир, иная реальность, параллельные галактики… Это от того, что каждому из нас в этой жизни чего-то не хватает, — он внимательно взглянул на Иванку, которая шагала рядом с ним и, казалось, не очень внимательно вслушивалась в то, что он говорил. — И потому нам кажется, что где-то есть для нас другая реальность, совсем другая жизнь.
Какой-то странного вида молодой человек, пройдя вплотную от Валентина, заглянув ему в лицо, явно нарочно задел его плечом. Валентин не обратил на него внимания. Иванка обернулась и проводила человека долгим взглядом. Затем крепко взяла Валентина под руку. Что делать! Им всем порой случается заблудиться в трех соснах нашей грубой реальности. Не надо строго судить Валентина. Все, что он говорил сейчас — скорее, похоже на крик о помощи. Конечно же, она сделает для него все, что может… Так же, как и он готов на многое ради нее.
— В любом случае, перед нами все еще стоит задача — вытащить в наш, реальный мир Николая. Ты согласен с этим? Мы в состоянии ему помочь, и сделаем это, — сказала Иванка.
Она чувствовала, сейчас Валентину возражать не стоит.
— Да, главное, что мы его нашли.
В эту ночь Иванке снился сон. Едва проснувшись, она решила, что должна быстрее записать его. Ведь эти цветные, яркие, детальные сны быстро улетучивались из сознания в потоке обычных житейских дел. И если сразу не записать, — уже через пару часов остается лишь смутное воспоминание о чем-то ярком, неповторимом, прекрасном, и, к сожалению, безвозвратно потерянном.
А подобные сны обычно давали ей не только подсказку решения своих жизненных проблем, но и порой готовые сюжеты для ее романов.
По этой причине Иванка частенько по утрам была похожа на бойца, идущего на решительный штурм: плотно зажав в руке остро отточенный карандаш, или шариковую ручку, она рыскала по дому в поисках обрывка бумаги, Ждать, пока загрузится компьютер — только время терять. Тем более, что в таких древних материалах, как бумага, глина, камень, — в этих древних союзниках и помощниках Творца, или «красного мага», всегда таилась особая внутренняя сила: люди именно этим материалам доверяли магические знаки, — рисунки и буквы, чтобы передать бесценную информацию другим людям сквозь время.
«…По солнечной пустыне между одиноких белых скал медленно бредет большая группа людей в белых ниспадающих одеждах. Впереди — человек с белоснежной бородой и длинными белыми волосами.
Кого-то он напоминает Иванке. Вот только она не может рассмотреть лицо человека, которого все называют Учителем.
Зато отлично видит смуглые лица людей, идущих следом. Крупные массивные, выступающие носы, такая же массивная, выдающаяся вперед, нижняя челюсть, жесткие, черные волосы, падающие на лоб. Древние майя? Куда они бредут по золотому песку, заполняющему каньон, ярко освещенный солнцем? Да и солнце ли это? Там, где должно быть небо — сплошной мягкий сияющий свет, похожий на белое золото. У входа в каньон стоит одинокий воин в набедренной повязке с пикой в руке и смотрит на них.
И что-то в фигуре и этого человека тоже кажется ей знакомым. Адам?
Но почему и куда ушли все эти древние: майя, эллины, арии, атланты? Ушли тогда, когда большая их часть была готова к Переходу? Построив Стоун-Хендж, Аркаим, пирамиды, статуи на острове Пасхи, мегалитические сооружения, кромлехи, менгиры и дольмены… Куда? Можно только догадываться.
Где они, эти самые места «переходов» древних, их Каналы, Тоннели, Каньоны?
…Группа в белых одеждах останавливается. Люди усаживаются в круг. В центре круга Учитель, что-то им говорит. И вдруг, прямо в центре этого круга собравшихся людей неожиданно возникает и начинает подниматься, словно голова кобры, небольшой вихрь песка. Затем он постепенно превращается в смерч. Сначала небольшой, в рост человека, потом становится все выше, толще. Люди вокруг по-прежнему сидят неподвижно. Но Иванке понятно, что они каким-то образом участвуют в необычном процессе создания смерча. Вихрь становится уже выше самой высокой скалы каньона. Стоявший в центре круга Учитель совсем скрылся в этом песчаном вихре.
Смерч становится шире, захватывает и тех людей, что сидели вокруг, и вот уже и все остальные тоже исчезают в его вибрирующих лопастях.
Все окружающее пространство, словно марлевой завесой, затянуто желтоватой мглой. Сколько времени прошло — трудно сказать. Но когда мгла рассеивается, посреди каньона остается лишь каким-то чудом появившийся здесь огромный камень, высотой метров тридцать, огромный, отшлифованный так, — словно его долго терли песком руки тысяч рабов. Он был весь покрыт письменами, которые долгие столетия предстоит расшифровывать людям, оставшимся в этом мире.
Вернуть ключи от сердца
Михаил позвонил Валентину через день.
— Я ненадолго, — скороговоркой сказал он, пожав ему руку, и при этом почему-то упорно глядя в сторону.
Валентин налил ему своего фирменного кофе, добавив несколько капель коньяка.
Михаил не спешил начать разговор. Валентин невольно следил за его пальцами, в которых тот непрерывно вертел блестящий предмет.
— Говорят, ваша поездка была довольно успешной? — осведомился Михаил, так же упорно не глядя ему в глаза. — Слыхал, вы нашли своего пропавшего друга художника?
Валентин кивнул головой.
— Да, но только он еще не совсем, скажем так, готов к нам вернуться. Главное, что поездка была не напрасной.
Валентин понимал, что Михаил пришел не за тем, чтобы обсуждать их поездку. Но предоставил ему всю инициативу разговора.
— Рад за вас. Кстати, как картина этого парня попала в наши края? Ты что-нибудь об этом знаешь?
Валентин рассказал ему все, что знал о том, как художник расплатился этой картиной в одной греческой таверне, как эту картину приобрел заезжий покупатель, и, вероятно, именно таким образом картина попала в их края. Михаил, хоть и внимательно его слушал, но, похоже, мысли его были заняты чем-то посторонним.
— Да, кстати, ты тоже тут не скучал. — Валентин имел в виду, что Михаил вполне успешно справился с раскрытием такого сложного дела.
И тут он, наконец, рассмотрел то, что друг вертел в руках. Это был ключ. Обыкновенный такой, блестящий ключик, который вряд ли мог бы привлечь внимание Валентина. Если бы он не узнал …ключ от собственный квартиры.
Он запнулся на полуслове, поняв все. Хотя, собственно говоря, в глубине души ждал чего-то подобного, правда, не думал, что все это будет происходить именно так…
Он ощутил только бескрайнюю усталость. В то же время понимал, что другу теперь, может, даже труднее, чем ему.
И он первым начал разговор, который когда-нибудь, но все же должен был произойти.
— Знаешь, она прекрасная девушка, я счастлив …за тебя и за нее.
То, что он говорил, казалось Валентину сейчас очень банальным, но, пожалуй, именно эта банальность и будничность и примитивная простота как раз и могли хоть немного разрядить обстановку.
— Но я и не думал… — Михаил, не ожидавший от Валентина такой прямоты, ошеломленно уставился него, — я ни о чем таком и не думал, …я обязан был сначала с тобой поговорить.
— Послушай! — Валентин чувствовал, что он старше Миши на целую вечность, — я понимаю, что вы… что у нее с тобой намного больше общего, чем со мной. Вот такое вот открытие посетило меня в эти последние дни. Черт!… Прости. Не знаю, что еще сказать. Просто я видел вас вместе. Вам действительно есть о чем поговарить. Значит, не будет вместе так скучно, как ей было бы со мной. Да, именно это я и хотел сказать.
Валентин почувствовал, что у него словно гора свалилась с плеч. Дальше ему не хотелось ничего обсуждать. Он плеснул себе в стаканчик до половины коньяка и выпил одним махом.
— «Всякий путь человека прям в глазах его, но Господь взвешивает сердца», — выдохнув после коньяка, почему-то процитировал он царя Соломона. Валентин не мог знать, что делается в душе у Михаила, но у него самого на душе, по крайней мере, стало намного легче.
Финиш. Или это только кажется?
Лера была теперь вполне счастлива. Общество Кирилла, его неизменное теплое внимание, а также советы по организации ее концертов и продвижение ее произведений, были как нельзя кстати. Именно это у нее всегда плохо получалось. Все эти расчеты, подсчеты, продвижения, — слово «маркетинг» у нее ассоциировалось с производством марок…
И вот теперь она со спокойной душой взялась за написание фантастического мюзикла: «Звуки космоса». Вернее, за создание музыки к нему. И чувствовала, что вдохновение ее не покинет.
От Иванки она надеялась добиться либретто, потому что лишь одна Иванка могла это сделать, отлично понимая, о чем должна быть пьеса.
Кирилл обещал помочь с организацией постановки спектакля. Лера чувствовала, что с ним рядом она как за каменной стеной.
Гуруджи тоже стало необыкновенно везти после поездки. Словно какие-то силы приводили удачу за руку к его порогу.
Его пригласили в жюри общегородского конкурса художников-граффити. И теперь мощная челюсть Валдиса горделиво задиралась вверх, когда он с важным видом восседал на стуле под открытым небом в числе других, не менее авторитетных членов жюри, созерцая длинную бетонную стену на городской окраине, на которую выплескивали свои страсти, находки и открытия уличные мастера этого важнейшего из настенных видов искусств.