— Помойся, — поддержала ее еще одна. — Постирай одежду. От тебя за версту воняет потом, сциллой и сетвоком.
Вилла не стала ждать, пока я еще что-то скажу, а просто толкнула меня по направлению к кустам, и я чуть не споткнулась.
Оказавшись за пышной зеленью кустов, покрытой мелкими розовыми и белыми цветочками, я услышала смех женщин. Надо же. Здесь умеют смеяться.
Спустившись к журчащей воде, я обнаружила, что здесь ручей образует небольшую купальню. Можно даже сделать пару гребков.
Как она сказала — сциллой и сетвоком? Я принюхалась, отдернула ворот сорочки и ахнула: все тело в каких-то зеленых подтеках. Оглянулась по сторонам — из-за кустов раздался недовольный детский вопль и прозвучал женский смех.
Видно, делать нечего. Я быстро стащила сорочку, оставшись в одних коротких, до середины бедра, панталонах и рваных шерстяных чулках. Тело почти сплошь покрыто кровоподтеками, ссадинами, синяками. Причем большая часть синяков подернуты желтым — так бывает, когда ушибы давние. А еще кожа липкая, в какой-то буро-зеленой гадости. Наверно, эту гадость и имела в виду женщина.
Стараясь не думать, ни откуда эти синяки, ни тем более липкость по всему телу, я стянула панталоны и чулки.
— Спокойно, Эя, — подбодрила я себя вслух. — Не надо тебе думать, что будет, если сюда зайдет один из этих дикарей, хватит с тебя потрясений, которые вряд ли на этом закончатся…
В горле встал ком, я запнулась. Потрясла головой, присела возле ручья и принялась полоскать одежду. Вода оказалась ледяной, пальцы вмиг покраснели, я прикусила губу.
Холодная вода отвлекла от невеселых мыслей. Наконец я встала, развесила одежду на кустах и порадовалась, что солнце стоит высоко в небе и светит вовсю.
Тронула воду кончиком пальца ноги и поморщилась — как же холодно. Поняв, что не в силах войти в нее, села на берегу, свесила ноги, стараясь не стучать зубами, оттолкнулась и оказалась в воде. Взвизгнула, задохнулась и принялась отчаянно бултыхать руками и ногами, привыкая. Вода озера Ньюэйгрин по весне тоже холодная, но это никогда не останавливало нас с Андре…
Мысль об Андре прозвучала буднично, и пока не пришло осознание, что его больше нет, я нырнула с головой.
Стоило оказаться под водой, я поняла, что меня настораживало — вода почему-то оказалась с пузырьками. Мои губы приоткрылись, и я сделала глоток — вода оказалась приятной на вкус, одновременно сладкой и соленой, совсем чуть-чуть, но все же вкусной.
С удивлением я обнаружила, что мое тело больше не колют тысячи игл, да, вода кажется прохладной, но это уже приятная свежесть, а не лед!
Наплескавшись вдоволь, я вылезла на берег, стараясь не елозить коленями по земле, распрямила спину, отжала волосы. Взгляд случайно скользнул по розовому после купания телу, и я ахнула — ни одного синяка, ни одной царапины! Как зачарованная, я повела ладонью по груди, животу, бедру.
Кусты пошевелились, и я сжалась, инстинктивно прикрывая грудь и низ живота, но вновь воцарилась тишина. Наверно, какая-то птица или мелкий зверек, подумала я и принялась одеваться.
Пока я купалась, моя одежда почти высохла, и я быстро облачилась в панталоны и сорочку. Вздохнув, упрямо натянула рваные, все в дырах, чулки.
— Долго она, — прозвучал женский голос, стоило мне приблизиться к месту, где расположились женщины.
Я вышла из кустов, и Вилла, которая сидела спиной, сказала, не оборачиваясь:
— Позвольте представить, леди Лирей Анжу Альбето.
Я рефлекторно присела в книксене, а женщины прыснули со смеху. Плечи Виллы тоже дрогнули.
Одна черноволосая женщина уложила голого младенца на пышную зеленую подушку травы, другая устроила ребенка на своих коленях.
Разглядывая меня, женщины немного склонили головы набок, и выражение лиц такое, словно у детей, когда им диковинку показывают.
Вилла между тем продолжила:
— Герцогиня выразила нам самую теплую благодарность за то, что спасли ее от оборотней.
Поляна взорвалась оглушительным хохотом, я же захлопала глазами.
Почему такое веселье?
— Она правда не понимает?
— Вот это да!
— Или прикидывается?
— Похоже, и вправду не понимает!
— Здорово!
— Да не стой там, иди сюда!
— Мы не кусаемся!
И снова смех.
Я подошла ближе.
— Садись.
Я осмотрелась, и, не обнаружив ничего, на что можно было бы сесть, быстро уселась прямо на траву, рядом с женщиной, что без детей. Волосы у нее каштановые, до плеч, то, что мне сначала показалось сединой, были пряди белого цвета.
Она сузила глаза, потянула носом, протянула руку к моим волосам, потрогала прядь, обернулась к другим женщинам.
— Такая же, — сказала она.
Они закивали.
Вилла хмыкнула.
От толпы ребятишек отделились двое карапузов, удивительно похожие между собой мальчишка и девчонка, оба кудрявые, каштановые волосы с белыми полосами облачками окружают круглые мордашки. Малыши приблизились к нам, встали по бокам моей соседки и, выглядывая из-за ее мощных плеч, принялись разглядывать меня.
— Увидели, что я уселась рядом с их мамочкой, — сказала я, улыбаясь.
Дети обняли маму с двух сторон, не сводя с меня настороженных желтых глаз.
Я обвела женщин взглядом.
— А как вас зовут?
Они переглянулись.
— Она совсем не знает наших обычаев, — сказала черноволосая женщина Вилле.
Та махнула рукой, и другие женщины закивали.
— Они ей не пригодятся, — сухо ответила Вилла.
Близнецы успели перелезть к матери на колени и даже наградить друг друга парой толчков и затрещин. Мать отвесила им пару шлепков и наказала идти играть, но ее не очень-то послушались, видимо, с нами интереснее.
Я решила поддержать разговор.
— Да, едва ли пригодятся. Я не думаю, что задержусь у вас надолго.
Все уставились на меня, словно я сказала что-то из ряда вон выходящее.
— То есть не то чтобы у меня были какие-то претензии к вашему гостеприимству, вовсе нет…
Они опять захохотали, даже Вилла фыркнула.
Чтобы скрыть неловкость, я протянула руку к кудрявой макушке девочки, что оказалась смелее своего брата и подошла поближе, принюхиваясь.
— Привет, сахарочек, — пролепетала я заискивающе, как принято у взрослых в разговорах с маленькими.
Желтые глаза «сахарочка» сверкнули алым, нос сморщился, дитя тявкнуло, лязгнуло зубами прямо перед моим носом и отскочило в сторону.
— А-а-а! Мама! — заорала я, вскакивая и отпрыгивая в другом направлении. Как назло, под пятку попал сучок, я поджала ногу, подворачивая вторую и обрушилась на землю.
Женщины так и покатывались со смеху.
Мамаша с белыми прядями в волосах принялась теребить и целовать ребенка.
— Не бойся, малышка, она совсем не страшная.
Я ошарашенно хлопала глазами.
Женщины перестали смеяться и продолжили разговор, как будто ничего и не произошло.
— А все-таки, Вилла, ты была не права. Источник принял ее. Если и Велес даст ей посвящение, она войдет в стаю, как и было сказано в пророчестве.
— Вы говорите обо мне?
Вилла обернулась ко мне и нахмурила брови.
— Источник… — протянула она, глядя на меня в упор. — Да, пожалуй, но этого мало. Пусть Велес посмотрит. Что такое? Почему ты там сидишь?
Она поморщилась, щелкнула пальцами.
— Лежишь?
— Она испугалась, — мягко сказала светловолосая женщина. Ребенок на ее руках завозился и она принялась его укачивать.
— Да возвращайся уже сюда, не бойся!
— Не бойся, — поманили меня и другие женщины.
Я настороженно уставилась на малышку, которая чуть не укусила меня.
— У нее молочные зубы, — давясь от смеха, сообщила ее мамаша.
И снова смех.
Мне это веселье начало надоедать.
Я насупилась, но все же поднялась с земли. А куда мне идти? Нужно как-то общаться с этими дикарями. И лучше с этими мамашами, чем с их мужчинами. Иначе, если разругаюсь сейчас, кто поможет мне выбраться отсюда? Но какие все-таки невоспитанные у них дети!
Я осторожно уселась на прежнее место, стараясь держаться подальше от детей. Девочка, которая чуть не укусила меня, неожиданно растянула губы в улыбке и выпучила глаза.
Я в ответ показала ей язык.
— Значит, к Велесу? — спросила светловолосая.
Вилла пожала плечами.
— Попробуем. Если дойдет.
— Почему ты сомневаешься? — спросили ее.
Вилла меланхолично буркнула:
— Подохнет с голоду.
— Накормим, — заверила мамаша, снова поочередно шлепая малышей. Тем, должно быть, стало скучно, и они вернулись к играющим детям.
— С какой стати? — недовольно буркнула Вилла. — Она что, щенок? Не понимаю, с какой стати за нее охотиться?
— Щенок не щенок, — протянула одна из женщин, и остальные зафыркали.
— Ты, может, и не понимаешь, а самцы не дадут ей проголодаться, — сказала одна из черноволосых.
Вилла нахмурилась.
— К Велесу пойдут только самки.
— Извините, что вмешиваюсь в вашу беседу, — сказала я. Все обернулись ко мне. Вилла снова сдвинула брови и презрительно скривилась. — Я не очень понимаю, то есть я хотела сказать, я совсем не понимаю, о чем вы говорите, но вы говорили о еде, и я…
— О чем я и говорю, — сказала Вилла. — Она семь суток нормально не ела. Долго не проживет.
— Сколько?!
Вилла принялась загибать пальцы.
— Пять дней добирались сюда. Потом валялась в отключке. И я против, чтобы охотиться для нее, — сказала она женщинам.
— Я поняла, — сказала я, вставая и отряхиваясь. — Вы и так сделали для меня слишком много. Благодарю за гостеприимство. Мне пора.
Вилла недоверчиво посмотрела на меня, слегка скривив губы. Остальные с видимым любопытством принялись переводить взгляды с меня на нее.
Наконец Вилла хмыкнула и даже немного приподняла брови. Наверно, это следует толковать как удивление.
Я снова отряхнула речной песок с сорочки и пошла прочь. Как назло, от того, что резко встала, потемнело в глазах. Два неуверенных шага — и я оперлась о ствол дерева, почти физически ощущая, как в спину буквально впиваются чужие взгляды. Останавливать меня никто не стал.
Едва обогнула гигантский ствол, облокотилась о него спиной. Живот свело, рот наполнился слюной. Солнечные лучи сюда не проникают, меня начал бить озноб.
За что они так со мной?
Как теперь выбраться отсюда?
Почему все такие злые?
— Надо же, — раздался низкий голос. — Какая встреча.
Глава 3
Я обернулась. Передо мной, словно из воздуха возник, появился огромный темноволосый мужчина.
— Значит, это правда. Ты очнулась, — сказал он, сверкнув желтыми глазами.
Я уставилась на него снизу вверх, успев отметить, что загорелое тело выпуклое, словно раздутое от мускулов, а на чуть втянутых щеках играют желваки.
— Очнулась, — пролепетала я, отступая на шаг. От испуга даже в глазах посветлело.
Мужчина шагнул ближе, я снова отступила на шаг. Еще секунда — и мы повторили движения.
Едва уловимый рывок — и я зажата между широкой мускулистой грудью и стволом, не отступишь.
— Ты совсем молоденькая, — протянул он хрипло. — И очень напугана.
Глубоко посаженные глаза желтого цвета впились мне в лицо, ноздри хищно расширились.
Я вжалась в шершавую кору и пискнула.
— Отодвиньтесь, пожалуйста. Еще чуть-чуть, и вы перекроете мне воздух. Дайте же пройти, я ухожу.
На лице мужчины проступило недоумение.
— Ты не реагируешь, — пробормотал он.
— Простите, как это не реагирую?
Он потянул носом воздух.
— Ты совсем не реагируешь!
— Да как это не реагирую, я умру от страха, если вы не прекратите так страшно дышать! И смотреть на меня. И быть здесь!
Я уперлась ладошками в твердую, как камень, грудь и попыталась отстранить его. С таким же успехом я могла двигать с места неподъемную тумбу.
— Оставь ее, Грэст, — раздалось откуда-то сбоку.
Мужчина коротко рыкнул и обернулся, я тоже повернула голову.
— Она потеряла жениха. Дай ей освоиться.
К нам приблизился мужчина с короткими каштановыми волосами, с серыми прядями в них. На бедрах — такая же короткая полоска темной кожи, как и у того, что прижал меня к дереву. На груди и животе шрамы.
Я хотела выскользнуть, но тот, кого назвали Грэстом, прижал ладонь к стволу, преграждая мне путь.
Он снова шумно вдохнул и обернулся к подошедшему:
— О каком женихе ты говоришь? Она никому не принадлежала.
— Вот именно, — раздался новый голос.
С той стороны, куда я хотела убежать, к нам приблизился еще один. Из-за близости туземца, что хоть и отступил на полшага, но оставался рядом и продолжал шумно дышать, не получилось как следует рассмотреть нового. Я увидела лишь, что волосы у него темные, короткие. Он чуть ниже ростом обоих, но шире в плечах.
— Вирд прав. Оставь ее, Грэст. Ей предстоит путь к Велесу, — сказал он, подходя ближе.
Мужчины заговорили одновременно.
— Не твое дело, Рив, — прорычал Грэст.
— Еще как мое, — ничуть не стушевался подошедший. Краем глаза я заметила, как он сложил на груди мощные руки.
Тот, кто первым сказал этому Грэсту оставить меня, переспросил вновь подошедшего:
— Посвящение?
— Ага. Лил говорила с Виллой. Новенькая не простая человеческая самка.
Вирд улыбнулся мне, и улыбка его напомнила оскал.
— Только после посвящения станет чьей-то. Поэтому отойди от нее.
Грэст снова повернулся ко мне, склонив голову. Я постаралась вжаться в дерево, хотя куда уж больше.
— Ну же, — прозвучал чей-то недовольный голос.
Грэст снова втянул воздух расширенными ноздрями и коротко рыкнул.
— Велес?! — рявкнул он, отступая на шаг.
Я наконец смогла нормально вдохнуть.
Грэст тем временем продолжил возмущаться:
— Посвящать человеческую самку? Смешнее Вилла ничего не могла придумать? Что вы уставились? Ей и так не жить. Так почему бы не провести время с пользой?
— Это решать Велесу.
— И победе!
— Она не реагирует, — пожаловался первый, кажется, Грэст.
Тот, что с короткими каштановыми волосами с полосами, прошелся по мне взглядом, задержавшись на груди и бедрах, потом не без усилий вернулся к лицу и неожиданно подмигнул.
— Она просто голодная.
— Хочешь есть? — прорычал Грэст.
Я покачала головой, чувствуя, что еще минута — и свалюсь в обморок.
— Так она тебе и сказала, Грэст, — сказал Рив, тоже с удовольствием меня разглядывая. — Ты напугал ее до обморока, вместо того чтобы накормить.
— Да, ему учиться и учиться. Ухаживать за самкой — целое искусство! — сказал Вирд, поучительно поднимая палец вверх.
— Вот и покормил бы, раз такой умный, — пробурчал Грэст. — Че сразу собачиться-то?
— Что ты сказал?! — прорычал только что самый галантный из дикарей.
Он подогнул колени, руки повисли плетями. Тело его напружинилось, готовясь к прыжку. Верхняя губа приподнялась, обнажая ровные белые зубы. Грэст ответил похожим оскалом, тоже принимая эту странную боевую стойку.
— Дайте мне пройти, пожалуйста, — пискнула я. — Мне пора. Я ухожу.
Три пары глаз уставились на меня недоуменно, словно только увидели.
— Так Вилла и отпустила тебя, — сказал Грэст, складывая на груди руки.
— Она отпустила, — заверила я его, кивая.
— Непохоже на то, — сказал Вирд. Он смотрел куда-то в сторону и сделал недоуменное лицо.
Я проследила его взгляд и вздрогнула. Поодаль, широко расставив ноги и скрестив на груди руки, стоит Вилла. Губы плотно поджаты, взгляд исподлобья.
Грэст как-то незаметно еще дальше отступил от меня. Вирд, наоборот, подошел ближе, протянул широкую ладонь. Видя, что я испуганно вжалась в ствол, не реагируя, осторожно взял за руку, оторвал от дерева и, легонько сжав плечо, направил к Вилле.
— Возвращайся к самкам, новенькая. Не дразни самцов.
Я потопталась на месте. Возвращаться к Вилле не хочется, оставаться наедине с этими туземцами хочется еще меньше. И какое странное у них обращение к женщинам! Да и к мужчинам не лучше. Наверно, все же присутствие Виллы придало мне смелости, иначе как объяснить то, что я спросила у Вирда: