Я кивнула и прислушалась к ощущениям. Ни тошноты, ни отвращения к накрытому столу.
— Наверное, нужно поесть? — с этими словами распахнула холодильник.
Ровные пластиковые контейнеры с приготовленной едой заставили замереть. На каждом болтался стикер с надписью, что это и когда съесть.
— Виктор…
— Да, видимо, знал, что уедет. Паразит, мог бы и предупредить!
Сердце заныло. Я понимала, что Маша права, что Виктор повел себя как козел, но обрушилась на ни в чем не повинную подругу, срывая невесть откуда взявшуюся злость:
— Маш. спасибо, конечно, что пришла… Но я хочу побыть одна.
Она не спорила, только спросила тихо:
— Уверена, что справишься сама?
Я кивнула, стараясь, чтобы Маша не заметила навернувшиеся слезы. И как только дверь за ней закрылась, упала на диван, размазывая их по лицу. Рыдания сперва смиряла, но вскоре разревелась в голос, не сдерживаясь, не беспокоясь, что кто-то услышит. Было очень паршиво.
Меня в очередной раз предали. И при этом я вою от тоски, вместо того, чтобы сгрести с полок все эти пюрешки — салатики — творожки и швырнуть мусорку. И слушать, как они громыхают, ударяясь о трубу.
Вместо этого, я прорыдалась, привела себя в порядок и уселась за стол. Ребенку необходимо хорошее питание! Обязательно!
Виктор научился бесподобно жарить сырники. Со свежей сметаной, которую он покупал для меня у бабушки на рынке, можно было ум отъесть. Но сейчас все казалось пресным. Мысли витали вокруг слов, что сказала Машка: нормальному мужику сильная женщина не нужна.
А, может, и правда? Виктор, хоть и считал себя хастлером, слабаком не был. Сильная, сложившаяся личность. Да и по наклонной покатился после… О шрамах на его плече вспоминать не хотелось и я переключилась. Как всегда — на работу. Она отвлекала, помогала прийти в себя, вернуться в колею. И залечивала раны.
Но в этот раз предстояло то, что я ненавидела и чего боялась: подготовка к огромной выставке. Виктор соскочил, и нужно было решать: забить на все к чертовой бабушке, или тянуть на предел возможностей.
Невелик выбор, если учесть, что мосты сожжены — часть наработанной клиентуры отвалилась, испуганная моим объявлением о долгосрочном отпуске. А впереди — роды, памперсы, пеленки. Оставалось одно: зажмуриться и ринуться в проект, как в омут. Сразу. С головой.
Но сначала нужно было понять, над чем Виктор работал. Включая ноутбук, я надеялась, что он запаролил почту и соцсети. Так восстановить связи было бы труднее.
Почта осталась под старым паролем. Я перелопатила сотню писем и поняла, что голова сейчас взорвется.
Но, пообщавшись с некоторыми адресатами осознала, что это еще цветочки.
Пришлось обращаться за помощью.
Артем ответил не сразу. А когда взял трубку первое, что я услышала — неровное дыхание. Репетировал!
— Что-то случилось? Ева, не молчи!
— Извини, что отвлекаю, но я запуталась. Знаю, что Виктор многое через тебя вел. можешь скинуть контакты? На почте черт ногу сломит.
— Скину. Утром. Кстати, у нас разница во времени четыре часа, а ты еще не в постели! Марш спать. Ребенку нужна здоровая мама! И полноценный отдых.
— Хорошо-хорошо. — не стала спорить. Отдохнуть на самом деле было необходимо. После исчезновения Виктора прошло несколько дней и я почти не ложилась. Так, кемарила урывками. Хотя, как оказалось, большая часть дела был сделана. Мне оставалось только оформить зал и принять готовый сайт. Но человека, который его делал, я не знала.
Найти его можно было только через личные контакты Виктора. А добыть их — лишь одним способом, при условии, что он сохранил пароли на фейсбуке.
К счастью, все оказалось на месте.
Я перелистывала одно сообщение за другим, искала то самое, что выведет на умельца. Но почти все было на испанском. И тогда я стала тупо переходить по ссылкам в надежде, что найду необходимое.
Каторжный мартышкин труд. Но очередной клик вывел на интересную страницу. Женщину на фото я где-то видела.
Вспоминать долго не пришлось. Перед глазами всплыли статьи, которыми пестрела сеть в конце лета. Виктор переписывался со своей невестой!
Гугл переводил коряво, я не могла понять, чего она хочет кроме того, чтобы увидеться. Лючия требовала, чтобы Виктор немедленно вернулся домой. А он… соглашался!
Почему-то эта покорность задела больше всего. И разозлила. Втирал тут, что ему не нравится садо-мазо, что излечился, а на деле, стоило Госпоже поманить…
Злость отрезвила куда лучше ушата ледяной воды. И заставила действовать.
Для начала последовала совету Артема и выспалась. Затем поела. Малыш как будто чувствовал, что маме сейчас нелегко и перестал капризничать — токсикоз прекратился. Наконец-то я могла есть, не прерываясь на метания до туалета и обратно. А главное, теперь рацион не ограничивался киви, творогом и пельменями. Что. несомненно, пошло на пользу и мне. и малышу.
Развивался он правильно. Врачи отмечали, что все идет по плану, а УЗИ не выявил никаких отклонений. Это радовало. Но я по-прежнему не знала, кого ждать: мальчика, или девочку.
Но, как ни радостно было оттого, что во мне зреет новая жизнь, погрузиться в ощущения полностью я не могла. Ради ребенка нужно было провести эту треклятую выставку, и провести с блеском, заявить о себе, как о новой звезде. И я бросилась в омут, чтобы хоть немного забыть о предателе.
28
Но это оказалось невозможным. Если днем забывалась в работе, то ночью… Ночью накатывала тоска. Воспоминания смешивались со снами, в которых я то плыла по океану в алом цветке гибискуса, то бежала по песку за уходящим Виктором. Он не оглядывался, а шрамы ярко белели на загорелом плече, в то время как татуировка становилась почти незаметной. Я кричала, звала и просыпалась от крика. Виктор оказался нужен как воздух, но вернуть его было не в моих силах. Да и не желала: лучше страдать в одиночестве, чем унижаться, вымаливая свидание.
И утром как проклятая кидалась на работу. Мечтала вымотаться так, чтобы даже думать было тяжело и сны не приходили. Хотя бы одну ночь.
День расписывала по минутам. Встречи, телефонные разговоры, закупка материалов, лепка… А еще этот сайт! Вымотанная гонкой, я уже решила, что исчезновение программиста — к лучшему, хоть этим не заниматься, но он сам нашелся. Извинился, что исчез, сославшись на непреодолимые обстоятельства. И… представил готовую работу. Мне оставалось только заполнить страницы красивыми фотографиями.
Парень разжевывал каждое действие, каждый новый виток. Чтобы понять, пришлось обложиться словарями и в процессе я даже подтянула английский. Если не говорила на нем, то печатала бойко — раскладку клавиатуры выучила, как родную.
И внезапно выяснила, что сайт делали… бесплатно!
Шок. Испуг. И — облегчение. Потому что я уже представила, сколько нужно будет отдать за фотографии коллекции, а еще хостинг, домен… Да и витрины, которые заказал Виктор тоже нуждались в оплате.
И все-таки этот аттракцион неслыханной щедрости поражал. Я, полнейших нуб в программировании, все же отличала состряпанный «на коленке» или в бесплатном редакторе сайт от настоящего, профессионального. Да, Виктор упоминал, что будет дешевле. Но между «скидкой» и «бесплатно» — пропасть.
— Виктор вас ценит, — услышала в ответ. — Стыдно брать деньги с девушки, которую любит твой друг!
Я чуть чаем не подавилась, прочитав подобное. «Любит»? Поверить можно было во что угодно: уважение, дружбу, благодарность за то, что помогла в трудный момент. Но не в любовь! Да и о помощи… Судя по тому, что Виктор сбежал, она оказалась недостаточной.
Так что слова скорее разозлили, чем утешили. И ярость я выплеснула в творчестве.
— Это… невероятно! — восклицала Маша, примеряя очередное кольцо или сережки. — От них энергетика так и прет! Но все-таки тебе нужно отдохнуть — посмотри в зеркало: кожа да кости. И синяки под глазами… А тебе о ребенке нужно думать!
Как будто я не знала! Именно забота о малыше позволяла жить. Очень хотелось наплевать на все, забиться в уголок и пожалеть себя, такую несчастную. Но… моему сыну, или дочери требовалась здоровая мать, а также грудное вскармливание, кроватка, пеленки, распашонки и что там еще… Оказалось, расходы на младенцев куда как превышают взрослые «хотелки». И это я присматривалась только к самому необходимому!
Поэтому запинав жалость к себе в дальний угол сознания, я торопилась успеть до родов. Лепила до чертиков в глазах, пока пальцы могли двигаться. И вкладывала в украшения все, что думала об Артеме, Викторе, себе самой… и об этой жизни.
— Ева, там по поводу зала. Ты уже думала о расстановке экспозиции?
И снова сотни фотографий. Хорошо, что простых, с телефона: предстояло оценить освещение, придумать, куда и как поставить витрины. Вернувшийся на пару дней Артем тут же внес предложение:
— А, может, сделаем показ на манекенах? Ну, на моделях? По принципу живых скульптур.
Великолепная идея! Но стоило подумать о деньгах…
— Это сколько заплатить придется? Артем, у меня столько нет! А у тебя не возьму, ты и так очень сильно помогаешь.
— Да я и не предлагал, — отец моего будущего ребенка пожал плечами. — Моделей я и просто так пригоню. Думаешь, все они за бешеные бабки работают? Начинающие и бесплатно снимаются. За портфолио. В общем, решено: девочек я тебе пригоню. Да таких, что пальчики оближешь!
И не обманул! Фотографии, которые он высылал мне на почту, поражали воображение. О худеньких, способных сыграть аристократку в классической театральной постановке, до пышечек, от которых даже через экран веяло жаждой жизни и светом. Подобрать типаж было делом времени. Но неожиданно появилась и проблема: моделей нужно было обеспечить одеждой. То есть продумать образ, заказать наряд, подогнать по фигуре… Я схватилась за голову, но решение пришло само.
Тропики. Океан. Песок. Солнце. А значит — купальник под развевающимся парео, декольте, созданные для моих колье, распущенные волосы, в которых так хорошо будут смотреться заколки! А на квадратики подходящей ткани я денег найду! Решившись, смело отправила просьбу прислать фото в купальниках, под которые предстояло подобрать аксессуары.
День пролетал за днем, и все чаще я прихватывала ночи, забыв даже про сон — просто некогда было. Вокруг все словно подернулось полупрозрачной дымкой, все было звенящим и каким-то потусторонне — лёгким. Голова кружилась, мне казалось, я катаюсь на безумной карусели. А друзья смотрели с какой-то непонятной жалостью. Пока я не оступилась и едва не свалилась с лестницы.
И Маша взяла все в свои руки. Сплавив детей на денек к бабушке, примчалась ко мне и силой вырвала из рук очередную поделку:
— Спать! Иначе выставку будем проводить в качестве посмертной. Ева, ты дура! Перфекционистка чертова! Но здоровье-то зачем гробить? Ну сделаешь на одно украшение меньше, мир же от этого не перевернется!
Я соглашалась, а внутреннее упрямство и ощущение, что не успела сделать что-то очень важное, не позволяли подчиниться. Я рвалась в мастерскую, но Маша просто силой заставила лечь в кровать и принесла чай с мятой.
Допить его не успела. Усталость взяла свое и накрыла с головой.
Во сне я снова бежала по бесконечным переходам, кого-то догоняла, от кого-то убегала… А впереди маячила мужская спина. Я не видела, чья, но знала: на плече белеют шрамы. Такие же, как на моей душе. Только свои я не могла скрыть под затейливой татуировкой. И они болели. Наполнялись жаром, набухали, словно наливаясь живым огнем. Он пульсировал и с каждым ударом сердца захватывал большее пространство, пока в аду не оказалось все тело.
Проснулась резко. В комнате царил полумрак — ночную тьму рассеивал фонарь за окном. Рядом, прикорнув на стуле, сидел Артем.
Он вскинулся, скорее учуяв, чем услышав движение. И у губ тут же оказался стакан с водой. И только, когда она смочила пересохший язык, я поняла, как же хочу пить.
Артем убрал пустой стакан, сменил влажную повязку и потянулся за градусником. Судя по отточенным движениям и то, что темнота ничуть не мешала, делал он это не первый раз.
— Давно ты здесь? — из горла вместо слов вырвался хрип.
Но Артем понял:
— Давненько. Ева, мне улетать на рассвете. Поэтому спи. Я тоже… отдохну.
Когда я снова проснулась, рядом сидела Маша.
— Очнулась? — спросила как ни в чем не бывало. — Ну и напугала! Евка, разве так можно себя загонять? Тебе о ребенке думать надо, а не о работе!
— О ребенке, — прошептала про себя и откинулась на подушку.
Она права. К черту эту гонку. Надо отдохнуть. А то уже не только Виктор снится, а и Артем мерещиться! Вот сейчас встану, поем и снова завалюсь спать.
Но вместо того чтобы выполнить задуманное, я сильнее завернулась в одеяло. Из груди сам собой вырвался вой.
Болезнь послужила толчком. Начался откат. Истерика следовала за истерикой,
Маша с ног сбилась, а ведь у неё была и своя семья.
А потом мне стало все равно. Будущее, выставка… работа… Хотелось только одного: впасть в анабиоз и чтобы никто не трогал.
Но Артем думал по другому.
29
Он ворвался в квартиру вместе с запахом дождя. Из оцепенения меня не вывело даже то, как он по хозяйски залез в шкатулку с документами и добыл мой паспорт.
— Готовься! Мы уезжаем! Самолет через три дня.
Мне было все равно. Пусть делает, что хочет — я с места не двинусь!
Но в этот раз переупрямить Артема не удалось.
За эти дни он как-то умудрился получить загранпаспорт, и даже проставить визу. Я отметила это краем сознания, но не удивилась: было все равно. Да и лететь никуда не собиралась. Проводила дни, завернувшись в плед и занавесив окна: в темноте куда легче себя жалеть.
Артем пронеся ураганом.
— Жуть какая! — все, что смог сказать об обстановке и резким движением i распахнул шторы.
Неяркий свет осеннего дня не ворвался — влился мягкой волной и четко обрисовал мужскую фигуру. Темный силуэт на прозрачно-сером фоне. Гибкий и стройный даже в кожаной куртке с меховой отделкой по воротнику. Услада для глаз и души. Но не сегодня.
Казалось, свет выжигает зрачки, кнутом хлещет по закрытым векам, высекая слезы.
Все, что смогла — нырнуть в душные объятья одела с головой, чтобы хоть так скрыться от настойчивых прикосновений.
— Вставай! У нас самолет! Нужно успеть собраться.
Голос звучал глухо, ему мешало одеяло и я не обращала внимания на причитания Артема. Куда-то ехать? Зачем? Здесь и без того хорошо, в этой патоке отчаяния. А на звуки открываемых шкафов и тихую ругань можно не обращать внимания.
— Вот что, кутаться в страдания потом будешь. А сейчас — вылезай!
Сильные руки вырвали меня из уютного мирка. Сопротивляться не нашлось ни сил, ни желания, да и знала, что бесполезно: Артем куда сильнее, все равно своего добьется. Не возмутилась и тогда, когда он сорвал с меня одежу и запихнул в ванную. И только, когда на голову и плечи обрушились холодные струи, взвизгнула.
— Ожила? Вот и хорошо! — вода сразу потеплела.
— Ой, — в глаза попал шампунь.
— Не ерзай! — велел Артем.
Но как тут можно жалеть себя, если мыльная пена выедает глаза? Хотелось обратно в уютный мирок одеяла и страданий. А для этого следовало сначала вернуться в реальность. Хотя бы для того чтобы отобрать у гада душ и смыть и шампунь, и гель, которым он меня старательно намазывал.
— О! Пошло дело! — только и сказал Артем, когда я встала в ванной во весь рост и выхватила лейку из его рук.
Вода била сильно, как я люблю. Хороший массаж для кожи. Ну и что, что больно, особенно когда лупит по лицу? Зато теперь можно дышать и даже видеть! Я проморгалась и уставилась на мокрого и абсолютно голого Артема. Хотя нет — плавки не снял.
— А что делать? — он пожал плечами. — Знал же, что сухим отсюда не выйду. А запасную одежду таскать как-то… Ладно, домывайся и выползай на кухню, я что- нибудь приготовлю.
Проскочить обратно в спальню не удалось — Артем был начеку. Уже одетый, он перехватил меня в коридоре и силком усадил за стол:
— Ешь!
Живот скрутило от запаха пельменей. Наверное, единственное, что нашлось в холодильнике. Сколько я уже не ела? Хотя, какая разница. Сейчас все пройдет, нужно только вернуться под одеяло. В свой теплый и темный мирок.