— Привет, ребята. Билли, как дела?
Билли, оттесняя меня, быстренько шагнул ближе к Дакоте.
Неверный ход, придурок.
Я положил руку на поясницу Дакоты, схватил в кулак блузку и потянул к себе.
— Короче, давай поужинаем как-нибудь вечером на этой неделе, пока ты в городе? — предложил Билли, игнорируя сложившуюся ситуацию. — Наверстаем упущенное.
— О, м-м-м... — повернулась ко мне Дакота.
— Она занята, — я взял её за руку, переплёл её пальцы со своими и повёл обратно к бару.
— Эй, — сказала она, выдернув руку, когда мы вернулись на свои места. — К чему это всё было?
— Не стоит связываться с Билли, — я сгорбился над стойкой бара и подвинул к себе пиво. — С тех пор, как мы были молоды, он ничуть не изменился.
— Ты... ты ревнуешь, Бо? — заломила бровь Дакота, подавляя ухмылку.
— Разве это имеет какое-то значение?
Она пожала плечом и одарила меня кривоватой усмешкой, очевидно, благодаря бегущим по её венам двум рюмкам текилы.
— Просто это так мило, только и всего.
— Я не пытаюсь быть милым.
— Давно никто меня не ревновал, — задумчиво произнесла она. — Я и забыла, каково это.
Прямо на моих глазах её твёрдая броня стала гнуться, как ивовый прутик, и слабые отголоски прежней Дакоты начали пробиваться на поверхность.
— Когда я выходила из дамской комнаты, он загнал меня в угол, — сказала она, качая головой. — В любом случае, я не собиралась принимать его предложение.
— Умная девочка, — я отпил пиво и выдохнул воздух со вкусом хмеля и ячменя. Глядя прямо перед собой, я чувствовал тепло её взгляда. Наслаждался, согретый им, не понимая, что он значил.
Все эти годы постоянно живя на колёсах, я жаждал снова с ней соединиться. К тому времени, когда я был готов позвонить ей, она исчезла. Несколько лет назад я приехал домой и столкнулся с её матерью, которая сказала мне, что Дакота вышла замуж и переехала в Нью-Йорк.
У меня было такое чувство, будто я бежал, чтобы успеть на самолёт, но вынужден был остановиться и смотреть, как он улетает без меня.
Никогда в жизни не хотел бы я больше чувствовать себя так, как в тот день.
— Расскажи, Дакота, каково это жить в Нью-Йорке? — спросила Аннализа, заставляя её отвести от меня взгляд.
— Захватывающе, — мечтательно вздохнула Дакота. — Всегда в движении, будто весь город бодрствует. Постоянно. Это впечатляет. Своего рода волшебство.
— Я всегда мечтала когда-нибудь отсюда уехать. Убраться из этого дурацкого города, — простонала Аннализа. — Молодец, что сделала это.
— Что тебя останавливает? — спросила Дакота, похлопав её по плечу. — Знаешь, Эддисон тоже там живёт. Между нами говоря, мы могли бы помочь тебе встать на ноги, если ты решишься когда-нибудь переехать. Эддисон владеет риэлторской компанией. Ей всегда нужны новые агенты. А я могу передать твоё резюме на наш канал. Мы всегда ищем сотрудников-аналитиков и ассистентов.
Я наблюдал со стороны, как лицо Аннализы засияло при мысли о переезде в Нью-Йорк, а Дакота оживлённо жестикулировала, пока разглагольствовала о том, почему она любит Нью-Йорк.
Возможно, она пустила там корни намного глубже, чем я думал.
Мне доводилось бывать в Нью-Йорке бесчисленное количество раз. Он был удушливым и серым. Вечное столпотворение на тротуарах и грубые люди, толкающиеся и спешащие добраться туда, куда им нужно. Меня никогда не привлекали крысиные бега, но туда тянуло таких людей, как Дакота. Город был символом надежды и новых начинаний, предлагая обещание нового тем средним американцам, кто находил свою жизнь совершенно неудовлетворительной. Он притягивал к себе всех, кто хотел сбежать, таких людей, как Дакота.
Наверное, я не в состоянии конкурировать с Нью-Йорком, но мог предложить ей новое начало. Она могла бы начать всё с чистого листа – со мной. Вернуться домой. Туда, где её место.
— О, чёрт, — вскрикнула Аннализа, глянув на неоновые часы позади Вэйлона. — Мне пора идти. Я просто хотела зайти и поздороваться.
Аннализа наклонилась, обнимая Дакоту. Мне уже начало казаться, что улыбка навсегда останется на её круглом лице. Девушки обменялись номерами телефонов, и когда Аннализа ушла, Дакота повернулась ко мне.
Наши глаза встретились, мы не отводили взгляды, ожидая кто первый сдастся. Это буду не я. Я никогда не сдамся. По моему глубочайшему убеждению, на всей Земле не было девушки, более достойной ожидания, чем она.
— Тебе здесь нравится? — спросил я, нарушив молчание.
— Думаю, да, — ответила она сладким голосом, слетающим из вишнёвых губ. Её ногти барабанили по столешнице.
— Ты думаешь? — повторил я за ней. — Скажи мне, дорогая, что я могу сделать, чтобы ты действительно наслаждалась?
Она облизнула губы и склонила голову набок.
— Ты можешь снова меня поцеловать.
Я правильно расслышал?
Я почесал подбородок, одарив её хитрой улыбкой.
— Детка, ничего не доставило бы мне большего удовольствия, чем поцеловать тебя прямо сейчас, но ты не в том состоянии.
— С чего ты взял?
— Потому что ты только что выпила две рюмки текилы и смотришь на меня так, будто ещё одна рюмка – и ты просто на меня запрыгнешь, — ухмыльнулся я. — С тех пор как ты здесь, ты только и делаешь, что напоминаешь мне, что ты здесь по работе и не собираешься вступать со мной ни в какие физические отношения.
Она перекинула ногу за ногу, скрестив их, и наклонилась ко мне.
— Вэйлон, ещё выпивку, пожалуйста, — сказала она, глядя мне в глаза. — Грязный мартини. Я в настроении для чего-то классического.
Внутри меня зашевелилось желание, сжимая рёбра и посылая дрожь в ладони, что заставило меня сопротивляться ему немного больше. Дакота была сильной, умной женщиной, которой нравились дерзкие вызовы, и внезапно меня осенило, что я всё ещё знаю её лучше, чем кто-либо другой. И если забыть о дорогой одежде и модной прическе, то она осталась всё той же целеустремленной, амбициозной и невероятно упрямой девушкой, какой была всегда. Я должен был догадаться, что давить на неё – плохая идея.
— Ты понятия не имеешь, во что себя втягиваешь, Кота, — сверкнул я предупреждающей улыбкой.
— Может быть, да. А может, и нет, — она опёрлась локтем о стойку, её тёмные волосы рассыпались по плечам. — Может быть, я сейчас не в настроении беспокоиться. Может быть, я чувствую... ностальгию. И может быть, тебе стоит воспользоваться этой возможностью, пока у тебя ещё есть шанс. Знаешь, ведь говорят: сегодня здесь, завтра там.
— О, это просто говорит выпивка.
— Не совсем, — покачала она головой.
Вэйлон поставил бокал с мартини на салфетку и отошёл обслужить другого посетителя. Дакота опустила палец в прозрачный напиток, и, вытащив его, засунула в рот и попробовала коктейль, после чего занялась зелёной оливкой.
— Не знаю, почему ты сейчас притворяешься, что тебе это не нравится, — засмеялась она, её рука скользнула по моей и послала электрический разряд по коже. — Ведь ты получаешь от этого удовольствие.
— Я не притворяюсь. Мне нужно время. Хочу заставить тебя за меня побороться, сладкая, — я допил пиво, и в ту секунду, как последняя капля скатилась по горлу, понял, что должен отвезти её домой, пока она не передумала.
Мы кружили у тонкой грани, между нами искрилось напряжение, усиливаясь с каждым брошенным взглядом, с каждой грешной улыбкой и каждой поднятой бровью. Секунда за секундой её прочная броня исчезала, а моя решимость снова сделать её моей становилась всё твёрже.
— Не хотелось бы вас прерывать, но вы двое заставляете меня чувствовать себя очень неловко, — Айви спрыгнула с барного стула, и я уловил лёгкий румянец на щеках Дакоты, когда мы оба осознали, что Айви всё это время сидела рядом с нами. — Я не гадалка, но вижу, к чему всё идёт, а девушка понимает, когда слишком засиделась.
Дакота опустила голову, чтобы её тёмные волосы упали на лицо, в попытке скрыть улыбку.
— Спокойной ночи, сестрёнка, — сказал я. — Поцелуй за меня детишек.
Айви подмигнула мне, перекинула сумочку через плечо, поцеловала в щёку и, коснувшись спины Дакоты, направилась к выходу.
— Вэйлон, — позвал я бармена, поворачиваясь к нему. Вытащив из кармана бумажник, бросил на стойку несколько банкнот и подвинул к нему. — Нам пора идти. Большое спасибо за прекрасно проведённое время.
Глаза Дакоты расширились, когда я взял её за руку и потащил к машине.
— Мы же только что приехали, — сказала Дакота.
— Ну, да, а теперь я отвезу тебя домой.
Как только она потянулась к дверной ручке, я накрыл её руку своей, останавливая. Подойдя сзади, припечатал её тело к машине, провёл пальцами по её темным волосам, убирая их с шеи, и прошептал на ушко:
— Ты моя, Дакота. Всегда была. И всегда будешь.
Когда мои губы впились в плоть её шеи, чуть выше изгиба плеча, с её рта сорвался мягкий вздох.
— А я твой. И не принадлежу никому, кроме тебя, — выдохнул я. Поцелуй взорвал глубоко во мне всепоглощающую животную страсть. — Я почти готов взять тебя прямо здесь, на стоянке, и показать, как сильно по тебе скучал, но не буду этого делать, поскольку ты настоящая леди, а мой папа правильно меня воспитал.
Она прижалась ко мне, откинув голову мне на плечо. Я наблюдал, как она закусила губу, ожидая, каким будет мой следующий шаг. Ухватившись руками за талию, я развернул её к себе лицом.
— Если бы мне довелось прожить даже сотню жизней, Дакота, я бы всё равно каждый раз выбирал тебя, — сказал я, обрушиваясь на её рот и прикусывая пухлую нижнюю губу. В тот день, когда я снова её нашёл, всё, что я когда-либо потерял, вернулось ко мне. И глядя на Дакоту, хотя время изменило её и сделало неузнаваемой, я всё ещё мог чувствовать её душу. — Ты должна это знать.
Её руки поднялись вверх по моим плечам к шее, пальцы потянули кончики моих волос, когда она поцеловала меня в ответ. Мой рот на мгновение застыл в миллиметре от её и снова заявил права на её ягодные губки, вдыхая в неё мою душу, а её душу – в свою.
— Ты – как ноты, — вдохнул я, упиваясь её запахом. — Стихи. Музыка. Бумага. Чернила.
Ветер играл её длинными волосами, пряди падали ей на лицо. Все вокруг пытались получить кусочек этой красивой женщины. Я. Весь мир. Её поклонники. Её работа. Как-то так получалось, что все, кто когда-либо сталкивался с этим очаровательным существом, впивались в неё когтями, и ни у кого не хватало здравого смысла её отпустить.
Она отстранилась, прервав поцелуй, и уронила голову мне на грудь. В то время как остальной мир видел безупречно одетую, успешную женщину с ослепительной улыбкой, от которой веяло таким изяществом и элегантностью, каким не могли похвастаться большинство двадцатилетних, я видел привлекательную в своей естественности девушку, которая всё время вынуждена существовать в режиме выживания.
— Отвези меня домой, Бо, — прошептала она. — Я хочу снова чувствовать.
— Что чувствовать, дорогая?
— Всё сразу. Как раньше, когда я была с тобой. Я скучала по этому.
Я помог ей сесть в машину, затем запрыгнул в неё сам и направился к ранчо. Она молча сидела в машине, прислонившись головой к прохладному стеклу и глядя на звёздное небо сквозь стеклянный люк в крыше.
— Ты в порядке? — моя рука нашла ладошку Дакоты, лежащую на её бедре. Я взглянул на единственную девушку, которая воплощала в себе тысячу чувств одновременно.
Её губы медленно приоткрылись:
— Я в порядке. Честно.
Она бросила на меня взгляд, который я видел сотни раз прежде, и через несколько минут мы прибыли на ранчо. Поднимаясь по лестнице на крыльцо, я потянулся к её руке, притягивая к себе.
— Как только мы войдём в дом, ты вся моя, — предупредил я, заключив её лицо в ладони.
Она слегка кивнула, не отводя от меня широко распахнутых голубых глаз.
— Я буду твоей, Бо. Сегодня я буду твоей. Не буду ничего обещать на завтра. Но только сегодня я вся твоя.
Она посмотрела на меня так, как будто это то, что ей просто необходимо было сделать.
Моё тело загорелось желанием, когда она откинула голову, и мои губы нашли мягкую плоть под её челюстью.
— Предупреждаю тебя, Дакота. Как только я начну, то не смогу остановиться.
— Хорошо.
Одного этого простого слова было достаточно, чтобы я подхватил её на руки. Она крепко обхватила ногами мои бёдра, и я внёс её внутрь, не намереваясь отпускать, пока мы не превратились в переплетение колышащихся, задыхающихся голых тел, завёрнутых в спутанные простыни.
∙ ГЛАВА 18 ∙
КОКО
Любовь органична в том, как она развивается. Она дышит, смягчается и угасает. Она кружит и вьётся, катится и меняет направление. Она может определяться одним моментом в твоей жизни или миллионом крошечных мгновений. Она может привести твои мысли в беспорядок и изменить твоё представление о самом себе.
В какой-то момент на этом пути я с безрассудной самоотверженностью выбросила свою горечь в окно. Я устала сопротивляться. Устала от терзающей меня ненависти и обиды к единственному мужчине, которого по-настоящему любила.
Толчком послужил не алкоголь в баре, хотя он, возможно, добавил немного смазки в такую сложную ситуацию. Но это не было игрой.
На самом деле, я не понимала, что это было. Просто чувствовала, что должна что-то сделать.
Пока он нёс меня наверх в свою комнату, я держалась за него, сомкнув пальцы на его затылке так, будто от этого зависела моя жизнь.
Он уложил меня поперёк широкой, покрытой одеялом деревенской кровати, достойной королей, и взобрался на меня. Его руки закончили расстёгивать брюки, и он спустил их достаточно, чтобы обнажиться во всём своём возбуждённом великолепии. Моя рука нашла его, тепло эрегированного члена прижалось к гладкости моей ладони и послало шквал жара к моему лону, пока я ожидала его следующего движения.
Он потянулся через кровать и вытащил из ящика прикроватной тумбочки презерватив, потом схватил меня за колени и раздвинул бёдра. Секс с ним в прежние времена был неумелой мешаниной экспериментов и исследований. Сейчас это был мужчина, который знал, что делал, сексуально зрелый мужчина, способный за две секунды разжечь моё желание.
— Я ждал этого много лет, — прошептал он, когда я запустила пальцы в его тёмные волосы. Он обхватил рукой член и разместил его у моего входа, проникая в меня сантиметр за сантиметром. Бо опустил рот к моей груди, потянул вниз ткань лифчика и захватил один сосок зубами, всосал его и отпустил. Мои бёдра прижались к его, безмолвно призывая Бо продолжать, хотя, похоже, у него были другие планы.
Пока мои пальцы исследовали гладкую, как атлас, мускулистость его плеч и спускались вниз по подрагивающим мышцам стальных рук, его рот пробовал на вкус каждый квадратный сантиметр моего тела. При каждом толчке его трицепсы напрягались, в ответ с моих губ срывались тихие вздохи.
— Боже, как же хорошо, — простонал он, его движения стали интенсивнее. Рот Бо еле касался меня, а язык проникал между моих губ. — Я мог бы заниматься этим всю ночь.
Он держался за мои бёдра, используя их как рычаг и вбиваясь глубже, как будто не мог мной насытиться. Это чувство было взаимным, по крайней мере, в настоящий момент. Я раздвинула бёдра шире, принимая столько его плоти, сколько могла. Каждый мускул в моём теле таял, реагируя на мощь его грубой силы.
Мы прошли долгий путь с тех пор, как убегали тайком ночью и трахались как кролики в кузове его грузовика. Мягкий матрас под моими бёдрами был приятной переменой.
Придерживая мой затылок, он собрал своей широкой ладонью волосы в конский хвост и снова приблизил мой рот к своему. Моё лоно пульсировало и покалывало, я сжалась вокруг его члена, отчего его дыхание участилось. Меня накрыла волна чистой энергии, и мои бёдра раскрылись ещё шире, чтобы принять его последние толчки, после чего мы оба, изнемогая, рухнули переплетённой влажной бесформенной массой.