Он скатился с меня и лёг рядом на кровать, подложив под шею подушку и уставившись на меня. Мои щёки залил румянец. Близость, как правило, заставляла меня чувствовать себя болезненно уязвимой, но Бо разрушил эту баррикаду с энергией человека, который не остановится ни перед чем, чтобы вернуть то, что принадлежало ему по праву.
И я принадлежала ему.
Мне надо было либо бороться с этим, либо найти способ мирно сосуществовать рядом, надеясь, что когда-нибудь чувства отойдут на задний план, и я смогу двигаться дальше.
Все эти годы он владел мной, независимо от того, принимала я это или нет. Я растворилась в нём с того самого дня, как влюбилась, хотя в то время и не подозревала, что это будет такая любовь, на преодоление которой уйдёт целая жизнь.
Он поцеловал меня снова, и у меня не осталось ни шанса. Моя стальная решимость, моя твёрдая, как алмаз, стойкость – всё это разлетелось вдребезги в ту секунду, когда мы столкнулись.
Когда пот охладил кожу, Бо натянул одеяло, укрывая наши тела. Нырнув в его объятия, я нашла удобное местечко на его плече и спрятала лицо.
Когда-то, прежде чем я узнала что-то лучшее в жизни, чувства к Бо Мэйсону были для меня самым важным на свете. Потребовалось отдаться ему, чтобы обнаружить, что ничего не изменилось.
Я чувствовала на себе взгляд Бо, слушая ровный стук его сердца в груди, и думала о той девушке, которой посчастливилось влюбиться в самого популярного мальчика в школе и потерять его в самое неподходящее время.
Моё сердце болело за неё и за всё, через что ей пришлось пройти без него. Болело за бедную молодую женщину, которая повзрослела и стала такой сильной и выносливой, что забыла, как чувствовать.
Было приятно ощутить, наконец, что-то снова, даже если это было одновременно и прекрасным, и сбивающим с толку.
∙ ГЛАВА 19 ∙
БО
Прошлое
Я вышел из гастрольного автобуса, подняв ботинками небольшое облачко пыли, и потянулся, заведя руки за голову. Десять долгих часов в дороге – столько времени потребовалось, чтобы добраться до последнего пункта тура в моём родном городе.
На каком-то этапе всё изменилось.
За шесть месяцев, предшествовавших этому моменту, мне исполнился двадцать один год, я выпустил один платиновый альбом и три платиновых сингла, гастролировал в тридцати двух городах по всей стране и опьяняющим сном проник в сердца большего количества безымянных, безликих девушек, чем мог вспомнить.
— Ты молод и глуп, — сказал мой тур-менеджер Микки, закинув мою руку себе на плечо и затаскивая меня в автобус в ночь моего двадцать первого дня рождения. — Лучше выбросить всё это из головы. У тебя есть вся оставшаяся жизнь, чтобы сделаться гигантским мудаком.
Где-то по пути я потерял себя, и где-то по пути потерял единственное, что когда-либо имело для меня значение.
Мою Дакоту.
— Привет, Бо.
Прислонившись к своему классическому «джипу», меня встречала старшая сестра Калиста. Она сморщила лицо, изучая меня так, как она обычно это делала, – на то они и старшие сестры. Если бы меня встречала Айви, она бы с визгом побежала и бросилась в мои объятия. Но я одинаково любил их обеих.
— Калиста, — сказал я, щурясь на солнце, открыл багажник автобуса и вытащил сумки. Я собирался пробыть в городе несколько дней, так как папа пожаловался, что мама проела ему плешь, и мне пора появиться и заверить её, что жив и здоров. — Где Айви?
— Наверное, на софтбольной базе с Эддисон, — предположила Калиста, пока мы загружались и отъезжали. Простого упоминания об Эддисон хватило, чтобы вспомнить Дакоту, но я не нуждался в напоминаниях. Она жила в моих мыслях, надёжно припрятанная там, где я не мог навредить ей или причинить боль. Желваки заходили на моей челюсти, как только я подумал о Дакоте и о том, что она сделает, если увидит меня. — Она будет дома к ужину.
— Айви приедет с Эддисон? — спросил я, прикрывая своё любопытство к Дакоте невинным, ничего не подразумевающим вопросом.
— Нет, — фыркнула Калиста. — Ты же знаешь, как мама относится к тому, что мы приглашаем кого-нибудь на ужин в последнюю минуту.
* * *
— Бо! — закричала Айви, когда ворвалась вечером в дом. Её буйные волосы выбились из пучка, а лицо блестело от пота. Она обвила руками мою шею, и я поднял её, закружив, как будто ей было намного меньше восемнадцати, потому что, по моему мнению, она всё ещё была той беззубой, веснушчатой, кудрявой младшей сестрёнкой, которую никакое время не может изменить.
Мы поужинали и всей семьёй сидели в гостиной, пока я рассказывал родителям о своей жизни на гастролях, без лишних подробностей, конечно. Когда все улеглись спать, я вышел на улицу, чтобы немного побыть с Руби и наедине со своими мыслями.
— Составить компанию? — раздался из-за двери голос Айви. — Похоже, она тебе может пригодиться.
Она вышла и села рядом со мной в кресло-качалку, потянувшись вниз рукой и поглаживая густую золотистую шерсть Руби, пока та не перевернулась на спину.
— Ну, и о чём мы думаем? — спросила Айви. Она слишком быстро повзрослела. Последний наш разговор по душам был о фильмах про Гарри Поттера и о том, что мы чувствовали по поводу смерти Дамблдора.
— Никогда бы не подумал, что так долго буду вдали от дома, — сказал я, сложив руки на животе и раскачивая правой ногой кресло. — Как будто вернулся не домой.
— Это место точно такое же, каким ты его оставил, Бо, — возразила Айви. — Думаю, ты единственный, кто изменился.
Я обиженно улыбнулся, бросив взгляд в её сторону.
— Кто позволил тебе так быстро повзрослеть?
— Старик с длинной белой бородой и кривым посохом по имени Время, — Айви высунула язык и, фыркнув, закатила глаза.
— Как Эддисон? — спросил я.
— Ты хочешь узнать, как Дакота? — не задумываясь, задала она встречный вопрос.
— Попался, — отшутился я.
— Не играй со мной, Бомонт, — Айви встала и зевнула. — Мне лучше пойти в дом. Завтра я работаю у Янссенов, так как начались весенние каникулы. Что-то эти маленькие близнецы-торнадо меня сильно изматывают.
— Ты не ответила на мой вопрос, — не позволил я ей так легко уйти. — Как Дакота?
— Почему бы тебе не позвонить самому и не спросить её? — пожала плечами Айви. — Честно говоря, не знаю. Эддисон говорит, что она не приезжала домой со Дня Благодарения. Думаю, она много работает и занимается. Это всё, что я знаю.
— Она приедет домой на весенние каникулы? — поинтересовался я.
— Понятия не имею, Бо. Позвони ей сам.
Как только Айви зашла внутрь, я вытащил телефон. У меня был новый телефон с новым номером. Старый давным-давно сдох вместе со всеми моими контактами. Но я никогда не забывал её номер. Я медленно ввёл её номер, цифра за цифрой.
Мой большой палец завис над кнопкой вызова на долгие пять секунд, прежде чем я отключил экран и засунул телефон обратно в карман. Было уже поздно, и мне всё равно нужно было собраться с мыслями.
* * *
Следующим утром я одолжил у Айви старый синий грузовик и подвёз её до фермы Янссенов, а потом отправился в город. Быстрый осмотр трейлерного парка «Санрайз-террас» сказал мне, что Дакоты нет дома. По крайней мере, её машины там не было. Поэтому я направился на заправку за чашечкой кофе.
— Бо Мэйсон! — во весь голос завопила женщина за кассой, когда я протянул ей пятидолларовую купюру. — Ничего себе. Я недавно видела тебя по телевизору. Ты очень талантлив.
— Спасибо, мэм.
— Что ты делаешь здесь, в Дарлингтоне?
— Просто навещаю семью, мэм.
Она дала мне сдачу, и я положил монеты в лоток «Возьми пенни – оставь пенни», а банкноты – в ящик для пожертвований для местного приюта для животных, после чего кивнул ей и выскользнул за дверь.
— Бо, — раздался мужской голос. Он, определённо, не был похож на голос одержимого фаната.
Я притормозил, повернулся налево и увидел мужчину на несколько лет старше меня, с белокурыми волосами и тёмно-карими глазами.
— Привет, — выкрикнул я в ответ, прищурившись, поскольку его лицо показалось мне знакомым. И тут меня осенило. Это был Сэм Валентайн – парень, который встречался с кузиной Дакоты, Ребеккой. — Сэм, верно?
Он кивнул, уперев руки в бока.
— Ну, и что привело тебя в город?
Почему все спрашивали, зачем я вернулся? Здесь мой дом. Мне не нужна была веская причина, кроме той, что парень мог истосковаться по родне после нескольких месяцев жизни на колёсах.
— Просто повидаться с семьёй, — ответил я. — А что насчёт тебя? Ты всё ещё учишься в мединституте?
— Да, — он замялся, как будто хотел сказать что-то ещё. — Послушай, Бо, я не хочу показаться придурком, но держись подальше от Дакоты.
— Что, прости? — глубоко в груди стал зарождаться ропот недовольства. Хоть со стороны Сэма и было большой наглостью говорить мне нечто подобное, я также понимал, что он был прав.
— Ты плохо обошёлся с бедной девушкой, — я уловил намёк на дрожь в его голосе, как будто он немного меня боялся. Сэм был тощим заучкой, но, в общем, хорошим парнем. У него были нежные руки. В этом парне не было ни грамма воинственности, и всё же он любил мою Дакоту достаточно, чтобы посоветовать мне держаться от неё подальше. — Ребекка заботилась о ней, как будто это было её основной работой.
— Заботилась о ней? — никогда не думал, что Дакота не сможет сама о себе позаботиться.
— Да уж, после той ситуации, в которой ты её оставил, — фыркнул Сэм.
Я точно знал, что сделал: разбил её сердце на миллион кусочков. Наверное, она каждую ночь плакала, думая, что я её не люблю, хотя на самом деле я только и делал, что спасал её от монстра, которым стал.
— Не знаю, приедет ли она домой на весенние каникулы на этой неделе, – сказал Сэм, – но не ищи её, Бо. Не делай всё хуже, чем это уже есть.
Мои губы сжались в прямую линию, и я провёл рукой по волосам. Сэм был прав. У меня не было никакого права беспокоить бедную девушку, и всё, что я скажу или сделаю, может ещё больше её расстроить.
— Отлично поболтали, — он шагнул ко мне, положил руку на плечо, сжав его, кивнул и поспешил мимо.
Я фыркнул и покачал головой. Ну и наглец.
Но, с другой стороны, мне тоже казалось, что у меня не было права баламутить бедную девушку в то время, когда мои обещания ни черта не значили.
Да и что я намеревался получить? Мне хотелось услышать, как она сладко растягивает слова, увидеть её милую улыбку, но ещё хотелось нагнуть её в кузове моего грузовика, попробовать на вкус её сладкий ротик и поглотить каждый квадратный сантиметр её тела.
И что потом? Отослать её обратно учиться с ещё большей дырой в сердце, а самому исчезнуть, как будто ничего не случилось? Я не мог с ней так поступить. Только не так.
Забравшись обратно в грузовик, я помчался домой, чтобы помочь отцу по хозяйству.
Мне придётся вернуться за ней в другой раз, когда я стану мужчиной, которого она заслуживает.
∙ ГЛАВА 20 ∙
КОКО
Во вторник утром я проснулась в его постели одна. Снизу доносился отчётливый запах перчёного бекона и яичницы. Приятная болезненность между бёдер мгновенно вызвала виноватую улыбку на моём лице. Я села, подняв руки над головой и опустив босые ноги на прохладный деревянный пол, и потянулась. Затем добралась до комода Бо, вытащила старую футболку «Дарлингтон Хай», доходившую мне до середины бёдер, и неторопливо спустилась вниз.
Став в сторонке, стала наблюдать, как Бо, одетый лишь в синие джинсы, готовил нам завтрак. Подкравшись сзади, скользнула руками к его груди и прижалась щекой к перекатывающимся мышцам спины. Его свободная рука накрыла мою.
— Доброе утро, — глубокий голос Бо прогрохотал через всё его тело и завибрировал под моими руками. — Как спалось?
Чудесно.
— Спасибо, хорошо, — я оторвалась от него и села за стол, наблюдая как он накладывал еду и наливал апельсиновый сок в два стакана с желтыми и оранжевыми цветами. Бо устроился напротив меня. Вилка, стиснутая в его крупной кисти, казалась крошечной, и он набросился на еду, как человек, который нагулял аппетит самым порочным способом. — Почему ты решил завершить музыкальную карьеру, Бо?
Мне не нужен был диктофон. Мне не нужны были ни ручка, ни бумага, ни список вопросов. Я ни за что не забуду ни одной детали этой недели.
Он выпрямился на стуле, проглотив кусок яичницы и отложил вилку.
— Потому что жизнь, которой я жил, не подходила человеку, которым я хотел быть.
— Ты держал в руках целый мир, — сказала я сдержанным тоном. — И всё равно не был счастлив?
Он покачал головой, сжимая и разжимая челюсти, потом в его глазах засветилась решимость.
— Всё, что мне нужно для счастья, – это тёплый дом, пара сотен гектаров земли и ты.
— Бо, — в изумлении я чуть наклонила голову на бок. — Ты отказываешься от всего ради меня?
— Да. Похоже на то.
— Но что, если нам не суждено быть вместе? Это довольно рискованно, тебе не кажется? В смысле, прошлой ночью было здорово и всё такое, но завтра утром я возвращаюсь в Нью-Йорк. И что тогда будет?
— Всё зависит от тебя, — заявил Бо, откидываясь на спинку стула. — Ты же знаешь, что у тебя здесь всегда есть дом. Со мной. На ранчо.
Его губы медленно растянулись в слабой улыбке, глаза замерцали, как будто он вспомнил всё, что мы вытворяли прошлой ночью.
— У нас осталась ещё одна ночь, Дакота, — сказал он. — Не знаю насчёт тебя, а у меня есть цель сделать так, чтобы завтра утром ты не захотела отсюда уезжать.
На сердце потеплело, и оно пропустило удар. Этот мужчина был неумолим. Бо Мэйсон был похож на одну из тех китайских ловушек для пальцев, где чем сильнее тянешь палец, тем он только крепче в ней застревает.
Он медленно закинул руки за голову и дерзко мне подмигнул.
— К тому времени, как тебе нужно будет возвращаться домой, ты до безумия в меня влюбишься.
Я никогда и не прекращала.
— Вы ужасно уверены в себе, мистер Мэйсон, — поддразнила я его. — Кажется, твой завтрак уже остыл.
∙ ГЛАВА 21 ∙
БО
Смех и весёлое настроение Дакоты тем утром являлись не чем иным, как данью тому, что когда-то было или что только могло бы быть. Глядя на неё, сидящую напротив в одной старой футболке с таким свежим и благодушным лицом, я чувствовал себя так, словно Бог говорил мне, что если я постараюсь, то всё в этом мире будет в порядке.
Слишком много раз прежде я убеждал себя, что не заслуживаю её. Я позволил ей уйти. Оставил её. Отпустил. Но времена изменились, и я был готов стать мужчиной, которого она заслуживала – мужчиной, который никогда больше, пока жив, не разобьёт её сердце.
— Так что ты собираешься делать после своего последнего шоу через пару недель? — спросила Дакота, поднося вилку ко рту.
— Праздновать, — ответил я не задумываясь. Проглотив последний кусочек, она отнесла тарелку в раковину, сполоснула и тщательно вытерла насухо. Прищурившись, я мог практически представить её босой и беременной. Встав, я последовал за ней и прижал к стойке. Губы нашли её нежную шею, запечатлев поцелуй на её плоти. — Хочешь прокатиться?
Она кивнула, и я отпустил её. Дакота на носочках понеслась наверх и вернулась через несколько минут, одетая в синие джинсы и белую хлопчатобумажную майку без рукавов, которая контрастировала с её загорелой кожей и волосами глубокого кофейного оттенка, собранными в хвостик.
Не прошло и десяти минут нашего вояжа по заброшенным грунтовым и гравийным дорогам, окружавшим наш родной город, как она подвинулась на середину сиденья грузовика и взяла меня под руку, положив голову мне на плечо.
В то утро мы, должно быть, колесили несколько часов, сидя в тишине: чтобы быть вместе в общем-то не требовалось много слов. Близость Дакоты под боком ощущалась как тёплое объятие толстого одеяла в прохладную ночь. Как удобные старые джинсы. Как тихая радость, охватывающая человека, когда он понимает, что вернулся домой. Это чувство нельзя было купить за все те миллионы долларов, что лежали на моём банковском счёте, и его невозможно было после неё воссоздать.