— А я ждала тебя.
— Разве твой отец еще не выдал тебя замуж?
Корин усмехнулась так тихо и мило, впрочем, как она и умела — наивно, искренне и чертовски соблазнительно.
— Разве я сказал что-то смешное? — я вывел ее в середину залы, положив руку на спину чуть выше поясницы, ощущая гладкий шелк платье, изгиб спины, взял ее ручку в свою, шагнул в такт музыке, увлекая партнершу.
— Вопрос вполне уместен. Отец, конечно, подыскал мне жениха, и свадьба уже скоро…
— Я рад за тебя.
Она снова засмеялась, а я развернул ее вокруг себя, а затем вновь зафиксировал руку на спине, другой взял ее кисть. Корин вдруг нарочно прильнула ко мне телом, посылая мне слишком неоднозначный сигнал, на которое мужское естество среагировало вполне определенно.
— Дело в том, что он старше меня на двадцать лет, — Корин подтянулась к моему уху, — и меня он совершенно не привлекает, — ее губы слегка коснулись моей шеи, оставляя горячий след.
— C кем ты прибыла во дворец? — скользнул я взглядом по танцующим и тем, кто стоял вокруг у стен и столов.
И когда она улыбнулась еще шире, я понял, что вопрос девица поняла по-своему.
— Отец не смог приехать, — скользнула она ладонью к шее, чуть поглаживая и надавливая большим пальцем на вену, так умело, что окружающие не догадывались о столь открытом флирте молодой баронессы. Хотя мадам Лаура по- прежнему не спускала глаз, да и не только она — оказывается, на нас пялилась чуть ли не вся женская половина. И мои нервы натянулись до предела. — Я в сопровождении дяди и брата, а они сейчас во-он там… — баронесса кивнула в сторону герцога. — Очень заняты.
Музыка окончилась, я ослабил хватку, но Корин ни на сколько не отстранилась, привлекая еще большее внимание. Я скользнул рукой по спине к острому локотку девицы, проведя по запястью двумя сомкнутыми вместе пальцами. Корин вздрогнула.
— Возвращайся к дяде, он будет искать тебя.
Корин перестала улыбаться, опуская взгляд и тут же поднимая его вновь.
— Жаль. Я бы хотела возобновить наши отношения…
— Ища любовников? — закончил за нее. — И сколько у тебя их будет?
Корик вздернула подбородок, смотря на меня золотистыми в свете огней глазами
— казалось, что из них искры посыплются от досады.
— Зря ты так, — прошипела, вырвав прелестную ручку из моей хватки.
Голоса женщин заставили оторвать взгляд от удаляющейся фигурки Корин, цепляясь за слишком откровенно-томные взгляды дам. Вновь заиграла музыка, и пары снова встали в центр залы. А мне делалось все душней. Больше не в силах ожидать, прямиком направился к столу герцога.
Я не дошел до него, как меня остановили, предупредив о том, чтобы я отправился в кабинет его сиятельства. Слава Всевидящему!
В кабинете, как оказалось, уже ждали пятеро человек, все состоявшие в Ордене, все высокого рода и титула. Поздоровался с каждым. Правда, сам герцог задерживался.
— Нам уже известно, что ты собираешься покинуть Орден, — сказал Виркен Горв, пожимая мне руку последним. — Мы рассмотрели твою деятельность, и…
Он не договорил — дверь раскрылась, и в зал вошел Арас, прошел в кресло, занял главное место у горящего камина, оглядел меня внимательно. Он упомянул, что уже разговаривал с советом, и, видимо, их мнения разошлись, судя по напряжению, повисшему в воздухе.
— Присядь, — велел он.
Я занял место рядом с Виркен. Арас не спешил говорить. Раздумывал. Затянувшееся молчание било по, словно оголенным, нервам. Скорее бы уже все решилась. Урана, должно быть, уже в пути. Главное, чтобы их успел перехватить Сайм.
— Начнем с того, — заговорил вдруг Виркен, чья власть была больше всех взятых здесь управителей, — что отец Айелия был болен…
Я сжал подлокотники до хруста костяшек — тема, на которую я бы предпочел не говорить. Будто старые раны распороли, но, никуда не денешься.
— …И его старший сын был вынужден нести долг перед Орденом. С тринадцати лет у твоего отца, Арас, а потом и у тебя — это большой срок. Я думаю, что граф вполне заслужил пойти своим путем. Хотя, — Виркен повернулся ко мне, — таких людей всегда жаль отпускать.
— В договоре нигде не было указано о сроке, — произнес Арас со своего места так вальяжно, что даже понадобилось терпение, чтобы сохранить спокойствие.
— Верно, — подхватил Дараес — герцог чуть помоложе Виркена и значительно старше Араса, — но тут дело уже в совести, Арас. Это понятно, что без его помощи ты войдешь в затруднительное положение, и не будем скрывать почему — всем известно, что твоя сила не так велика, как раздута в глазах других…
Желваки Араса дернулись — Дараес затронул самое болезненное. Виркен вдруг поднялся, заложив руки за спину, прошел в середину зала, остановился передо мной, внимательно разглядел.
— Я не против того, чтобы снять с тебя метку. И мое слово «да».
Арас погладил подбородок, взглянув на меня бегло, и тут же отвернулся.
— Предлагаю просто проголосовать, — развернулся герцог к другим.
Дараес, одернув ворот своего расшитого камзола, ответил следом:
— И я не против. Ты заслужил уважение, исполняя чисто свой долг, не слышал каких-либо жалоб. Поэтому мой ответ — да.
— В конце концов, Айелий, ты можешь вернуться, — перехватил слово Гофрил Сойлиф — тучный мужчина средних лет, — и уже не как мальчишка на побегушках, а полноправный член Оредена.
Следом дали согласия и остальные. Выходит, они уже давно согласились отпустить меня. Арас намеренно затягивал. Что ж, от него это и стоило ожидать.
— Я останусь при том же ответе, — заявил Арас.
— Итого пятеро против одного, — развел Виркен руками. — Ты свободен, Айелий.
Я едва не подскочил с места, порываясь выйти отсюда немедленно, но не спешил. Поднявшись, поблагодарил Виркена и остальных, глянув на Араса — тот прожег меня взглядом, по-прежнему хмурился и молчал. Поклонившись, я покинул кабинет
— больше мне там было не место.
Быстрее подняться в седло — и в путь. Я вспомнил о том, что нужно было напомнить и об Уране, чтобы Арас совсем не смог перекрыть мне воздух. Хотя, если сейчас покинут Крион, он до Ураны уже никак не сможет дотянуться.
Я спешил, сбегая с лестницы, выходя под ночное небо, где пьяняще пахло диким шиповником — запах свободы. Слух потревожил странный шорох, я развернулся, а в следующий миг что-то твердое и тяжелое врезалось мне в лоб, выбивая снопы искр из глаз, а потом густая чернота залила голову, опускаясь свинцом на все тело. Сквозь гаснущее сознание я глухо выругался, проклиная Араса, видя черные сапоги, окропленные росой. И больше ничего.
Глава 9
После того как Айелий ушел, я так и не уснула, хоть разгоряченная близостью устала страшно. Элин вернулась под утро с новым нарядом, которое я должна была надеть на сегодняшний вечер. Мысль о том, что мне предстоит выходить в общество, приводила меня в дрожь, и страх расползался по спине ледяной крупой. Но больше всего я боялась за Айелия. Так и пребывала весь день в жутком смятении.
А вечером начался настоящий кошмар. Меня било диким ознобом, что зуб на зуб не попадал. Элин только разводила руками и приготовила успокоительный отвар. Сделалось немного легче. А когда начало темнеть, я, поглядывая на свое вечернее платье, что висело на ширме, проваливалась в пустоту — все чувства куда-то исчезли. Помог ли отвар Элин или просто мое тело уже не могло так глубоко и сильно переживать, превратившись в камень — то было мне неизвестно, и потому оделась я вполне спокойно.
Платье из малинового атласа легло идеально, падая к полу тяжелыми складками — этот цвет хорошо шел к цвету моих волос, что уложила Элин в несложную прическу, оставив свободно струиться по спине, лишь собрала у висков, заколов гребнем на затылке.
Я даже не успела рассмотреть себя толком, как в дверь постучали. Элин, получив от меня согласие открыть, прошла к двери, отворив ее. В комнату вошла Диар, и у меня даже дыхание перехватило, как потрясающе она выглядела в темно-бардовом бархатном платье, что так выгодно подчеркивало ее белую жемчужную кожу и льдистые глаза. В белокурых волосах сверкали украшения, как и по лифу платья и на высоких перчатках — изумительная красота и роскошь! Мужское внимание ей обеспечено. И это хорошо — в ее окружении я буду не слишком выделяться.
— Арас послал меня за тобой, — улыбнулась она, проходя вглубь комнаты. — Тебе идет этот цвет — красный подчеркивает страсть в твоих глазах…
Мои щеки мгновенно вспыхнули. Зачем она так говорит?
— …Я не сомневалась, что у Айелия будет столь соблазнительная и красивая пара…
Я выдохнула, посмотрев в глаза Диар. Выходит, она все знает, о нашей связи с графом. И совершенно неожиданно от догадки уколола ревность, что Диар и Айелий могли быть любовники. Были или до сих пор оставались… Неважно уже. Теперь главное вырваться отсюда и поскорее.
Диар подобрала украшение со стола и положила мне на шею, застегивая.
— …Вот теперь все. Можно выходить.
Я бегло глянула на Элин, та стояла у дальней стены и наблюдала. Неизвестно, увидимся ли мы еще, и чем вообще закончится этот вечер.
Мы спустились во двор, где у лестницы нас ждал экипаж с охраной. Ночи еще были теплыми, но в одном платье все же прохладно. Я залезла в стылую глубину кареты, ежась и кутаясь в шаль, Диар села напротив, и карета тут же тронулась с места, а мое сердце едва не выскочило от нахлынувшего волнения.
— Не волнуйся, — баронесса накрыла мою руку своей, чуть сжимая, — все будет хорошо, — увлажненные вишневой под цвет платья помадой губы растянулись в успокаивающей улыбке, она вдруг убрала руку и полезла в сумочку, выуживая оттуда что-то серебристое, — вот, надень.
— Что это? — приняла кружевной лоскут и расправила его: — Маска?
— Да, нас же ждет встреча с Орденом, — ласково улыбнулась она. — И тебе будет спокойней. Надевай.
Диар достала еще одну маску и надела ее, я покрутила кружево в руках, ничего не понимая, но все же последовала ее примеру. И в самом деле, стало легче, тонкое кружево будто стало некой защитой, скрывающей бурю моего волнения и страха.
Карета покачивалась на неровной дороге, оно и понятно — местность здесь скалистая, труднопроходимая, а этим дорогам уже, верно, сотня лет — новых не делалось. Я выглядывала в окно, пытаясь что-нибудь рассмотреть и запомнить, хотя бы повороты и направления — мало ли чего, но видела только скальные массивы и гущи чащоб. С Диар я больше не разговаривала, да и нужно ли было? Я ее совершенно не знала, и гложили вопросы, насколько она близка Айелию. Мысли прервал грохот щебня и ржание лошадей, карета резка остановилась, сердце внутри подпрыгнуло, когда я увидела тени всадников и незнакомые голоса.
— Что там?
— Сиди тут и ни в коем случае не выходи… — сказала баронесса и, открыв дверцу, вышла наружу, не забыв затворить ее. — Здравствуй, Сайм…
И больше ничего. Я осталась в полном одиночестве и ожидала, слушая скрежет щебня под копытами коней, невнятные голоса, что просачивались внутрь кареты, а потом вдруг все стихло, и время потекло как воск — тягуче и медленно. Тишина давила на уши. Несколько раз я порывалась выйти, чтобы узнать, что там происходит и куда подевалась баронесса, но заставляла себя сидеть на месте, хотя нужно было открыть дверцу и бежать наутек, да только толк от того какой был? Этих мест я не знала, страшно было заплутать. Но, слава Всесущему, вернулась Диар. Она села на свое место, уже без перчаток, и судорожно убрала за ухо выбившуюся из прически прядь, явно скрывая волнение.
— Кто такой Сайм?
— Знакомый один, — отмахнулась она.
Я кивнула, понимая, что, видно, поклонник у нее в замке не один, и тут мое внимание привлек след на ее шее, будто от пальцев, который стремительно проявлялся. Я скользнула взглядом ниже, рассматривая ее, и замерла — между грудей в ложбинке виднелись капли чего-то темного, будто крови, стекающие за лиф. Баронесса, проследив за моим взглядом, прикрылась шалью.
Может, мне просто показалось, и это была грязь, но волнение залегло в душу холодной глыбой. Всю оставшуюся дорого мы ехали молча. Когда карета вдруг повернула, плавно качнувшись, и покатилась верх по склону, Диар объявила:
— Почти приехали.
Вскоре экипаж и в самом деле остановился, ручка двери щелкнула, и створка раскрылась. Молодой лакей, что нас встретил, помог выбраться наружу. Я невольно сжалась от холодного потока ветра, мгновенно подхватившего подол моего платья. Так и застыла на месте. Дорога, на которой я стояла, уходила ввысь в заросли зеленых арок и белокаменных столбов, за кронами деревьев возвышался и сам белокаменный и островерхий храм, с узкими окнами, из которых сочился свет. На фоне звездного неба он выглядел величественно, как всполох чистого огня в сумрачной скальной долине. Диар подтолкнула меня.
— Пойдем. Нас уже ждут.
В сопровождении слуг мы прошли через длинный тоннель из диких роз и вскоре оказались перед массивными воротами из дуба или ясеня — в свете факелов не разобрать. Внутри было пустынно: скамьи и небольшой алтарь у дальней стены, на которой изображена фреска, везде горели свечи, но света не хватало, чтобы лучше рассмотреть все.
— Нам туда, — указала Диар. Лакеи остались внизу, а мы поднялись по винтовой каменной лестнице и, приблизились к запертой двери. — Нам нужно переодеться…
— Из глубины каменного коридора доносились какие-то неясные звуки, как будто барабанный грохот и гулкие мужские голоса. Айелий, должно быть, уже там. — Пойдем, там одежда.
Мы вышли в другую комнату, на удивление она была жилой, даже полнилась теплом от горящего камина. И все же странно все это.
— Зачем переодеваться?
— Для церемонии. Это все же храм Огня, требуют обычаи.
Диар прошла к ширме, вынесла оттуда платье, совершенно белое, как снег, вручила мне, вернулась за перегородку. Я сжала ткань — мягкая на ощупь, такая нежная.
— Только маску пока не снимай.
Я скинула с себя вечернее платье и услышала из-за ширмы:
— Не убирай его далеко, потом мы выйдем на бал.
— Бал?
Диар вышла в таком же белом, почти полупрозрачном, с кружевом платье, и выглядела, как лесная нимфа, легкая и прохладная, как туман. Я просунула голову через ворот, а рукава оказались настолько просторными и длинными, что руки утопли в них. Несмотря на воздушность платья, ткань облегала тело, как вторая кожа, очерчивая грудь, талию и бедра. Хорошо, что оно не было таким прозрачным, как у Диар, хотя разрезы по бокам до самых бедер — слишком откровенно.
— Превосходно, — довольно заключила баронесса, расправив мои волосы по плечам.
И все же чувство неправильности происходящего не давало покоя.
Мы вышли и быстро прошли по коридору. Диар взяла меня за руку, когда сводчатая, обитая железом дверь распахнулась, и на нас вылился жар и дымный воздух. Я попятилась назад, но баронесса меня удержала, потянув внутрь. Я шагала, смотря на буйное пламя в центре круглого зала, как мотылек на свет, одурманенная и ослепленная его танцем, и не сразу заметила мужские силуэты под балками.
Мужчины разного возраста в так же масках и светлых мантиях до пола — человек десять не меньше. И как среди них узнать Айелия? Я огляделась внимательней, ища пути отступления, потому что дверь за мной захлопнулась, и не было тут ни одного оконца, единственное отверстие в форме круга — над огнем, в нем виднелось черное небо, туда струился дым.
Я сглотнула, а Диар выпустила мою руку, отходя от меня. Сердце загрохотало где- то в самом горле, меня затошнило от волнения, а внутри живота скрутился узел страха.
Из ряда мужчин вышел один, и даже в золотой маске я узнала Араса. Он подошел к баронессе и впился в ее губы поцелуем, и он не был дружеским или любезным, а каким-то диким, страстным, грубым… Я отвернулась, оборачиваясь к двери, но возле нее по обе стороны стояли еще несколько мужчин.
— Не бойтесь, миледи, — отстранив от себя Диар, герцог направился ко мне.
— Где Айелий?
Наверное, была ошибкой спросить о том, но Арас нисколько не оскорбился, напротив — улыбнулся широко, приблизившись и нависая надо мной.
— Скоро узнаете…
Я раскрыла губы, вдыхая резко, когда Арас вдруг подхватил меня под грудью, сжимая грубо, твердо поглаживая ребра.