Мара, конечно, эту засаду видела заранее, но место было такое, что обойти его без изрядного крюка не представлялось возможным. Ну и, думаю, некоторую долю здоровой женской стервозности нельзя сбрасывать со счетов: подвергнуть меня вполне безопасной (с ее-то способностями) проверке в естественных условиях – сами Предки велели! Иначе зачем бы она минуту назад, стараясь сделать это незаметно, вытащила из волос и спрятала в набедренный кошель «ярлык клана»?
Стражу было звать бесполезно, а в нашей ситуации – еще и глупо. Да и откуда здесь, уже в пригороде, взяться клановой или городской страже? Клановая стража отирается рядом с клановыми кварталами, а городская за территорию, очерченную шлагбаумами, ночью не вылезает. А живущие в окрестных домах не помогут, даже если мы будем хором кричать «Караул, грабят-убивают!» – только проверят двери, что те закрыты плотно и надежно. До простой фишки – крика «Пожар!», после которого из домов выбегают ВСЕ, тут почему-то пока не додумались. Утром, правда, дисциплинированно сообщат в стражу… после того, как убедятся, что трупов на улице не наблюдаются. В случае же наличия трупов – «нет, высокий господин, ничего не слышали, ничего не видели – так крепко мы спали!»
– Ма-а-альчики… – Улыбнулся я. – Мне вас послало само Небо… сладенькие вы мои!
– Чё?! – Очень аутентично вопросил заводила, явно не ожидавший такого проявления радости от остановленных на темной-темной улице юных прелестниц. – Девки, вы чё, бухие, что ли?
– Вот так свезло! – Вякнул кто-то из его сообщников.
Ответом послужил рывок и быстрый удар пальцами в горло… да как же они в этих платьях ходят-то, а?!
Я не сдерживался и бил насмерть. Тут дело даже не в том, что в этом мире нет (и быть не могло) всяких загонов про «необходимый уровень самообороны». Дело даже не в том, что я не собирался дожидаться прибытия стражи и кому-то что-то объяснять и доказывать, оправдывая себя в каком-нибудь суде – в этом мире в суде прав тот, у кого больше денег или власти (как, впрочем, и в других мирах). Дело даже не в дубинках, что не были обтянуты ни кожей, ни тряпками, как у обычных «честных» местных гоп-стоперов (это которые где живут, там и «работают»), а были предназначены исключительно для нанесения тяжких увечий и производства трупов.
И даже не в том дело, что рядом со мной, на минуточку, находится госслужащий из Приказа Высокого Воспитания и Нравственности. Буквально – человек Императора, который получасом ранее практически официально нам с Ханой представился. А это – даже не индульгенция, а прямой приказ о защите гос. интересов любыми средствами и способами! Для примера: Мара могла бы назвать свое имя и должность, продемонстрировать свой «служебный» ярлык (если б вдруг брала такие цацки на свои задания, в чем лично я сильно сомневаюсь): шесть к семи – бандюги развернулись бы и растворились бы в темноте… или – один к семи – довели бы места назначения со всем возможным почтением.
Дело в том, что я хотел испытать возможности своего организма, усвоившего Жемчужину. Очень эгоистично и цинично, понимаю. А уж как некрасиво и подло это выглядит со стороны… Но оправдываться я не собираюсь – если кому-то «повезет» попасть на мое место, то я с удовольствием поаплодирую настоящему гуманисту, использующему щадящие способы решения таких вот разногласий. Поаплодирую с чувством глубокого удовлетворения от торжества прогрессивной нравственности над грубым средневековьем. С дивана. Искренне салютуя бутылочкой пива.
Под пальцами левой руки, сведенных в судороге «копья», приятно хрустнуло, и я рывком развернулся к еще ничего не понявшим подельникам мертвеца. Тело стремительно умирающего человека еще не успело рухнуть, а пальцы правой руки, собравшиеся в щепоть, уже врезались в печень второго разбойника… пробивая кожаную куртку, ткань нательной одежды, кожу, проскальзывая под ребрами и вгрызаясь в мягкое и податливое, и проворачиваясь там… Фу, гадость!
Второй еще не начал хрипеть, а третий получил внешне размашистое, но молниеносное в правильном исполнении, «Крыло цапли» (то самое – мамино любимое)… заметно деформировавшее ему череп.
Я обернулся к оставшейся троице, не сообразившей пока, что концепция ежевечерного отъема денег у населения несколько изменилась…
А им и не надо было – все трое как раз падали, закатывая глаза.
– Это не я! – Мара подняла ладошки в защитном жесте. – Это все она! – И ткнула пальцем в сторону недовольной Ханы.
– А? – Захлопала та глазами. – А надо было оставить? Ну, извини, Фан, не догадалась! Зато теперь – «три-три»!
Видимо, юная медведица активировала один из своих амулетов. Ну, сейчас, будучи в платье я ее даже немного понимаю – ТАКОЕ пренебрежение со стороны разбойников сильно бьет по женскому самолюбию. Удержаться и не отомстить – практически нереально. «… вон ту мелкую не предлагать!» – да как они посмели?!
– Эти трое, кстати, все еще дышат… – невзначай обронила Мара, отвернувшись и от меня, и от Ханы. – Так что счет «три-ноль» в пользу Фана.
– Пф! – Хана развернулась к поверженным и подняла руку.
И тут же:
– Эй!
Развернулась в мою сторону, когда получила подзатыльник… очень-очень легкий, по касательной. Силушка все-таки увеличилась. И влепил я ей левой рукой – правая-то вся в кровище и ошметках чужой плоти.
– Какого демона, Фан?! – Взбеленилась она. – Тебе жить надоело?!
– Не вздумай! – Пригрозил я, не обращая внимания на ее «яки» и появившиеся в воздухе красноватые искорки.
И прошелся по телам, с силой вбивая каблуком кадыки валяющихся людей в их же горла. Хрип перешел в клекот, но быстро затих.
Лицо Ханы, кажется, посерело, но она сдержалась и не стала знакомить поверхность улицы с вполне достойной кухней «Лунной Волчицы». А я повернулся к Гончей:
– Мара… – Попросил я. Тихо и серьезно. – Больше так не делай с моими друзьями. Никогда. Пожалуйста.
Идеальная пышная белесая бровка вздернулась, а голос Мары стал наставительным и чуть-чуть снисходительным:
– Медведи – хищники, Фан! Начинают убивать, как только перестают получать молоко матери. Она легко бы перенесла это…
Я перебил. Мне вот только этих манипуляций доморощенных не хватало… и данных, которые я, как охотник, мог бы накидать в ответ раз в сто больше:
– Убийство неразумных зверей для пропитания – совсем не то же, что убийство разумных существ для развлечения или из-за подначивания, Мара!
Та кротко вздохнула и потупилась:
– Хорошо, Фан. Конечно. Никогда с твоими друзьями. Я поняла. Приношу свои извинения, Хозяйка Хана. Мои извинения, Фан… – Поклонилась она поочередно Хане и мне.
– Пф! Фан, я бы смогла! – Возмутилась притихнувшая было Хана… все такая же бледненькая.
– Дуреха… – Буркнул я. – Великовозрастная.
Та вскинулась, но Мара торопливо перевела тему:
– Очень характерная техника боя, Фан. – Оценила она, протягивая мне какую-то тряпочку. – Видимо, обучала матушка?
А вот и не угадала! Воинским искусствам – луку, ножу и рукоблу… рукопашному бою – нас как раз обучал отец, Лю Ливей. И матушка вполне серьезно утверждала, что после отца ей остается лишь подтянуть кое-какие мелочи и добавить пару-тройку грязных трюков. Но, как я уже говорил, чужое инкогнито надо уважать. Тем более, если оно не такое уж и чужое.
– Ага… – Кивнул я, тщательно вытирая руку от… дерьма.
В этот вопрос углубляться я не хотел. А с Марой главное – не врать. Прямо. Ведь матушка меня тоже обучала, верно? А про отца Мара, уж извините, ничего не спрашивала. Не так ли?
Но как же ей самой хочется поведать, кто есть моя матушка! Вот прямо еле в себе удерживает! Наверно, какая-то очень увлекательная история про заговоры и пеленки с императорским вензелем!
– Но ты, Мара, мне кажется, не поняла. – Продолжал я, выбрасывая изгвазданный платочек под забор (не возвращать же обратно эту гадость девушке, верно?). – «Не делай так больше» – в смысле, не пытайся в будущем подобным образом проверять меня – это может разрушить и так слабое доверие между нами.
– Вау! – Отреагировала Хана, кажется, тоже что-то сообразившая.
– Боюсь, глупая Мара Бейфанг не успевает за стремительным полетом мысли этого хитроумного Лю Фана…
Я внимательно на нее посмотрел… Понятно, что придуривается – но поди прочти это на сем прекрасном наивном личике.
– Насколько легко будет найти в этом городе человека, который пойдет в этот час по этой дороге? Без оружия, без друзей или охраны? И насколько наивными должны оказаться те, кто будет его здесь ждать в надежде поживиться?
– Оу…
– К тому же, пилюлю «Кошачьего Полуночного Глаза Под Луной» они приняли гораздо раньше. Минут за двадцать до того, как встретили нас. А заранее и «на всякий случай» такие пилюли не принимают – слишком неприятные и серьезные последствия от них.
– Но…
– Это прекрасно определялось по их зрачкам, Мара. Вряд ли тебя интересовала такая любопытная подробность об этой пилюле… в силу известных нам обстоятельств. После пятнадцати минут действия начинают лопаться сосуды в глазах – и это прекрасно… видно.
Разумеется, можно было возразить и накидать массу контраргументов. Дескать, они уже кого-то обчистили до этого, а мы были лишь вторыми. Или шли грабить какой-нибудь дом, а мы им просто по пути встретились… Но Мара поступила умнее, в очередной раз доказав, что за красивеньким фасадом скрываются очень неплохие оперативные мозги:
– Прости меня, Лю Фан! – Она опустила голову и приняла максимально раскаявшийся вид. – Больше этого не повторится. Ты можешь мне не верить, но твое доверие – очень важно для меня («О, да-а-а! Еще б кто-нибудь прикладывал хоть капельку усилий, чтобы его оправдать, мое доверие!»). Прошу, дай мне шанс! Я обязательно исправлюсь! Вот увидишь!
– Вот, Хана. – Я показал пальцем на Мару. – Вот как надо просить прощения. Уверен, что на твою матушку и на дедушку такое подействовало бы обязательно.
– Пф! Пробовала! Первые два раза прокатывало, а потом – шиш!
– Мара, – Позвал я. – Ты слышала?
– Да, Фан! – Улыбнулась та. – Я не буду искушать судьбу. Второго раза не будет, Фан!
И понимай – как хочешь. То ли, действительно, будем с ней работать по-честному, то ли сразу воткнет нож в спину.
– А Лю Фан раньше… убивал? – Осторожно поинтересовалась после непродолжительного молчания Мара.
– Разумеется! – Я пожал плечами. – Я же охотник.
– Действительно. – Мара задумалась.
Действительно. Я понимал, что так удивило Гончую Императора. Меня это самого, если честно, удивило – никаких душевных терзаний после убийства шестерых живых людей я не испытывал. И, кажется, не собирался этого делать потом. Почему-то я воспринял их, как обычную охотничью добычу. Гораздо крупнее, чем птица и пушной зверь, на которого я охотился в наших лесах до этого, но… не так, чтобы меня это как-то впечатлило. Например, отцу и другим охотникам мы, парни и девушки (хотя, по меркам прежнего мира – «мальчики и девочки»), помогали спускать кровь, свежевать и разделывать огромные туши секачей, лосей, оленей… а домашнюю живность – свиней, например, кто-то из нас и забивал собственноручно одним-единственным ножом. А уж свернуть шею курице – как нечего делать. Это умели (и делали) все. И – никаких проблем! Чай, не городские какие-нибудь…
Вполне допускаю, что и Хана легко бы пережила убийство разумных – в отличие от меня, медведица, наверняка, охотилась на дичь, умерщвляя ее самым естественным способом – зубами по горлу. И, все равно – почему-то хотел огородить ее от ЭТОГО «удовольствия». Глупо, понимаю…
* * *
Не сказал бы, что «испытания» «постжемчужного состояния» моего организма меня впечатлили. Конечно, не обладая никакими измерительными инструментами (даже приблизительно не могу представить, какие инструменты смогут ТАКОЕ замерить… ну, разве что секундомер какой-нибудь, да динамометр), я не могу оперировать процентами, долями, ляо и секундами. Но, по ощущениям, моя эффективность в рукопашном бою повысилась едва-едва на пятую часть от прежнего.
Ну, пробил «Клювом грифона» кожанку, одежду, кожу и ливер. Так я и до этого на тренировках соломенную скатку успешно пробивал. Ну, расколотил череп «Крылом цапли». Ну так, извините, я до этого таким же ударом ломал тонкие стволы… сухие, конечно, и которые можно было почти обхватить ладонью. Но ломал же.
Скорость движений увеличилась… незначительно. Хотя, появилось ощущение, как от использования хорошо смазанного во всех сочленениях механизма. Ну, как в первые минуты после выполнения полного Канона и хорошего разогрева тела до испарины на лбу.
Скорость реакции… Честно говоря, ожидал, большего. Ожидал, что будет как в книжках или фильмах-боевиках – застывшие в пространстве противники, замедлившиеся в воздухе опадающие листья и все такое. Ну, как то состояние, что я «ловлю» иногда во время стрелковых тренировок и еще реже – на охоте. Отец называл это состояние… длиннющее такое название (мать чуть позже, как всегда упростила – «Сатори») и говорил, что так или иначе это состояние доступно ВСЕМ практикующим ЛЮБЫЕ боевые искусства. Но – нюанс – в лучном искусстве оно достигается легче всего. Но – опять-таки нюанс – достижение его в лучном искусстве не влечет автоматического его постижения в других боевых искусствах. Хотя и способствует, да. Немного.
Подозреваю, что никакая Жемчужина в этом самом Сатори не поможет от слова «совсем». Потому что это состояние доступно ЛЮБОМУ практикующему боевые или медитативные практики вне зависимости от физической силы и уровня Ци. Подозреваю даже, что как раз высокие физические и энергетические показатели достижению этого состояния будут препятствовать, как чрезмерно накачанные мышцы препятствуют гибкости.
Печально. Очень хотелось халявы. А жизнь, как обычно, обламывает. Так что снова – тренировки, практика, кровь, пот, слезы-сопли. Не скажу, что это так уж плохо – это хотя бы чуть-чуть соответствует моим понятиям о справедливости. Желанию халявы – противоречит, а жажде справедливости – соответствует. Так что, может в этой «культивации», столь любимой тамошними современниками Алексея Кима, известного тут под именем Шу Ливея, что-то такое есть… рациональное.
* * *
– Эта благодарная Мара Бейфанг может многое сделать для отзывчивого Лю Фана. – Продолжала щебетать Мара. – Положение Мары Бейфанг, когда она не путешествует с лютней по Царствам… и их окрестностям – чрезвычайно высоко. А слово ее многое значит для людей Императора…
– Для того, чтобы замолвить словечко за этого незначительного Лю Фана, рискованной Маре Бейфанг следует для начала хотя бы выжить…
– «Знание – сокровище, которое всегда следует за тем, кто им обладает» – Поучительно процитировала Мара поговорку. – Знание о будущем – бесценно. Знание о подробностях будущего – императорский подарок, за который эта девушка всегда будет благодарна доблестному Лю Фану… который почему-то стал пренебрегать красотой этой согласной на многое Мары Бейфанг…
К данному вопросу, касающемуся ЭТОЙ стороны нашего взаимодействия, Мара подходила совсем-совсем осторожно, видимо ощущая мое отношение после того, что я узнал, что мы, пусть и весьма дальние, но родственники.
А какое отношение у меня было к тому, что мы с ней переспали… неоднократно и по-всякому? Довольно утилитарное и, на мой взгляд, понятное. Просто Мара, распознав изменение моего к ней отношения, не совсем правильно поняла причину. Меня ни капли не заботило то, что она моя дальняя родственница, двоюродная сестра, кузина… Да будь у нас даже общая бабка – меня бы это не волновало абсолютно. А вот то, что она – Гончая Императора, исполнительный инструмент, следующий воле какого-то постороннего властного старикашки, который запросто может ей приказать лечь под кого угодно, а потом этого «кого угодно» прирезать во сне – вот это изрядно напрягало. Не от возможности такого вот финта в моем отношении (от меня можно избавиться куда проще, не прибегая к дорогим инструментам типа Мары-«микроскопа» – вполне можно было обойтись каким-нибудь обычным «молотком»), а от самой ситуации.