— Не бросай меня, — все-таки произнес Мартин. Анна-Мария улыбнулась ему почти ласково и ответила:
— Ни в коем случае.
Некоторое время они молчали, потом Мартин признался:
— Моя жена теперь ведьма уровня Хиат. Я замаскировал ее, насколько смог. Но вот сам факт…
Во взгляде Анны-Марии появилась странная далекая тень.
— Хиат — это ведь батарейка? — уточнила она. Мартин кивнул, и Анна-Мария сказала: — Их же истребили еще до войны. Я помню, в учебнике истории была о них статья.
— Это моя вина, — сказал Мартин и внезапно ощутил нахлынувшую легкость и покой. — Тогда, в самолете, я использовал ее как усилитель цепь-порчи. Должно быть, это и запустило процесс перемены.
Лицо Анны-Марии дрогнуло, и на мгновение маска преуспевающего врача и истинной леди соскользнула, открыв испуганную девчонку в белом халате не по росту, на прием к которой пришел инквизитор — давние, почти забытые времена… Впрочем, она почти сразу же взяла себя в руки и откликнулась:
— Ты тут не при чем, Мартин. Но ты действительно переживаешь за жену. И после того, что случилось в допросной, ищешь следы своей вины в том, что с ней происходит.
Мартин горько усмехнулся, но было видно, что слова Анны-Марии принесли ему облегчение.
— Ты не виноват, — повторила она, и ее уверенность передалась и Мартину.
Спустя четверть часа он ушел. Анна-Мария расстегнула и сняла халат, оставшись в тонкой блузке и узких брюках. Выглянув в окно, она увидела, как Мартин идет по вечернему проспекту в сторону центра, а затем взяла со стола смартфон и набрала номер.
— Он ушел, — сказала Анна-Мария после того, как ей ответили.
— Замечательно, дорогая, — она не видела лица говорившего, но чувствовала, что он улыбается, словно сытый хищник с до сих пор окровавленной после трапезы мордой. — Я скоро буду.
***
Верхушка министерства считала Мартина выскочкой, который очень удачно сумел ввинтиться во власть. Во взглядах управляющих департаментами, которые сейчас усаживались за круглый стол, Мартин видел все оттенки злости, презрения и досады. Впрочем, было еще и легкое удовольствие: он все-таки сумел провернуть довольно серьезную реформу, о необходимости которой говорили очень давно, но никто так и не взял дело в свои руки. Поэтому свежеиспеченного министра пока терпели.
Принц Андреас, который на правах иностранного коллеги присутствовал на заседании, смотрел с пониманием и поддержкой. Лютер, которому Стива с утра принесла свой подарочек, первым делом помчался в аналитический отдел показывать добычу — конечно, после такой работы с ведьмами внутреннее расследование на время отложили. Мартин именно этого и добивался: ему нужно было время для того, чтобы выяснить связь между Франком и принцем. А связь эта была, и от нее очень отчетливо пахло неприятностями.
Первым слово взял Крамер, управляющий департаментом Сечеваньского округа. Сельскохозяйственный район, множество мелких поселков и деревень, рассыпанных среди полей и лесов и бесчисленное количество природных, стихийных ведьм, которых будто бы порождали эти дикие края. И сам Крамер был похож скорее на крестьянина, чем на чиновника. В дорогом, пошитом на заказ костюме, он выглядел, как леший, который приехал в город поступать в сельхозтехникум по квоте для лесных чудовищ.
— Господа мои хорошие, зреет, так сказать, нарыв, — начал он. Говор у Крамера был мягкий, певучий, с протяжными гласными. Проблема, о которой он говорил, была давней и понятной. Уйма незарегистрированных ведьм, которые находятся под негласным надзором инквизиции. Конечно, за такое надо снимать голову с плеч до самой задницы, но Мартин понимал, что в тех краях подобная тактика вполне оправдана. В конце концов, Эльза тоже была под таким вот надзором и зарегистрировалась только в столице.
— Так вот, новый закон — это, простите, ведро дрожжей в сортир, — продолжал Крамер. Его сосед по столу Эврельт, худенький франт из Приморского округа, демонстративно сморщил благородный нос: фу, сортир, какая пошлость. Но Крамер этого не заметил. — Сейчас же как стало? Не пришел регистрироваться — за тобой полиция пришла, а судья три года строгача подмахнул, не глядя. Всегда ж есть, кому доложить, куда следует. Как ни прячься, а в деревне все про всех знают. Ну и бабоньки мои поднимаются с насиженных мест и бегом, кто куда.
Мартин поморщился. В своей сфере, Крамер, возможно, и прав. Но вот то, что он не думает о последствиях — это совсем плохо.
— Объяснительную работу вели? — устало спросил Мартин. — Говорили о необходимости регистрации, убеждали в том, что в ней нет ничего страшного?
Крамер солидно кивнул.
— Разумеется, все по протоколу.
— Если у вас с вашими ведьмами такие дружеские отношения, то почему они бегут не на регистрацию, а неведомо куда? — Мартин понимал, что задает вопрос в пустоту. Крамер развел руками и произнес:
— Я бы тоже побежал.
Андреас понимающе кивнул и, взяв квадратик бумаги для заметок, написал Мартину записку: «У нас все точно так же».
Следующим слово взял Эврельт. Несмотря на всю свою аристократическую хрупкость, в работе он был яростным и неистовым до крайности. Мартин знал, что ведьмы Приморья ненавидят его лютой ненавистью, и случись какая заварушка, Эврельт первым повиснет на столбе. Вот его бы на место министра…
— Я вынужден согласиться со своим коллегой, это действительно вызревающий нарыв, — Эврельт говорил негромким, обманчиво мягким голосом, но почему-то его нельзя было не слушать. Взяв пульт от видеосистемы, он нажал на кнопку, и на экране возникли уже знакомые Мартину прокламации. Магазинчики, салоны красоты, кондитерские лавки, которых не существовало — с обязательным «Не ставь печать!» на обратной стороне.
— Полагаю, что существует тщательно засекреченная организация с филиалами во всех городах королевства, которая крайне заинтересована в большом количестве незарегистрированных ведьм, — продолжал Эврельт. О его скрытом волнении говорил только подрагивающий хохолок волос, модно уложенный возле правого виска. Он снова щелкнул кнопкой пульта, и на экране появился список: — Зачем они нужны, эти ведьмы? Карательные акции. Устрашение. Пушечное мясо.
Мартин мрачно кивнул. Аналитический отдел в своем утреннем докладе говорил именно об этом.
— Итак, коллеги, мы сейчас должны решить… — начал было он, но в это время дверь отворилась без стука, и в зал заседаний заглянул референт. Все обернулись к нему — молодой парень, недавний студент, скользнул растерянным взглядом по собравшимся и промолвил:
— Господин Эврельт, переключите на ТВ. Прямая трансляция с площади Победы.
Эврельт посмотрел на референта так, словно заговорила мебель. Тот ошалело взглянул на Мартина и сказал:
— Господин министр, это… — и закончил насквозь нецензурно.
По всем каналам шла прямая трансляция со стихийного митинга в центре столицы. Мартин откинулся на спинку кресла и почему-то ощутил внезапную легкость. Вот оно: летающие над толпой дроны видеонаблюдения, беснующиеся женщины с написанными от руки плакатами, непременное «Не ставь печать!», куда уж без него… Ведущий в студии, обычно спокойный и выдержанный, сейчас испытывал нескрываемое волнение.
— По нашим подсчетам на площади Победы собралось около семи тысяч человек, — говорил он. — Участники стихийного митинга обращаются напрямую к его величеству, требуя отмены нового закона о ведьмах и смягчения обязательных правил для ведьм уровнем выше Дельта. Как сообщают наши корреспонденты, организатором митинга выступил так называемый «Новый Союз»…
Ведущий сделал паузу, перелистывая какие-то бумаги. На экране за его спиной бесновались ведьмы, вскидывая вверх руки с зеленью печатей на раскрытых ладонях. Полицейское оцепление ничего не делало: стояло за щитами, окружив митингующих живой цепью. Ждало приказа.
— Вот куда ваши бабоньки побежали, Крамер, — произнес Мартин. — Ну что, господа, выводим наши опорные отряды и начинаем массовые аресты?
Никто не ответил.
— Как вы видите, многие митингующие привели с собой своих детей, — продолжал ведущий. На экране появилась семья: мать, отец и мальчишка, сидящий верхом на отцовской шее, жующий пряник. — Пока никто из представителей властей не вышел к митингующим…
Потянувшись через стол, Мартин взял пульт и выключил телевизор. Собравшиеся словно очнулись от тяжелого долгого сна и развернулись в сторону министра. Андреас выжидательно молчал, задумчиво крутил в пальцах серебряную ручку.
— Там будет очень много мяса, — подал голос Эврельт. — Они потому и детей привели, чтобы не было разгона.
Мартин понимающе кивнул. Еще до войны было несколько больших ведьмачих бунтов, в которых незарегистрированные ведьмы закрывались своими детьми, как живым щитом.
— Они своих детей не жалеют, — хмуро произнес Мартин. — Придется это сделать нам. Начинаем операцию, штаб будет здесь, всю поступающую информацию — лично мне в руки.
На лицах глав департаментов всплыли одинаковые удовлетворенные улыбки. Мартину показалось, что и он сам тоже улыбается.
Глава 8
— Ох, девки… — немолодая незарегистрированная ведьма, сидевшая в дальнем углу камеры, вздыхала чуть ли не каждые две минуты. — Ох, девки, как же курить хочется… Сигареты есть у кого?
То ли в камеру запихали сплошь некурящих, то ли никто не хотел делиться, но просьба в очередной раз осталась без ответа. Эльза привалилась к стене и устало закрыла глаза.
Разумеется, она не собиралась идти ни на какой митинг. Просто шла пешком с занятий в сторону библиотеки Конгресса, готовиться к семинару — и неожиданно угодила аккурат в самый центр разгона демонстрации. Крик стоял страшный, ведьмы бежали и падали, а боевые инквизиторы в одинаковой темной форме догоняли их и били парализующими заклинаниями. Эльза попыталась было нырнуть в ближайший проулок, но кто-то из бойцов ошпарил ее заклинанием, и она свалилась на дорогу — спустя четверть часа Эльзу уже грузили в фургон без окон, в груду таких же бесчувственных тел.
— Ох, девки… Точно покурить нету? Прям ни у кого?
Где-то далеко плакал ребенок. Эльза сидела на своей нещадно истоптанной сумке и думала о том, что смартфон разбит, и она не сможет позвонить Мартину. Печати жгло, Эльзу мутило. Что будешь делать, если тебе постоянно не везет? Во всем не везет?
С другого конца камеры к ней пробилась худенькая рыжеволосая девушка, присела рядом на корточки и осторожно дотронулась до руки.
— Эй, ты спишь?
Эльза открыла глаза. Девушка, судя по бейджику на груди, и почти форменной одежде была либо официанткой, либо продавщицей.
— Нет, — откликнулась Эльза. — Нет, не сплю.
— Меня Стива зовут, — негромко сказала рыжая. — Слушай, ты извини, конечно… Ты жена Мартина, да?
Эльза вздрогнула от изумления и так же тихо промолвила:
— С чего ты взяла?
— Печати, — прошелестела Стива. — На тебе тьма-тьмущая его печатей.
Она протянула Эльзе руку ладонью вверх — на коже вспыхнул зеленый огонь, сложился в знакомые знаки и погас.
— Да, — устало кивнула Эльза. Чутье подсказывало, что сейчас рыжая Стива выпрямится и заорет на всю камеру: «Девки, тут министрова баба, мочи ее!» Или еще можно в заложники взять, надо думать, министр за любимую супругу все требования выполнит.
Но Стива сунула руку в карман черной юбки и вынула тоненький телефон.
— Позвони ему. Или сообщение отправь. Пусть вытащит нас.
За стеной согласным хором взвыли три детских голоса. Эльза взяла телефон и промолвила:
— Лучше напишу.
Стива понимающе кивнула и села на пол рядом, прикрывая Эльзу от остальных обитательниц камеры. «Мартин, мы со Стивой в тюрьме, вытащи нас. Эльза», — написала Эльза и продемонстрировала сообщение Стиве:
— Так пойдет?
Стива кивнула.
— Ага, отправляй.
Эльза щелкнула по экрану, невольно теряясь в догадках о том, откуда эта Стива знакома с Мартином. Причем, судя по всему, очень даже неплохо знакома.
Спустя четверть часа к решетке камеры подошел инквизитор в боевой форме, страшенный мордоворот с перебитым носом, и хрипло скомандовал:
— Грюнн, Эвердин, на выход.
Стива поднялась с пола, помогла встать Эльзе, и они двинулись к выходу. Молчаливое сообщество камеры смотрело на них с искренним сочувствием.
— Ох, девки… — вздохнула причитающая ведьма. — Держитесь там.
Инквизитор долго вел девушек какими-то длинными мрачными коридорами с множеством дверей, то выводя на вполне цивильную лестницу, то вновь сворачивая в коридор с камерами, заполненными плачущими женщинами, вдоль которых неторопливо прохаживалась охрана. В конце концов, они вошли в лифт, и Эльза узнала его: управление по делам ведьм, подземные этажи. Мартин наверняка был в какой-нибудь очередной допросной, с очередной ведьмой, распятой на пыточном столе…
Лифт поднимался долго. Наконец, его створки раскрылись в просторном холле, больше всего похожем на обычный офис: стойка секретаря у стены и несколько дверей. Инквизитор подтолкнул Эльзу и Стиву к одной из них, приоткрытой — из кабинета доносилось мерное гудение работающего принтера и голос, в котором Эльза с облегчением опознала Мартина.
— Да, ваше величество. Я уверен, что это провокация. Пока мы все были заняты этой демонстрацией… — повинуясь очередному тычку инквизитора, Эльза вошла в кабинет и увидела Мартина, стоявшего у окна спиной к дверям. — Но ваше величество…
Услышав шаги, Мартин едва заметно повел плечами и тяжело вздохнул.
— Хорошо, ваше величество, — устало произнес он и, нажав алую точку конца связи, убрал смартфон в карман.
— Вот, господин министр, — прогудел инквизитор. — По вашему приказанию доставлены.
— Хорошо, Гунт, вы свободны, — произнес Мартин и, когда инквизитор с поклоном вышел из кабинета и прикрыл за собой дверь, сел на край стола и спросил: — Как вас-то угораздило?
— Я на работу шла, — испуганно подала голос Стива. — А тут вот это вот все…
Мартин хмуро качнул головой и вопросительно посмотрел на Эльзу.
— А я в библиотеку шла после пар, — ответила она. Страх, сперва скрывшийся за усталостью, теперь появился снова.
— Понятно, — вздохнул Мартин. — Ладно, Стива, иди сейчас домой и носу оттуда не высовывай. Кажется, у всех нас большие проблемы.
Стива ойкнула, прижала пальцы к губам. Мартин угрюмо посмотрел на нее и добавил:
— Давай, бегом. Пропуск у секретаря возьми.
Когда Стива скрылась за дверью, Мартин поднялся и, приблизившись к Эльзе, крепко обнял ее. От его рубашки пахло чем-то горелым.
— Мой коллега через полчаса уезжает в Приморский округ. И ты поедешь с ним, — сказал Мартин тоном, не терпящим возражений. — Я не знаю, что происходит. Может быть, переворот. Может, гражданская война. Но тебе пока лучше побыть от всего этого подальше.
Эльза всхлипнула. Теперь, когда надо было бросить все и уехать неведомо куда, она чувствовала только растерянность и пустоту. И еще, совершенно неожиданно для самой себя, Эльза не хотела оставлять Мартина.
— Я останусь, — твердо промолвила она. Мартин усмехнулся, погладил ее по спутанным волосам.
— Я не спас Беллу. И маму не спас. Но тебя я спасу, — сказал он и, осторожно отстранив Эльзу, провел пальцами по ее щеке, стирая слезинку. — Все будет хорошо. Там сейчас тепло, бархатный сезон… Разгребу это все, и ты вернешься.
Потом Эльза долго сидела на заднем сиденье большого темно-зеленого внедорожника с проблесковыми маячками. Двое громил в инквизиторской форме, один в пассажирском кресле, второй за рулем, похоже, были телохранителями. Наконец, со ступеней управления быстро сбежал невысокий молодой человек с папкой в руках и, усевшись рядом с Эльзой, негромко приказал:
— Все, поехали.
Внедорожник мягко рыкнул движком и, плавно сорвавшись с места, полетел по проспекту в направлении Южной трассы. Эльза сидела ни жива, ни мертва, стараясь не привлекать внимания своего соседа, который что-то внимательно изучал в содержимом своей папки. Наконец, он оторвался от бумаг и с той же негромкой мягкостью сказал: