— У тебя соринка на щеке, — сказала Эльза и, протянув руку, смахнула с лица Лютера несуществующую соринку. Лютер поймал ее пальцы, стиснул вроде бы мягко, но не вырвешься при всем желании — так они и смотрели друг на друга, замерев и, казалось, перестав дышать.
— Лучше не надо, — произнес он, наконец. — Я боюсь наворотить дел.
Эльза смотрела ему в глаза и понимала: их уже накрыло лавиной и несет куда-то прочь. Лавину не остановить.
— Не бойся, — сказала Эльза. — Не надо бояться.
Эльза не запомнила, как они переместились с кухни в комнату. Лютер целовал ее настолько жадно, словно боялся, что девушка в его объятиях растает в любую минуту, и, откликаясь на его долгий поцелуй, Эльза впервые за все время в столице чувствовала себя живой — живым, настоящим человеком, а не куклой и вещью. У Лютера были сильные сухие ладони и два длинных шрама, проложенных от шеи к ключице и груди; когда Эльза дотронулась до них, он вздрогнул и, оторвавшись от ее губ, попросил:
— Лучше не надо.
— Хорошо, — выдохнула Эльза, чувствуя, как по телу растекается приятное ласковое тепло. Не тот душный давящий жар, который охватил ее в объятиях Мартина — это чувство было похоже на прикосновение летнего солнца. Лютер осторожно стянул с нее тонкие темные брючки, которые Эльза купила специально для походов на лекции, и с такой же почти трепетной аккуратностью избавил ее от белья. Эльзе казалось, что она балансирует на грани между этим миром и удивительным зазеркальем, где есть лишь удивительная тонкая нежность. Лютер покрыл беглыми поцелуями ее живот, переместился к лобку, и мягко развел ее ноги в стороны.
«Дьявол побери, Мартин, — подумала Эльза. — Ты это заслужил».
Ее сердце билось, словно обезумевшее, кровь шумела в ушах, и, когда язык Лютера скользнул по уже влажным складкам, Эльза вздрогнула всем телом, громко застонав от удовольствия. Это было словно во сне или в ее мечтах, и Эльза, не в силах противостоять нарастающей волне наслаждения, могла только раздвинуть ноги шире и запустить пальцы в светлые растрепанные волосы Лютера, хриплым шепотом умоляя его не останавливаться.
Он и не собирался. Когда Эльза словно бы со стороны услышала свой вскрик от тягучего, похожего на теплый мед, удовольствия, Лютер оторвался от нее, и Эльза ощутила, как он медленно, будто боясь причинить боль, входит в нее. Она сдавленно вздохнула и подалась ему навстречу. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой, быть с ней.
Если поначалу движения Лютера были осторожными и плавными, то потом, постепенно набирая темп, он стал грубее и резче — но Эльзе это даже понравилось. Теперь, когда они практически терзали друг друга, сплетясь в объятиях, Эльза испытывала какую-то злую радость. Она дрожала в руках Лютера, подаваясь ему навстречу, его пальцы оставляли синяки на ее коже, и, когда все тело пронзили болезненные спазмы удовольствия, Эльза, кажется, перестала дышать и обессиленно обмякла. Несколько минут Лютер яростно вколачивался в ее тело, а потом что-то сдавленно прошипел, и его помутневшие глаза прояснились. Какое-то время они провели, не разделяясь, в наслаждении минутами теплого единения, а затем Лютер легонько поцеловал Эльзу в губы и отстранился.
И вот тогда ее пробило. Боль, скрутившая левую руку, была такой, что у Эльзы потемнело в глазах. Комната скользнула в сторону, мир подернуло обморочной пеленой, и последним, что увидела Эльза, было зеленое марево печати, всплывающее над бессильно раскрытой ладонью.
***
— …призвать вас к гражданской ответственности.
Министр по делам ведьм покидал свой пост, и это было его последнее выступление. Прямой эфир и наверняка тысячи ведьм, замерших у экрана. Мартин потянулся и сделал глоток из бокала.
— Печать регистрации — это небольшое неудобство, которое в то же время делает вашу жизнь легкой и комфортной. Вы были изгоями — после получения печати общество принимает вас. Небольшие ограничения накладываются на ведьм выше уровня Дельта, но при соблюдении необходимых формальностей они ведут спокойную жизнь, ничем не отличаясь от остальных граждан.
Мартин хмыкнул. Да-да, все именно так и обстоит. Вот только почему-то ведьмы предпочитают уходить в подполье, а не ставить печать на ладошку. Прямо странно. Должно быть, предпочитают свободу строгому ошейнику и поводку. До получения печати ты потихоньку сидишь и не высовываешься. А с регистрацией все может измениться. Хорошо, если Альфа, это обычная жизнь, а если окажется, что ты, не приведи Господи, Келева? Вот и прячутся по углам…
Хлопнула входная дверь — в квартиру вошла Эльза. Ноздри Мартина нервно дрогнули: судя по флеру, который окутывал ее тело, ведьму некоторое время назад драли, как последнюю сучку. Мартин подумал, что ему все равно — и тотчас же мысленно вскинулся: нет, не все равно. Даже далеко нет.
— Что-то случилось? — сказал он, не оборачиваясь к Эльзе и стараясь, чтобы его голос звучал максимально спокойно и ровно. Девчонка вздрогнула, словно он застал ее за чем-то невероятно постыдным.
— Печать, — прошелестела она. — У меня сорвалась печать, куратор ставил ее на место.
Значит, куратор. Лютер Франк, кажется.
— Подойди, — мягко сказал Мартин. Эльза послушно приблизилась к нему, протянула левую руку. Мартин скользнул пальцами по ладони: да, печать в самом деле была новой. Как и назревающая цепочка синяков на запястье. Хорошо погуляли, классно время провели.
«Я не твоя вещь», — вспомнилось ему.
— Поехали покатаемся, — произнес Мартин и сам удивился тому, насколько дружелюбно говорил. — Покажу тебе кое-что.
На улице уже стемнело, и здание управления по делам ведьм было погружено во мрак. В отличие от остальных домов, его не подсвечивали, и черная громада на площади Согласия казалась величественной и подавляющей. Мартин взял у вахтера пропускную карточку и повлек Эльзу к лифту. Девчонка, похоже, все поняла, и теперь ее трясло от страха.
— Куда мы? — прошептала она, когда лифт соскользнул вниз, в подземную часть управления. Мартин неопределенно пожал плечами: сейчас он и сам не знал, что именно собирается делать.
— Говорю же, покажу тебе кое-что.
— Что именно? — в голосе Эльзы звякнули твердые нотки. Похоже, она была из тех, кто от страха лучше соображал и даже принимался бунтовать. Мартин подумал, что ему это нравится. В последнее время ведьмы слишком часто были тихими и послушными овечками. В конце концов, нужно и разнообразие.
— Это особый отдел, — сказал он, когда перед ними открылся тускло освещенный безлюдный коридор. Дверей здесь было немного; Мартин подошел к одной из них и вставил ключ в щель считывателя.
Девчонка пахла страхом. Острым, режущим ноздри. Втолкнув ее внутрь, Мартин щелкнул выключателем, и белый безжизненный свет залил допросную. Он не был здесь уже несколько месяцев, но с удовольствием отметил, что в допросной ничего не изменилось. Те же механизмы для получения признаний, те же длинные стяги с ощеренной львиной мордой, символом инквизиции, на стенах, все как обычно.
Эльза сдавленно вскрикнула и рванулась назад, пытаясь спастись бегством. Мартин не позволил. Надо отдать ей должное, отбивалась она лихо. Маленькие крепко сжатые кулачки колотили Мартина по груди и плечам, а острые носки туфелек так и норовили заехать по ногам. Перехватив Эльзу поудобнее, Мартин ухмыльнулся и негромко сказал:
— Продолжай. Мне это нравится. Чем больше ты сопротивляешься сейчас, тем меньше сил останется на дыбу.
Эльза всхлипнула и обмякла в его руках.
— Не надо, — прошептала она. — Не надо, пожалуйста.
По старинной традиции пытуемого следовало обнажить, чтобы он не затаил оружия или яда в складках одежды, но Мартин решил немного отступить от обычаев. Быстро и ловко закрепив Эльзу на пыточном столе, он прошел к пульту управления и нажал на несколько кнопок, активируя систему натяжения мышц. Да, по сравнению с прежними временами, техника шагнула далеко вперед. Раньше требовалось крутить специальное колесо, а теперь достаточно пробежаться пальцами по смарт-экрану.
Ведьма заорала во всю глотку, хотя ей еще не было больно по-настоящему. Пока Мартин только развлекался.
— Здесь идеальная шумоизоляция, — сказал он, глядя на Эльзу, растянутую на столе. — Давай поговорим, я хочу прояснить пару моментов.
Эльза бросила на него испепеляющий взгляд и отвернулась. Такой, плачущей бунтаркой, которая страдает, но не сдается, она нравилась ему гораздо больше.
— Если ты думаешь, что можешь наставлять мне рога, то ты ошибаешься, — мягко сказал Мартин. — Я не собираюсь становиться посмешищем.
Пальцы скользнули по смарт-панели, усиливая натяжение, но, вопреки ожиданиям Мартина, Эльза не закричала. Слезы по-прежнему текли по ее щекам, но глаза были ясными и смотрели на Мартина с такой холодной ненавистью, что он ощутил любопытство.
— Сейчас это так, мягкая разминка, — продолжал он, прекрасно понимая, что после такой разминки Эльза целый день будет валяться пластом. — Но если ты еще раз ляжешь под кого-то из моих коллег, то разговор будет уже другим. Тут много интересных вещей, и я прекрасно умею ими пользоваться.
— Скотина, — прошипела Эльза. Мартин кивнул.
— Еще какая. Веди себя прилично, девочка моя. Ведьмам вредно играть с огнем. Странно, что ты этого не понимаешь.
— Да убивай, — слова были подобны плевку. — Я не твоя рабыня, я делаю, что хочу… — Эльза прикрыла глаза: похоже, бунт давался ей с трудом. — И если ты… если ты ни во что меня не ставишь, то и я…
Мартин усмехнулся. Пальцы словно сами по себе пробежались по панели, ослабляя натяжение. Эльза обмякла на станке и заплакала еще сильнее.
— Давай, пытай меня, — прошептала она. — Сволочь ненавистная. Убивай. Ты только это и умеешь, баб терзать…
Мартин приблизился, склонился над ней, и некоторое время они смотрели друг другу в глаза.
— А, так тут целый мятеж, — мягко произнес Мартин. — Ты трахалась с моим коллегой, а я еще и виноват. Интересная логика.
— Ты пошел к какой-то бабе накануне нашей свадьбы, — губы Эльзы дрожали, и Мартин подумал, что сейчас ее истерика вырвется на свободу и сомнет его. — Ноги об меня вытер. Вот и получай, министр без портфеля. Так прямо тебя и назначили. Женился впопыхах на уровне Альфа, да и тот в руках не можешь удержать.
Мартин задумчиво провел ладонями по ее щекам, стирая слезы. Эта девочка оказалась далеко не так глупа и наивна, как выглядела. Недаром так понравилась дяде Эриху, рыбак рыбака видит издалека. Лютер Франк, понятное дело, будет молчать, но она могла выбрать его просто для разминки. Проверить себя, чтобы потом кинуться во все тяжкие и загубить карьеру своего вынужденного мужа.
Потому что король крайне щепетилен в подобных вопросах. Будучи знатным бабником, он весьма строго относился к тем, кого пропускал на верхушку власти.
От девчонки, конечно, можно было и избавиться. Спонтанный сброс печати дело такое, травмоопасное. Но тогда вся история с женитьбой будет выглядеть как дурацкий водевиль.
Пожалуй, не стоит загонять человека в угол. Даже если это ведьма.
— Ты поступила очень плохо, Эльза, — кажется, Мартин впервые назвал девчонку по имени. — Я не изменял тебе и не собирался этого делать. Привел тебя в свой дом и подарил все условия для комфортной жизни. Девочка из деревни забралась на вершину. Вот он, весь мир в кармане. Учись, работай, пользуйся. Не думай о быте. И чем ты мне за это заплатила?
Эльза молчала. Шмыгала носом, и ее осунувшееся лицо было опустошенным и усталым.
— Что надо сказать, Эльза?
— Прости меня. Прости меня, Мартин, я виновата.
Мартин улыбнулся. Прощать он не собирался. Он вообще не умел прощать. Но смирение в голосе Эльзы ему нравилось.
— Что еще надо сказать?
Она помолчала и, по-детски засопев, добавила:
— Этого не повторится.
Мартин подумал, что мир между ними следует скрепить поцелуем. Но сейчас он брезговал. Раз уж приходится вынимать женщину из-под другого, то это надо делать не так поспешно.
— Вот и умница, — весело сказал он и, вернувшись к пульту управления, выбрал на смарт-панели режим «Активация уровня 2-А». — И напоследок еще один момент. Вдруг ты решишь, что сможешь забрать свое обещание назад и забыть, что давала его. Уровень «2-А минимальный» напомнит тебе о том, что слово надо держать.
Он нажал на точку запуска, и верхняя планка пыточного стола скользнула в сторону, освобождая крупные четырехгранные шипы.
И Эльза закричала.
***
Эльза не запомнила, как они вернулись домой. Вроде бы только что спина ощущала прохладную гладкую поверхность пыточного стола, что внезапно ощетинилась шипами — и вот она уже лежит на кровати в спальне Мартина. Одежда, которую Эльза надела утром, отправляясь в институт, была безвозвратно испорчена, лежала сейчас некрасивым окровавленным комком на полу у кровати. Эльза посмотрела на себя и увидела, что одета в тонкий шелковый халат, небрежно подхваченный пояском.
От халата едва заметно пахло ландышем. Эльза представила, как Мартин переодевал ее, и подумала, что действительно стала куклой. К ее удивлению, мысль не принесла ни боли, ни горечи.
Тонкий изогнутый телевизор напротив кровати лениво перебирал кадры какой-то передачи о животных. Несмотря на укол какого-то особого средства, который Мартин вогнал ей в бедро еще в допросной, все тело ломило так, что Эльза подумала: «Доживу до утра — никогда больше не стану с ним спорить. Не буду ему перечить. Второго такого представления мне не выдержать».
— Проснулась? — дверь приоткрылась, и в спальню вошел Мартин с темным пузырьком, похожим на флакон геля для душа. Его выражение лица было вполне располагающим и милым. Так прямо и не скажешь, что совсем недавно он отвез Эльзу в допросную. — Как самочувствие?
— Не верю, что жива, — откликнулась Эльза. Мартин насмешливо посмотрел на нее и, опустившись рядом, заметил:
— Неприятный опыт — это тоже опыт. Главное, ты сделала нужные выводы, — он нашарил пульт в складках одеяла, и на экране появились новости.
— …министр по делам ведьм ушел в отставку, — красивое лицо ведущей как всегда было невозмутимым и серьезным. — В своей прощальной речи он затронул крайнюю важность личной ответственности человека перед обществом. Временным исполняющим обязанности министра назначен старший советник инквизиции Мартин Хольцбрунн.
Мартин усмехнулся. На экране появились кадры с видеокамер в самолете, а затем — официальная фотография старшего советника Хольцбрунна чуть ли не из личного дела.
— Он получил широкую известность благодаря крайне жестким взглядам на необходимость регистрации и тотального контроля ведьм и ведьмаков, — продолжала ведущая. — Несколько дней назад советник Хольцбрунн в одиночку ликвидировал террористическую группировку салаимов, захватившую аэробус 775, следовавший рейсом в Симах.
— А хорошо, что мы тогда сидели рядом, — неожиданно сказал Мартин. В его голосе отчетливо прозвучали мягкие искренние нотки, и это было настолько непривычно, что Эльза удивленно обернулась к нему.
— Странно, что ты этому рад, — негромко заметила она. — Я ведьма, а ведьм ты ненавидишь.
Мартин окинул ее скептическим взглядом и произнес:
— Мы с тобой поладим, Эльза. Раз уж так случилось, то нам придется. Ложись на живот, смажу отметины.
— Что это? — Эльза думала, что у нее никогда не получится перевернуться. Получилось. Она даже смогла стянуть халат — потом, правда, распласталась на кровати. — Впрочем, неважно…
— Особое средство, — сказал Мартин. Устроившись рядом, он открыл пузырек, и в воздухе томительно и остро запахло тропическими цветами. Когда прохладная тяжелая капля геля упала на спину, Эльза не сдержала вздоха. Это было действительно исцеляющим. — Завтра тебе на занятия, а без него ты долго на лекциях не просидишь.
Эльза обнаружила, что совершенно забыла про лекции. Ладони Мартина плавно заскользили по ее спине, втирая гель в кожу. Отметины от шипов слегка покалывало, и тянущее неприятное ощущение медленно уходило. Эльза представила, как следы пребывания на пыточном столе растворяются и тают, и сама не заметила, как погрузилась в тихий спокойный сон без сновидений.