— Алекс, нет, — тут же отрезает он, а моё сердце немного оттаивает.
— Господи, почему ты тогда молчишь? В остальном я не вижу проблем.
— Что твои родители делают в субботу?
— Не знаю, а что?
— У моей мамы новая идея.
Я выжидающе смотрю на него, но мне, кажется, уже известен будущий вопрос.
— Она хочет пригласить моих родителей?
— Да, — выдыхает Том.
— Господи, — волна облегчения полностью накрывает меня, и я прячу лицо в ладонях, мотая головой из-за того, что думала о плохом, что за глупая привычка?
— Алекс, я понимаю, если твои родители решат, что мои торопятся.
— Боже, это ведь такая мелочь, а ты так напугал меня, — шепчу я, убирая руки, — они будут только рады принять это предложение.
— Ты уверена?
— А ты уверен?
— Да.
— Тогда я не вижу проблем.
Вздохнув, я всё ещё не веря, качаю головой. Кажется, я только что чуть ли не получила инфаркт. Подняв лицо к небу, я втягиваю воздух и смотрю на Тома, который ответно смотрит на меня.
— Больше никогда так не делай.
— Как?
— У меня чуть ли сердце не остановилось, в голове я уже успела провести следственный эксперимент и перевернуть каждый день вверх дном, чтобы найти причину, что я сделала не так.
Через секунду, уголки губ Тома дергаются, и он начинает тихо смеяться. Блеск в его глазах завораживает меня, мурашки бегают по телу, пока уши слушают его смех, дарящий душе свободу и тепло.
— И что нашла?
— Тебе лучше не знать, — киваю я.
Притянув меня за талию, он улыбается, рассматривая моё лицо.
— Кажется, я знаю.
В эту же секунду щеки заливаются краской, а глаза из-за смущения автоматически находят интересные пейзажи вдали. Он явно понял, о чём подумала я, и это пугает меня. Он ведь не может обладать сверхспособностью читать чужие мысли или может? Кажется, что очень даже да, потому что мы начинаем понимать друг друга без слов, или Том начинает понимать меня.
— Тебе нечего стесняться, — улыбается он.
— Хорошо, только мы можем больше не говорить на эту тему? — хныкаю я, не решаясь посмотреть на него.
— Эм, нет.
— Что? — сведя брови, я резко поворачиваюсь к нему.
— Ну, это всего лишь такая же тема, как остальные.
— Клёво, круто, замечательно, — киваю я, — вот и поговорили на эту тему, давай новую? Как дела?
Том начинает смеяться, а я вновь пытаюсь успокоить мурашек, которых он поднимает своим приятным голосом.
— Так вы придёте в субботу?
— Во сколько?
— В шесть.
— Думаю, что да, пока не было планов.
— Спасибо, — улыбается Том, приближаясь к моим губам, которые я с радушием принимаю.
Его поцелуи дурманящие, нежные, возбуждающие, полны любви и страсти, только последнюю он толи подавляет, толи не ощущает, это вновь заставляет меня вернуться к самобичеванию. Господи, надеюсь, это не случится на выпускном балу, потому что у меня он через два с половиной года, а у Тома через полтора. Смотреть на него столько лет и не переходить к чему-то большему будет тяжелой ношей. Кажется, что я озабоченный подросток с играющими гормонами в крови, а он уже пережил этот этап. Смешно, но Том вновь разрывает поцелуй первым, а я начинаю хмуриться. Он же парень, молодой парень, который не желает свою девушку, что со мной не так? Я бракованная? Не сексуальная? У него кто-то есть? Последний вопрос вырывается ещё до того, как я только думаю о нём.
— У тебя кто-то есть?
— В плане?
— В том самом плане, — отчеканиваю я, делая шаг назад.
— Алекс, в каком том плане?
— Забудь.
Я уже делаю следующий шаг назад, как его ладонь ловит мою и возвращает назад.
— Что ты себе придумала?
— О, ничего, совсем ничего.
— Давай поговорим без иронии и ёрничества.
— Давай.
— В чём твоя проблема?
— Это я хочу у тебя спросить: в чём твоя проблема?
— У меня нет никаких проблем.
— У меня тоже, кроме одной, — фыркаю я, смотря в другую сторону.
Том тяжело выдыхает и притягивает меня ближе. Его тёплые ладони находят мою талию, но я стараюсь абстрагироваться и не думать о том, как хорошо в его руках. Не получается, потому что только об этом я и думаю. Я хочу большего, намного большего. Из нас двоих — фантазия играет у меня, это нормально?
— Дай угадаю: ты уже копаешься в себе?
— Он угадал, какая отменная дедукция.
— Мы договорились поговорить нормально.
— Мы говорим нормально, но, кажется, мой парень единственный, кто не желает меня, — бросаю я, смотря в его глаза.
— Объясни мне, откуда ты всё это берёшь? Как это появляется в твоей голове?
— Вполне обычно.
— Алекс, — вздыхает Том, положив ладонь на мою щёку, в его глазах вспыхивает маленький огонёк, пока он смотрит на меня, и этот огонёк моментально раздувается в пламя, сжигающее всё и я меня в том числе, в следующую секунду он обрушивает на меня поток слов, — ты даже не представляешь о чём я думаю перед сном, и слава Богу, что не представляешь, потому что мне бы стало стыдно, если бы ты смогла залезть в мою голову. Я каждый проклятый день думаю об этом, и ты помогаешь мне прозрачными блузками и открытыми топами. Ты знаешь, что я готов принимать таблетки для понижения потенции, чтобы быть с тобой? А я готов, чёрт возьми. Ты себя видела? Стоит мне только закрыть глаза и… чёрт, тебе лучше не знать что «и». Так что не говори мне о том, что я не желаю тебя. Я ежедневно попадаю в ад за то, куда меня заводит собственная фантазия.
Сведя брови на переносице, я хлопаю глазами из-за того, что услышала. Кажется, что Том говорил что-то совсем другое, а не то, что я услышала и подставила под движение его губ. Кажется, что его слова — это плод моего воображения, но то, как горят его глаза говорит о том, что я ничего не придумала. Кусая нижнюю губу, я не могу сдержать улыбку, которая расползается, побеждая меня в борьбе с самой собой.
— И что смешного?
— Ничего, — улыбаюсь я, — я люблю тебя.
Не дав ему сказать ответ, я тут же впиваюсь в его губы и сжимаю шею в объятиях. Я понимаю, что так могу задушить его, но ничего не могу с собой поделать, прижимаясь ближе. И на этот раз я чувствую его желание.
— Может, хватит? — недовольно бурчит за спиной Дилан.
И я отрываюсь от Тома. Подхватив свою одежду с лавочки, я удивляю подругу, которая ещё секунду медлит, но тут же забирает свою сумку и спешит следом за мной.
— Чувак, у тебя, кажется, стояк, — смеётся за спиной Дилан, и я, хихикая, искоса смотрю на Тома, который показывает другу средний палец.
— И что это было? — ошарашено спрашивает меня Лизи, когда мы заходим в стены школы.
— Ничего, — улыбаюсь я.
Закатив глаза, Лизи качает головой и без последующих вопросов плетётся за мной, пока я улыбаюсь той самой улыбкой ополоумевшей идиотки. Я получила желаемые слова, и даже больше. Я получила физическую правду.
Стыдно ли мне? Ничуть. Я изморила себя после того случая в машине, день за днём я думала лишь о том, что отказали мне, а не я. Женское самолюбие и самооценка задеты, а это равно растоптанной душе. Я копалась в себе, искала причину, почему он даже не пытается продвинуться дальше, но останавливалась лишь на том, что вина полностью на мне, потому что из нас двоих девственница — я. Заняв стол, я достаю телефон и открываю сообщение от Тома, который пишет: «Ты специально?». Улыбаюсь. Да, я вновь довольна собой и поэтому улыбаюсь. Ответ набирается сам собой: «Совершенно верно». И Том не тянет: «Смело». Набираю быстрый ответ: «Во второй мировой, у Советского Союза был слоган «Ни шагу назад», я стараюсь придерживаться того же»». И следом, Том набирает ответ: «Вообще-то, там подразумевалось в виду совершенно другое». Улыбаясь, я тыкаю по экрану: «Выучил историю? Очень похвально». Том не заставляет меня ждать: «Я знаю историю, просто у меня провалы именно по китайской части». Смеясь, я пишу то, что уже проходили: «Позаниматься с тобой?». Том отвечает смайликом в виде красного креста, после чего от него приходит ещё одно сообщение: «Теперь я останусь с тобой наедине только при наличии таблеток». Хихикая, я отправляю ему смайлик поцелуя и убираю телефон в сумку.
— Что? — хмыкает Лизи, когда я смотрю на её милую мордашку, которую подпирает кулачок.
— Если бы я была парнем, я бы оттарабанила тебя за ближайшим углом, — хихикаю я, когда её глаза округляются и она давится собственной слюной.
— Что? — кряхтит и откашливается подруга.
— Что слышала.
— Это что-то, — вздыхает Лизи, вновь оперевшись на кулачок.
— Правда, — улыбаюсь я, разглядывая её лицо. Карие глаза обрамляют густые чёрные ресницы, пухлые губы только что были облизаны и блестят, шоколадные пряди спадают на лицо, а носик, который чаще всего называют кнопочным, морщится, когда она смотрит на меня.
— Ты перевозбудилась.
— Тобой, моя вдохновительница и повод бурных фантазий на ночь. Обещай, что если в старости нам захочется экспериментов, то я буду твоей первой.
Лизи давится слюной и хрюкает, а я заливаюсь смехом. Мама периодически заводит со мной разговоры о сексе, и особенно сейчас. Ей даже спрашивать не нужно, я вижу по глазам. Вчера, к примеру, она спросила. Ну, как спросила, слишком тонко намекнула.
— Алекс ты же должна быть осторожна, парни… они…
— Я девственница, мам, — хихикаю я, когда её щеки вспыхивают.
— Я не то имела в виду.
— А я то, — продолжаю хохотать я, добавляя следом поднятый в воздух кулак и пламенную речь, — скажем — нет сексу в пятнадцать!
После последних слов она сбегает с кухни, а я падаю на столешницу и бью ладонью поверхность, потому что это довольно смешно.
Неужели я такая смелая дома, и такая слабая с Томом? Хотя, сегодня я всё же где-то понюхала нужного спартанского духа, чтобы получить желаемое. Возвращаясь назад в поцелуй, я даю волю воспоминаниям: мои губы впиваются в его, язык проскальзывает внутрь, где проводит вдоль его нижней губы, язык сплетается с языком Тома и получает нужный отклик. Для лучшего эффекта я бы пустила руки, но мы были не одни и на территории школы, где увидев нас, директор немедленно сообщит родителями о распущенном поведении. Но есть одно «но», родители те, кто благосклонно подойдёт к такой мелочи, скорей моя голова наткнётся на штык от копья Адама, которого лично на ракете доставит армия Соединённых Штатов. Итог один: долой живую Алекс, да здравствует нотации Адама.
Моё лицо вытягивается, когда в кабинете появляется Том и Эллиот, занимающие стол через ряд от нашего. Смотря на своего парня, я уже не могу встать, потому что следом в кабинет заходит миссис Хотер. Я смотрю на Тома, который в ответ смотрит на меня. Губы растягиваются в улыбке, но я тут же закусываю нижнюю, а следом провожу по ней языком. Глаза Тома сужаются, и учебник в его руке с грохотом приземляется на парту, а я давлюсь смехом.
— Мистер Дуглас, — вторит миссис Хотер, — будьте поаккуратней, это всё-таки школьные ценности.
Метнув в неё быстрый взгляд, Том вновь находит мой и снова сужает глаза, где я по губам читаю: «Прекрати испытывать меня». Показывая ему язык, я вытягиваю губы в поцелуе и посылаю воздушный, а следом подмигиваю, невинно хлопая глазами. Парень устало падает на спинку стула и проходится ладонями по лицу, пока Эллиот смотрит на него с замешательством, после чего задаёт какой-то вопрос, но получает отрицательное покачивание головой. Я поворачиваюсь к Лизи и обнажаю широкую улыбку, видя которую, она изначально вскидывает бровь, а потом морщится.
Издевательство над Томом — станет моим любимым занятием до тех пор, пока не надоест. А мне не надоест.
Глава 22
Мама уже тысячный раз посмотрелась в зеркало, подправив помаду и прическу, над чем я хихикала, сидя на диване.
— Мы всего лишь идём на ужин, — улыбаюсь я.
— Да, к родителям твоего парня, возможно, что в следующем месяце, мы выдадим тебя замуж, — смеётся мама.
— Ты не избавишься от меня до тех пор, пока я не уеду в университет как Адам.
— Да, скорей бы уже.
— Ма-а-ма, — хихикая, протягиваю я, — ты же шутишь? Скажи, что ты шутишь.
— Может, и шучу, — кивает она, улыбаясь мне отражением.
— Пап, меня выселяют, — кричу я, когда он начинает спускаться по лестнице, — у тебя скоро не будет дочери.
— Да? — смеётся он, рассматривая платье на маме, — у меня вроде нет детей.
— Чудно, пап, чудно, — театрально вздыхаю я, приложив ладонь к сердцу, — в душе я всегда ощущала себя сиротой.
Родители посмеиваются, и я вижу, что папа попытался незаметно дал пять маме, из-за чего я громко цокаю и встаю посередине гостиной, когда они уже собираются выйти за дверь.
— А вы куда?
— У тебя периодическая потеря памяти? — улыбается папа, выгибая бровь и отряхивая пальто.
— Нет, просто родители Тома пригласили мою семью, а я — сирота.
— Очень смешно, Алексис, тебе пора. Если понравишься, то возможно, мы выдадим тебя замуж.
— Мы не в девятнадцатом веке, пап.
— Девочка, я не твой отец, — смеётся папа, когда мама шлёпает его по кисти, но он одергивает руку, — что? Она же сирота, а я просто её законный представитель.
— Шутники, — хмурится мама, шагая вперёд, а я даю пять папе, проходя мимо.
Наши шутки не все способны понять, да и кто нам нужен? Мы ведь понимаем друг друга, и видим чёткие границы. Лёгкость, которая существует в нашем круге — отсутствует во многих семьях, и я любой ценой удержу эту гармонию между нами.
В доме Тома я ещё ни разу не была, и более того — я даже не знала, где он живёт, поэтому получила сообщение с адресом. Как оказалось, мой парень находится от меня в паре улиц, куда можно дойти пешком, а если срезать, то нас разделяет максимум десять минут ходьбы и то в самом медлительном темпе. Волнение немного помогает телу дрожью, но меня успокаивает лёгкая болтовая папы, который рассказывает весёлые истории с работы. Оказывается, у них есть парень, который устроился в технический отдел техником, не различая цветов, в итоге в красном и синем проводе он видит серый. Увольнять его, конечно, никто не собирается, потому что в технике он всё же разбирается, но его «особенность» веселит весь отдел.
Путь в пару минут был преодолён достаточно быстро, выскочив из машины, я осмотрела стены дома, который с простором растянулся на обширной территории. Лёгкая дневная подсветка освещала уголки белых стен, прячась в кустах, свет горел лишь на первом этаже. Втянув свежий воздух, я посмотрела на родителей: бежевое платье на маме огибало её талию золотистым поясом, сверху на плечи она накинула молочный пиджак, папа же выбрал любимые темно-синие брюки и простую белую рубашку — ничего примечательного, но выглядели они на миллион долларов, либо я их такими вижу. Я же не стала далеко уходить от мамы, и надела брюки с золотистым топом, в итоге, я сочеталась с ней в цветовой гамме и это мне всегда нравится. Не то, чтобы я люблю быть дебилкой, которая одевается одинаково с мамой или с подругой, но общая цветовая композиция меня приводит в восторг.
— Вы оба прекрасно выглядите, мы даже напоминаем семью, — хихикаю я, взяв папу под руку.
— Это хорошо, если нас ещё за неё же примут, — смеётся папа.
— Если мама не ударит тебя, тем самым не подведёт нас, то дело в шляпе.
— Она будет тише воды, ниже травы.
— Вы весь вечер собираетесь шутить на этот счёт или мы всё же представимся адекватной семьей? — улыбается мама.
— Милая, ну ты как будто первый день живешь. Зачем казаться нормальными? Все свои ненормальные стороны нужно показывать сразу.
— Для чего тогда первое впечатление?
— А чёрт его знает, дуратская штука.
Покачав головой, я улыбнулась папе, а он постучал в дверь, которую тут же раскрыл Том. Чёрные джинсы порваны на коленях, белая футболка придаёт ему бунтарский вид, как и светлые волосы, торчащие в разные стороны, манящие меня зарыться в них пальцами и притянуть его в поцелуе. От этих порывов я решила удержаться, хотя хотелось, визжа, кинуться на его шею.
— Здравствуйте, — улыбнулся он, пропуская нас на порог светлой парадной.
Пока папа пожимал ему ладонь, а мама здоровалась словесно, я успела пробежать глазами по открывающимся видам: деревянные панели достигали моего пояса и тянулись по всем стенам, белая лестница из камня расположилась с правой стороны, а остальная открытая часть выкрашена в светлый нежно желтый оттенок, не режущий глаза. Огромная белая арка открывает практически всю гостиную в древесных тонах с левой стороны, а с правой её подобие, но в наименьшей форме показывала часть кухни, из-за которой видно только большой круглый стол, чуть ли не ломящийся от блюд. Как говорил Том — его мама шеф, и если это действительно так, то сегодня нас ожидает один из самых изысканных ужинов. В эту же секунду, светлая голова выплыла из-за стенки. Миссис Дуглас растянула губы в самой радушной и тёплой улыбке, увидев нас на пороге, откинув полотенце в сторону, она тут же полностью показалась в проёме.