Доронин был не менее точен, чем швейцарские часы, оповестив о своем прибытии ровно в семнадцать ноль-ноль. Поэтому, отправив Яну последнее сообщение, поведавшее о том, как мне дорога вся эта затея, кинула телефон в сумку и вышла из квартиры.
Эвита Алексеевна отмечала день рождения в том самом ресторане, где черт меня дернул согласиться на предложение Доронина. К нашему приезду большая часть гостей уже собралась, однако тех, кого я так старательно искала глазами, еще не было.
— Да расслабься ты, — не выдержал Никита, когда я в очередной раз посмотрела в сторону входа.
— Молчи, коварный манипулятор, — усмехнулась в ответ и сделала глоток шампанского.
— Я даже силу не применял.
— Ты еще скажи «пока что».
— И это не мои слова, — рассмеялся Доронин и, отсалютовав стаканом, отправился общаться с кем-то из гостей, я же осталась за столом.
К счастью, Никита был великодушен и не заставлял меня всюду его сопровождать, ведь, по его же словам, «от моей кислой физиономии у гостей могло начать портиться настроение». Настаивать на обратном не стала, ограничившись поздравлением Эвиты Алексеевны, которая сегодня воздерживалась от долгих неудобных разговоров.
В целом, обстановка была вполне дружелюбной. Я бы даже сказала чересчур дружелюбной. Глядя на то, как широко улыбался матери Никиты отец Алены, я всерьез задумалась над тем, что Максим Геннадьевич выбрал себе не ту профессию. Ему бы в актеры пойти в свое время…
Нестеров с Ильиной появились минут через пятнадцать, и сложно было сказать, чья улыбка была шире. Девушки, которая приветствовала всех, не забывая хлопать большими глазами с густо накрашенными ресницами, или парня, которого хотелось накормить лимонами, лишь бы не наблюдать за этим милейшим зрелищем.
Развернувшееся представление злило настолько, что я залпом допила остававшееся в бокале шампанское, за что удостоилась комментария Никиты, выскочившего как черт из табакерки. Хотя… Почему как?
— Женский алкоголизм — самый страшный, — однако, едва Доронин успел закончить фразу, как улыбка стремительно начала стираться с его лица.
Обернувшись, заметила, что к нашему столику направляются Ян и Алена, и почему-то сейчас от этого стало смешно. Вновь взглянув на Никиту, успела заметить, как тот осушил свой стакан с виски, и не удержалась от ответной реплики.
— Да ты со знанием дела говоришь, милый.
Сверкнув взглядом, Доронин плеснул себе еще янтарного напитка и, улыбнувшись, проговорил:
— Как же ты мне дорога, дорогая.
— Взаимно. И вообще, сам выбрал, — рассмеялась в ответ.
Никита от дальнейшего диалога воздержался, лишь закатил глаза, а потом продолжил уничтожение виски.
— Не помешаем? — поинтересовался Ян, поравнявшись со столиком.
— Конечно нет, — радостно сказал Доронин, даже руками развел, изображая гостеприимный жест, отчего я снова прыснула. — Всегда рад пообщаться со старыми друзьями.
— Прекрасно, — Ян улыбнулся и, галантно отодвинув Алене стул, сперва усадил девушку, а потом занял место сам.
— Привет, — теперь голос подала и сама Ильина, и я едва не подавилась шампанским, когда услышала в ее исполнении нормальную речь без пищащих звуков.
— Привет, — ответила тем же, а потом посмотрела на сидевшего рядом Яна. Парень улыбнулся, и я поняла, что он рассказал обо всем Алене. Наверное, именно поэтому девушка перестала с таким усердием играть роль набитой дуры.
Немая сцена, разбавляемая постукиванием стакана Доронина о стол, однозначно затягивалась. К счастью, положение спас ведущий вечера, который решил перейти к официальной части, включавшей чествование Эвиты Алексеевны, поэтому можно было воздержаться от попыток завязать разговор.
Через десять минут пламенных речей ситуация за нашим столом стабилизировалась. Никита, успевший влить в себя еще пару порций виски, стал выглядеть более миролюбиво, Ян делал вид, что с интересом слушает поздравления, я размазывала по тарелке салат, а Алена глупо улыбалась, смотря куда-то в стену, от нее большего не требовалось.
Однако всю гармонию уже через несколько секунд испортила рука Нестерова, скользнувшая под столом на мое бедро. Кое-как проглотив кусочек помидора, едва не ставшего причиной моей незапланированной гибели от удушья, не без ужаса посмотрела на Яна, который не переставал улыбаться, не отрывая взгляда от ведущего. Он вообще вел себя так, как будто это не его пальцы сейчас вырисовывали узоры на моем платье.
На всякий случай посмотрела на Доронина и Алену, исключая их кандидатуры на роль ручного маньяка. Ну, а вдруг.
Вновь взглянула на Нестерова, в этот раз он даже соизволил повернуться.
— Все в порядке, Стеша? — любезно поинтересовался парень, ладонь которого одновременно со словами чуть усилила нажим.
Он еще и издевается!
— В полном, — улыбнулась в ответ, мысленно планируя кровавую расправу, едва удастся отсюда выбраться.
После окончания торжественных речей, Ян и Алена практически одновременно оперативно сорвались со своих мест, объясняя это желанием пообщаться с другими гостями, и мы с Яном остались за столиком вдвоем.
— Что ты творишь? — прошипела чуть слышно, намекая на ладонь, которая уже прописалась на моей ноге.
— Помогаю тебе снять стресс, — пожал плечами Нестеров.
— Ян, ты, блин, меня скорей до сердечного приступа доведешь, чем стресс снимешь!
Продолжить разговор нам не удалось, потому что к Яну подошли какие-то знакомые, с которыми необходимо было пообщаться. Однако, едва они отошли от столика, как рука парня заняла уже привычное место на бедре. В этот раз я даже не пыталась возмутиться.
Еще через полчаса начались танцы, а это означало, что скоро моя миссия будет завершена. Проплывшая мимо нас Эвита Алексеевна уже практически дошла до кондиции, поэтому в скором времени она просто не заметит моего отсутствия.
Улыбнувшись перспективе скорой свободы, не заметила, как к нам за столиком присоединился Станислав Аркадьевич.
— Что-то вы скучные какие-то, молодежь! — не слишком внятно заявил отец Никиты, и я быстро поняла, что в количестве выпитого он вряд ли уступал супруге. — Пошли бы хоть, потанцевали. Светочка, давай, поднимайся!
— Боюсь, Никита оттопчет мне все ноги, — улыбнулась, успев поймать удивленный взгляд Яна, видимо, не признавшего во мне Светочку.
Доронин в знак согласия хмыкнул что-то невразумительное и вернул внимание к стакану.
— Алена, хоть ты возьми своего кавалера и покажи тут всем класс! — Станислав Аркадьевич нашел очередную жертву.
— Ой, я так ножки туфельками натерла, что просто не смогу! — прощебетала Ильина свое оправдание.
— Да что ж это такое! — с досадой проговорил Никитин отец и развел руками.
— А может, Янчик потанцует со Стешей? — Алена захлопала глазами и с надеждой посмотрела на Нестерова.
— Аленочка, у тебя всегда такие блестящие идеи! — елейно подметил Доронин-младший, за что удостоился уничтожающего взгляда девушки.
— А ведь и правда! — просиял Станислав Аркадьевич для которого желание заставить кого-нибудь потанцевать, кажется, превратилось в навязчивую идею.
Понимая, что сбежать с подводной лодки будет весьма проблематично, с тоской посмотрела на Яна, который, напротив, широко улыбался.
— Потанцуем?
— Ладно, — пожала плечами и поднялась со своего места, стараясь оказаться подальше от Доронина-старшего, пока он не успел придумать ничего нового.
К счастью, к моменту, когда мы дошли до танцпола, заиграла спокойная музыка, однако я даже не могла предположить, что безобидный танец в компании Нестерова может превратиться в настоящую пытку.
— Ян! — прошипела, когда рука парня в очередной раз скользнула по моей спине, пуская по телу ток.
— Что? — невинно поинтересовался он.
— Не надо так делать! — прошептала, борясь с желанием закрыть глаза от удовольствия.
— Вот так? — Ян провел кончиками пальцев вниз по спине, остановившись на пояснице, наверняка отлично понимая, как действует на меня.
Подняла взгляд и посмотрела парню в глаза, стерев оставшиеся сомнения относительно его далеко не невинных намерений.
— Именно, — произнесла сдавленно, понимая, что еще чуть-чуть, и я просто не вынесу это сладкое мучение, нарушив наш с Никитой договор.
— Поехали отсюда? — прошептал Нестеров так близко, что мой самоконтроль готов был с радостью махнуть на все договоренности рукой.
— Хорошо, — проговорила и облегченно выдохнула, заметив, что песня закончилась.
Ян задержался по пути назад, поздоровавшись с каким-то очередным знакомым, я же воспользовалась моментом и подсела к Никите, который очень удачно скучал в одиночестве за столом.
— Никит, а давай я поеду, а ты, если что, соврешь что-то про мою больную голову? — вообразив себя котом из Шрека, с надеждой посмотрела на Доронина.
— Судя по танцу, Нестерову ты сегодня про больную голову не скажешь, — усмехнулся в ответ парень.
Несколько секунд ушло на восприятие смысла фразы, после чего Доронин схлопотал свой заслуженный щелбан.
— Ты отвратителен, — ответила с улыбкой, настроение почему-то стремительно поползло вверх.
— Ладно, Добби, держи свой носок и можешь быть свободна, — кивнул Никита, заставляя поверить в то, что хоть что-то человеческое в нем есть.
— Ладно, не отвратителен. Повышу до ужасного, — рассмеялась, ища глазами Яна.
— Да ты просто мастер комплиментов!
— Есть у кого учиться, — проговорила, встретившись взглядом с Яном и коротко кивнув, после чего взяла сумочку и в компании Никиты отправилась к столику Эвиты Алексеевны завершать официальную часть мероприятия.
К счастью, женщина удержалась от долгих проводов, однако сообщить всем присутствующим, как она рада тому, что у Никиты все же появилась нормальная девушка, успела. Причем акцент на нормальность девушки, то есть меня, был настолько чудовищен, что не нужно было обладать сверхспособностями, чтобы понять, какой конкретно цели добивалась Эвита Алексеевна.
Лиц Ильиных я в этот момент на свою удачу не видела.
Доронин, прикидываясь истинным джентльменом, даже проводил меня до такси, где, увидев Яна, милейшим голосом сказал:
— Ну, дорогая, целоваться, видимо, не будем, — после чего, кивнув Нестерову, развернулся и зашагал обратно к ресторану.
Не желая больше терять ни минуты, запрыгнула на заднее сиденье, ожидая, пока ко мне присоединится Ян, однако у него как обычно был свой взгляд на ситуацию, заставивший злобно зашипеть, когда парень занял место рядом с водителем.
Услышав мое эмоциональное сопение, Нестеров поднял взгляд и посмотрел в зеркало заднего вида, и по его наглейшим смеющимся глазам сразу стало понятно, что именно такой реакции он и добивался.
Сделав подобное открытие, скрестила руки на груди и, демонстративно вскинув подбородок, отвернулась к окну, всеми силами стараясь выгнать из головы мысли о том, как сильно мне хочется сейчас быть ближе к Яну.
Стараясь не проклинать Нестерова за то, что к моменту, когда машина остановилась, меня чуть ли не трясло, с максимальной скоростью вылетела на улицу, надеясь, что свежий воздух отрезвит сознание хотя бы немного. Я не замечала ничего вокруг, не знала, куда мы приехали, и дело было вовсе не в шампанском.
Дело было в Яне, в том, как он на меня влиял, как я на него реагировала. Пугающее, доводящее до исступления чувство, боязнь того, что без него я просто не смогу дышать. Все эти эмоции были настолько сильными, что в какой-то момент я потеряла связь с реальностью, закрыла глаза и обхватила лицо ладонями, надеясь не заплакать.
Когда Ян подошел и обнял меня за плечи, дернулась. Непроизвольно, скорее просто на уровне рефлексов. Просто градус напряжения был уже слишком велик, и если еще вчера я балансировала на краю пропасти, то сейчас уже летела вниз, не имея никакой возможности выбраться на поверхность.
Моргнула, понимая, как влипла, и почему-то разозлилась. На себя, на Яна, на немецкую медицину и весь мир в целом. А потом распахнула глаза и посмотрела на Нестерова.
Он не улыбался. Был серьезен, возможно, абсолютно не понимая, что со мной происходит, хотя, зная его, скорей, он как раз отлично понимал, в чем дело. Я не имела понятия, что происходило в его голове, определить что-то по взгляду было невозможно, однако я все равно ждала.
Ждала хоть какой-то реакции, хоть сама не проронила ни звука.
И через несколько мучительно долгих секунд, когда я уже решила, что сейчас он скажет о том, как жалеет, что связался со мной, и позволит, наконец, разреветься, парень коротко кивнул, словно принял какое-то решение, а потом приблизился и накрыл мои губы своими.
Он целовал страстно, порывисто, прижимая к себе практически до боли, и я отвечала тем же. Эмоциям, которые грозились взорвать голову, был необходим выход, будь то слезы или сводившие с ума поцелуи, хотя поцелуи, конечно, значительно лучше.
Это было полнейшим сумасшествием, резким, заставлявшим задыхаться, но приятным до безумия. Мы отрывались друг от друга лишь для того, чтобы жадно схватить воздух, а потом продолжали ласки, и я была уже готова отдать все на свете лишь для того, чтобы никогда не останавливаться, падать и падать в эту огромную пропасть.
Я не поняла, как мы оказались в квартире. Возможно, перенеслись туда по воздуху, возможно, никакой квартиры и вовсе не существовало, разве это вообще имеет какое-то значение, когда тебя так целуют?! Но потом происходившего резко стало не хватать, и я потянулась к пуговицам рубашки Нестерова, едва сдерживая недовольное всхлипывание оттого, что эта дурацкая одежда так сильно мешает.
На третьей пуговице, которая никак не поддавалась, все же не выдержала и отстранилась от Яна на несколько сантиметров, но даже этого оказалось достаточно, чтобы почувствовать жуткую пустоту, как будто лишили чего-то важного.
Трясущимися пальцами вцепилась в ткань и почему-то рассмеялась, чувствуя, как бешено колотится сердце. Кое-как справившись с оставшимися пуговицами, стянула рубашку и уже хотела прижаться, когда Нестеров ласково перехватил мои ладони, а потом тихо проговорил:
— Посмотри на меня.
Его дыхание было неровным, а голос таким желанным, что я просто не смогла ослушаться, надеясь, что смогу пережить еще несколько секунд без прикосновений.
Подняв голову, заглянула в красивые глаза со зрачком почти во всю радужку и нерешительно улыбнулась, чувствуя, как счастье накрывает с головой. Ян ответил на улыбку, а потом наклонился и поцеловал.
В этот раз поцелуй был абсолютно другим. Неторопливым, но еще более глубоким, чувственным, и в голове все сразу прояснилось. Эйфория отступила, а на ее место пришло желание. Жгучее, чересчур сильное, но вместе с тем абсолютно правильное.
Оказавшись на кровати, вновь ощутила холод и одиночество, когда Ян отстранился на несколько секунд, однако, едва он вернулся ко мне, почувствовала тепло и приятную тяжесть тела, и счастье вернулось.
Он целовал мое лицо, шею, грудь, я зарывалась пальцами в его волосы, гладила спину, прижимаясь еще ближе, не упустив тот момент, когда Ян окончательно перестал себя сдерживать.
Тихо застонала, ощутив его внутри, и выгнулась навстречу, понимая, что так идеально мне не было ни с кем и никогда. Движения Яна стали напористей, и я, наконец, окончательно отпустила себя, растворяясь в наслаждении и ласках, понимая, что обратной дороги уже нет.
Но сейчас это не имело никакого значения.
***
Гедонофобия — боязнь наслаждения, удовольствия, радости.
Глава 22. Метилофобия
Проснувшись, не спешила открывать глаза, словно боясь, что все произошедшее окажется всего лишь проделками воображения. Я потянулась и медленно, словно скорость могла как-то повлиять на окружающую обстановку, осмотрелась.
Комната была незнакомой, как будто я ее впервые видела. Хотя так на самом деле и было. Вчера как-то не до оценки обстановки было, я даже удивлена, что удалось добраться до кровати.