Наивно, драматично, ново.
Отложив свою рукопись, прилёг отдохнуть, боль в затёкших мышцах заставила меня растянутся на кровати, кажется, я даже не заметил, как уснул.
Мне снился наш последний ужин с Дашей, улыбка Аси, ей игривый взгляд, всё перемешалось в карусель.
7
Отступление первое
Кэли стояла на первом этаже таверны рассматривая ранних посетителей. Отец давно подумывал над тем, чтобы открыть полноценный гостиничный двор, чтобы люди могли останавливаться у него, даже был сделан небольшой косметический ремонт на втором этаже, комнаты созданные для жителей таверны были заняты домочадцами, а идея таки зависла в стадии проекта.
Воплотить задумку отца с отдельными комнатами для постояльцев весьма трудно, главным и решающим фактором была удалённость от городских ворот. Всего в городе было двое ворот, одни вели на север, а другие на юг, остальные направления тоже были востребованы, но не так сильно, как эти два.
Любой постоялый двор должен быть как можно ближе к воротам, ведь там основной поток клиентов, люди въезжают в город и останавливаются в первом же попавшем на глаза трактире. Ну, если не в первом, то во втором точно. Таким образом месторасположение семейной таверны стояло в этом списке на позиции восьмой, десятой. Здание ютилось между окраиной и началом центра, место очень удобное, но коммерчески не выгодное.
Тавернам выше по улице отец не мог составить конкуренцию, заведения ниже брали своим расположением и доступностью цен, тут кто успел тот и съел. Успокаивала только там мысль, что таверна досталась отцу от деда, тот владел ею больше двадцати лет, сейчас заведению было почти пол века, имелась большая база постоянных клиентов, куда же без них.
Вот и сейчас, ранним утром, в зале уже прохаживались парочка раскрасневшихся работников ближайших конюшен, они пришли поправить своё и без того болезненное состояние. Люду, плавающему в вине, было легче работать, когда они пьяны, странный подход, к счастью Кэли, в этом мало понимала.
Вот прошёл на кухню Сэди, он всегда опаздывал, помогая отцу по хозяйству с самого утра. Отец вынырнул из-за стойки, опустив пыльный ящик с бутылками на столешницу, вытирая руки о свисающее через могучую шею полотенце. Сэди что-то спросил, за что удостоился смеха отца и лёгкого потрёпывания по голове. Семейная сцена натолкнула на вчерашний разговор со вторым братом, не таким понятным, но не менее любимым.
Курт последнее время удивлял всех вокруг, поразительные изменения в поведении брата пугали и будоражили девушка. Что же такого произошло с ним, что он так кардинально изменился? Это не просто смена поведения, она видела, насколько иначе парень стал смотреть на мир.
Этот новый костюм, она никогда не видела такого кроя, никто так не делал, но сказать, что костюм не подошёл или смотрелся плохо — нельзя. Всё сидело просто идеально, а самое интересное в том, что Курт не был удивлён, наоборот покривился, смотря на идеальные по мнению сестры швы, махнул рукой и улыбнулся ей, но Кэли видела его разочарование.
Девушка держала в руках новую сумку, так же, как и все последние заказы сделанную для брата. Странная конструкция, очень много карманов, две ручки. Сумку сделали из брезента оставшейся от старой палатки отца, затем были добавлены несколько полос гладкой кожи, когда встал вопрос о том, как закрывать её, Курт сказал оставить длинный отрезок, он будет накрывать горловину и крепится всего на пару крупных петель, которые крепились на выточенные из дерева пуговицы. Решение оказалось таким простым и таким удобным! Кэли тут же взяла на заметку интересный способ.
Время поджимало, а Курт так и не показался, видимо опять придется будить. Кэли вздохнула и отправилась наверх, прямо в комнату брата. Рассохшиеся половицы скрипели под ногами, от одного этого звука он должен был подняться, но вот расстояние до двери было пройдено, а из неё никто не показался.
Открыв дверь, девушка обнаружила спящего прямо поверх одеял брата, он согнулся в рогалик, белая постель была заляпана в чернилах, чернила на полу, чернила на столе, чернила повсюду. Следы вели к разложенным тут и там исписанным листам бумаги, почерк Курта едва можно было прочитать, стало интересно, что же он такого писал. Пару раз толкнув спящее тело, Кэли взяла несколько листов, почитать, пока лежебока не встанет с кровати.
Листы пронумерованы, буквально пять десятков страниц, девушка ужаснулась, тут весь запас пергамента на целый месяц, отец будет очень недоволен такими тратами. Опять на голову Курта полетят проклятия и ругань, тяжело было представить большее разочарование отца в сыне.
Однажды Кэли спросила мать, почему отец так холоден с братом, почему он не может принять его таким, какой он есть. На что получила ответ, который расставил всё по своим местам.
Мужчины ищут подобия, хотят видеть всех окружающих слабыми, а близких сильными, как они. Поэтому Свену так сложно принять настолько отличающегося сына. Женщины, а особенно матери всегда благоволят слабым, ведь это их материнский инстинкт, помогать самому слабому детёнышу, ведь они знают, что сильные сами справятся, а вот слабые нет.
Начав читать написанное, девушка выбросила из головы мысли о семье, заскользив по неряшливо выведенным строкам. Она присела на стул, отодвинула письменные принадлежности, а последний лежавший на столе лист, с крупной непонятной надписью «Конец», отложила в сторону.
Двумя часами позднее, когда тяжело дышащая девушка оторвалась от последней страницы, взгляд её был пуст, эмоции что плескались на дне стали незначительными, двигаться или говорить, не хотелось, по щекам текли горячие слёзы, дыхание прерывалось.
Сконцентрировавшись и взяв себя в руки, Кэли вдруг вспомнила о занятиях, подскочив со стула, наткнулась на внимательный, изучающий взгляд проснувшегося Курта. Парень сидел на кровати, ни в одном его глазу не было сна, насколько долго он наблюдал за ней? Она не знала.
Брат довольно улыбнулся, обронив непонятное.
— То, что надо…
Курт Доаль
Проснулся от шума за окном, комната была залита солнечным светом, в голову сразу пришла мысль, что в школу я уже опоздал. Точно помню, что во время начала занятий солнце до моей комнаты не доползает, а значит времени очень много. Потягивания вызвали небольшой хруст во всём теле. Только тут заметил, что в комнате я нахожусь не один, за рабочим столом сидела моя сестра, читая законченную под утро рукопись. Стал с интересом наблюдать за её реакцией, была интересна реакция местной жительницы, ведь подобной литературы у них не было.
В руках сестры уже кончались листы, оставалось буквально несколько минут, которые были мною проведены самым полезным образом. Отслеживая эмоции на лице девушки, моё лицо всё больше озаряла улыбка, видимо мне удалось зацепить, какие-то струны в её душе.
Понимание, радость, злость, горечь, отчаяние, грусть, пустота — всё это пролетело со скоростью вагона метро, а затем пустота. Я наслаждался её выражением лица, каждая эмоция была впитана мною до последней капли, моя награда.
Через пару минут Кэли вспомнила об уроках, резко подскочила, задёргалась, пока не наткнулась на меня.
— То, что надо… — с улыбкой сказал я.
— Ты написал это? — её голос дрогнул.
— А ты видишь тут кого-то другого? — я встал с кровати, покрутился вокруг, словно кого-то ищу, заглянул под кровать. — Фуф, нет, никого нет, а значит, это моя работа!
— Я не читала ничего подобного. Это невероятная история!
— Надеюсь на это Кэли, надеюсь.
Мы быстро собрались, занятия были пропущены, но у каждого были свои дела, Кэли убежала винится матери, я же решил пойти в город. Необходимо было узнать, где могут принять мою рукопись, найти библиотеку, да и просто посмотреть на здешнюю жизнь. Забежав на кухню, увидел чаёвничающих родителей, может показаться, что они только и сидят тут, но на самом деле это не так, просто в таверне сейчас было не так много народа, там справлялся один Сэди.
Брат не посещал школу, теперь я даже догадывался почему. Вина не в прижимистости отца, хоть он и ворчит на нас с Кэли по поводу трат его денег, но никогда не жалеет на образование. Сестра была старше нас, но она пошла в школу позже на год, чтобы учится со мной в одном классе, сколько же проблем принёс всем Курт, складывалось такое ощущение, что мир крутился исключительно вокруг него.
Я много раз в своей первой жизни видел никчёмных студентов, которые не могли и пары слов связать, но были окружены такой большой любовью и заботой, что у меня сводило зубы от несправедливости. Казалось бы, почему не выпустить этих деток в большой мир, самим набивать шишки? Ну, сейчас я понял, к сожалению, родительская любовь слепа. Порою они не понимают, что таким образом делают ребёнку гораздо хуже.
Денег у отца я принципиально не просил. Поздоровавшись с домочадцами, взял пару кусков хлеба, сыр, овощи, срезал несколько кусков копчёного мяса. Три бутерброда были сделаны в рекордные сроки, завернув их в чистую тряпицу, закинул на дно новенького рюкзака. На кухне нашлась деревянная фляжка, наблюдая за моими сборами мама уже наливала в неё чай. Отец хмурился, но молчал.
— Спасибо мам, — я чмокнул женщину в щёку. — А не знаешь где печатают книги, документы, я видел парочка у нас есть?
— Этим занимаются церковники, больше никто не может печатать текст как в книгах, подобное оборудование есть только в другом городе. — мама укоризненно посмотрела на отца.
— Спасибо!
— Ещё Пако, с седьмой улицы делает текста, — проворчал отец, доставая из кармана кошелёк. — Не соглашайся больше, чем пять крижек за лист! Иначе это грабёж.
— Не надо, — я подошёл к столу и отодвинул протянутый кошель. — Правда не надо, спасибо.
— Я ушёл по делам, не теряйте.
Подхватит тонкий ломтик мяса прямо с тарелки отца, я закинул его в рот, запив из протянутой матерью кружки ароматным чаем, пустился в путь.
Теперь я более чем прилично выглядел, люди даже порою уступали мне дорогу, некоторые совершали попытки кланяться. Разрезая людской поток подобно ледоколу уже через пол часа, двадцать спутанных попыток спросить дорогу, добрался до церкви. Что сказать, церковь не производила впечатления богатства и власти, как это принято на земле. От трёхэтажной башни тянулся хвост низкого вытянутого и приземистого здания, подойдя чуть ближе явно чувствовался запах чернил. Да тут целое производство! Вот к кому мне надо обратится для печати.
— Наше производство не печатает заказы со стороны! — единственный ответ, который я получил от вышедшего на разговор служителя. — Мы облекаем в бумагу слово Его, но не более, мирская суета нас не касается.
Видимо, что-то общее с нашим миром присутствовало, церковники были отдельной кастой. Наряд служителя больше бы подошёл для рыцаря, чем для богобоязненного сановника. Судя по всему, местное божество было совсем не белым и пушистым. Было плохой идеей идти на разговор, не узнав ничего про тех, к кому идёшь, надо было сразу идти в библиотеку.
Библиотека располагалась практически в центре города, здание Ратуши и храм знаний, базировались под одной крышей. Войдя туда, был неприятно удивлён количеством книг, я и раньше полагал, что литература тут в зачаточном состоянии, но не настолько. Главная городская библиотека занимала один этаж, а если ещё конкретнее, одну полку, но длинную.
Круглое двухэтажное здание ратуши заканчивалось куполообразной крышей, внутри самого здания на потолке была большая картина. Центр помещения служил для собраний, дебатов, суда, голосования. Здесь была оборудованная трибуна, куча мест для сидения в виде круга, в целом конструкция очень походила на амфитеатр. И лишь не сильно широкая полоска второго этажа, балкончиком оплетающая помещение, служила пристанищем книг.
Поднявшись туда, увидел ряд столов с деревянными скамейками, за одним из таких столов сидела моя одноклассница, Фели.
Девушка что-то писала на пергаменте, периодически макая перо в чернила. Моё внимание привлёк потолок, символы были мне знакомы, я стал медленно перемещаться к удобному для меня ракурсу. На потолочной фреске была изображена битва, два закованных в броню воина сражались на мечах. Доспехи первого воина горели ярким огнём, второй же был облачён в лёд, на его броне разместился морозный узор, клинок имел синий цвет, в противовес красному.
Идя вдоль полок с книгами, дошёл до противоположного края помещения, чтобы моим глазам предстал текст целиком.
«В ночи горит огонь
Владеющий пришёл
Несёт его ледяной конь
Чужую душу занял он
Грядёт великая война
Укроет землю снег
Но не его это вина
От ненависти слеп
Владеет, словом, бьёт огнём
Стихия льда служит ему
Придёт конец, мы скинем гнёт
Роешь яму рой их две, пойдёшь ко дну»
— Интересно?
Голос, прозвучавший за спиной, напугал меня, я так ушёл в себя, что не заметил, как ко мне подошла Фили.
— Красивая картина. — не стал спорить я.
— Тут изображена старая сказка, — Фили встала рядом. — Кто-то даже считает, что это пророчество. Когда случались затяжные зимы, великаны частенько нападали на города Империи, тогда и появилось пророчество о Владеющем, оно изображено в каждой Ратуши Империи.
— А почему у Империи нет названия? — задал я, давно интересующий вопрос.
— Я думала ты знаешь, — задумчиво протянула девушка. — Логично же, потому что других Империй нет.
— Как по мне не очень-то и логично. — пробормотал я.
Действительно, какого хрена я не подумал об этом, это же чёртово магическое средневековье, тут всё просто и понятно.
Мы ещё долго болтали с Фили, она оказалась хорошим собеседником, мне очень повезло, что я пришёл именно в это время. Отец говорил о некоем Пако, я решил перенести поход к нему на вечер, ведь сейчас целиком и полностью был занят новой подругой.
Заняться писательством! Как долго эта мысль ко мне шла, я ведь, по сути, то своей и не умею ничего, кроме этого. Да, можно многое перенять с Земли, запустить парочку своих предприятий, но вот где взять первоначальный капитал? Никто не станет меня слушать, кто я сейчас, простой городской паренёк, мне надо немного денег для развития, и я знаю, где их взять.
Я был подвергнут допросу по поводу слушков в школе, оказалось, всем уже было известно, что Цветочков отделали, но никто пока не догадывался, что это моих рук дело. Попытавшись, было открестится от такой заслуги, лишь получил красноречивый взгляд на сбитые костяшки пальцев.
— А воины на изображении, это такие метафоричные стороны? Зло и добро?
— Нет, — Фили посмеялась. — Тебе что, сказок вообще не рассказывали?
— Да как-то нет.
— Это король ледяных великанов Карден, а огненный воин, сказочный персонаж Владеющий. — девушка присела на одну из стоящих неподалёку скамеек. — Есть такая легенда, что когда наступит самая длинная ночь, а это произойдёт, когда пророчеству исполнится тысяча лет, армия льда выйдет из пустоши, чтобы захватить весь континент.
— И сколько осталось? — серьёзно спросил я.
— Только не говори, что поверил в это? — снова раздался звонкий смех Фили, она задумалась, что-то подсчитывая в уме. — Не беспокойся, для подготовки осталось почти сотня лет!
— И правда сказка, один человек не может спасти всех, как я понял с пустошами отношения напряжённые.
— Есть орден Слова, он создан для битвы в решающий час, — прикинув насколько несправедливым будет бой, сказала девушка. — Но Император его упразднил, теперь это гильдия магов, людей у которых есть дар к использованию камней души.
— Интересно.
— Хочу напомнить, что ты мне должен, так что пошли зайдём в кафетерий, выпьем.
— Боюсь не взял с собой монет. — сокрушённо опускаю голову.
— Будешь должен.
— Кажется, я вскоре не смогу с тобой рассчитаться!