В комнате повисла тишина. А потом ее прорезали несмелые всхлипы.
Аня рыдала, пряча лицо в ладонях:
— Дашечка-а-а! Бедная-я-я! Прокляла тебя ведьма!
— Не ныть! — рявкнул на нее брат, видя, что вторая девушка тоже на грани обморока. — Это все предположения. Теория. А как было на самом деле…
— Может, тетя что-то нашла? — робко предположила Даша. — И ее… убрали?
Она впервые сказала это вслух. Тихо, растерянно, изо всех надеясь, что думает неправильно, что ошибается… Но ее робкие сомнения повисли в воздухе и развеялись жестким:
— Возможно. Давайте смотреть.
Даша уже видела первое видео, то, где тетя бегала по пустырю. Но тогда она смотрела его без звука. Теперь же стало ясно, что за кадром шел активный разговор.
Ирина Васильевна спрашивала, не видит ли Валера чего-то странного, и каждый раз получала отрицательный ответ. Потом они поменялись местами и по пыльным завалам лазил уже мужчина — невысокий, светловолосый и очень улыбчивый. И снова — ничего, хотя снимал даже в развалинах сарая.
Второе видео очень отличалось: кафе предстало во всей красе, рыжий кот и удивленный вскрик мужчины за кадром:
— Не может быть!
— Останови! — потребовала Даша.
Ребята до боли в глазах всматривались в картинку, проматывали ролик туда-сюда, чуть не по кадрам разложили.
И — ничего.
Только сверкающие на солнце стекла, зеленая травка подстриженного газона, свежеокрашенные ступеньки крыльца…
— Интересно, кто там ремонт делает? — прошептала изумленная Аня.
— Поймать бы, да расспросить, — поддержал Петя.
— Кафе всегда меняется, я это с первого раза заметила. Оно словно возрождается, или… или там время идет в обратную сторону.
Вспомнив о часах, Даша замолчала. Больше она не сомневалась: догадка верна.
— И все-таки, зачем Ирина Васильевна потащила какого-то мужика на пустырь? И почему на первой съемке не видно кафе?
— Стой! — Даша сама ударила по кнопке, в сотый раз заставив замереть тетю. — Сравните даты!
Петя закликал мышкой, перескакивая с одного видео на другое. Между ними было три дня разницы.
— Интересно, что произошло за это время? Что изменилось?
Даша хлопнула себя по лбу и кинулась в большую комнату, где стоял тетин чемодан. Там, среди одежды и всяких необходимых женских мелочей, пряталась записная книжка.
— Вот, — притащила девушка добычу друзьям. — Правда, я не была уверена, что она вообще существует, у тети феноменальная память, она все истории и были наизусть с первого раза запоминала.
Заметок оказалось мало. Лаконичные, некоторые состояли из отдельных слов, так что понять, о чем речь, было трудно. Но про видео Ирина Васильевна написала чуть подробнее, словно сама боялась забыть. Разгадка оказалась простой: на первом ролике она еще не напоминала Валере про кафе, а во втором он о нем уже знал.
— Интересно девки пляшут, — Петр выглядел растерянным. — Это что же, оно и на камере появляется в зависимости от того, знает ли о нем снимающий?
— Но вы-то вообще о кафе ни сном ни духом. Однако…
— Дашка, а ведь ты о нем рассказывала. И фото показала. Так что знали мы уже! Точно! Надо найти кого-то и повторить эксперимент!
— Зачем? И так все ясно, — Петя проглядел файлы. — Тут, кстати, еще видео есть. Включать?
Странные, будто присыпанные пылью кадры озвучивал сильный, хорошо поставленный голос профессионального диктора. Вырезки из каких-то передач десяти-двадцатилетней давности. На одних пустырь снимали крупно, рассказывая о планах застройки, на других он мелькал как бы случайно, во время съемки из окон машины.
Но ни на одном из них не было кафе. Только пустырь с уже давно покосившимся сараем.
— Все понятно, — Аня зевнула, перебивая царящее в комнате напряжение. — Еще одно доказательство того, что если не знать о кафе заранее, то…
— А мне другое интересно. Сейчас каждый клочок земли застраивают, не супермаркет, так стоянка. Дома в том районе уже под снос готовят, хотя они еще крепкие. Но пустырь словно не замечают. Почему?
— И почему это чертово кафе увидела именно я? — подхватила Даша. — А единственное сохранившееся не в музее фото — у родителей?
— Проблемка, — Петя не выдержал всхлипываний. Растерянно посмотрел на сестру, затем в окно, словно ища подсказку, а потом решился — подошел, осторожно и неумело обнял за плечи: — Даш, ты же теперь не одна. Мы рядом. Правда, Ань?
Та кивнула. Ответить не решилась — и так изо всех сил сдерживала слезы. Боялась, что если скажет хоть слово, зарыдает в голос.
— У нас гости? — за разговорами они не заметили, как вернулся Дашин папа. — Что же ты их ничем не угощаешь? Невежливо.
— Дядя Леша, мы уже уходим, — вскочила Аня и поволокла Петю к двери. Тот едва успел поздороваться.
— Что за парень? — хмуро поинтересовался папа.
— Анин брат. Двоюродный.
— Ладно, — судя по всему, папа был не рад новому другу дочери, но спорить не стал, предупредил только: — Будь поосторожнее с этим братом. Ты уже ужинала?
— Ой, ты рано пришел, я еще не готовила.
Папа отмахнулся:
— Там вроде еще картошка оставалась. Или уже нет?
— Есть. А еще можно сварить пельмени.
— Как хочешь, — махнул рукой папа. — Лишь бы горячее.
Пока он переодевался, Даша ставила в микроволновку тушеную с мясом картошку, когда сквозь гудение донесся знакомый писк SMS.
Смартфон остался в комнате и, проходя мимо спальни, она услышала папин голос. Тот тоже разговаривал по телефону, и судя по интонациям, дела у мамы шли плохо.
Скользнув к себе, девушка прочитала сообщение. Петя обещал выяснить все о «ждуне», а Аня брала на себя экстрасенса. Даше же было велено сидеть дома и не высовываться.
«На всякий случай».
Но как раз сидеть дома Даша не могла.
Тревога за маму усилилась стократно. Девушка чувствовала себя виноватой: весь день искала ответы не на те вопросы. Вот зачем ей кафе? Нужно было узнавать о монстре из больничной палаты, а не тратить время впустую.
— Пап, я пройдусь.
— Только недолго, — прозвучало из-за закрытой двери.
Даша оглядела развороченный грязный двор и поспешила прочь — хотелось людского бурления, влиться в поток, почувствовать себя живой, стать частью чего- то. И при этом она старалась даже не смотреть в сторону кафе, не то что идти. И остановки обходила, чтобы не уехать туда случайно.
Но городская суета не принесла облегчения. Среди толпы девушка чувствовала себя как никогда одинокой и уже собиралась вернуться, как ее ослепил солнечный зайчик. Оттолкнувшись от золотых куполов, он скакал по асфальту, по стенам домов, на миг озаряя улицу, делая ее непривычно-торжественной и очень светлой.
Решив действовать, Даша вошла в гостеприимно распахнутые ворота, но что делать дальше — не знала.
Посетители — в основном женщины — кланялись и крестились, а потом торопились к величественному зданию, чтобы поклониться еще раз, теперь уже висящей над дверями иконой. Даша неумело повторила их действия и робко вошла внутрь.
В воздухе пахло разогретым воском и чем-то сладким. Огоньки свечей мерцали на золоченых окладах, а со стен взирали строгие лики и огромными глазами.
Почему-то Даше показалось, что они плачут. И женщина с младенцем на руках — Богородица, и длинноволосый мужчина в терновом венце, и остальные…
Людей было немного. Они отрешенно стояли в сторонке и что-то шептали, истово крестясь. Кто-то бил земные поклоны, кто-то расставлял свечи на специальных подставки, напоминающие блюдо на высокой ножке.
Возле ступеньки у дальней стены священник разговаривал с пожилым мужчиной. Даша узнала его по черной рясе и осторожно, чтобы никому не помешать, стала пробираться поближе.
От страха ноги едва двигались, но за спиной вырастали крылья. Казалось, в этом месте не может произойти ничего страшного. Хотелось заплакать и рассказать печальным ликам даже самое сокровенное. И попросить, чтобы мама поправилась, чтобы нашлась тетя, чтобы все было как прежде.
Они услышат, должны услышать! И помочь. Бабушка ведь не просто так говорила о всемогуществе Бога!
До священника оставалось несколько шагов. У Даши словно крылья за спиной выросли, но когда она уже хотела извиниться, чтобы обратить на себя внимание, кто-то жестко схватил ее за руку, разворачивая в сторону:
— Ишь, вырядилась! Ты в дом к Богу пришла, а не на танцульки!
Перед девушкой стояла благообразная старушка в длинной юбке и белом платочке. С таких пишут портреты добрых бабушек, балующих внучат. Только вот у этой глаза были очень злые. Как два буравчика. Совсем непохожие на те, что взирали с церковных стен.
— Простите, — пробормотала Даша. — Я…
— Тьфу, креста на тебе нет! — сухой палец больно ткнул в ворот платья, прямо в крохотный кулончик. — Побрякушек понавешала, космы распустила, и явилась. Срамота!
Очарование храма рассеялось. Теперь здесь казалось темно и душно.
Вывернув руку из цепкого захвата, девушка кинулась к дверям, не заметив, что нахмурившийся священник уже направляется в их сторону.
— Что вы ей сказали? — строго поинтересовался у старушки.
— Да правду, батюшка, правду. Вырядилась непотребно, и явилась в Божью хоромину, народ смущать.
Взгляд священника сделался печальным, совсем как на иконах.
— Что же вы натворили? — спросил тихо и грустно. — Девушка же не просто так пришла, а когда человек приходит к Господу за помощью, без разницы, что на нем надето, монашеские ризы, или наряд блудницы, ибо не по одеянию судит Верховный Судия. Он зрит в сердце. А вы, — тяжелый вздох отразился от стен, заставив прислушиваться остальных прихожан, — вы лишили ребенка помощи. И, что еще страшнее, отвратили от Храма. Кто знает, сумеет ли теперь несчастная душа найти путь к Богу, или сгинет в вечной мраке. Если это случиться…
— Так что же теперь делать? — заискивающе спросила старуха.
— Молиться. Я налагаю на вас пожизненный урок: дважды в день молить Господа и Богородицу, чтобы они помогли этой девушке, чтобы не позволили оступиться. И я сам буду просить о том же, ибо допустил такое.
Прихожане молчали, пораженные словами настоятеля, а он, широко перекрестившись, пошел готовиться к вечерней службе, коря себя за невнимательность.
Всего этого Даша не знала. Она плакала, спрятавшись в парковой беседке. Выщербленные колонны и провалившаяся крыша как нельзя лучше отвечали ее настроению.
Не думая, она позвонила Ане:
— Можешь договориться о встрече с этим дедушкой?
— Даш, — смущенно прозвучало в ответ, — там такие расценки!
— Без разницы. Деньги я достану. Главное — попасть на прием.
Договорив, Даша огляделась.
В эту часть парка не решались заходить не только подростки, но и пьянчужки. Да что там, сюда не заглядывали даже собаковладельцы, выискивающие укромные уголки, чтобы спустить побегать питомцев. Вроде бы ничего страшного тут не происходило: не собирались наркоманы, не бродили одичавшие собаки, бомжей тоже не было.
Была заросшая тропинка и почти развалившаяся беседка, окруженная кустами белой сирени, жасмина и желтого шиповника. Они цвели с ранней весны до поздней осени, но даже самые отчаянные парни не решались сорвать для любимой девушки хоть веточку. Примета была железная: обязательно расстанутся.
Почему так, никто не знал, но беседку на всякий случай обходили стороной.
Она давно должна была развалиться, еще лет тридцать назад. Но колонны, хоть и покрывались каждый год новыми трещинами, не желали падать. Из свода вываливались кирпичи, ходили слухи, что один упал кому-то на голову, но подтверждений этому не было.
И все-таки это место пустовало не из-за опасной крыши.
Приходящим сюда казалось, что спину буравит тяжелый, злой взгляд.
Иногда в кустах мелькала чья-то тень, но ветки оставались неподвижными, а лепестки цветов и не думали опадать. Казалось, даже ветер не рискует сунуться в это место.
Но Даше здесь было уютно. Шиповник сладко пах медом, умиротворяюще гудели пчелы. Захотелось лечь прямо тут, на облезшую каменную лавочку, и заснуть, забыв обо всех бедах.
Но нельзя!
Даша заставила себя встать на ноги. Красота этого места очаровывала, она словно сошла со старинных, раскрашенных вручную гравюр. Но девушке было все равно: она торопилась: дома ждал папа. Он и так волнуется, а ели задержаться, с ума сойдет.
По мере того как беседка отдалялась и аромат цветов слабел, сонливость проходила. К подъезду Даша подошла, полной сил. Только слегка ломило висок. Подумав, что это от переутомления, девушка решила лечь спать пораньше.
Не получилось: папа сидел на кухне и курил.
— Что с мамой?
— Обследуется, — пальцы зло смяли папиросу о блюдце. — Пока ничего не понятно.
— А она… меня так и не вспомнила?
Устремленный в окно взгляд был ясен до боли. Даша не позволила себе даже вздохнуть: папе и так тяжело. Ему помощь нужна! Вон, еще и закурил, этот ярый противник табака!
— Пап, — подошла, обняла со спины. — Все будет хорошо. Она поправится.
Папа крепко обнял ее в ответ. Даше показалось, что впервые в жизни несгибаемый и всемогущий отец сам просит поддержки. Молча. Неуверенно.
И что она сейчас гораздо сильнее его. Просто потому, что решила действовать.
Союзник
Утро началось с общего чата.
Аня полночи просидела на посвященных колдовству сайтах. Полазила по форумам, «ждуна» не нашла и решила, что эта нечисть полиморфна, то есть принимает разный облик в зависимости от ситуации.
— Поэтому решила поспрашивать знающих людей, вдруг кто сталкивался. В общем, мне сказали, что это «энергетическая пиявка» и накидали кучу советов по избавлению.
— Не стоит заниматься самолечением, — встрял Петя. — Сначала нужно узнать, что это за штука такая, «пиявка» — слишком расплывчато.
— Кажется, это ты и должен был выяснить? — возмущение Ани передавалось даже через экран.
— Выяснял. Ничего не нашел. Совсем. Так что в одном ты права: нужно шерстить форумы.
— Вот и шерсти, у меня другая задача.
Когда она назвала сумму, нужную для записи к Белому Дедушке, Даша присвистнула, а Петя заявил, чтобы они даже не думали к нему ходить, слишком на развод похоже.
Но Даша уже списалась с подругой в отдельном чате. Аня времени не теряла и нашла массу доказательств, что Белый Дедушка действительно помогает тем, кто обратился за помощью. Смущала только цена.
— Деньги найду, — пообещала Даша. — Запиши меня на прием, пожалуйста.
— А сама?
— Страшно.
Впервые она призналась, что не решается сделать что-то сама. Понимала, что неправильно это, перекладывать ответственность на других, но ничего не могла с этим поделать. И с облегчением прочитала, что Аня согласна.
Теперь остро встал вопрос оплаты. Деньги на текущие расходы у родителей были на карточках, но сбережения… Копаясь в шкафу, где был обустроен тайник, Даша надеялась, что их не успели отнести в банк. И, найдя пухлую пачку перетянутых желтой резинкой купюр, вздохнула с облегчением.
Она верила в успех. В то, что Белый Дедушка поможет. Если мама поправиться, то никто не будет ее ругать за воровство. А если нет… то какая разница?
Об этом она и думала, поднимаясь по ступенькам офисного центра. Вера в экстрасенса, называющего себя потомственным магом, была непоколебима и настолько сильна, что даже Аня удивилась:
— Не строй планы. Вдруг это обман, или он не справится.
Но Даша не слушала.
Рядом с кабинетом, на обычных офисных стульях сидели люди. Навстречу девочкам поднялась женщина:
— Вы по записи?
Даша кивнула. А Аня прошептала, внезапно потеряв голос:
— Яробина…
Наманикюренный палец пробежался по списку. Широкую улыбку сменило скорбное выражение лица:
— Вас примут вне очереди.
Люди зароптали. Сначала тихо, потом — в открытую. Наконец, к Даше подскочила модно одетая, яркая женщина:
— Я тоже по записи. И жду, как и все…
Дверь открылась. Маг попрощался с клиенткой и повернулся к недовольным: