— Нужны лоскуты и нитки. Куклу делать будем, — скомандовал Кирилл домовому.
Тот с сомнением почесал бороду и исчез, а перед нами появилась плетеная из газетных трубочек корзинка, полная разноцветных тряпочек. Нитки домовой принес лично.
— Помогай, — кивнул ему Кирилл. — Ты же лучше этот обряд знаешь.
— Не надо бы, — протянул Хозяин, — ежели не справимся…
— Ежели не справимся, эпидемию получим. Или всех сестричек в гости. Хочешь?
Домовой стушевался и потянулся к корзинке. А я испугалась. Коли уж нечисть в панике, боится защищаться, то с чем нам придется столкнуться?
Память услужливо подсказала: с той, что сидит в темнице, на троне, прикованная к нему железными цепями. Замыкают их семь замков, о семи ключах каждый, да трижды три заговора наложено на лихоманку.
«Невея», «Невея», «Невея» — пульсом билось в висках. Знакомства не хотелось, и я кинулась помогать.
15.4
— Стойте» — подал голос домовой. — Зимних же крутить надо, а у вас ни палочки, ни щепочки…
— Сейчас будет! — отозвался Кирилл оглядываясь. Но стоило ему подойти к печке, как домовой схватился за голову:
— Нельзя! Мертвое дерево должно быть! Не от полена! Сухую ветку в лесу срезать надобно!
— Да где я тебе ее возьму, — задумался Кирилл, а потом спросил: — Тоня, в этом доме возятся деревянные китайские палочки?
— Не знаю, — честно ответила я и мы принялись искать. Домовой куда-то исчез. Это вместо помощи! Хорош хозяин!
Палочки нашлись в одном из ящиков стола. Использованные и чисто отмытые. Кирилл заглянул в телефон:
— Тут написано, нужно тринадцать кукол мастерить. Но это для профилактики. У нас же конкретная лихоманка. Делаем одну!
Он решительно сломал палочку, отмерив по безымянному пальцу. Обломок плотно закутал в кусок ткани и застыл, глядя на получившуюся «колбаску».
— Что там дальше?
— Нужно обмотать нитками, отметив голову и талию.
— Все, как обычно, — кивнул Кирилл и потянулся за катушкой. — Начинаем с пуповины, — обозначит талию, — завязываем… Перекидываем на шею крестом…
— Что твори-и-ит, — простонал домовой.
Ни я, ни Кирилл не обратили внимания: всем известно, что нечисть не приветствует кресты, вот и возмущается.
— Каким цветом сарафан сделать? Ты же девочка, разбираешься в этом.
— Как будто сам профан полный, — припомнила я ему и модную одежду, и стильную стрижку и прочие штучки. — Смотри, какой красивый! — откопала в корзинке шелковистый лоскуток. — И тесемка к нему!
— Для платка найди! — Кирилл взялся за ножницы, — сейчас намотаю…
— Сейчас по рукам получишь, по шаловливым, — в кухню ворвалась Баба Яга собственной персоной. Снова в душегрее и поневе, а следом торопился огромный мужик с длинными, заплетенными в косы волосами и короткой бородкой.
Сразу стало тесно. Куклу выхватили прямо из рук и разобрали на составляющие.
— Нет, ну ты глянь, он еще и зубочистку взял! Кирилл, — взгляд заведующей стал строгим и немного печальным, — вот от тебя такой небрежности я не ожидала. Кому, как хирургу знать, насколько важна точность. Горыня, помогай!
Услышав имя гиганта я во все глаза уставилась на мужчину. Горыня. Не от «Горыныч» же? Только не говорите, что это тот самый трехглавый змей из сказки!
Но у гостя была только одна голова, и это успокаивало. Заметив мой взгляд, он подмигнул, отчего изуродованное шрамом лицо стало совсем жутким. Я поспешно отвернулась, надеясь, что не обидела.
Горыня тем временем вытащил откуда-то из-под медвежьей шкуры, заменявшей ему плащ, сухую ветку и разломал на тринадцать частей.
— Одной довольно, — Баба Яга рылась в корзинке и приказала не глядя: — Отведи Горыню к хворой.
Света спала. На щеках горел лихорадочный румянец, губы алели и потрескались — кажется, опять поднялась температура.
Как ее шум не разбудил? Или не обошлось без колдовства? Я бросила взгляд на домового. Тот сосредоточенно провел ладошками по одеялу и кивнул собственным мыслям.
Горыня движением плеч скинул накидку и укутал ей больную так, чтобы медвежья голова оказалась на груди. И уселся на пол у кровати, словно охраняя.
Баба Яга появилась минут через пять. Уложила яркую куколку рядом со спящей, погладила девушку по намокшим от пота волосам и вздохнула:
— Начиная, Горыня.
Тот распрямился сжатой пружиной. Послышался лязг — это выходил из ножен огромный нож. К звуку тут же добавился едва слышный напев с подвыванием: Баба Яга уговаривала Грудею отпустить жертву:
— Грудея-сестрица, отцепись-отвались от груди, от бела тела, от буйной головы. Ты рядом не ходи, на деву не гляди, она в доме лежит, в угол глядит, под шубой медвежьей, под ножом железным! Как шуба зашевелится, железо раскалиться. Беги, не оглядывайся, ни одесную, ни ошуюю не поворачивайся.
Нож разрезал воздух. Двигался клинок медленно, даже лениво, словно под острием было что-то очень твердое. А Баба Яга еще и свечку зажгла, насыпав вокруг фитиля какой-то пахучей травы. В комнате завоняло гарью.
Я почти задохнулась, но осмелилась только посмотреть на Кирилла. Его глаза покраснели и слезились. Думаю у меня тоже, потому что предметы вдруг стали расплывчатыми, словно просвечивали сквозь тонкую пленку воды.
Наверное, поэтому показалось, что куколка зашевелилась. Совсем чуть-чуть, на какой-то миллиметр, но сдвинулась. Наверное, это Света ее толкнула, потому что заворочалась, застонала от боли и жара.
Я кинулась на помощь, но Кирилл схватил за руку, не давая подойти:
— Не мешай! И ей не спасешь, и сама подставишься! — громкий шепот нытьем бормашины ввинчивался в уши. — Забыла? При чрезвычайных происшествиях специалисты должны в первую очередь позаботиться о собственной безопасности!
— Достал! На себя посмотри, спец по куклам! — я выдернула руку, но осталась на месте. О том, что инструкции лучше не нарушать, я знала не понаслышке.
— Ну все, теперь ваша очередь, эскулапы! — прозвучало насмешливое.
Мы разом оглянулись. Куколки не было, как и Горыни. И медвежья шкура исчезла. А Света теперь дышала легко, без хрипов, и на щеках не полыхала горячечная краснота.
— Будите подругу, да дуйте домой. Там и поговорим.
Мы переглянулись.
Домовой тоже исчез. А Света открыла глаза и сонно огляделась:
— Надо же! Не болит. Только слабость.
— Это пройдет, — поспешил заверить Кирилл.
На всякий случай он прослушал легкие, отметив, что хрипы исчезли.
А я успокоилась. Настолько, насколько можно успокоиться зная о предстоящих разборках с Бабой Ягой.
16
Стоять в кабинете заведующей было страшновато. А то, что она сохраняла ледяное спокойствие, вообще в панику вгоняло. Я косилась на Кирилла и поражалась: как можно оставаться таким спокойным, когда в воздухе от напряжения разве что молнии не летают.
Но буря разразилась не надо мной.
Заведующая обошла стол и остановилась напротив Кирилла:
— И как ты до этого додумался?
— Я уже говорил: ни вас, ни куратора не было, пришлось действовать по ситуации.
— По ситуации? — Степанида Петровна впилась взглядом в его лицо, словно хотела приковать внимание, — А знаешь, чем эта твоя «ситуация» могла обернуться? Ты нарушил все правила, какие можно. Не понимаешь?
Кирилл даже не моргнул, чем заслужил грустный вздох:
— Хорошо, попробую объяснить на языке медицины. Представь, что в очаге заражения кто-то пренебрег защитой. Не надел маску, перчатки, может быть, даже халат…
— В экстренной ситуации приходится рисковать!
— В экстренной ситуации рисковать тоже надо с умом! Если ты единственный медик в округе, то твоя жизнь гораздо важнее остальных. Потому что ты можешь спасти хоть кого-то, в противном же случае погибнут все. Кажется, — голос заведующей был уставшим, — спецкурсники прогуливали, когда проходили эпидемиологию.
— Мы шли на осознанный риск. В случае удачи…
— Да Антонину понадеялся? — ахнула Степанида Петровна, а я только рот открыла, не веря услышанному. — Ну и дурень. Ее удача помогает лишь тем, кто сам действует правильно. Скажи, разве может крестьянин провести полостную операцию? Аппендицит удалить?
— Крестьянин — нет. А вот опытный воин, если у него есть консультант — вполне.
— Ну что за бред ты несешь?
— Опытные воины знают внутреннее строение организма. Если проконсультировать…
— Кирилл! — резкий окрик заставил его замолчать. — Ты — не воин. Ты хорошо разбираешься в медицине, но все, что связано с Кромкой для спецкурсников темный лес. Вы же даже на практику дальше мой избушки не уезжали, исключая случай с Антониной. Не лезь туда, в чем не разбираешься. И тем более — не втягивай в это посторонних!
Стало обидно:
— Я не посторонняя!
— А кто же? Первокурсница, забывшая сове место? Тоня, ты уже попадалась на этот крючок, одного раза мало показалось? Пощекотать нервы захотелось?
— Подругу спасти! И маму…
Выражение лица заведующей на мгновение смягчилось:
— Надеюсь, в следующий раз поостережешься. А ты, — повернулась к Кириллу, — лишаешься практики на Кромке на, неделю! Занимайся в прозекторской.
— Это против правил.
— Можешь жаловаться. И сдай Павлу Семеновичу экзамен по эпидемиологии.
— Я хирург, а не инфекционист!
— Еще одно слово… и будет подписано заявление о твоем переводе в обычный вуз. Те, кто подвергает опасности себя и окружающих, нарушая правила, Макоши не нужны! Свободны!
Я едва увернулась от хлопнувшей двери — так сильно толкнул ее Кирилл. Он мчался по коридору, сжимая кулаки и я не завидовала тем, кто окажется у него на пути.
Но не могла же Баба Яга, всегда такая уравновешенная, впасть в ярость на пустом месте? Может, Кирилл на самом деле не прав? Поверить в такое было почти невозможно, потому что он никогда не ошибался. Оставалось выяснить все самой, благо помощников хватало.
Для начала нужно было узнать, чем грозит неправильное изгнание лихоманки. Остаток дня и часть ночи я провела в сети, пытаясь отделить бред нео-адептов славянского культа от правды. По мере понимания, что мы могли натворить, становилось страшно. И холодно. Возникло ощущение, что за мной кто-то наблюдает — заглядывает в окно, пялится из-под кровати, смотрит из шкафа.
— Прокуда?
Он не ответил. И я повернулась к единственному защитнику — Васе, радуясь, что его еще не унесли.
— Ты не спишь?
Череп слегка дернулся, показывая, что услышал.
— Здесь есть кто-то, кроме нас? Мне кажется что…
Синий взгляд полыхнул и два луча просканировали комнату, после чего погасили. Вася слега заметно помотал головой.
Значит, показалось… И все равно душа была не на месте. Закрыв ноутбук, вышла в рекреацию. Куколка-Прокуда привычно сидел на полке.
— Можешь со мной поговорить?
Глаза сонно заморгали, после чего закрылись — проказник крепко спал.
Я осталась наедине со своими мыслями и страхами. И так некстати вспомнила, что вторую Лихоманку еще не поймали!
Чтобы отвлечься, попыталась читать — сон все равно не шел. Но, перелистнув очередную страницу поняла, что не помню ни слова. Смысл проходил мимо, а внутри свербило чувство, что я что-то упускаю. Что-то очень важное.
Снова включила ноутбук. Если дело до нервов дошло, значит, надо хорошенько все проверить еще раз. И разложить по полочкам.
— Вася! — позвала скелет. — Я буду задавать вопросы, а ты кивай или головой мотай, хорошо?
Едва заметное движение сопровождалось легким скрежетом. Днем бы я его не заметила, а сейчас, в ночной тишине, он прозвучал очень зловеще. Даже пожалела, что предложила такой способ общения.
Но альтернативы не было. Вооружившись блокнотом и маркерами, я снова
занялась поисками.
16.2
Тишина в комнате работать не мешала, а кивающий время от времени Вася придавал уверенности — я не одна, защитник рядом. Но тревога не проходила, и только к утру, сведя воедино найденную информацию, я поняла почему.
А еще подняла, почему Баба Яга была в ярости.
Лихоманкам не требовалась Избушка. Вернее, она требовалась лишь первой из них. Набравшись сил, дух болезни мог расплавить грани между мирами, притащив сестру. Вдвоем они управлялись куда быстрее. Одна, вторая, третья… и вот уже все двенадцать гуляют ка свободе, сея ужас и панику.
А мы им в этом чуть не помогли. Потому что неверный ритуал только увеличивал их силы.
Баба Яга успела. Опоздай она хоть на пять минут… От открывшейся перспективы стало страшно.
Зато тревожное чувство исчезло. Значит, я правильно вычислила причину и убрала ее. Теперь пообещать себе не вмешиваться, куда не просят, и все в порядке! Надо только Кириллу рассказать, чего мы чуть не натворили.
Но тот лишь раздраженно мотнул головой:
— Обошлось же!
И снова погрузился в смартфон.
— Не мешай, — Даша прижала палец к губам, — ем прислали видео какой-то уникальной операции… Хочет повторить в морге.
И вздохнула. Ясно, что ее тоже потащат заниматься.
— Ну что, освоила швы?
— Некогда было, — честно призналась и сделала зарубку в памяти, что неплохо бы потренироваться. Даша ведь не просто так тесемку к ручкам сумки прикрепила, даже в автобусе практикуется одной рукой узлы вязать.
— Держи, — протянула красный браслетик — макраме. — Убережет от беды. Специально для тебя плела.
— Спасибо!
Фенечки я не любила, мама считала, что они подходят только маленьким детям, а взрослой девушке нужно носить что-то посерьезнее. Но подарок приняла с благодарностью и тут же повязала на запястье: наузы Даши не были простым украшением.
— Даша, а можно сплести сеть, чтобы нечисть поймать?
— Ты про лихоманку? — она посерьезнела. — Можно. Но я не буду. Оставь проблемы старшим.
— Да нет, не для этого. Кажется, у меня в комнате кто-то поселился.
— Ладно тебе! Там же Вася! Он чужаков не пропустит. Наверное, Прокуда безобразничает.
— Нет, — я вспомнила ощущение взгляда в спину. — Точно не он!
— Поговори с куратором. Тоня, я ничего не буду делать без его разрешения!
Оставалось только согласиться — прежде я считала Дашу слишком робкой, почти трусихой, но теперь признавала ее правоту. Не нужно соваться туда, где не сможешь выстоять.
На беду, мимо пробегала Майя.
— Что? Кого ловить собрались?
— Мой пустой страх.
— Что значит — пустой? Страхи на ровном месте не появляются. Заснуть не можешь? Кажется, кто-то смотрит?
— Откуда ты знаешь? Подслушала?
— Да нет. Это одна из форм психического расстройства. Что-то вроде мании преследования.
Час от часу не легче! Вот только сумасшедшей прослыть осталось!
— Да не волнуйся, — Майя что-то черкала в записной книжке. — Это не всегда болезнь. Иногда просто — усталость. У тебя последние несколько месяцев вышли бешеными, вот и накопилось. Ничего, я травки принесу, будешь на ночь заваривать, все как рукой снимет.
В это очень хотелось верить. Я готова была литрами пить приготовленные травницей отвары, лишь бы избавиться от липкого чувства.
А еще очень ждала возвращения заведующей.
Разумеется, она не пришла докладывать о результатах, зато явился Павел Семнович. Мы с Кириллом получили еще и от него, после чего нам сообщили, что Грудея вернулась на Кромку и бояться нечего.
— А вторая? — встряла Майя. — Их же две было!
Смутить куратора не удалось:
— Не все так просто. Мы склоняемся к мнению, что это все-таки какая-то инфекция, а не трясовица.
Спорить никто не стал. Но и верить — тоже.
Внешне все оставалось, как прежде: мы ходили на занятия, Кирилл с Дашей пропадали в прозекторской, Майя носилась где-то с друзьями — такими же бешеными и неуловимыми, Артем тоже не изменился — ежедневно убирался в комнате, зубрил и готовил так, что у меня живот подводило, а рот наполнялся слюной.