Лохматый исчез, а я пыталась вырваться из рук парней. Почему-то это получилось! Осталось только выскочить за дверь и…
Костлявые пальцы сомкнулись на запястье. Вася ожил и двигался очень легко, лишь чуть-чуть пощелкивая суставами. А его хватка оказалась железой. Как такое возможно — без мышц?
— Тоня, успокойся. Это всего лишь предположение. Ты родителям не поможешь, а вот Баба Яга сможет что-то сделать. Дождись ее!
Я обмякла, и Вася отступил, позволив парням усадить меня на кровать.
15
Заведующая не заставила себя долго ждать. Явилась она в привычной одежде, словно и не красовалась совсем недавно в древнерусском наряде.
Вошла и сразу обрушилась на ребят:
— Что вы девку пугаете? Еще неясно ничего, а уже теория заговора готова.
— А если это правда? — страшно было глаза поднять, пальцы дрожали, пришлось сцепить руки в замок.
— Ну так какого сидим? Поехали, выясним.
За что хвататься? Что одеть? Я заметалась по комнате, цапая то джинсы, то свитер, то теплый джемпер. Заведующая выгнала всех в коридор и сама вышла, давая время успокоиться.
Справившись с одеждой, я отправилась следом.
— И чтобы тихо было! — обвела Степанида Петровна остальных тяжелым взглядом. Словно каменной плитой придавила. — Никаких расследований! Не хватало только вас из неприятностей вытаскивать.
Родители приезду удивились — поздно вечером, да еще в сопровождении заведующей общежития! Мама, кашляя, выползла в большую комнату, папа заварил чай.
— Не беспокойтесь, — Степанида Петровна умела произвести впечатление. — Мне просто нужно было заехать в ваши края, а где нужный дом не знала. Тоня любезно взялась его показать. Простите, что так поздно. Я заберу девочку часа через полтора.
Она вышла, оставив на столе недопитый чай. Родители удивленно прислушивались к звуку отъезжающего автомобиля, а я видела, что ничто в доме не уклонилось от цепкого взора Бабы Яги.
Расспросы, поздний ужин. Они хотели, чтобы я осталась, а я смотрела на осунувшуюся маму и изо всех сил молилась, чтобы это оказалась обычная простуда. Ночевать не согласилась, с трудом дождавшись «вернувшуюся» Бабу Ягу.
Рассказывать она не спешила, и в машине повисло тяжелое молчание.
Фары прорезали ночную тьму, выхватывая серый асфальт. Он казался призрачным, да все вокруг было нереальным, особенно когда перед лобовым стеклом закружился белый хоровод.
— Вот и снег, — констатировала заведующая.
— Растает. Первый снег всегда тает.
— Не в этом случае, — собеседница нахмурилась, словно вспомнила о чем-то неприятном. — Вот что, Тоня. Ребятам не говори, панику не сей. Но в маму твою Грудея вселилась. Я оставила ей пару подарочков, чтобы жизнь медом не казалась, а завтра проведу полный ритуал. Поможешь?
— Как?
— Маму твою уговорить надо.
Даже представить такое было трудно, а уж воплотить… Но я кивнула:
— Конечно. Лишь бы получилось.
И была рада, что ответная усмешка предназначалась не мне.
Несмотря на поздний час, никто не спал. Стоило открыться двери, ребята высыпали в рекреацию. Вопросов не было, все просто молча смотрели. Захлопнуть дверь без объяснений оказалось самым трудным.
Я слышала, как ребята ходят, разговаривают, но слов не разобрала. Так даже лучше, мыслям и без того тесно в голове, они ходят по кругу, как собака, ловящая собственных хвост. Не радовал даже Прокуда, усевшийся на полке и болтающий лапками.
— Я хочу побыть одна.
Проказник исчез. А о Васе даже не вспомнила.
Будильник зазвенел до рассвета — в это время года солнце превратилось в засоню, выползая на работу поздно утром. Но я не спала — попробуй засни, когда на кону жизнь мамы! И все не могла понять, где засела паршивка, да еще так, что ее не заметили!
Едва успела позавтракать, позвонила Степанида Петровна, сказала, что на сегодня есть разрешение прогулять и чтобы я выходила к машине.
— Главное, ничего не бойся. Грудея не самая могучая из сестер, с ней легко справиться. Основная трудность в этом деле — найти, в кого гадина вселилась.
Мама ждала нашего приезда — Степанида Петровка придумала какой-то предлог для встречи и добавила капельку магии, чтобы причина показалась правдоподобной.
— Не бойся, это неопасно, развеется по ветру, уйдет с водой как ни бывало. Побочных эффектов не будет.
Она улыбалась, заходя в дом, но при виде мамы помрачнела. А я похолодела: ни следа болезни!
— Знаете, ваш вчерашний совет просто чудо! — светилась мамочка. — Все сделала, как вы сказали: заварила травы, добавила мед и повязала на руки шерстяные нитки. И, видите, совершенно здорова! Даже кашель ушел.
Степанида Петровка растерянно оглянулась на меня и кинулась в дом:
— Эта паршивка не могла уйти просто так! Она где-то засела!
— Что случилось? — испугалась мама.
— Ничего. Подожди тут! — я кинулась на помощь.
— Смотри в вещах! Она могла в какую-нибудь вещь спрятаться! — Баба Яга чуть не обнюхивала полку. Ноздри раздувались, втягивая воздух, глаза ощупывали каждый предмет.
— Бесполезно! — уселась она в кресло после часа напрасных поисков. Разве что… Тоня, есть в доме шелковая нитка?
Я покопалась в шкатулке, вытащив зеленую катушку. Когда-то давно купили, чтобы зашить дорогущее порванное платье.
Баба Яга отрезала кусочек и привязала к концу свое кольцо. Оно закачалось, сначала сильно, потом медленнее, а после и вовсе остановилось. Заведующая все это время шептала заговор, и едва последний шипящий звук растаял в воздухе, самодельный маятник дернулся к окну. Мы тут же отодвинули занавески.
Ничего. Пустой белый подоконник, даже цветов нет, не жили они на этой стороне дома.
— Странно, — Баба Яга задумчиво смотрела на кольцо, которое упрямо указывала направление. — Может, снаружи?
Землю в палисаднике покрывал мягкий слой снега. Тонкий, но его хватило, чтобы скрыть все следы Грудеи.
15.2
— Прекрасно! — вздохнула заведующая. — Так мы ее и с путеводным клубочком не отыщем.
— Вы что-то потеряли?
Мама не понимала нашей суеты, а я испугалась: выскочить на улицу в платке поверх домашней одежды, да после болезни…
— Мама, иди в тепло. Мы сейчас тоже придем.
Сказала, и сама испугалась: командовать мне не разрешалось. Но видимо, что-то было в голосе, или болезнь взяла свое, только мама послушно ушла. Из омута удивления вырвало короткое емкое ругательство:
— Ну что ты будешь делать?
Теперь кольцо тянулось к дому, к окошку, к раме.
Баба Яга чуть не обнюхала ее, но ничего не обнаружила.
— Чертовщина какая-то!
От игры слов стало смешно, я прыснула, но тут же замолчала, поймав два сердитых взгляда: заведующей и мамин.
— Тоня, веди себя прилично!
— Пособи-ка! Может, свежим взором что и увидишь…
Подоконник и рамы красились много раз, так что окно давно не открывалось, только форточка. Его не меняли, потому что дерево было крепким, а окон в зале имелось целых два. Я бы у второго и искала, но кольцу лучше знать.
Провела рукой по подоконнику, по раме… Наверное, если разрезать, можно увидеть годичные кольца из масляной краски. Бабушка каждое лето «освежала» рамы и батареи. А еще…
Ну я и дура! Могла бы и вспомнить милую привычку суеверной старушки тыкать иголки куда попало!
Одна нашлась над дверью — «от лихого гостя». Еще две — воткнутые в рамы, «от недоброго взгляда». Незащищенным оставалось только одно окно, вокруг которого мы плясали уже битых два часа!
Но дотошная бабушка просто не могла допустить такой оплошности!
— Там под краской — иголка!
— Где? — Баба Яга отстранила меня и еще раз внимательно все осмотрела. А потом пошептала что-то над колечком и провела вдоль окна. На уровне ручки оно завертелось, закручивая нитку в тугую спираль так, что даже узелки появились.
— Есть! — оценив свои возможности, Баба Яга рванула на себя ручку.
Вот не думала, что хрупкая на вид женщина может обладать такой силой! Фрамуга открылась, как будто не было тонны краски, только белые ошметки усыпали пол.
— Прошу прощения, — повернулась заведующая к опешившей маме и наклонилась, поднимая иголку: — Вот оно!
Я смотрела на чуть проржавевший металлический стержень и не верила, что в нем может скрываться опасность.
— Бумажку дай… Лучше для принтера, она поплотнее будет.
Вколов игру в оторванный клочок, она аккуратно спрятала находку в сумочке и повернулась к моей маме:
— Прошу прощения за беспорядок. Нужно было подтвердить одну теорию…
Взгляд мамы стал рассеянным, она словно засыпала прямо на ходу. Опять колдовство. Видеть, как оно действует на родных оказалось неприятно, но других вариантов не было, не рассказывать же о лихоманке!
— Не сбежит? — волновалась я в машине.
— Да куда она денется! — Баба Яга довольно улыбалась. — Думаешь, сумочка у меня для красоты?
Снова колдовство. Что-то многовато его стало вокруг.
В общежитии мне велели идти к себе:
— С Грудеей сама разберусь, и не в этом мире. А ты особо не болтай!
А что я могла «болтать», сама ничего не понимая? Тем более что в общежитии устроили форменный допрос. Пришлось коротко рассказать, где была и что делала.
Узнав, что лихоманку изловили, ребята вздохнули с облегчением. Даже Кирилл заулыбался:
— Еще Огнею поймают, и совсем хорошо будет. Даш, ты со мной?
Та взвыла: мало она дома тренировалась узлы завязывать, так Кирилл постоянно таскал подругу в морг, отрабатывая технику операций. И чем больше нервничал, тем одержимее учился, даже завидно становилось. Сам Кирилл лишь плечами пожимал:
— Хороший врач должен уметь работать в любых условиях. А я стану лучшим!
Теперь его самомнение не казалось пустым. Все успехи были заслужены: учился Кирилл каждую свободную минуту, так что съязвить в ответ не получилось.
Оставалось только фыркнуть и гордо уйти к себе. А потом понять, что делать особо и нечего — хвосты закрыты, остались только текущие домашние задания.
Привыкнув учиться, я быстро с ними справилась. Вспомнила Кирилла и хотела было позаниматься дополнительно, но решила, что могу позволить себе несколько дней отдыха: пахала как проклятая, хотя в пропусках моей вины немного. Не сама же я себя похитила и уволокла на Кромку!
При мысли о другом мире нахлынула грусть. И при этом я впервые вспомнила Зареслава без слез. Остались лишь обида и тихая грусть. И жалость, что мы так и не смогли подружиться по-настоящему. О жениховстве и свадьбе я даже сейчас помыслить не могла, хотя заделаться княгиней — нехудшая доля. Многие мои приятельницы за такую возможность душу заложить были готовы, не то что переехать на Кромку!
Точно! Почему бы и не поболтать с одной из них?
Из трубки непонятно хрипел голос, время от времени перемежаясь кашлем. Потом собеседница отключилась, чтобы прислать сообщение: «Прости, простыла, не могу разговаривать».
«Давно?»
«Сегодня. Резко поплохело. Кашель и температура, врача жду».
Я неверяще смотрела на переписку, а потом, сжав в руке смартфон, кинулась в кабинет заведующей.
15.3
Когда уткнулась в запертую дверь, даже не удивилась: наверное, на Кромке, изгоняет из иглы Грудею. Но тогда кто же вселился в подругу? Вторая? Огнея?
Внутренний голос предательски шептал, что это всего лишь простуда, а лихоманку пленили и она никому не принесет вреда.
А в глубине разума ворочался червячок сомнения. Мне очень нужен был совет!
На всякий случай спустилась в подвал. Кабинет оказался открытым, уборщица даже пыль вытерла и полы помыла. Но сейчас ее не было — закончив с делами, женщина ушла. В помещении была только я и какой-то зверек, грустно взирающий со старого плаката.
— Прокуда? — позвала на всякий случай.
Проказник не ответил, так что оставалось только ждать возвращения Баба Яги. Я уселась за первую парту и уставилась в одну точку. Что делать, даже не представляла. Мысли ходили по кругу, и не приносили облегчения.
— Вот ты где, — свет стал ярче — Даша включила вторую лампу. — А мы уже заволновались.
Молчать дальше было нельзя, тем более что все спецкурсники знали историю с лихоманками. Даша молча выслушала и повернулась к двери:
— Что думаешь, Кирилл?
Оказывается, все это время он был там! Стоял, прислонившись в косяку, и тоже слушал.
— Ехать надо, каждая минута на счету. Вот что, мы с Тоней сейчас навестим ее подругу, а ты оставайся тут и жди Степаниду Петровну. Ну, или кого-кого-нибудь из кураторов. Чего сидишь? — повернулся уже ко мне. — Поехали!
На одевание отвели минут пять, а через десять сидели в такси: Кирилл решил, что скорость важнее экономии. Я назвала адрес, и через полчаса мы стряхивали с обуви снег, перед тем как войти в сени.
Света дышала так, словно вместо легких в груди раздувались мехи. Температуру можно было почувствовать просто пройдя мимо.
— Сказала же, что болею. А ты с гостем.
— Родители дома? — я уже понимала: это не простуда.
— На работе. Маму не отпустили, если что…
— Не болтай, ложись… — Кирилл вытащил из сумки фонендоскоп. — Врач был?
Я могла только восхититься его моментальной реакцией и включиться в игру.
— Он не гость! Кирилл почти что врач, причем очень хороший. Ты же знаешь нашу участковую, помри у нее на руках, не заметит.
Мнение о медиках деревеньки разделяли все, и визит «почти что врача», да еще хорошего, приняли с благодарностью.
— Хрипы. Похоже на сильный бронхит, но я бы рентген сделал, на всякий случай.
Разговаривая со Светой, Кирилл шарил глазами по комнате. Я, понимая, что он привязан к «пациентке», привычно пробежалась по остальным — градусник хранился в серванте, можно было без помех все осмотреть.
— Тридцать девять и семь, — помрачнел Кирилл. — Укол бы сделать, да нельзя, я не имею права назначать препараты.
— Может, аспирин? — поинтересовалась Света.
— Тогда лучше папаверин, — решился Кирилл. — Есть? Тоня, принеси воды.
Возможность заглянуть на кухню я не упустила. Через пару минут туда же пришел Кирилл, якобы затем, чтобы помочь заварить чай.
— Она здесь, — проговорил одними губами, словно боялся, что лихоманка услышит.
— Откуда знаешь?
— Домовой сказал, — парень указал на веник.
Из-за потрепанной щетины смущенно выглядывал крохотный, мне по колено, мужичок. Справный, ладный — в вышитой рубахе, в жилетке и до блеска начищенных сапогах.
— Примчалась, облапала здесь все и ну на молодой хозяйке ездить! — начал он жаловаться, но тут же смолк, остановленный раздраженным жестом Кирилла.
— Думай, как поймать! Тоня, ты как, в деле?
И тут я испугалась. Реально страшно стало! Как вспомнила Лихо, и эту бойню, так ноги к полу прилипли, а по спине мурашки побежали.
— Может, Бабу Ягу дождемся?
— Некогда. Улизнет. Она же кромешников за версту чует. Не пойму только как она во владения домового влезла. Объяснишь? — повернулся к маленькому Хозяину.
Тот смущенно потупился и что-то пробормотал в ухоженную окладистую бороду.
— Ритуал знаешь? — перебил его Кирилл.
Вот здорово! Оказывается, мы будем ловить эту бестию наобум! Это пугало. И в то же время будоражило. Состояние чем-то напоминало то, когда я вызвалась помочь Зареславу отыскать лихо: немного нервно, страшно и… любопытно. Хотелось бросить вызов судьбе, заставить ее отступить, признать поражение.
— Жаль, ноут не взял, — Кирилл уткнулся в телефон, — у меня там много по ритуалам.
— А как же Света? — вспомнила про подругу.
— Спит. Не бойся, ей ничего не грозит — лихоманке убить человека не так просто. Разве что старшая присоединится.
Подробности знать не хотелось. Потом как-нибудь. Да хоть вечером, когда мысли не мечутся, как безумные тараканы на свету и можно не опасаться за рассудок.