— У меня с Тритрети старые счеты, — ответила Рида, — когда-нибудь я до него доберусь. Когда-нибудь я до всех доберусь.
Произнося эти слова, Рида нащупала у себя на голове свободное место, надрезала ногтем кожу и впихнула туда полученный глаз. Глаз ожил и поводил зрачком туда-сюда.
Я всю жизнь живу в Леонтоподиуме, но такое видел впервые.
— Класс, — вырвалось у меня, — никогда такого не видел!
Рида неожиданно весело улыбнулась. Не оскалилась, как обычно, а именно улыбнулась. Ее острые зубы почему-то светились в темноте.
— Много ты видел, мальчишка! — хмыкнула она. — Хочешь, покажу настоящий класс?
Я кивнул. Рида подняла мою метлу.
— Давай, закапывай! — скомандовала она.
Я подчинился. К моему удивлению, Рида присоединилась ко мне, выкидывая комья земли, как какой-то гигантский крот. По всей видимости, происходящее ее забавляло. Вместе мы быстро выкопали яму нужной формы, и Рида бросила туда метлу.
— А теперь главный фокус! Абра-кадабра! — торжественно произнесла она и молниеносно, так, что я опять не успел среагировать, ударила меня ножом в шею.
Мог бы и догадаться, что ничем хорошим затея Риды для меня не кончится. Кровь хлынула на землю.
— Давай-давай, не жадничай! — прикрикнула Рида. — Ты же видел, как несколько капель твоей крови влияют на обмен!
Я зажал шею руками, пытаясь остановить кровь.
— Что, правда? Моя кровь представляет такую ценность? — прохрипел я.
— Аха.
Рида забрасывала ногами землю в яму с метлой. Она, как и я, тоже ходит босиком.
Попрыгав вокруг, ведьма скомандовала:
— Раскапывай!
Мои пальцы наткнулись на что-то металлическое. Ну надо же — меч! Я осторожно достал оружие из земли. Меч был старым, с узором на рукоятке и гравировкой на лезвии. Читать я не умею, но понял, что надпись — это имя меча. Что-то про битву и разрушение. От меча исходила огромная сила.
— Обалдеть можно, — я ошарашенно посмотрел на Риду, — а кто-нибудь еще знает про этот фокус с кровью?
— Рада, Элла, может, Мира, — пожала плечами Рида, — какая разница? Дай сюда!
Она вырвала у меня меч.
— Хорошая вещь, но не для наших мест и уж точно не для твоих рук, — констатировала ведьма, — рылом не вышел. Давай закапывай.
Мне стало обидно — я никогда в жизни не держал в руках ничего подобного, но спорить с Ридой благоразумно не стал.
— Фокус номер два! — провозгласила Рида, когда меч оказался в яме, и, надрезав руку, полила его на этот раз своей кровью. — Сейчас ты увидишь, что значит королевская кровь! — ведьма снова сплясала вокруг.
Я с любопытством разгреб землю. Странно.
— Это моя метла, — я был разочарован, — Поле вернуло мне мою метлу.
— Дай сюда, тупица.
Рида осмотрела метлу и резко взмахнула ею. Из прутьев со свистом выскочило лезвие. Метла трансформировалась в косу. Такой типа складной набор дворника-косаря.
— Аха!
Я так понял, что «аха» все-таки означает удовлетворение. Рида взвилась в воздух и, подлетев к ограде, взмахнула косой. Довольно большая секция железного забора шлепнулась на землю.
— Аха!
Следующей жертвой стало дерево в углу поля. Листья на отрубленной ветке съежились и превратились в труху раньше, чем та долетела до земли. Мне очень хотелось верить, что Рида не захочет тестировать косу на живых людях, единственным представителем которых, в пределах моментальной досягаемости, был я.
— Классная штука, — прокомментировала Рида.
Я кивнул. Действительно неплохо.
— Это как раз для тебя. Меч тебе по статусу не положен, а вот коса, спрятанная в метле, — это то, что надо, — продолжала ведьма, — и по архетипу, и по функционалу.
— Что? — переспросил я.
Смысл последней фразы мне не покорился.
— И в кого ты такой тупой? — вздохнула ведьма. — На, держи.
Она бросила мне метлу, которую я без труда поймал.
— Бывай, — Рида направилась к воротам.
Под ее ногами из земли поднимались ростки чертополоха.
— Передашь Раде, пусть задает вопросы мне, если не побоится сунуться в топи, — бросила она на прощанье, даже не оборачиваясь.
— Какие вопросы? — я безуспешно пытался уследить за хаотичным полетом мыслей болотной ведьмы.
Рида не удостоила меня ответом.
Я остался на Поле один. Ночь уже наступила. Я прислушался к своим ощущениям — по правилам, Леонтоподиум получил право вытягивать из меня жизнь, но пока ничего особенного не ощущалось. Я осмотрел косу и спрятал ее лезвие в прутьях метлы. Забавная штука. Жаль, что я получил ее так поздно, не получится даже опробовать новое оружие. Все так глупо — пережить встречу с Ридой с топей и умереть от эдельвейсов. Я направился в город. До самых ворот, там, где прошла Рида, тянулась дорожка репейников, уже поднявших красные головы.
За воротами тоже краснели цветы Риды, но тут их душили гербовые эдельвейсы Элеоноры. Может быть, эдельвейсы отвлеклись на чертополох, вот пока и не принялись за меня? Я шел в бар. Мне пришло в голову, что, если поторопиться, я еще успею напиться напоследок.
Бар в Леонтоподиуме один — «Королева Элеонора». Как и в «Доме под вишнями», мне там не рады, но сегодня мне было все равно. Настолько все равно, что я не стал, как обычно, стоять у входа, дожидаясь, когда Магнус меня заметит и кивком позволит войти. Я прошел прямо к стойке, не обращая внимания на косые взгляды многочисленных посетителей, и присел на высокий стул. Старик Магнус мгновенно возник рядом со мной. Что это с ним? Я не видел его неделю, но он выглядел постаревшим лет на десять. И таким разгневанным я его тоже никогда не видел.
— Магнус, мне нечем платить, но за полбутылки водки я вымету пепел со всего твоего двора, — быстро сказал я.
Магнус шумно втянул воздух. Он как будто задыхался.
— Убирайся! — прошипел он. — Убирайся вон, мерзкая тварь!
Да что это с ним? Обычно он обращался со мной как с мусором, но всегда позволял заработать на рюмку-другую, а Карл даже мог подкинуть сигарет. Ах да! Со всеми своими проблемами я совсем забыл про Карла.
— Как ты вообще осмелился тут показаться? Ты, ты…
Ему снова не хватало воздуха. Магнус ударил меня в лицо. Похоже, сломал мне нос. Двигался он медленно, настолько медленно, что я успел бы не только увернуться, но и пару раз обежать вокруг его бара. Я не стал защищаться. В конце концов, Магнус был одним из немногих обитателей Леонтоподиума, кто хорошо ко мне относился, а сейчас он имел право на гнев. Сил у старика было немного, и я упал только после шестого удара, и то только потому, что не хотел больше видеть его лицо и слышать, как он задыхается. Интересно, что ему сказали про сына? И сказали ли что-нибудь вообще? В любом случае Карл уже наверняка мертв. Не думаю, чтобы Тритрети дал Раде шанс найти и допросить мальчишку. Я сгруппировался и закрыл голову руками.
— Хватит, Магнус. Он просто делал, что ему приказали. Ты же знаешь, — услышал я.
Удары прекратились, послышалась возня. Я поднялся.
Павел, тот самый, из «Кристы», оттащил Магнуса и теперь крепко держал, что-то говоря. Я даже и не знал, что Павел в Леонтоподиуме. Подхватив свою метлу, я выскочил из бара. Да, глупо получилось, но умом я никогда не отличался.
Я скатился с крыльца, стер с лица кровь рукавом своего многострадального плаща и присел на скамейку напротив бара. Приближалась полночь. Когда уже Леонтоподиум начнет меня есть? Ничего особенно неприятного я не чувствовал. Даже гул сегодня не особо докучал.
Через пару минут на крыльце бара показалась огромная фигура. Похоже, что борьба Павла с лишним весом шла не очень успешно. Он сейчас весил, пожалуй, килограмм под двести. Я всегда ему завидовал. Павел единственный из нас, родившихся в Леонтоподиуме, сумел не стать монстром и не превратить свою жизнь в дерьмо. Как-то удержался, назло всему и всем. Большой сильный добрый брат. Не торопясь, Павел подошел ко мне.
— Алик, ты идиот, — укоризненно сказал он.
— Я в курсе. Мне неоднократно говорили, — не стал спорить я.
— Ну и зачем ты пришел к человеку, сына которого вчера убил?
— Я забыл про Карла, — честно ответил я.
— Ты чертов придурок, — покачал головой Павел, плюнув рядом со мной, и развернулся, чтобы уйти.
Мне стало неприятно.
— Да не убивал я его. Вот и не вспомнил, — пробормотал я, пряча глаза.
Павел остановился.
— Как так не убивал? Тебя ведь послали за Карлом.
— А я его упустил. И Рада за это лишила меня своего покровительства.
Павел тяжело вздохнул.
— Ходил к Мирославе? — спросил он после недолгого раздумья.
— Да.
— Ясно. Попробуешь сбежать?
Я рассмеялся.
— Куда мне бежать? Попробую сдохнуть.
— Мне жаль, братишка, — тихо сказал он.
— А мне не особо, — пожал я плечами.
— Сиди здесь.
Павел зашел в бар и вернулся через несколько минут с бутылкой портвейна. Не говоря ни слова, он поставил бутылку рядом со мной, прибавил к ней почти целую пачку сигарет и также молча взмыл вверх, к самым крышам домов, над которыми не было неба. На скамейку упало белое перо. Крыльям Павла я тоже всегда завидовал. Но впрочем, какая сейчас разница? Я надел наушники и включил на полную громкость «Кристу».
Вот так я и сидел на скамейке, пил в одиночестве портвейн и курил сигарету за сигаретой. Опять захотелось есть, но я не смог заставить себя встать и пойти искать еду. В целом ночь была очень даже приятной. И через несколько часов я с удивлением понял, что пережил ее безо всяких последствий, не считая похмелья от дешевого пойла.
Хотя голова и стала ватной, я изо всех сил боролся со сном. Мне казалось, что стоит закрыть глаза, и Леонтоподиум примется за меня. Может, именно так все и происходит? Может, эдельвейсы нападают во сне? Когда сон стал прижимать мою голову к скамейке, я поднялся и побрел по городу.
Я все пытался убедить себя, что вот-вот сейчас все начнется. Ну, может быть, через пару шагов. Или когда я дойду до угла улицы. Город почувствует, что на мне больше нет защиты, потянется ко мне и начнет жадно пить мою жизнь. Я чувствую апатию? Черта с два. Наоборот, меня душил гнев. Ну и подташнивало с похмелья. Я прошел еще сотню шагов, уже понимая, куда именно я иду. Глупо обманывать себя. В глубине души я прекрасно знал, что город меня не тронет. Даже Леонтоподиум не захочет связываться с болотной ведьмой, а по всему похоже, что она дала мне свою протекцию. Как же я так влип?
Покачиваясь, я дошагал до окраины Леонтоподиума. Передо мной стоял пограничный столб с проржавевшей табличкой «Топи Риды», а дальше начиналось то, что звалось Кардусом. Межа была засыпана солью, а прямо за столбом эдельвейсы Элеоноры сменялись кровавыми чертополохами болотной ведьмы. В топях всегда была ночь. Я переступил межу, сделал несколько шагов по землям Кардуса и упал. Сон одержал победу нокаутом.
Проснулся я от того, что почувствовал чей-то взгляд — равнодушный, но колючий. Рядом сидела девочка лет семи с ангельским личиком и пушистыми заячьими ушами и хмуро меня рассматривала. Жесткие старушечьи глаза никак не вязались с ее невинной внешностью.
— Вставай, тебе пора работать, — сообщила она мне.
— Ты еще кто такая? — спросил я.
Мне казалось, что уж я-то, коренной житель Леонтоподиума, знаю в нашем городе всех. Такую своеобразную штучку я бы точно заметил. Хотя бы потому, что дети в Леонтоподиуме — большая редкость. Невинные сюда не попадают, а последним родившимся в Леонтоподиуме ребенком был Шива.
— Что, ослеп с похмелья? Я Зайка. — Девчонка пошевелила ушами, демонстрируя, что они настоящие. — Пошевеливайся, госпожа Рида велела взять тебя на работу.
Зайка отпрыгнула на несколько метров.
— Гоу-гоу! Госпожа Рида не любит ждать!
Я поднялся, подобрал косу и последовал за ней, а вернее, за ее ушами, мелькающими среди чертополоха. Получается, что у Риды есть помощница? А я думал, ей, как и Еве, нельзя иметь свиту. Похоже, я многого не знаю о Кардусе. Например, я понятия не имел, что в Кардусе есть луна. В Леонтоподиуме, за неимением неба, нет и светил, а вот над топями сейчас висел громадный желтый блин. И это притом, что никогда раньше, пробегая через топи к Леонтоподиуму, я ничего подобного не замечал. Похоже, Рида обзавелась собственным светилом, работающим только для ее приближенных. Интересно, а тут всегда полнолуние? Что характерно, и гула тоже нет.
Я почувствовал присутствие еще одного человека. Метрах в сорока справа кто-то двигался. Я на всякий случай пригнулся и прислушался. Человек умирал, его сердце билось нечетко, дыхание было слабым. Движимый любопытством, я подошел поближе. У корней одного из деревьев лежала женщина, почти полностью покрытая репейниками. По всей видимости, она провела на болоте не меньше недели — ее одежда были измазана и изорвана. Явных ран на ней не было, умирала она, скорее всего, от истощения. У меня во рту появился неприятный привкус — чертополох что-то вытягивал из несчастной. Нет, не энергию, это не было похоже на то, что делают эдельвейсы. Не энергия, что-то другое.
— Ну и чего ты тут корни пустил? — услышал я недовольный голос Зайки. — Зацвести планируешь?
— Кто это? — спросил я.
— Просто какая-то дуреха, которая последовала за белым кроликом, — неприятно усмехнулась Зайка, — мне-то откуда знать? Я с ними со всеми не знакомлюсь.
— За белым кроликом? Так это ты ее сюда заманила?
— Конечно.
— А зачем? — спросил я.
— А ты думаешь, где Леонтоподиум берет время?
Время! Вот оно что. Я ведь и раньше слышал, что Рида снабжает город временем. Вот, значит, как именно это происходит.
— Шевелись! Рида не любит ждать!
Зайка снова исчезла в чертополохе. Я поплелся за ней, и через некоторое время мы вышли к каким-то развалинам.
— Давай к колоннам, — скомандовала Зайка. — А мне пора на работу, а то и так из-за тебя опаздываю!
Недовольно глянув на циферблат карманных часов, девчонка проворно юркнула в заросли. Хорошо, что она ушла. Зайка мне не понравилась.
Я никогда не забирался так глубоко в болота и даже и не предполагал, что тут когда-то были строения. Подойдя поближе, я оглядел живописные руины. Судя по всему, раньше это был храм — сохранилась дальняя стена и две колонны: черная почти полностью, белая — примерно на две трети. Между ними стоял куб, заросший мхом. На колоннах мох не рос. Кто-то снова приближался ко мне. Очень тихо: я услышал его, когда он был всего метрах в двадцати. Высокий, тощий мужчина в широкополой шляпе, из-под которой торчал длинный нос, в поношенном пальто и с желтым зонтом под мышкой. Этого персонажа я у нас тоже никогда не видел, но, как и Зайка, он был насквозь местным, на это я был готов поставить свой единственный плащ. Неужели он тоже из свиты Риды?
— Приветствую, друг! — выдал он, приблизившись.
Неожиданное заявление для Леонтоподиума.
— Ага, — отозвался я.
Мужчина дружелюбно улыбнулся. Это ненормально. Такая улыбка в Леонтоподиуме признак либо слабости, либо безумия, не говоря уже о том, что дружелюбие в целом — социально неодобряемое поведение.
— Меня зовут Грун, — представился он, приподняв шляпу.
— А меня нет, — буркнул я, на всякий случай незаметно качнув метлу-косу.
Лезвие бесшумно выдвинулось. Для того чтобы справиться с большинством жителей Леонтоподиума, мне не нужно оружия, но вот Кардус с его обитателями я, как выяснилось, совершенно не знаю. Слабаки в Городе эдельвейсов надолго не задерживаются, а этот тип явно провел тут не один десяток лет.
Грун неодобрительно покосился на мою метлу.
— Да ладно тебе ерепениться. Не напрягайся. Ты — Веселый Алик, тебя в Леонтоподиуме все знают.
— А вот о тебе такого не скажешь, хотя ты в городе не новичок, — заметил я.
— Это точно, — не стал отпираться Грун, — Рида запрещает мне и дочери покидать болота, а местные жители не слишком жалуют топи. Вот и получилось, что мы с Зайкой не особо популярны.
Прозвучало это объяснение вполне правдоподобно.
— Значит, вас в свите Риды двое? — спросил я.