Два дня я не предпринимала никаких попыток искать Дашу.
— Ну, если Нина Васильевна не горит особым рвением отыскать её, то зачем это надо мне — совершенно постороннему человеку?
На дворе стояло бабье лето. Я собралась и отправилась в парк погулять. Жара спала, но на улице было тепло, хорошо, светило солнце, летели куда-то паутинки, божьи коровки. Люди все ходили спокойные, радовались разукрашенной в разные цвета природе, дети составляли из разноцветных листьев букеты. Я села на скамейку напротив киоска, у которого мы впервые встретились с Владимиром, и загрустила:
— Ну, зачем я прошла тогда здесь? Зачем познакомилась с ним? Чтобы носить под сердцем его ребёнка и страдать? Всё, всё, всё, успокойся! — приказала я себе. — Главное — это малыш! Не стоит думать о печальном, ребёнку это не на пользу.
Но как же тяжело было быть беременной. Хотелось чувствовать, что кто-то ещё радуется вместе с тобой будущему появлению на свет этого крошечного существа! Не хватало рядом мужчины, любящего и всегда поддерживающего меня! Ну, пусть даже просто потакающего всем капризам во время моего интересного положения! Мой «стервоз» беременных в одиночку переносился очень тяжело.
Разумеется, этим мужчиной я хотела бы видеть только Володю.
Мои размышления прервал грохочущий звук у скамейки. Я перевела туда взгляд. Рядом с урной на низенькой тележке с колёсами сидел безногий мужчина лет пятидесяти. В руках у него были деревянные чурбачки, которыми он отталкивался от земли, заставляя тележку ехать. На талию была надета петля из верёвки. Она тянулась к фанерному ящику на колёсиках, стоящему за мужчиной. Ящик внутри был разделён перегородками на три отделения: для стеклянных бутылок, пластиковых и для пивных банок. Мужчина наклонил урну, вытащил алюминиевую пивную банку, поставил её на асфальт. Вытянул из-за пояса молоток, ударил им по банке, сплющив её, и бросил в одно из делений ящика. Я машинально вынула из сумки кошелёк, достала из него сторублёвую купюру и протянула мужчине. Он смотрел на неё несколько секунд, потом поднял глаза на меня и произнёс:
— Ты что, девонька, сбрендила! Я что, просил у тебя деньги?
— Нет, — ответила я, испугавшись, — но вижу, как тяжело достаётся вам хлеб, и захотела помочь.
— Э-э-э, дорогая, — протянул он, — я зарабатываю деньги сам, и это даёт мне чувствовать себя человеком. Давно перестал стыдиться того, чем занимаюсь. Главное — что хоть в этом я нашёл себя, а не подох от тоски в одиночестве или от пьянства. Всего тебе доброго, — сказал он и оттолкнулся от земли чурбачками.
Две тележки дружно тронулись и поехали друг за дружкой к следующей урне.
— Здорово, что человек не упал духом, — подумала я, — показать бы его на всю страну по телевидению, как пример для тех, кто совсем потерялся в жизни, но имеет руки и ноги. Таких людей, не сумевших приспособиться к жизни в новой России, стало много. Одни из них ударились в пьянство, другие — наркоманят, третьи — бездельничают. Кто-то впал в уныние и депрессию?! И всё это ведёт к деградации личности, а значит и к деградации части населения государства, ослабляя его изнутри.
Я машинально погладила свой животик и подумала:
— Мужчина с такой проблемой нашёл себя в жизни и счастлив, а я, ожидающая рождения малыша, при этом совершенно здоровая, впала в депрессию только из-за того, что нет рядом его отца. Возьми себя в руки и топай домой!
Прошло ещё два дня. Ко мне пришла в гости Татьяна.
Она сообщила, что вчера в больницу опять приходил тот молодой человек, который показывал ей фотографию девушки, переведённой в психиатрическую больницу. Он рассказал, что на днях смотрел телевизионные новости, а в них показали людей какого-то предприятия, объявивших голодовку. Среди них были родители этой девушки. Они сообщили вашему корреспонденту, что их дочь после взрыва привезли в больницу. А их внук находится в доме малютки. В справочной службе скорой помощи он узнал, что всех пострадавших из этого дома госпитализировали в нашу больницу.
— Получается, что эта девушка и есть Даша, — сделала вывод Татьяна.
— Как мы сразу не догадались? — удивилась я. — Ты так и не сказала ему, где она сейчас лечится?
— Нет, не сказала.
— А какого он возраста? — спросила я в надежде, что это объявился Сергей.
— Максимум двадцать четыре года.
— А как выглядит?
— Ну, такой высокий, худощавый, с волнистыми русыми волосами. А больше я ничего не запомнила. Я подумала, что это какой-нибудь родственник, но потом вспомнила, что в первый свой приход он представился Татьяне знакомым Даши.
— Тань, мне кажется, что Даша имела в виду Максимку, когда говорила в неадекватном состоянии, что не хочет этого ребёнка. Вероятно, она здорово устала оправдываться перед всеми и ловить на себе и на малыше косые взгляды. Вот психика и не выдержала.
И тут мне пришла в голову одна мысль: а что если попытаться встретиться с ней в больнице и объяснить причину рождения её сына чёрным? Возможно, она быстрее пойдёт на поправку?
— Таня, ну помоги мне увидеться с Дашей и рассказать ей всё.
— Тебе не разрешат с ней встретиться, — твёрдо заявила она. — Я могу позвонить, как медик, её лечащему врачу. Честно рассказать ему обо всём, что мне известно от тебя. А как донести информацию до своей больной, он решит сам. И то, если поверит в достоверность моих слов. Ведь я ей никто. А вдруг эта информация окажется неверной. Какими могут быть потом последствия для девушки?
Такой вариант меня тоже устраивал. Ведь надо было попытаться хоть как-то помочь Даше выздороветь и вновь воссоединиться с Сергеем, когда он найдётся.
На следующий день Татьяна дозвонилась в психиатрическую клинику. Объяснила, что она врач травматологического отделения, из которого к ним привезли Дарью Вавилову или Пчелинцеву, и попросила пригласить к телефону её лечащего врача. Врач выслушал её и сообщил, что родители забрали девушку из больницы.
— Она ещё не совсем выздоровела, но насильно держать больную в клинике у нас нет прав и оснований, — пояснил он. — Так как для общества она не опасна.
Когда подруга позвонила мне и сообщила о выписке Даши из больницы, я поняла, что теперь мне её уже не найти. Скорее всего, родители увезли её с ребёнком с собой в пансионат, а где он находится, никому не известно.
Я вновь позвонила Нине Васильевне, рассказала последние новости о бывшей снохе, её ребёнке и супругах Пчелинцевых. Выслушала благодарность за отправленную мной фотографию Максимки и попрощалась с ней.
— Всё, хватит мне заниматься этим делом! — твёрдо решила я. — Мне надо больше гулять, отдыхать, правильно питаться. А то забила свои мозги поисками чужого ребёнка, а о своём будущем малыше и не забочусь!
УЗИ показало, что у меня родится мальчик.
— Я и сыну буду рада, и против дочери не возражала бы, — решила я давно для себя. — Вот только растить мальчика без отца будет тяжело. Ему обязательно нужно мужское воспитание, чтобы не вырасти хлюпиком.
Я снова загрустила, вспоминая о том, как мне было хорошо с Владимиром, и какие планы я строила с ним на будущее.
Глава 4
Вечером меня навестила Наташа. Сообщила, что на работе ей предложили двухдневную путёвку на троих в дом отдыха или пансионат. Попросила смотаться с ней и Татьяной отдохнуть на выходные.
Я удивилась, что у них в больнице продолжают выдавать путёвки, как в советские времена. Но оказалось, супружеская пара врачей приобрела её где-то для себя и своей дочери, но по семейным обстоятельствам поехать не сможет.
— Это недалеко от города, — пояснила подруга. — Там есть озеро, лес. Соглашайся. Мы поедем на моей машине. Татьяну прихватим с собой.
Честно говоря, меня стало тяготить одиночество, и я согласилась. Заезжать в этот дом отдыха предстояло в пятницу вечером. Я заранее подготовила всё необходимое в дорогу, чтобы завтра после работы сразу тронуться в путь.
Подруги заехали за мной в восьмом часу вечера. На обратной стороне путёвки имелась карта маршрута к этому дому отдыха. Так что мы без труда добрались до него за полтора часа. Перед ним находилась стоянка для личного транспорта отдыхающих. Там Наташа и поставила свою машину. За высоким забором мы увидели два двухэтажных кирпичных здания, две большие открытые веранды со столами и стульями, площадку для танцев на воздухе, место с мангалами, котлами, барбекю, какие-то хозяйственные постройки. Задняя часть территории не имела ограды. Там был выход в лес и к озеру. Нас встретил у ворот сотрудник дома отдыха и проводил в здание. Пока Наташа оформляла нас в номер, я просмотрела прайс-лист услуг, предоставляемых домом отдыха.
— Массаж с мёдом, с ароматическими маслами, тайский массаж, обёртывания горьким шоколадом, русская баня, сауна с бассейном, услуги парикмахера, маникюрши, рыбалка на озере, прогулка по лесу, различные кулинарные изыски и танцы на свежем воздухе, — прочитала я и расстроилась.
Из всего предлагаемого множества платных услуг нам с Татьяной подходила прогулка по лесу, рыбалка на озере да шашлык на природе. Наташа могла попробовать всё, она — не беременная. Четырёхразовое питание входило в стоимость путёвки.
Но не тут-то было! Наталия захватила с собой видеокамеру, и наш с Таней покой был потерян на два дня. Подруга, обеспокоенная тем, что наши беременности протекают без виновников их возникновения, решила развеселить нас и снять на камеру в этом интересном положении. Когда мы с Таней стали сопротивляться её задумке, она пояснила:
— Ну, должны же отцы ваших мальчиков хоть на экране увидеть результат своего труда!
Что только она с нами не вытворяла, в какие только непосильные для женщин в положении позы она нас не ставила! При этом наши животики всегда должны были быть на переднем плане. В субботу после обеда к Наташе подошёл приятный мужчина из числа отдыхающих и предложил:
— Позвольте, я поснимаю вас с вашими подругами. Втроём вы будете лучше смотреться.
— Да вы что! — возмутилась, шутя, Наташа. — Я же могу заразиться от этих рахитиков!
— Не бойтесь, эта болезнь не страшная и через девять месяцев проходит.
Теперь нашу компанию разбавлял единственный кавалер. Он сводил нас в лес, на озеро, угостил шашлыками, а вечером купил четыре билета на танцплощадку.
— Не-е-е-т, — закричали мы с Таней, — это развлечение не для нас! Но спорить с ним было бесполезно. Он по очереди занёс нас туда и приказал нашей подруге не выпускать за пределы ограды. Потом начал преподавать нам мастер — класс по танцам для беременных в самом центре площадки. Мы с Таней быстро усвоили — лучше слушаться, чем с ним спорить. Отбросив всякий стыд, мы занялись танцами. Толпа вокруг нас подбадривала и хлопала, а некоторые смеялись до слёз. Мы вошли в азарт, а Наташа всё это время снимала наше представление на камеру. Поздно вечером мы кое-как доползли до своих кроватей.
— Девочки, я вас покидаю, иду на свидание с Анатолием, — предупредила Наташа, складывая в пакет простыню, полотенце и всякие другие принадлежности.
— В сауну идут, — решили мы с Татьяной и порадовались за подругу.
Утром мы проснулись от возни в дверях. Наша подруга пыталась войти в комнату, но друг не отпускал её.
— Всё, отпусти, иначе я прямо здесь умру от усталости, — еле ворочая языком, умоляла она.
Увидев, что мы смотрим на неё, она стала просить:
— Девочки, голубушки, помогите! Он меня не отпускает!
— Да мы тоже не хотели идти на танцплощадку, но ты же не нам помогла, — съязвила я, — так что мы можем помочь тебе так же.
— Садистки! — выкрикнула она, поднатужилась, выдернула свою руку из цепких пальцев Анатолия и быстро закрыла дверь на защёлку.
Пока Наталья находилась в ванной комнате, мы с Татьяной радовались тому, что подруга наша проспит целый день и не будет нас доставать. Она действительно спала до обеда. А вот её ухажёр так и не дал нам покоя.
— Как только он не свалился с ног? — удивлялись мы с Таней.
Теперь он всюду преследовал нас и пытался выудить информацию о Наташе. Его интересовало всё: где она живёт, с кем, замужем или нет, какое имеет образование…
— А чем же вы, Анатолий, с ней ночью занимались, — спросила Татьяна, — если всё это не у неё, а у нас спрашиваете?
Рассказывать о своей подруге мы ему ничего не стали. Захочет — сам узнаёт у неё.
К обеду Наталья вышла вся такая загадочная, весёлая, отдохнувшая. Толик сразу сорвался с места и куда-то убежал. Она посмотрела ему вслед растерянным взглядом, села за стол и спросила тихим голосом:
— Почему он ушёл? Я, что такая страшная сегодня?
Мы и сами ничего не поняли, поэтому просто пожали плечами. Спустя десять минут Анатолий вернулся с букетом орхидей, галантно поцеловал подруге руку и уже ни на минуту не отходил от неё. Он сразу заявил, что Наташа послана ему Богом, потому что чувствует это, и теперь она от него никуда не денется. Вечером мы отправились домой. Машина Анатолия следовала за нами. Наташа развезла нас с Таней по домам и отправилась к себе. Через два дня она рассказала мне по телефону, что не захотела говорить Анатолию о том, что живёт одна, так как не знает о нём ничего. К себе в гости его не пригласила. А он наоборот настоял, чтобы она посмотрела, как он живёт, и позвал в своё жилище. Сегодня вечером после работы она отправится к нему на своей машине. На всякий случай продиктовала мне его номер телефона, номер машины и адрес. На следующий день уже делилась впечатлениями от поездки. Её устраивало в нём всё, и даже то, как он живёт. Анатолий не собирался продлевать конфетно-букетный период и настоял, чтобы Наташа переехала жить к нему немедленно.
— Он, как помешанный, — пропела подруга с восторгом, — даже на минутку не хочет меня от себя отпускать! Мне это нравится. Я давно не чувствовала себя кому-то нужной.
— А ты испытываешь к нему какие-нибудь чувства?
— Влечение и интерес есть, а остальное, вероятно, придёт позже.
— А если не придёт? Не торопишься ли ты?
Наташа не ответила, а вскоре переехала жить к Анатолию и стала редко звонить нам с Татьяной. Прошло полмесяца.
— Приди ко мне, — попросила Татьяна по телефону, — надо обсудить кое-что.
Я отправилась к ней.
— Знаешь, — начала она, — я не выдержала и сходила в детское отделение к Наталье повидаться. Ты бы видела, что с ней стало! Она полупомешанная, худая, с синяками под глазами, вся издёрганная, почти не владеет собой. Мы вышли с ней в коридор, и она рассказала мне о том, как живёт с Толиком. Он её никуда одну не выпускает, ездить на её машине тоже не разрешает. На работу привозит сам, и сам забирает обратно. Дома на неё кричит, замахивается, если что-то ему не нравится. И даже дважды бил, когда Наташа собиралась от него уйти. Постоянно нудит и читает ей нравоучения, умничает, повторяет одно и то же бесконечное количество раз, пытается выставить её дурой в любом разговоре и вызвать в ней комплекс неполноценности. Она уже не может его терпеть. Когда, слышит его голос, падает на кровать и лежит в прострации с открытыми глазами. Психика больше не выдерживает. Он просто энергетический вампир. Толик чувствует себя хорошо только тогда, когда выведет её из себя или доведёт до белого окаления.
— Так зачем она всё терпит и не уходит от него?
— Он её никуда не выпускает, и предупредил, что хоть где её отыщет.
— Значит, надо посадить её в машину и увезти ко мне.
— Но у неё там все вещи, золотые украшения!
— Да пропади они все пропадом, эти вещи и украшения! Сейчас надо её спасать!
— Понимаешь, она же всё равно выйдет на работу в больницу, а он её там отловит!
— Значит надо обратиться в милицию!
— Она его уже пугала милицией, а он посмеялся и сказал, что милиция в семейные дела не вмешивается. Ведь она по своей воле к нему переехала.
— Тань, у тебя же брат работает в милиции, попроси у него помощи.
— Я уже разговаривала с ним на эту тему. Брат сказал, что приехать забрать её сможет, но проблему это не решит. Толик выловит её снова. Доказать, что это похищение и насильственное удержание человека в неволе, будет невозможно, да и Наталья вряд ли захочет раздувать эту историю до такой степени.
— И всё-таки что-то надо придумать! Ты поговори ещё раз с братом, может он сможет найти выход из сложившейся ситуации!
Ещё через неделю Татьяна приехала ко мне со своим братом Игорем. Она сообщила, что снова встречалась с Наташей. Что она уже находится в таком ужасном состоянии, что больше медлить нельзя.
Игорь взял у меня номер телефона, машины и адрес Анатолия, которые Наташа продиктовала мне перед отъездом к нему. Он предупредил, что сегодня вечером его друзья привезут нашу подругу ко мне, а я была готова её встретить.