— Да, именно так, дорогая, — медленно соглашаюсь я.
Внизу хлопает дверь, и я подскакиваю на своем месте.
— Наверное, это миссис Кентберри, ты будешь чай, Элджебет?
— Пожалуй, теперь можно и выпить чашечку, — с важным видом кивает она.
Я выхожу из гостиной, слышу шумные шаги, поднимающиеся по лестнице, и нос к носу сталкиваюсь с Генрихом.
— Дорогой? — восклицаю, переводя дыхание, будто это я взбегала по ступеням, а не он.
Генрих кажется мне злым и напряженным.
— Забыл взять с утра документы, решил, что закончу работу дома, — раздраженно поясняет он и едко припечатывает, — Дорогая.
Я тянусь к мужу и подставляю щеку для стандартного поцелуя, но его рука довольно грубо обхватывает мою талию, и он резко притягивает меня к себе, сухими губами касаясь лба. От неожиданности в груди екает, я жмурюсь и теряю равновесие, падая в объятия Генриха.
Замираю в его руках, прижатая к груди, глупо хлопаю ресницами и не дышу. Но он быстро отстраняет меня от себя, а потом сразу же переключает все внимание на Элджебет.
— Добрый день, Леди Аберкорн. — хриплым, немного рокочущим голосом произносит он.
Меня внезапно посещает странное, незнакомое до сих пор ощущение. Провожу рукой по лбу, стирая след поцелуя, ежусь и… чувствую себя обделенной. Генрих всегда в знак приветствия касался осторожным поцелуем моей щеки, никогда не переходил границ, но эти порывистые объятия и одновременно сухой поцелуй ввели меня в состояние внутреннего диссонанса.
Элджи не замечает моего смятения, протягивает Генриху ручку, и он учтиво подносит ее к губам.
— Диана, — тут же пронзает меня ледяным взглядом, — Как у тебя появится время, зайди, пожалуйста, в мой кабинет.
— Хорошо, — без запинки выдаю я, и, как и надлежит идеальной жене, предлагаю чай.
— Миссис Кентберри нет дома, — раздается непринужденный голос Элджебет за нашими спинами. Он выводит меня из состояния легкого замешательства, мне даже хочется закатить глаза, но я жду ответа Генриха с застывшим выражением лица.
— Да, Диана, если тебя не затруднит, будь добра, принеси, пожалуйста, чай, — кивает он и вновь обращает свой взгляд на подругу, — Леди Аберкорн, это вы зря. Моя жена готовит превосходный чай!
Генрих резко разворачивается на каблуках и направляется в свой кабинет, а Элджебет провокационно изгибает бровь:
— Простите, графиня, мне мою грубость, но вы что, мужу в чай литрами вливаете приворотное зелье, раз он не замечает его скверный вкус?
Приосаниваюсь, величественно вскидываю голову и поясняю с важным видом:
— Просто мне отлично известны вкусы и привычки моего мужа.
Это действительно так, я изучила Генриха всего вдоль и поперек, мне знакомы все внешние аспекты его жизни, все вплоть до мелочей. Я знаю распорядок его дня, когда он встает, ложится, сколько времени проводит в спортзале, какие газеты читает утром за завтраком и вечером перед сном. Мне известны его партнеры и конкуренты по бизнесу. В том числе для меня не являются секретом и его вкусовые предпочтения, я месяц потратила на то, чтобы научиться готовить чай, как он любит. Черный. С молоком. И ложкой сахара.
Единственное, куда мне не было хода, это мысли, внутренний мир моего супруга. Дорогу к нему преграждает огромная ледяная глыба, которую я никогда и не стремилась растопить, предпочитая отсиживаться за высокими мраморными стенами своего замка.
* * *
Элджебет вскоре уходит, а я иду в кабинет к Генриху и замираю в дверях. Супруг сидит в кресле и вертит в руках фотографию в массивной деревянной рамке. Интуитивно встаю на цыпочки и пытаюсь рассмотреть, кто на ней изображен. Лица не видно, но цвет волос явно не мой, а на несколько оттенков светлее. Сжимаю губы и захожу внутрь.
Генрих поднимает на меня задумчивый взгляд и быстро прячет фотографию в верхний ящик стола.
— Твой чай, Генрих, — ставлю перед ним поднос, замечая, как дребезжит на нем чайная ложечка.
— Благодарю, Диана, — кивает мне муж, он сама вежливость.
Его рука накрывает ложку, и она перестает дрожать, в комнате воцаряется глухая тишина, в которой различимы наши дыхания. Генрих делает одно помешивающее движение, он знает, что сахар уже размешан мной, но ему нравится лично контролировать процесс.
Супруг выглядит уставшим и изнуренным. По хорошо отработанному сценарию я подхожу к нему, встаю за креслом и касаюсь холодными пальцами его висков. Генрих едва различимо вздрагивает, шея его покрывается гусиной кожей, но он тут же перехватывает мои ладони и резко отводит их от себя.
Мои губы сжимаются еще плотнее, но чтобы недовольство не просочилось наружу, я старательно растягиваются их в широкой, неестественной улыбке.
— Не стоит, Диана, — тихо произносит супруг, отпуская мои руки. Слишком поздно, я успеваю ощутить весь спектр его эмоций. Злость, досаду, неуверенность, сожаление, — Пожалуйста, присаживайся, нам нужно серьезно поговорить.
Послушно выполняю его просьбу и размещаюсь в кресле напротив.
— Диана, ты счастлива? — спрашивает он.
Вряд ли счастлива, но точно знаю, что я и не несчастна. Сотни женщин существуют подобно мне, затерявшись где-то между реальностью и мечтами.
— Безусловно, дорогой, — быстро отвечаю и посылаю теплую улыбку, чтобы не возникло и малейшего сомнения в искренности моих слов.
— Мне так не кажется, Диана, — говорит, точно во лжи меня уличает. Окидывает холодным, презрительным взглядом и продолжает на одном дыхании, — Я считаю, что нам следует развестись.
Молчу. Конечно, я догадывалась о таком раскладе, была предупреждена, но никогда не думала, что это случится. И сейчас я просто не готова дать здравый и рассудительный ответ.
— Что ты думаешь по поводу развода, Диана? — не отстает от меня Генрих.
Я ошеломлена, и не думаю совершенно ничего. Ни одна мысль не желает влетать в мою бедную голову. Пустота. Поэтому произношу фразу, заученную мной с самого детства:
— Конечно, я с тобой согласна. Какие могут быть возражения.
Генрих внешне выглядит расслабленным, но я чувствую, что он злится. Наверное, впервые в жизни мне удается прочитать чужие эмоции, даже не касаясь человека.
— Вот и славно. Раз вопрос решенный, тогда я звоню адвокату, и к пятнице он подготовит документы на развод, — Генрих хлопает он в ладоши, объявляя наш развод делом решенным, и поднимается с кресла.
— Это будет замечательно, — сама не знаю зачем, подливаю масла в огонь.
— Ах, да. Титул останется за мной, — будто невзначай бросает супруг, хотя на самом деле говорит он это специально, хочет задеть меня. Зачем — не знаю. Видимо, в отместку за мою реплику.
— Конечно, я была в курсе такого исхода. Ничего страшного. — снисходительным тоном сообщаю я, а потом сама не замечаю как, с моих губ срывается очередная колкость, — В любом случае, Генрих, я всегда останусь Леди, а, может быть, даже и маркизой.
Пальцы его хватаются спинки стула, и так сильно сжимают ее, что белеют костяшки рук.
— Значит, решили. Если у тебя больше нет вопросов, тогда можешь быть свободна, Диана. — строго проговаривает он, — Я сегодня соберу свои вещи и перееду жить в гостиницу.
Молча встаю и выхожу из кабинета с гордо поднятой головой.
Генрих
Молча встаю и выхожу из кабинета с гордо поднятой головой. Ноги ватные, в ушах звенит, далеко идти не могу. Делаю несколько шагов по коридору и прячусь за плотной гардиной. Откидываю голову назад, судорожно выдыхая, и упираюсь ладонями о широкий подоконник.
Вот только душевную гармонию обрести не могу, после разговора с Генрихом во мне просыпается дремлющий вулкан, он пробуждает во мне новые, неведомое ощущения. Внутри все кипит и клокочет. И я не знаю, что мне делать, чтобы унять этот снедающий душу и сознание пожар. Еще мгновение, и огонь не пощадит ледяную маску, скрывающую мое лицо, она осыплется мелкими осколками на ковер.
Тянусь к оконным створкам и распахиваю их настежь. Свежий ветер вихрем врывается в дом и треплет волосы. Вместе с ним в моей голове немного прояснивается.
Я не хочу развода, мне и так живется неплохо. Аристократы не расторгают браки! Нет, разводятся, конечно, просто я не готова к злостным сплетням и пересудам за спиной. Я, идеальная и во всем правильная графиня Даор, просто не выдержу всеобщего осуждения.
С другой стороны, все когда-нибудь забудется, и спокойная жизнь вновь возвратится на круги своя. Развод с Генрихом даст нам обоим шанс начать все с чистого листа. Я очень хочу быть счастливой, по-настоящему счастливой, а не ограничивать себя фальшивыми иллюзиями семейной жизни.
И все бы ничего, да вот только меня потрясли его слова о титуле. Зачем он произнес их вслух? Неужели я все это время ошибалась в этом человеке, думая, что ему безразлично положение в высшем обществе? Это была полностью моя инициатива подать прошение Королю о присвоении Генриху Истервуду одного из семейных титулов. Обычно их наследование происходит строго по мужской линии, от отца к сыну. Я два дня лисой ходила вокруг отца, упрашивая его, и на третий день он с легкостью согласился передать моему будущему мужу титул и относящиеся к нему земли. И не прогадал. До этого графством управлял Николас, вот только дела его складывались не самым лучшим образом. Но как только Генрих вступил в свои права, быстро восполнил это упущение, основные экономические показатели в графстве выросли в кратчайшие сроки.
Генрих непревзойденный руководитель. Я восхищаюсь своим мужем. Я привыкла к нему. Но я не готова жить с мужчиной, которого греют мысли о другой женщине. Впрочем, не только мысли.
— Диана, — за моей спиной раздается голос мужа, только я не спешу разворачиваться к нему лицом, — С тобой все в порядке?
Несколько минут тому назад, он сообщил, что предпочитает мне любовницу и известил о разводе. Как со мной может быть все в порядке?
— Конечно, со мной все в порядке, Генрих. Ты полагаешь, что я собираюсь выпрыгнуть из окна, убитая горем? — на моих губах играет язвительная насмешка, я пожимаю плечами и лениво добавляю, — Неприятности случаются, он них никуда не деться. Но жить можно.
Занавеска за моей спиной приподнимается и Генрих оказывается рядом. Так близко, что если я дрогну, то коснусь плечом его плеча.
— И чем тогда ты здесь занимаешь? — не унимается он.
— Я ухаживаю за цветами, — быстро нахожусь с ответом.
— Ты не любишь ухаживать за цветами. Ты даже не знаешь, что это за цветы, — улыбается он, посматривая в окно.
Все-то Генриху известно! И комок из сорванных листьев, зажатый в моем кулаке, явное тому подтверждение. Сама не заметила, как и когда оборвала ни в чем неповинные листья растений.
— Время идет, и предпочтения меняются, — хочу закончить этот бессмысленный диалог, но Генрих не спешит уходить.
— Диана, я в кабинете наговорил лишнее. Не переживай по поводу титула, я вовсе не…
Я поворачиваюсь к мужу лицом и выставляю ладонь вперед:
— Не утруждай себя. Я вовсе не переживаю по этому поводу. Все вполне решаемо. После развода отправлю его Величеству прошение о возвращении титула моему отцу, вряд ли Король откажет моей семье в столь малой просьбе.
Чувствую свое превосходство, вот только Генрих не разделяет моего ликования.
— В любом случае, Диана, мне этот титул не нужен, — успевает вставить свою реплику.
— Хорошо, — вновь обрываю его, не желаю ничего слышать.
Его слова не вызывают у меня доверие, ведь сказать слово, не значит исполнить его.
Мой взор мечется по подоконнику, и я замечаю лежащую перед Генрихом тонкую папку с документами. Становится интересно, осталась ли рамка с фотографиями в кабинете, или он взял ее с собой?
Поворачиваюсь к мужу лицом, встаю на носочки и кладу ладони ему на плечи, разворачивая его к себе. Генрих с легкостью поддается моему напору. Лицо его сосредоточено, он почти не дышит и неотрывно следит за моими руками. Осторожно поправляю и без того идеальный узел галстука, тяну вниз белоснежные уголки воротника и смахиваю с плеч невидимые пылинки.
Генрих стоит недвижно, руки его расслабленно висят вдоль тела, а лицо находится в нескольких сантиметрах от моего. Наверное, со стороны мы кажется идеальной влюбленной парой.
Чувствую неловкость и посылаю мужу нерешительную улыбку.
— Ди, что происходит? — его дыхание касается моей щеки, и по коже пробегает холодок.
— Ничего, Генри, — тихо произношу, — Я буду скучать.
— Я тоже, Ди, я тоже, — шепотом повторяет он.
Сейчас самое время уличить его во лжи. Найти во внутреннем кармане пиджака фотографию Наташи и ткнуть его в нее носом. Это будет моим триумфом. Скольжу ладонями вниз по черной ткани пиджака и ничего не обнаруживаю.
И с чего я решила, что он заберет фото с собой? Я не имею привычки лазить по вещам мужа, и он об этом знает. Возможно, я придаю слишком много значения какой-то фотографии, а может, действительно хотела подарить супругу прощальные объятие.
Становится стыдно за свою глупую догадку, и жаркая волна смущения окутывает меня с головы до ног. Опускаю глаза и делаю шаг назад, разворачиваясь к окну.
— Диана, если ты не хочешь развода, просто скажи, — тихо проговаривает Генрих, гипнотизируя меня взглядом.
После нескольких секунд нашего прощания ничего не меняется, Генрих по-прежнему лишен моего вотума доверия.
А после его заявления о титуле в мою голову вообще закрадываются нехорошие подозрения, не затеял ли он какую-нибудь свою игру, в результате которой вознамеривался присвоить себе все? И когда понял, что безропотно отдавать по праву свое я не желаю, решил пойти на попятную.
— Все в порядке, Генрих, ты сказал, я согласилась, — криво улыбаюсь.
Неужели он правда считает, что стоит ему поманить пальцем, и Диана Истербрук графиня Даор бросится к нему на шею с распростертыми объятиями?
— Боже, Диана, твоя аристократическая надменность меня убивает. Почему ты не можешь устроить истерику, как это сделала бы любая другая женщина на твоем месте! — восклицает Генрих и в сердцах хлопает ладонью по подоконнику. Я хлопаю ресницами и недовольно поджимаю губы.
— Милый мой, — нахожу в себе силы и посылаю мужу улыбку, полную превосходства, — Я не любая другая! Я твоя идеальная жена!
Внешне я невозмутима, а глубоко внутри сильно обескуражена. Его претензия задевает меня за живое. Я выше ругани и истерик. В лицее нам говорили, что муж всегда прав, жена должна быть ему опорой и во всем помогать, а не перечить! Меня не учили ругаться, и я этого просто не умею! Банально не знаю, с чего следует начинать и какой тактики придерживаться.
И еще в моей голове не укладывается, что Генрих умудрился найти во мне изъян! Но вот парадокс, он недоволен тем, что у меня нет изъянов!
— Знаешь, Ди, я не отказался бы от обычной жены, — медленно проговаривает он.
— Не переживай, Генрих, у тебя очень скоро появится возможность обзавестись неидеальной женой, — ядовито выплевываю я.
— Хорошего дня, Диана, я пошел собирать вещи, — он уходит, а я остаюсь наедине с общипанными цветами и настежь распахнутым окном.
Вулкан эмоций вспыхивает во мне с новой силой. Я недвижно стою у окна и жду, когда Генрих выйдет на улицу с чемоданом в руках, сядет в свою служебную машину и укатит прочь из моей жизни.
Только его автомобиль исчезает за углом, как я опрометью бросаюсь к мужу в кабинет, подлетаю к массивному деревянному столу и резко дергаю за все подряд ручки выдвижных ящиков. В верхнем ящике хранятся писчие принадлежности, второй закрыт на замок, а в третьем оказывается большая квадратная коробочка.
Хватаюсь за нее, раскрываю и ахаю — на черном бархате лежит колье из розовых бриллиантов и нахально подмигивает мне блеском драгоценных камней.
Я оседаю в кожаное кресло и задумчиво рассматриваю украшение. Зачем Генрих выкупил его? Для кого он его приобрел? Для меня или… Наташи? Если для меня, то почему не отдал в качестве прощального подарка? Зачем вообще нужные подобные прощальные подарки? А если для Наташи, то как он мог?