Вайрис, очень довольный собой, замолчал, ожидая эффекта, который должна была произвести новость. Эффект был самым неожиданным — перед его носом с силой захлопнулась входная дверь.
В лазарете он оказался единственным пациентом. Князь медленно прошелся по палате, вдоль пустовавших кроватей. После не слишком приятной процедуры и пары отвратительных на вкус снадобий от жара его оставили тут на несколько дней, это и к лучшему. Возможность побыть одному, подальше от тягостной атмосферы услужливого безразличия.
Боль отголоском присутствовала в каждом движении, но он не обращал на нее особого внимания. Его грызли ярость, отчаяние и чувство беспомощности, ему было стыдно за собственную несдержанность, и, наконец, он злился на Иллис за ее правоту. «Я такой же, как мой отец, — думал он. — Вместо друзей — слуги, вместо уважения — страх… Что она понимает?! Эса ди Кейрош — это не буквы! Это… это власть, это влияние, это сила!»
«Это одиночество», — сказала вдруг тишина в его голове голосом девушки. И Князь не сдержался, что было силы шибанул кулаком в подоконник, закусив губу, не обращая внимания на то, что растрепавшиеся волосы упали на лицо.
Он ведь уже решил! Тогда, давно! Что сам выбирает, и пусть — пусть! — одиночество — но на вершине! Почему сейчас засомневался? С чего вдруг так холодно?
Особенно рядом с этими… с этими… плебеями, недоумками и неудачниками. Эти их глупые разговоры, взгляды, понятные только «своим», эти их шуточки дурацкие, дружеские тычки… и эта девчонка! Почему он вдруг снова захотел променять свою вершину на эту чепуху?! Ведь решил же! Давно и правильно!
Торк! Это страшно бесит, когда ясный и понятный мир вдруг становится с ног на голову из-за… да еще бы понять из-за чего!
Еще один удар в подоконник заставил затрещать крашеное дерево, а закушенная уже в который раз губа отозвалась тупой болью. Почему так… почему вдруг душе больнее, чем телу? Почему?!
Иллис, именно в этот момент почти вплотную подобравшаяся к окнам лазарета по дереву, услышала короткий судорожный всхлип, словно он всеми силами старался не разрыдаться. У него получилось, всхлипов больше не было, но…
Девушка впилась в ветку так, что под пальцами стала крошиться кора. Ее полностью поглотили сумбур и растерянность. Она с ужасом наблюдала, как Князь, эта мраморная статуя, безупречная и бесчувственная, согнувшись, колотит кулаком в подоконник и….
Как такое может быть? Это же КНЯЗЬ! Это та самая заносчивая сволочь, сноб, ограниченный и ядовитый? Тот самый. Но и ему, оказывается, бывает плохо и больно, и… ему совсем не с кем это разделить…
Он, оказывается, совершенно не бесчувственный, он живой где-то там, внутри, и… что теперь?
Надо уходить. Это гадко — подглядывать за человеком, когда ему плохо. Надо идти… надо… и никак не оторвать взгляд от окна.
— Мне. Никто! Не нужен! Никто! Я не буквы на бумаге, я…
Иллис на какое-то время оцепенела, осознавая его всплеск. Это… это из-за ее слов Кириана так корежит?! Торк.
Уйти сейчас просто так… это как бросить в беде. И пусть вовсе не друга, а врага, все равно!
На принятие решения ушло меньше секунды. Молниеносное движение, шелест на грани слышимости, и Иллис исчезла в густой листве.
Глава 24
Кириан не почувствовал движения за окном. Удары давно стихли, а он все стоял и стоял, уперевшись кулаками в подоконник и опустив голову. Потом резко вытер лицо. Ему вдруг стало зябко. Он хотел закрыть окно, и тут вдруг что-то покатилось по подоконнику, рискуя свалиться на пол. Князь рефлекторно подхватил предмет. Маленькая, с полмизинца, баночка причудливой формы и с аккуратной надписью на ярлыке: «Вербенная мазь».
Он рассеянно повертел ее в руках. Легендарная вербена… Откуда она тут?
Такую ценность не бросили бы просто так на подоконнике. Да и навряд ли она вообще имеется среди местных медикаментов. Слишком дорого, даже для Рандара. Чудодейственная вербена, легендарная мазь… Из редкого растения, которое встречается только за щитом, а значит, доступного только принадлежащим к Ордену. Ордену!
Кириана пробил озноб. Он помолчал и вдруг рассмеялся, коротко и зло. «Поздравляю, Князь, ты только что получил подачку! От нее. Или это намек, и завтра по всей академии пойдут слухи…» Но хуже всего было другое: тот, кто принес банку, видел его слабость, видел его таким, каким Кириан под страхом смерти не показался бы никому.
Эта девчонка! Что ей надо? Какая у нее выгода? Зачем она пошла на такую жертву?.. Ладно, ради своих придурков соседей, но… получается, теперь он, Князь, ее должник. Торк!
Бесит, бесит, бесит!
И зачем она за ним следила?! Что у нее за интерес?!
А противный голос рассудка откуда-то из глубины еще поддавал жару, насмешливо бормоча: «Зачем ты ей сдался-то, умник? Следить за тобой еще. Хотела бы — рассмотрела бы в “Арсенале” во всех подробностях!»
Наверное, вот эта мысль была хуже всего. Она могла и… не захотела.
Кириан сжал в руках банку с почти волшебной мазью с такой силой, что пальцы побелели. Но хрупкая на вид фарфоровая емкость даже не скрипнула. Ладно… Ладно! Завтра поговорим. Я выясню, что тебе от меня нужно!
Тем временем мальчишки, все же отбившиеся от уговоров лекаря провести ночь в лазарете, вернулись в свою комнату, устало расположились кто где. Майс с Гаем устроились на кроватях, приняв осторожную позу на боку. Норриан откровенно лег на живот. А Льен взял гитару и наигрывал что-то негромкое, облокотившись на стену.
— В строгих взысканиях есть один плюс, — сказал наконец Майс после некоторого молчания, — завтра не вставать рано! Законный выходной на выздоровление.
— Не радуйся, это тебе не поможет, — убавил его оптимизм Норр, выдергивая из рук Майса книгу, которую тот уже радостно собирался читать. — На сегодня и завтра твоя книга во-он та, — указал он на пухлый ненавистный серый том. — А то не хватало еще взыскания за несданную контрольную!
— Куда, интересно, Иллис пошла? — неожиданно спросил Габриэль. — И до сих пор ее нету…
— Проветриться… после такого… Ей, наверное, не лучше нас… — ответил Льен, задумчиво перебирая струны.
Ребята задумались о своем. Но мысли у всех были похожие. Каждый из них представил себе, что чувствовал бы на месте Иллис… и каждый внутренне содрогнулся.
А она еще и нашла в себе смелость пойти против системы и отказаться, за что ее теперь ждет наказание.
— Может, пойти поискать ее? Что-то я беспокоюсь? — заволновался вдруг Майс. Сейчас, по прошествии времени, его все больше донимали мысли о том, как они подставили подругу. И что думает по этому поводу сама Иллис. Жалеет? Презирает? И то и другое… ужасно.
Ему хотелось как можно быстрее развеять свои сомнения. Увидеть девушку, заговорить с ней. Иллис — она такая искренняя, все сразу станет ясно.
— Тебе лишь бы философию не читать, — усмехнулся Норр. — Давай лучше я схожу.
— Норр, ну какая сегодня к черту философия, — вскинулся Гай, — болит же все до торка.
— Вот заодно и отвлечешься… научишься относиться к боли философски, так сказать…
— Иди ты со своими советами! И правда больно, — отмахнулся Майс.
— А искать тебе идти не больно? — фыркнул Льен, осторожно устраиваясь поудобнее.
— Смех смехом, а я чуть не умер от стыда, когда понял, что именно она дежурная, — признался он вдруг. — Если бы не Иллис… если бы она не была такая… — он замялся, не находя нужного слова.
— Я тоже… — Майс отчаянно покраснел. — За всю свою жизнь такой взбучки не получал… и… — он махнул рукой и отвернулся. — Выл, как последний дошкольник. Вспомнить противно. А если бы при ней?! Хоть вешайся сразу, — в голосе просквозила нешуточная горечь.
— Брось, — Льен серьезно покачал головой. — Нормально ты держался. У всех чувствительность разная, еще неизвестно, как другие выли бы. На тебя ж смотреть было страшно, даже на этом статУе белокаменном так следы не вздувались. И сразу до крови. Так что забей.
Повисла пауза. А потом Габриэль задумчиво прищурился на лампу:
— Интересно все же, а почему Князьку два строгача вкатали?
— Ближе к двери — больше дерево, — улыбнулся Норр, вспомнив поговорку младших курсантов о том, что больше розог получает тот, кого поймали ближе к запретному месту.
— Ну не настолько же! — усомнился Льен, прижимая струны рукой. — Впрочем, я вам сразу сказал, что все не так просто. Еще у ректора было понятно, Кейрош влетел на полную.
— Да и черт бы с ним! — поморщился Норр. — Если бы не он, вообще ничего бы не было!
— Вот именно, — поддержал Гай, — и не пришлось бы втягивать во все это Иллис.
— Иллис… — нараспев произнес Майс, и глаза у него сделались мечтательные. — Имя у нее красивое, как она сама… Я когда думаю про нее, у меня как будто… котята вот тут коготками цепляют, — он показал на грудь в области солнечного сплетения.
— Влюбился, что ли? — не преминул поддеть друга несдержанный на язык Габриэль. И почему-то покраснел.
— Сам дурак! — обиделся Майс.
— Она удивительная, — поддержал Майса Льен, — я таких не встречал…
— Ну, на твой опыт можно положиться, — хмыкнул Норриан.
— Да и вообще, много ли вы видели девушек, которые попадают в мужскую академию? — запальчиво продолжал заступаться за девушку Майс, хотя никто и не думал ее обижать. Утешения друзей подействовали, но не до конца. Мысленно он продолжал переживать свой позор. Разговор о девушке помогал отвлечься.
— Что-то ее очень долго нет… — добавил он без всякого перехода. — Я, наверное, все-таки пойду… — Майс начал вставать с кровати, но тут же страдальчески зашипел. — Торк!!! — он вдруг замер: — А вдруг она… не хочет нас видеть? — Он не смог, высказал вслух то, что его так сильно волновало. — Вдруг ей назначили совсем ужасное что-то и…
— Кто не хочет видеть? — Иллис возникла из листвы и села на подоконник, свесив ноги наружу. — Ну что, приходим в себя?
— Ты стучись, что ли, в следующий раз! — вздохнул Гай. — Так же заиками можно остаться.
— Стучаться в свое окно несколько странно, нет? — засмеялась ночная гостья. Она посмотрела на мальчишек и постаралась отогнать видение другой комнаты. И другого пострадавшего.
— Свое? — рассмеялся Льен. — А я всегда наивно полагал, что оно наше…
— Ну спасибо! — Иллис шутливо раскланялась. — А я наивно полагала, что я тоже тут живу!
— Можешь кашлянуть тогда, — милостиво разрешил Норр.
— А ты знаешь, что по этому поводу говорит Саур-дед Мудрый Пятнадцатый, сын Саура-черт-его-там-знает-какого?
— Он тоже по ночам залезал в чужие окна? — заинтересовалась девушка, запрыгивая наконец в комнату. — Надо будет почитать! Вдруг он еще что-то интересное делал!
— Не знаю, — печально покачал головой Майс, не сводя с нее взгляда. — А надо бы…
Иллис улыбнулась ему и стала вынимать из карманов какие-то малюсенькие баночки.
— Ладно, философия подождет, займемся практикой, — сказала она.
Все с любопытством повернули головы.
— Это что? Неужто наследие древних мудрецов? — в притворном ужасе вскричал Габриэль.
— Нет, это наследие современных орденских знахарей, — успокоила их девушка, расставляя принесенное на тумбочке у кровати Льена и поворачивая одну баночку ярлычком к мальчишкам. — Вербенна.
— Ничего себе! Ты не перестаешь удивлять… — Льен взял в руки одну из баночек. — Где достала?
— Полезные знакомства, — Иллис пожала плечами. — Тут с запасом, на всякий случай. А то, зная вас… — она лукаво улыбнулась, не собираясь делиться информацией о том, что изначально мази было еще больше.
— Как пользоваться, знаете? Или помочь? — непонятно, в шутку или всерьез, предложила она.
— Да уж дело нехитрое… справимся… — Льен задумался на минуту и отложил свою банку в тумбочку.
— Куда! — моментально отреагировала Иллис. — Я тебе еще принесу, чудо! — Она дернула его за челку. — Хватит твоим разбойникам!
— Правда принесешь? А сколько? — в глазах Льена, давно и прочно опекавшего команду младшекурсников, носивших гордое звание «Соколята», загорелся какой-то хищный огонек.
— Иллис, ты понимаешь, во что ввязалась? Ему нужно не меньше телеги, иначе на всех его мелких подопечных не хватит. У него же каждый день кто-нибудь да на дереве побывал.
— М-да… об этом я не подумала… — девушка состроила дурашливо-задумчивую рожицу и демонстративно почесала затылок. — Льен, а может, как-то договоримся? — Она умильно захлопала глазами и сложила ладони в молящем жесте. — Как-нибудь через одного, что ли? Нет, через двух!!!
— Хм… — Льен сделал вид, что задумался, потом лукаво посмотрел на нее. — Пожалуй, я могу на это пойти за сто… — нет, триста! — поцелуев принцессы!
— Вспомнил! — подскочил Гай. — Мне тоже срочно нужно две телеги лекарства! Но… мы могли бы договориться…
— Ничего себе у вас расценки! — сделала ошеломленное лицо Иллис. — Я еще поторгуюсь, имей в виду. А сейчас займитесь-ка делом. — Она кивнула на баночки с мазью. — Удаляюсь, так что не смущайтесь.
Она действительно нырнула в свой уголок, отгороженный ширмой.
Еще немного помявшись, мальчишки завозились, зазвенели банками, и вскоре послышались сдавленные оханья и ойканья, но Иллис слышала их будто сквозь туман.
Гораздо четче она сейчас слышала у себя в памяти сдавленный рык из темного окна. Мысли метались в растерянной пустоте. Из головы не шли его слова перед тем, как он… ее слова, сказанные там, в коридоре перед «Арсеналом». Неужели… У него железный самоконтроль, уж в этом она сама убедилась. Как должно быть плохо и больно, чтобы он вот так выплеснулся. Нет, она не хотела этого, когда сказала те слова. Не хотела… Нет, будем честными, хотела. Хотела сделать ему так же больно, как было больно ей, когда в ответ на ее желание помочь он ответил презрением. Ясно показал, что ему не нужна чья-то дружба и сочувствие, разве не так? Что же с ним происходит теперь? Кто ты вообще, Кириан Эса ди Кейрош?
Глава 25
Самое главное парни спросить этим вечером так и не решились. Вот уже вроде кто-то открывал рот, чтобы задать вопрос, и… закрывал. То ли боялись ответа, то ли не хотели смущать Иллис, то ли еще глупость какая, но она так и заснула у себя за ширмой, не разрешив этой загадки, а обескураженные собственной нерешительностью парни еще с полночи ворочались в кроватях и вздыхали.
А утром, когда они проснулись, Иллис в комнате уже не было. Впрочем, она всегда вставала намного раньше и убегала за ограду, у нее была своя программа тренировок.
Что поделаешь, парни оделись, собрались и сами отправились на занятия, благо сегодня утром первой парой стояла высшая математика, а не физподготовка. Благодаря вербене, чувствовали они себя очень и очень сносно, вчерашнее происшествие напоминало о себе лишь легкой тянущей болью, и четверка дружно решила не брать законный выходной после «Арсенала», чтобы не палиться так явно в курсантской среде. Слухи все равно пойдут, но… не будет таких четких доказательств.
Правда, в журнале дежурств все равно вписаны их имена, вот же торк! Но все равно… Есть надежда, что тот, кто сегодня примет дежурство, не будет болтать, а пока еще каждый старшекурсник доживет до своей очереди и все узнает, сплетня уже потеряет свежесть, и есть шанс спустить дело на тормозах.
Первым шоком оказалось известие о том, что ректор своим специальным приказом изъял из «Красной книги» лист с записями вчерашнего дежурства. Вторым подоспело то, что торков Князь тоже явился на занятия и выглядел неприлично хорошо для вчерашнего полутрупа с двойным строгачом за спиной и теми местами, что пониже. А ведь у него никакой вербены быть не могло! Или?!..
Но о Кейроше парни почти мгновенно забыли, обнаружив, что место за партой рядом с Кирианом так и осталось пустым даже после звонка.
Иллис на занятия не явилась.
Утром она вскочила с рассветом, как обычно. Спалось ночью так себе. Соответственно, настроение, с которым девушка встретила новый день, тоже не было радужным. И что странно, волновало ее вовсе не будущее наказание.