Однако дела бежали одно за другим, не давая отвлекаться. Ей надо было выполнить свой обычный тренировочный комплекс до того, как обязанности дежурной потребуют присутствия в учебном корпусе. А когда она вернулась с пробежки, ее уже ждал приказ ректора — явиться в канцелярию и сдать дежурство досрочно.
Все утро Иллис старательно думала о чем угодно, только не о вчерашнем дежурстве и не… о том, кто ее на это дежурство назначил. Потому что если ослабляла контроль и позволяла себе вспомнить — одновременно хотелось заплакать и убить кого-нибудь. А еще лучше не кого-нибудь, а одного конкретного… воспитателя. И было обидно. Опять-таки до слез. Тоже мне, друг родителей, близкий человек!
Только и оставалось — сделать непроницаемое лицо и строго придерживаться устава.
— Докладывает ар’гард ди Рианн, за время моего дежурства чрезвычайных происшествий не произошло. Приказано доложить о дерзости старшему офицеру! Рапорт об отказе выполнять обязанности в экзекуторской подан в канцелярию. Ар’гард ди Рианн дежурство по «Арсеналу» сдала.
— Курсант ра Арьеш дежурство по «Арсеналу» принял! — темноволосый парень на курс младше смотрел на девушку во все глаза, и в его взгляде светились одновременно ужас и восхищение.
— Свободны, курсант ра Арьеш. Можете приступать к дежурству. Журнал дежурств получите в канцелярии через час. Своей волей я изымаю все записи о вчерашнем дежурстве в архив. После того как они будут изъяты, журнал передадут вам в установленном порядке. Я вас больше не задерживаю, — генерал Грарард говорил спокойно, словно ничего чрезвычайного не произошло. — Ди Рианн, а вы останьтесь.
Когда через пятнадцать минут Иллис вышла из кабинета ректора, в руках у нее была оранжевая карточка, на которой была крупно отпечатана цифра «семь». Семь суток в карцере на хлебе и воде, без права посещения, без книг и любой другой возможности как-то развлечься, чтобы быстрее прошло время.
Это было не менее суровое наказание, чем визит в «Арсенал». И все же несколько другое. О чем Иллис разговаривала с генералом Грарардом и почему он вообще затеял всю эту историю с назначением девушки на дежурство, а затем изъятием из журнала страницы, так и осталось загадкой.
Иллис сразу из канцелярии отправилась вниз, в подвал, и исчезла за дверью, расположенной как раз напротив «Арсенала».
А в классах и спальнях уже к полудню стал нарастать удивленно-ошарашенный гул. Известие о том, что девушка вчера дежурила по академии и отказалась от выполнения обязанностей экзекутора, разлетелось по классам со скоростью песчаной бури.
Ар’гарды и курсанты сосредоточенно переваривали новость. Мысль о том, что каждый из них мог попасть в ее дежурство в «Арсенал» и получить… розог… от девушки… заставляла парней зеленеть и передергиваться. Это же кошмар!
Потом они вспоминали, что девушка благородно отказалась от такой обязанности, и выдыхали с облегчением. В следующую секунду приходило понимание того, что за свое благородство Иллис заплатила нешуточную цену, — про семь суток карцера тоже уже знали все. И…
И на фоне того восхищения, каким прониклись к девушке все парни академии от зеленых головастиков до выпускников, как-то даже потерялось искреннее любопытство — а кто же были эти неудачники, кому вчера выпала честь поприсутствовать в «Арсенале»?
Страница из журнала, где были записаны их имена, изъята. Занятия никто не пропустил, то есть законный отпуск после порки не использовал. Сидят в классе все ровно. Так кто?! Не может быть, что неудачников не было, ведь тогда у Иллис не появился бы повод так жертвовать собой.
Короче говоря, за ту неделю, что девушка отсутствовала на занятиях и в комнате, все курсанты академии успели заочно в нее влюбиться и признать лучшей девушкой на свете. Вернее, не совсем все.
Князь и его свита едва не плевались ядом при одном упоминании ар’гарда ди Рианн, но помалкивали. Понимали, что общественным мнением так по башке прилетит, что никакой княжеский авторитет не спасет.
Кириан был вне себя. В основном потому, что не понимал, как на все это реагировать. С одной стороны, непреклонность девушки, спокойно проследовавшей в карцер на какой-то безумный срок, не могла его не восхищать, как и ее принципиальность и готовность стоять за свои принципы. С другой — все это его неимоверно бесило, потому что он не понимал, в чем ее выгода. Впрочем, не понимал он недолго; когда влюбленная истерия среди сокурсников достигла максимума, Кейрош уже был уверен, что наглая девчонка все отлично просчитала и сделала такую ставку, что сорвала супербанк.
И опять — с одной стороны, слегка завистливое восхищение ее умом и изворотливостью сопровождалось некими сомнениями: в самой глубине души Кириан понимал, что Иллис поступила так не ради славы и признания, а… нет, нет! Она просто все подстроила, и вообще! Вообще…
Четверо поганцев все это время молчали как рыба об лед, и никто так и не узнал, кому именно не повезло заполучить шанс посверкать голой задницей перед девушкой, хотя вся академия захлебывалась от любопытства. И вот тут-то Князь вдруг сообразил, какой мощный рычаг для шантажа появился в руках у девушки.
Стоит ей выйти из карцера и открыть рот… Ее четверым дружкам наверняка все равно, они пожмут плечами и отойдут в сторонку — мало их, что ли, отправляли в «Арсенал» за время учебы?
А вот Кириан… Он заранее болезненно переживал падение своего авторитета, насмешливые шепотки за спиной и открытые подколки.
Пришлось брать себя в руки и как следует думать. Надо… надо первым встретить торкову девчонку после карцера и поговорить с ней! Пусть скажет свои условия. Он готов купить ее молчание любой ценой!
Глава 26
В тот день, когда Иллис, наконец, выпустили из карцера, парни старших курсов чуть не передрались между собой за право ее встречать. То есть, конечно, четверо друзей сразу были вне конкуренции. И место самого Кейроша — далеко не в первых рядах, но чтобы был хороший обзор, — тоже никто не оспаривал.
Причем Князь упорно делал вид, что он пришел в холл первого этажа, откуда неприметная боковая дверь вела на лестницу в полуподвал, по каким-то своим важным и личным делам, а что тут забыла вся эта толпа — его совершенно не интересует. Стоял в дальнем углу у окна, полускрытый шторой, и демонстративно смотрел во двор, будто бы кого-то ожидая.
Кириану было очень важно увидеть, какой Иллис выйдет из заточения. Точнее, ему необходимо было увидеть ее лицо в тот момент, когда торкова девчонка поймет, что ее план сработал и вся академия теперь у ее ног.
Князь не сомневался уже, что все это спланировано заранее, но какой-то противный червячок все ворочался и ворочался на дне души, не давая успокоиться. Если Иллис такая великолепная манипуляторша, то действительно можно ей позавидовать и угрызаться собственным несовершенством на этом фоне. И ждать удара — потому что такая личность не упустит великолепный рычаг для шантажа. А если нет… а если она… то это еще хуже. Или лучше? Альтруисты и благородные рыцари — кто они, просто дураки или нечто непостижимое такому приземленному существу, как он? И чего тогда от нее ждать?
Расчетливую манипуляторшу можно просчитать, а вот неведомую зверушку — торка лысого.
Кириан совсем запутался и так накрутил себя за прошедшие семь дней, что, казалось, дышать забыл, глядя на дверь в холле, откуда должна была показаться арестантка.
Минута тянулась за минутой, и Князь поймал себя на том, что так крепко сжимает кулаки, что ногти впиваются в ладонь. Торк!
Но вот дверь открылась…
Она была бледной после карцера и заметно похудела — тонкое личико стало почти прозрачным. Но, вопреки ожиданиям, выглядела не измученной — наоборот, какой-то очень спокойной.
Ровно до того момента, как толпа встречающих кинулась ей навстречу с радостными воплями, объятиями, невесть откуда раздобытыми цветами и конфетами.
Кириан впился глазами в лицо девушки, отслеживая малейшее изменение мимики, выражение взгляда, жесты.
Торк. Торк!!!
Это был самый худший вариант. Она не ожидала такой встречи. Испугалась, изумилась, смутилась и очень быстро спряталась от общественных восторгов за спинами своей верной четверки.
Она этого не подстраивала. Не высчитывала комбинацию. Не искала выгоды… Она оказалась той самой неведомой зверушкой, с которой Кириан совершенно не понимал, что теперь делать.
Ко всему прочему Иллис вдруг обернулась, и они случайно встретились глазами. Кириан резко развернулся на месте и быстрым шагом, пытаясь держать спину как можно ровнее, прошагал через холл в сторону лестницы. Он старался не выдать собственной торопливости, но себя-то не обманешь — это был побег.
На следующий день у старших курсов был объявлен день самоподготовки перед курсовой контрольной по философии, поэтому на занятиях Иллис с Кейрошем не пересеклась. Но когда она после тренировки собралась в библиотеку, пробегавший мимо парнишка, курса с третьего-четвертого, вдруг резко затормозил.
— Иллис! А тебя это… Кейрош ищет, — застенчиво проговорил он, глядя на девушку с тайным восторгом.
— Спасибо, — машинально ответила смущенная девушка и спохватилась: — Ты меня не видел, Рис, ладно? — она все же вспомнила, как зовут парня, и он, зардевшись от удовольствия, радостно закивал. И ускакал по своим делам, слава Хеллес. Вот же напасть, а?! С ума они все посходили, придумав себе ее героизм… Все мальчишки — ненормальные.
Ладно… А теперь ходу. В библиотеку, там точно можно отсидеться. Только Кейроша ей сейчас не хватало… и так после вчерашнего в голове каша.
Она сидела за столом в самом дальнем углу за стеллажами и пыталась сосредоточиться. Надо было нагонять пропущенную программу. И вот как назло! Кархи бы побрали этого Кейроша… этого ректора, эту академию и этот задачник!!! Какого перепуга они тут нашкрябали… третий раз читаешь, и ни слова не понятно. Зачем он меня ищет, интересно… нет, неинтересно! За каким крокодилом он вообще из комнаты выполз? За мной? Эм-м-м-м…
Иллис упорно сражалась с дифференциальными магемами, но они пока вели с разгромным счетом. Тетрадь с задачами лежала перед ней уже час, но дело не двигалось.
Девушка подумывала уже, не забросить ли ей все к черту, как вдруг услышала прямо над своим ухом мягкий обволакивающий полушепот:
— Не выходит, да? Ну-ка, покажи…
Иллис застыла. Мама-а-а-а-а… вот помяни торка. Он тут же… нарисуется. Теплое дыхание колыхнуло волосы на виске, и сразу мороз по спине. Она даже не слышала, как он… подкрался, идиотка! Мозги совсем отключились. И навис над ней, как… как…
— Отодвинься, — тихо и по возможности спокойно сказала она, не оборачиваясь.
Кириан послушно отошел, поставил рядом стул и после небольшого колебания осторожно на него опустился.
— Так можно? — голос по-прежнему звучал ровно, без тени насмешки.
Иллис покосилась на него, но не сказала ни слова. Что ему от нее нужно, что он так старается?
Ей было здорово не по себе. Вчерашний непонятный Кириан перемешался у нее в голове с тем, которого она увидела нечаянно неделю назад в окне лазарета, а потом сверху наслоился его обычный презрительно-надменный вид… Она не знала, чего ждать от него теперь, и это ее пугало. А его необычное поведение выбивало из колеи еще больше.
— Что тебе нужно? — не слишком приветливо спросила она.
Кириан помолчал, как бы решая про себя, стоит ли говорить. Потом пожал плечами.
— Это я у тебя хотел спросить.
Иллис уставилась на него с таким изумлением, словно у Князя отросла вторая голова.
— Чего?!
— Что ты хочешь за свое молчание, разумеется… — Князь продолжал улыбаться. — Ты же в курсе, что ректор изъял страницу твоего дежурства в архив? Никто до сих пор не знает, кто был в «Арсенале» в тот день. И я хочу знать, на каких условиях ты…
— Э-э-э-э-э… еще раз? — девушка не верила собственным ушам. — Ты вообще о чем?
Князя, казалось, смутил такой вопрос. Он побарабанил пальцами по столу, затем достал из кармана сложенную вдвое бумажку с надписью «Вербенная мазь» и протянул ей.
— Разве это не ты?
Иллис взяла из его пальцев бумажку и покрутила.
— И что? — коротко осведомилась она, глядя в тетрадь.
— Я думаю, мы можем говорить напрямик и уладить это дело, — Кириан положил локоть на стол и развернулся к Иллис, прикрывая ее таким образом, чтобы остальные не могли ее видеть.
— То, что пока по академии не пошли никакие слухи… на этот счет… — тут он криво усмехнулся, — я расцениваю как твою готовность к сотрудничеству. Поэтому спрашиваю: что ты хочешь за свое молчание? — повторил он терпеливо.
— Да о чем мо… — и тут до нее дошло. Прежде ей просто не приходило в голову, что о чем-то таком вообще нужно просить. Это же само собой для любого! Выходит, не для любого… Ох и сволочь же ты, Князь! Или не сволочь все-таки? Просто идиот?
Иллис подняла на него глаза, он впервые видел их так близко и поразился, насколько они живые, теплые. Золотисто-карие, прозрачные, с ярким светящимся солнышком вокруг зрачка. Такого цвета и в природе-то не бывает. В этих глазах плавилось удивление, очень быстро сменившееся жалостью и разочарованием. Густые ресницы опустились, гася солнечные лучики.
— Во-от ты о чем. Так ты меня искал, чтобы поторговаться? — грустная усмешка выдернула Кириана из оцепенения. — Дурак ты, Князь. Хотя и умный. Успокойся. Мне не надо платить за то, чтобы я оставалась человеком.
Она встала, собрала тетради и повернулась уходить, но вдруг помедлила. Пошарив по карманам, вынула точно такую же баночку, как неделю назад, и сунула ему в руки.
— Просто так. Люди так делают. Помогают. Те, которые нормальные.
Глава 27
Князь остался в библиотеке. Он еще говорил с кем-то, отвечал на чьи-то вопросы, и лицо его было, как всегда, безмятежно. Но в душе… в его душе царил настоящий сумбур.
Всю эту неделю он плохо спал, мучительно гадая, в какой момент Иллис была у окна лазарета. Видела ли она его слабость или просто промелькнула, не вглядываясь? Смешно было переживать по этому поводу после того, что она знала об «Арсенале». Но то, что она могла видеть его в момент слабости, было для Кириана в сто раз хуже. А уж то, что пришлось смирить гордость и воспользоваться мазью…
— Князь, вот книги, которые ты просил, — перебил его мысли один из малолетних адъютантов, всегда крутившихся неподалеку.
Кириан рассеянно кивнул и подхватил стопку из трех томов, даже не взглянув на говорившего. Почему она так поступила? Еще сегодня с утра его главной проблемой было ее молчание. Так или иначе, проблема разрешилась. Откуда же тогда чувство неудовлетворенности? Он никак не мог понять.
Машинально коротко отдав честь дежурному воспитателю, он вышел в коридор. Сам не заметил, как прошагал через весь корпус и добрался до своей комнаты.
«Почему она не воспользовалась своей выгодой? Ведь могла бы запросто опозорить меня, разрушить мой авторитет. Или требовать почти все, что захочет! — Стопка книг легла на тумбочку. — Почему?»
Почему там, в «Арсенале», отказалась выполнить распоряжение ректора? Эти вопросы уже измучили его, но не переставали крутиться в голове бесконечным хороводом.
Кириан очень хорошо понимал, чем обязан девушке. И это его злило. В раздражении он сунул руки в карманы, и пальцы наткнулись на что-то твердое и гладкое. Вербена… безотказное чудодейственное средство.
«Чтобы оставаться человеком», — словно издеваясь, память зазвучала ее голосом.
Он попытался спрятаться за привычным насмешливым цинизмом.
«Ресса-вся-в-белом! Святоша!» Князь резко задернул шторы на окне. Вздохнул. И почему-то вспомнил запах ее волос…
* * *
— Все, не могу больше! — Габриэль с досадой отложил книгу. — Ну не приживаются эти философы у меня в голове, хоть убей! Читаю-читаю, а все без толку.
— Несерьезный разговор, — не отрываясь от своих записей, возвестил Норриан. — Значит, мало повторяешь.