— Князь? — осторожно переспросила Иллис.
— Да… — он сморгнул и отстранился. — Нет, я… Перелистывай.
Девушка еще несколько секунд пристально его рассматривала, о чем-то напряженно раздумывая. Потом встряхнулась, словно отгоняя назойливые мысли, и перевернула страницу.
Интересно, а где парни? Скоро они придут? Может, лучше не скоро? Или нет? Запуталась…
Кейрош попытался читать. Честно попытался… Но его мысли метались от глаз и волос Иллис к тому, какого черта он, Князь, вообще о ней думает, и никак не хотели возвращаться к «философии любви».
— И все-таки он старый одержимый сукин сын, — мрачно заметил Князь через полчаса бесплодных попыток. — Тебе не кажется, что прочитать эту книгу до завтра — это несколько чересчур?
— Пожалуй, — нехотя согласилась Иллис. — Так можно до утра просидеть.
Эта перспектива ее не обрадовала. Даже забывая про несчастный доклад, рядом с Князем, кажется, уже искрился воздух, и она не могла понять, с какой стати. О чем он там себе думает? Явно не о любви… это напрягало.
Тем более что ей самой вдруг показалось интереснее смотреть ему в лицо, когда он не замечает, чем читать сушеные рассуждения древнего старца, который, судя по всему, влюбленных видел только на картинке, да и то в подзорную трубу.
— Все сидишь? — в библиотеку едва не галопом ворвался Майс, остальные трое отстали ненамного.
— Бросай это дело, мозги засохнут! — поддержал его Габриэль. — Не будет же Ворон требовать, чтобы ты цитировала наизусть?
— Может, вы не будете тут поднимать шум? Мы вообще-то не закончили, — вроде бы негромко, но с такой заметной ненавистью проговорил Князь, что девушка вздрогнула и уставилась на него удивленно.
Что это с ним? Кириан разительно переменился — следа не осталось от того, чье лицо притягивало еще минуту назад. Может, ей показалось, в самом деле?
— Посидите со мной, я скоро закончу, — сказала она мальчишкам. — Для доклада материала почти хватит.
Кейрош раздраженно промолчал. Он сам не понимал, с какой стати его так выбесило появление этих… паяцев.
— Конечно, Иллис! — Майс, проходя мимо Князя будто мимо пустого места, ненароком споткнулся о его сумку на полу. — Ой, прости…
— Смотри, куда идешь! — прошипел Кириан, чувствуя, что закипает.
— Иллис, мы тут кое-что придумали. Обсудим потом… без посторонних, — Норриан устроился за соседним столом. Он тоже игнорировал Кейроша. А с какой стати ему внимание уделять? Они пришли к своей подруге.
— Библиотека стала пристанищем малых деток, и пяти минут не способных прожить без няньки? — с вызовом спросил Кириан, чувствуя, что еще немного — и судорожно сжатый переплет старой книги затрещит под его пальцами.
— Завидуешь? — тут же включился в разговор Габриэль. — Ну да, твои лизоблюды даже сунуться сюда боятся, вдруг вместо косточки пинок отхватят. Они способны только ждать подачек под дверью!
— Ну, ты у нас, без сомнений, способен на большее… До какого уровня уже поднялся? До горничной? Тебе уже позволяют зашнуровывать корсет или нет?
Может, Гай и не взвился бы так, если бы в этих словах ему не почудилось оскорбление для Иллис.
— Придержи язык! — кулаки у парня сжались, а глаза стали светлыми от злости. — Как бы это не кончилось плохо для твоей смазливой мордашки.
Иллис, которая только что хотела попросить своих друзей сбавить обороты и не доставать Кейроша так откровенно, после этих его слов тоже непроизвольно отодвинулась от Князя, глядя на него весьма холодно. Да и остальные трое перестали улыбаться.
Кириан, почувствовав, как окончательно исчезла та неожиданная и непрочная паутинка доверия между ними, ощутил, как из глубины души поднимается какая-то новая, ранее неведомая злость. И, не умея с ней справиться, тут же выпустил часть яда:
— О! Не знал, что ты у нас ценитель мужской красоты, — притворно удивился он, демонстративно глядя на Габриэля. — Какая неожиданная новость. Пожалуй, стоит поделиться ею с ребятами, а то мало ли…
— Ах ты!!! — Гай, совершенно не соображая от злости, кинулся на обидчика, и драки бы не избежать, если бы на пути разъяренного парня не возникла вскочившая с места Иллис.
— Не трать на него время. Он того не стоит, — просто сказала она. — Идемте. На сегодня я достаточно узнала… о любви.
На Князя она даже не оглянулась, и он не смог вынести этого молча:
— Ах, бедная девочка… что же ты сразу не сказала, что тебе нужны такие уроки? Я-то думал, ночуя в одной спальне с четырьмя парнями, ты уже выучила все возможные позиции, — он сопроводил эти слова похабной улыбочкой, стараясь изо всех сил подавить горящее в груди чувство непоправимой ошибки.
Иллис на секунду застыла, потом медленно обернулась и посмотрела на него. Спокойно так, задумчиво. То, что она произнесла, оказалось полной неожиданностью для всех.
— Спасибо, — прозвучало так неожиданно, что все замерли. — А то ведь я почти забыла, что даже самая красивая змея все равно ужалит, если подойти слишком близко. Ты, главное, сам своим ядом не захлебнись.
Самое паршивое для Кириана было в том, что Иллис говорила все эти слова без злости, ненависти или досады. Скорее… с жалостью и сочувствием. И смотрела так же.
Наверное, больнее ударить она не смогла бы при всем желании.
Четверка придурков, забрав с собой эту чокнутую, уже давно ушла из библиотеки, а он все сидел, бездумно листая дурацкую книгу дурацкого философа о дурацкой не существующей в мире любви.
Сидел и не мог понять — почему ему так плохо?!
Что, что, что происходит с ним?!
Это неправильно!
Глава 30
Для Иллис эта ночь выдалась неспокойной. Мыслей было слишком много, и все дурацкие.
— Да какого черта! — шепотом ругалась девушка, ворочаясь в кровати. — Чтоб тебе всю ночь «Арсенал» снился! Где тебе философию под свист розог читают! — в сердцах пожелала она виновнику своей бессонницы. Забылась только под утро.
Едва посветлел горизонт, Иллис привычно скользнула по стволу и не удержалась, бросила взгляд на то самое окно. На подоконнике лежала раскрытая книга в знакомой серой обложке. Девушка вздрогнула и отвернулась, постаравшись выкинуть это из головы.
Со вчерашнего вечера она так и не избавилась от неясной тяжести в груди. И причина была известна. Вот только легче от этого не становилось. В конце концов она почувствовала злость — с какой стати, в самом деле?! Почему ей должно быть плохо из-за какого-то смазливого хлыща? Да пусть делает и говорит все что хочет, она-то при чем?
Рассвет застал у окна не только девушку, но и Князя. Он убеждал себя, что все дело в философии, которую он вчера так толком и не прочитал. Именно поэтому сон улетел в такую рань. Но кажется, на этот раз причины были несколько иными… Иначе зачем бы он время от времени всматривался вдаль в надежде увидеть хрупкую летящую фигурку?
«Для чего мне это?» — успел подумать он, и только отменная реакция заставила его отпрянуть за штору. Потому что по дереву неуловимо скользнула какая-то тень и исчезла в густой листве. Непонятное, но очень сильное волнение заставило сердце бешено заколотиться, когда он увидел, кто только что спрыгнул с дерева вниз…
Он смотрел из-за занавески, как она кружит по двору с Анеллой. Как тогда в первый раз. И… злился. Злился!
Но не на девушку, а на самого себя. Какого торка!
Он нарочно старался вызвать в памяти самые неприятные моменты их знакомства.
Как она эффектно появилась перед их строем (конечно же, специально).
Как провела его во время турнира, как… — Кириан тяжело сглотнул, и мысль отозвалась фантомной болью пониже спины, — опустила его после «Арсенала»… И эта проклятая баночка с мазью… Она ничего никому не рассказала… пока… но это еще ничего не значит. Не значит, я сказал!!!
Кириан зло сплюнул, и следующий его взгляд, брошенный на Иллис, был полон ненависти. Как она сказала… «он того не стоит»? Это ты меня не достойна!
Ему так и не хватило ума понять, что эта ненависть уже была ненавистью к себе самому, а не к девушке.
Он пребывал в таком настроении все оставшееся время до утренней тренировки с ди Хассом. Но и потом лучше не стало. Князь никак не мог сосредоточиться на упражнениях и постоянно ловил себя на том, что ищет среди множества голов одну, с волосами цвета темной меди.
И на что ему сдалась эта нищая девчонка, которая по происхождению с ним и рядом не стояла? Почему в последнее время он думает только о ней и ни о чем другом?
Кириан силой заставил себя не смотреть в ее сторону. Но вышло еще хуже — она стала появляться перед его мысленным взором. Он будто чувствовал ее руки, ставящие блок, замахивающиеся для атаки… ее запах… Черт! Да что же это, в конце концов, такое!!!
После тренировки Князь все же метнул на Иллис быстрый взгляд исподтишка. Самое смешное, что прятался он не от других, а от самого себя — мол, ничего подобного, я даже не смотрю в ту сторону.
Орденская выскочка о чем-то беседовала с Норром.
«Интересно, о философах или о любви?» — зло подумал Кириан. Развернулся и ушел в душ, злой, разобиженный и надутый на весь свет.
А у Иллис уже к вечеру того же дня появилось ощущение, что Князь размножился как минимум раз в пять. Куда бы она ни посмотрела — везде натыкалась на прищуренные злые глаза или презрительную усмешку. В конце концов она тоже обозлилась не на шутку и огрызаться стала жестко. Мальчишки несколько ошалели — раньше девушка не позволяла себе быть грубой даже с Князем.
Но и это не помогло. От Кейроша не было спасения нигде. Он словно из воздуха возникал, стоило ей оказаться вне своей комнаты. Пару раз попробовав скрыться, Иллис разъярилась не на шутку.
— С какой стати я буду прятаться? — после того как Кириан в очередной раз появился будто из-под земли в столовой и испортил ей аппетит, а она только и успела проводить гаденыша злым взглядом, терпение девушки окончательно лопнуло. — Хочешь войны? Ты ее получишь!
А этот придурок словно бы и рад был. Если утром ему пришлось буквально выдавливать из себя гадости в адрес Иллис, то к вечеру дело шло как по маслу.
Девушка отвечала ему в том же духе и тоже получала от этого удовольствие — оказалось, это неплохой способ избавиться от тревоги и беспокойства. Бросив очередную колкость, она буквально кожей ощущала, как он злится, и чувствовала, как на душе становится легче.
Вот он, привычный наглый и противный сноб, как на ладони. И никакие сомнения не мучают, и ничье задумчивое и грустное лицо не заслоняет собой мир.
А он злился. Все чаще, все больше… день за днем.
Если бы Кириан мог сказать, что его жизнь в Рандаре потекла по-старому, он был бы счастлив. Беда в том, что она никак не желала входить в привычное русло. Серость и рутина будней разрывались, как вспышками, громкими ссорами с противной девчонкой. И самое странное, что он начинал ждать их, чтобы просто… просто что?
Просто побыть с ней рядом, смотреть в ее прищуренные от злости или ехидства глаза, слышать голос.
Сумасшествие какое-то.
А Иллис… а что Иллис? Как объяснить тот азарт пополам со злостью, который охватывал ее, как только она видела Князя или слышала его голос? Она не знала, злилась, гнала подобные мысли прочь и снова возвращалась к ним. А еще ей стали сниться сны… неясные, странные. И если в них вдруг появлялся Князь, это снова выбивало девушку из привычной колеи. Потому что ей никогда не снились их «войны». И грустное красивое лицо не искажалось злобой и высокомерием.
В остальном все шло как обычно, девушка проводила время с ребятами, дурачилась или была серьезна — ей было хорошо с ними. Чем больше проходило времени, тем ближе они становились. Кажется, у девушки появилось то, чего не ожидала здесь найти, — еще одна семья. Как… в Ордене.
Она именно так воспринимала «свою» четверку.
Тогда почему же ее все чаще тянуло из теплой компании туда, где в очередной раз можно не на жизнь, а на смерть сцепиться с белобрысым снобом?
Правда, не всегда для этого нужно было куда-то идти. Наткнуться на высокородную сволочь можно было в любой момент и в самом неожиданном месте.
Сегодня у Иллис был праздник непослушания. С утра Анелла отбыла по своим делам в Орден, девушка ее провожала и на обратном пути, воспользовавшись свободой, успела нырнуть во все кондитерские города по очереди. Как раз карманные на месяц выдали — чего бы не оторваться?
Так что в комнату она вернулась довольная и, несмотря на то что шоколад готов был уже выливаться из ушей, со здоровенным пакетом конфет. Которые и постаралась припрятать тайком от мальчишек. Не потому, что жадничала, а потому, что четверо парней уже знали о пагубной страсти. Налюбовались, когда после карцера обожающие курсанты завалили девушку сладостями и она пару раз так объелась, что ей плохо было. Действительно плохо… Иллис каждый раз сама себе клялась, что больше никогда не будет переедать шоколадок, но надолго ее не хватало.
Если сейчас пакет заметят — как пить дать отберут!
Шоколадные конфеты были, наверное, единственной ее слабостью, которую она не просто не контролировала. В Ордене послушниц конфетами никто не баловал, и они отрывались при первой же возможности. Но даже среди них Иллис была вне конкуренции. Надо отдать ей должное, чаще чем раз в полтора-два месяца шоколадные приступы не случались.
Глава 31
На ее несчастье, в комнате были все четверо. И довольная физиономия вкупе с нарочито непринужденной попыткой шмыгнуть за ширму сразу насторожила мальчишек.
— Та-а-а-ак… — протянул Льен, вставая и откладывая гитару. — Что-то ты задержалась, где пропадала?
Остальные тоже смотрели с подозрением. А Норр незаметно сместился так, чтобы оказаться между Иллис и ширмой.
— Да так, прогулялась, — как можно беззаботнее ответила девушка, боком стараясь обойти неожиданное препятствие. Норр, все так же не отрывая от нее взгляда, принял вправо.
— Прогулялась, значит… И как нынче погода? — продолжал Льен вкрадчивым голосом.
— Отличная погода! — Иллис поняла, что маневр не удался, и стала пятиться к двери. Не дадут съесть вечером, надо успеть раньше!
— Точно! Конфетный дождик и марципановый град… — Габриэль неожиданно проворно подскочил к девушке и схватился за кулек. — О, какая умница! Это все нам?
— Нет, не все!!! — отчаянно возмутилась Иллис, не выпуская пакет из рук. — Отстаньте, грабители бессовестные, как можно отбирать конфеты у ребенка?!
— У ребенка — нельзя… — невозмутимо парировал Льен, приходя на помощь Гаю. — А у тебя нужно! Но ты не бойся, мы оставим тебе целых две штуки на день, идет?
— Что-о-о-о?! — голос девушки взлетел на немыслимую высоту. — Вы издеваетесь?! Отстаньте, сказала, сама разберусь, сколько конфет мне есть!!! — и, видя, что враги не отступят, молниеносно сунула одну шоколадку в рот.
— Иллис… — Габриэль не выдержал и захохотал, — ты станешь толстая и некрасивая. Под тобой дерево обвалится!
— Фам тафой! — не согласилась сладкоежка, прикидывая, как утащить еще одну конфетку. — Я фафтра фотренируюфь фодольфе, и форядок!
— Ну все… — вышел из себя Норр, — окружай ее! — И все четверо, будто только и ждали команды, кинулись на несчастную жертву конфетной прихоти.
— Ай! Кыш! Помогите! — Иллис закрутилась на месте, смеясь и прижимая к груди кулек крепче, чем любимое дитя. Если бы она не объелась еще в городе и не старалась сохранить все до последней конфетки, она бы справилась. Ну или если бы попробовала драться всерьез… но не с мальчишками же!
Норр обхватил сладкоежку сзади, лишая ее свободы маневра, пока Льен, Габриэль и Майс, едва уворачиваясь от ловких пинков, разжимали ей руки. Последовала возня не на жизнь, а на смерть, сопровождаемая хохотом, взвизгами и невнятными воплями, и наконец торжествующий Майс с изрядно помятым пакетиком и победным воплем «Есть!» выскочил из общей толчеи.
— Отдай, жадина несчастная! — Иллис совершила отчаянный рывок и дотянулась-таки до похитителя конфет, изо всех сил дернув того за штанину. Парень запнулся и спиной вперед выпал в дверь, все еще прижимая к себе злосчастный сверток. И наткнулся на что-то мягкое…