Парадные двери были высокими и внушительными, еще больше охранников выбежали наружу. Мы вышли из машины и стали подниматься по ступенькам к главным дверям, а Юрий с Алексом отправились поговорить с мужчинами. Пока мы стояли у главных дверей, ожидая, когда они присоединятся к нам, я оглядывалась по сторонам. На многие мили вокруг, насколько хватало глаз, простирались виноградники и сельскохозяйственные угодья. Здесь было невероятно красиво и безмятежно. Я готова была остаться здесь навеки.
Внутри фойе было по меньшей мере в три раза больше, чем в его лондонском доме.
Навстречу нам вышла суровая женщина в черном платье. Она представилась Людмилой, поинтересовалась, не хотим ли мы для начала осмотреть дом или сразу пройдем в наши комнаты. Я так устала, что не рискнула осматривать замок, поэтому мы молча поднялись по каменной лестнице и прошли в свои комнаты.
Моя спальня была в стиле Людовика XV с огромными гобеленами, великолепными парчовыми занавесками и позолоченной мебелью. С массивной кроватью с балдахином на возвышающейся деревянной платформе. Я никогда раньше не спала на такой кровати, поэтому не смогла удержаться и завизжала от восторга. Я всегда мечтала поспать на такой кровати.
Как только Людмила удалилась, я заговорщицки взглянула на Юлию.
— Рискнем?
Она с любопытством посмотрела на меня.
Не говоря ни слова, я подбежала к кровати, запрыгнула на нее, а затем стала прыгать на ней вверх и вниз.
Широко улыбнувшись, она последовала моему примеру. Мы прыгали, как ненормальные, пока в дверях не появился Юрий. Юлия мгновенно перестала прыгать.
— Ты не хочешь пройти в свою комнату? — Спросила я ее.
Она кивнула и вышла за дверь.
— Привет, — застенчиво произнесла я, потому что мне было стыдно, что я вела себя как подросток.
Он двинулся ко мне, не отводя от меня глаз, я опустилась на кровать, скрестив ноги.
Все равно чувствуя себя неловко. Он ведь видел, что я вела себя совсем по-детски.
— Гм... Сколько лет этому замку? — Спросила я как можно небрежнее, чтобы хоть что-то спросить.
— Дед купил его, когда мой отец был еще совсем маленьким, сделал ремонт во всем доме. По-моему, он из XVI века.
— Ух ты, — воскликнула я, изучая портреты на стене. — Я так мало знаю об архитектуре XVI века. Здесь есть что посмотреть.
— Ну, сегодня ты ничего не узнаешь нового. Нам стоит принять душ.
Я приподняла бровь, когда он подошел ближе.
— Нам?!
— Нам, — повторил он.
Я ничего не могла с собой поделать, но румянец опять залил лицо. Я игриво попыталась скатиться с кровати с другой стороны, но он оказался проворнее. Схватил меня за ногу и потащил к своему краю. Я засмеялась глубоким смехом. Он закинул меня на плечо и направился в ванную. Ванная была настолько элегантная, что мои глаза округлились при виде отдельно стоящей золотой ванны в центре комнаты. Да, не могу отрицать, но русским определенно нравился блеск золота.
Он отнес меня в душ и начал срывать с меня одежду.
— Мы что, будем принимать душ? — Нахально спросила я.
— Конечно, нет, — прошипел он, беря мой сосок в рот. — У нас есть еще неделя. Единственный раз, когда мой член не будет находиться в твоей киске, если ты спишь, и даже тогда существует большая вероятность, что я захочу, чтобы он был в тебе.
Я не смогла сдержаться от смеха.
— Похоже, мне не придется много спать, а?
— Ты сможешь выспаться, когда закончится наша неделя, — сказал он, нежно убирая мои волосы с лица. Он улыбался, но глаза его выглядели опустошенными.
«Пожалуйста, не смотри на меня так, — мысленно стала умолять я его. — Иначе эта неделя станет самой трагичной в моей жизни».
— Я так понимаю, что ты не будешь долго засиживаться в своей спальне, — добавила я как можно более непринужденно.
— Это наша спальня, — заявил он.
От чего мои глаза расширились явно от шока. Прежде чем я успела возразить, он скользнул языком мне в рот, и я полностью растворилась в его объятиях.
40
Эйприл
За ночь мы еще дважды занимались безумной страстной любовью. Мне не хотелось, чтобы Юлия застала меня в постели с ее дядей, поэтому я решила проснуться около шести, чтобы к семи часам прибыть в ее спальню, попытавшись все ей объяснить.
Я боялась, что она сочтет мои отношения с ее дядей предательством, если я не объясню ей все сама.
Я открыла глаза и обнаружила, что его голова лежит у меня на груди. Он обнимал меня за талию, пригвоздив к матрасу. Я испытала глубокое чувство умиротворения, наполнявшее все мое существо, наблюдая за тем, как спокойно поднимается и опускается его грудь во сне. Спящий, он был таким великолепным. Накаченные мускулы поднимались и опускались вниз, открывая вид на его круглую упругую задницу, частично прикрытую одеялом, запутавшимся в ногах.
Время шло. А я не могла выбрать из-под него. Я погладила его волосы, нежно поцеловала в макушку и вздохнула. Мне не хотелось нарушать этот момент, пока я не вспомнила о Юлии. Тут я подскочила, и он проснулся.
— Прости, — извинилась я, мое сердце бешено затрепетало, когда его голубые глаза остановились на мне.
Он потянулся, мои губы приоткрылись. Я начала вырываться, но он удержал меня.
Теперь я оказалась в его руках.
— Мне необходимо сходить к Юлии. Я не хочу, чтобы она узнала о нас, увидев нас в постели.
— Не волнуй свою хорошенькую головку этим. Я уже позаботился об этом. Юлия отправилась кататься на лошадях с Алексом. Она выехали в шесть. Ты думаешь, что я позволю ей прерывать меня, пока буду тебя трахать?
— Похоже, мне повезло. — Испытывая раздражение из-за того, что он все решил за меня, я попыталась выбраться, давя ему на грудь, но он не позволил мне уйти.
Вместо этого он прошелся языком по моему пупку, отчего я тут же засмеялась, разразившись истерическим смехом, мне было щекотно. Он присоединился ко мне, и его густой смех прокатился по всей комнате.
— Юрий, — пробормотала я.
— Да.
— Я хотела бы вздохнуть, я не собираюсь сбежать.
Он наклонился, оставив нежный поцелуй у меня на лбу. Потом медленно поцеловал мои щеки и подбородок.
Я стала путаться в своих мыслях, особенно почувствовав, как его член затвердел на моем бедре.
— Какие у нас планы на день?
— Самые обычные. Я собираюсь трахать тебя до десяти часов утра. Потом у нас будет двухчасовой перерыв. Потом я хочу, чтобы ты пришла ко мне в кабинет и отсосала. Потом еще часовой перерыв, а потом мы устроим пикник днем на винограднике.
— У тебя есть виноградник? — Спросила я.
Его рот накрыл мой сосок.
— Ммм... 80 гектаров.
— Черт побери, — заявила я.
Он засмеялся.
— Это ты о размере моего члена или о размерах моего виноградника?
— Ты такой красивый, когда смеешься, — прошептала я.
Он так захохотал, что рухнул спиной на кровать рядом со мной.
Я воспользовалась этим шансом и оседлала его верхом, специально медленно двигая своей киской о его твердый член.
— Что тут смешного? — Поинтересовалась я.
— Меня никто никогда не называл красивым.
— А как тебя называли?
Он положил руки мне на бедра.
— Как правило ублюдком.
Я замерла.
— Буквально?
— Не совсем.
Я продолжала тереться о него.
— Похоже, что ты частенько очень сильно раздражаешь других.
— Это издержки профессии, — отмахнулся он, не сводя с меня пристального взгляда. — Ты так и не ответишь на мой вопрос?
Я одарила его широкой улыбкой.
— Я имела в виду виноградник.
— Жаль, — пробормотал он, и улыбка медленно исчезла с его лица. Держа меня за талию, приподнял над собой.
Я взяла в руку его член, не сводя с него глаз, расположив его над своим входом.
Затем он стал опускать меня, надавив на бедра, на свою большую головку, и его веки блаженно затрепетали.
41
Эйприл
Час спустя мы все уже сидели на большой циновке посреди восьмидесяти гектаров виноградных лоз. Мы с Юрием сидели рядом, а Юлия и Алекс — напротив.
В моем представлении пикник должен был состоять из сэндвичей с курицей, нескольких банок содовой и нескольких кексов. Но то, что сейчас лежало на циновке, напоминало роскошное пиршество с тарелками, наполненными всевозможным мясом, макаронами, салатами, маринадами, хлебом и сладостями, пирожными и тортами, а также тремя бутылками дорогого красного вина с этого виноградника.
Я смотрела на Юрия, пока он открывал бутылку вина. Он выглядел таким спокойным и расслабленным, я никогда не видела его в темных джинсах и свободной белой футболке. Его волосы перебирал ветер, легко взъерошив волнами, глаза сверкали.
Он налил мне бокал «Мерло», я поднесла к губам. Почувствовав насыщенный, мягкий вкус, закрыла глаза и одобрительно кивнула.
Он рассмеялся, на четверть наполнив другой бокал «Пти Вердо».
— Это более сухое, — сказал он.
Прежде чем сделать глоток, я бросила взгляд на нашу аудиторию.
Юлия выглядела так, словно вот-вот расплачется, а Алекс просто смотрел на Юрия, чуть ли не вытаращив глаза.
— Юлия, ты в порядке? — Поинтересовалась я.
Она опустила взгляд и без всякого энтузиазма принялась за еду.
Я повернулась к Юрию, заметив, что он тоже смотрит на нее. Дотронувшись до его руки, я молча попросила его поговорить с ней.
— Юлия, — позвал он.
Она тут же подняла на него испуганное лицо.
Я не могла понять, почему она так его боялась, хотя он сильно ее любил и так оберегал.
Тут зазвонил телефон у Алекса. Он взял трубку, пристально глядя на Юрия. Выслушал, затем быстро отдал приказания по-русски, повернулся к Юрию, что-то сказал ему тоже по-русски.
Юрий нахмурился и кивнул.
Оба мужчины поднялись на ноги. Юрий повернулся к Юлии и нежно улыбнулся ей. Выражение его лица стало добрым.
Я постоянно видела его грубым зверем, а теперь увидела сквозь маленькую щелочку яркий свет внутри.
— Я скоро вернусь, — сказал он мне. — Во второй половине дня запланирована велосипедная прогулка по пляжу для тебя с Юлией.
Мне не хотелось, чтобы он уходил, чувствуя, как защемило сердце. Пожав мне плечо, он ушел вместе с Алексом, я надеялась, что он вернется не в плохом настроении.
Я повернулась к Юлии и решила с ней поговорить откровенно, так как мы были одни. У меня оставалось всего несколько дней, и мне нужно было разобраться с причиной ее сильного страха, который она испытывала к своему дяде.
— Милая, — позвала я, и она подняла голову. — С тобой все в порядке?
Она кивнула.
— Ты скажешь, если что-то будет не так?
Она задумалась, потом медленно кивнула.
— Ты боишься своего дядю?
Она с трудом сглотнула и повернула голову, глядя вслед удаляющимся мужчинам.
— Да? — Подсказала я.
Она прикусила губу.
— Ты можешь мне сказать. Я обещаю, что никому не скажу.
Она медленно кивнула.
— Можешь мне сказать, почему?
Внезапно ее глаза наполнились слезами.
Мое сердце разрывалось, когда видела ее в слезах. Я протянула руку и притянула ее к себе.
— Все хорошо. Только не плачь. Что бы это ни было, мы все решим вместе, хорошо?
После этого она не произнесла ни слова, так что я слегка расстроилась и отпустила ее.
Мы закончили свой пикник через какое-то время.
Один из рабочих, по имени Антон, подошел к нам улыбаясь. У него было загорелое, обветренное лицо, он носил кепку.
— Хотите собрать немного винограда?
Я взглянула на Юлию, и на душе у меня потеплело, завидев ее волнение и восхищение, которое вернулось к ней.
Через полчаса мы шли между лоз больше тут же съедая, чем собирая. Я взяла с собой маленькую бутылочку с водой, поэтому всякий раз, когда Юлия хотела сунуть ягоды в рот, приносила их мне, и я обмывала их. Виноградины были крупные, сочные и очень сладкие.
Мне не хотелось, чтобы к вечеру у Юлии началось расстройство желудка, потом мы передали наш урожай Антону. После этого мы вместе с Брэйном и двумя другими охранниками из службы безопасности отправились на пляж.
— Замок находится недалеко от пляжа Омахи, — сказал Антон.
Я уже была такая усталая, но увидев, как просияла Юлия, решила не отказываться. Нам принесли два велосипеда, маленький розовый для нее. Мы катались на велосипедах по пляжу, потом остановились в бухте, купались и играли на песке. Было чудесно проводить время с Юлией, но все время мои мысли возвращались к ее дяде.
Солнце стало припекать, мы обе уже почти засыпали от еды и купания. К тому времени, как вернулись в замок, я ощущала усталость и ломоту во всем теле, поэтому просто замертво упала на кровать и почти сразу же заснула.
42
Юрий
Была уже почти полночь, когда я вернулся в замок. Мне хотелось провести как можно больше времени с Эйприл и Юлией, но незапланированные срочные дела отвлекли нас с Алексом на большую часть дня.
Не хотелось включать свет, поэтому я быстро принял душ и лег в постель. Мое сердце забилось чуть быстрее обычного, как только я оказался рядом с ней. В прошлую ночь с Эйприл я спал лучше всего за все время, что себя помню. Окна были открыты, прохладный летний ветерок проникал внутрь, но когда я притянул ее к себе, то обнаружил, что она вся горит и покрыта потом.
— Эйприл, — позвал я.
Она проснулась, улыбнулась милой, невинной улыбкой, которая проникла в самое сердце.
— Юрий, — прошептала она.
— У тебя жар.
Она положила голову мне на грудь.
— Ничего страшного. У меня часто может подниматься температура без всякой причины. Мне нужно поспать, — сонно произнесла она. — Завтра я буду в полном порядке.
Наступило следующее утро, и мне пришлось вызвать врача. Жар не спадал всю ночь, несмотря на то, что я постоянно прикладывал холодную ткань и обтирал ее.
— Со мной все хорошо, — раскрасневшаяся заверила она меня слабым голосом. — не стоит беспокоиться. У меня поднималась температура и повыше. Наверное, я перегрелась на солнце. Обычно за пару дней я поправляюсь после обезболивающих таблеток.
Я вздохнул. И судя по тому, как она отмахивалась от своей болезни, навело меня на мысль о ее жизни в приемной семье.
— Тяжело тебе было жить в приемных семьях?
Она пожала плечами.
— Тяжело — это не то слово, которое подходит. Я много переезжала из одной семьи в другую. Я была агрессивной и невыносимой, это я помню отчетливо. Да, и часто чувствовала себя очень одинокой, ты понимаешь... Я старалась не принимать это близко к сердцу, по крайней мере, старалась не показывать виду. — Она снова пожала плечами. — Я уже говорила тебе, что моя мать бросила меня, когда мне было столько лет, как Юлии? — Она посмотрела мне в глаза.
Я молча кивнул. Сейчас не время говорить ей, что я порылся в ее прошлом и нашел ее мать, которая была матерью той девушки, пытавшейся занять ее местто рядом со мной в отеле «Гросвенор Хаус».
— В сущности, — продолжала она, — я разрушила бы ее жизнь. Ее родители выгнали ее из дома за то, что она так рано меня родила, поэтому она, действительно, боролась и пыталась выжить. На самом деле, я не держу на нее зла, когда узнала, что ей было лучше без меня, но все же, мне кажется, она могла бы меня хотя бы проведать, попытаться отыскать что ли, вот что больно. — Она с силой сглотнула, потом помолчала.
В этот момент мне захотелось убить то ничтожество, которое ее бросило в детском возрасте.
— Мне было около тринадцати, и меня без всякой на то причины снова забрали в детский дом из приемной семьи. Вот тогда я и решила, что больше не буду ездить по приемным семьям, чтобы ни от кого больше не зависеть. Легко было стать не усыновленной, когда для всех я стала разъяренной сукой. Так что я играла роль ненавистной маленькой сучки по жизни до тех пор, пока не встретила Шарлотту. Помнишь ее? Она тогда открыла дверь, когда ты пришел к нам домой.