Когда лучше идти на поклон к хозяину бани — днем или ночью — я не знала. Поэтому решила действовать путем проб и ошибок. Пока бабушка готовила, я налила в кружку молока, отрезала толстый кусок хлеба и щедро посыпала его солью. Она глянула с улыбкой, но ничего не сказала. Видимо, решила, что я собираюсь заморить червячка перед обедом.
— На лавке съем, — как бы между прочим обронила я и вышла из дома. Проходя через двор, захватила один из березовых веников, которые сушились там на веревке.
В бане я поставила кружку на полок и прикрыла ее хлебным ломтем. Туда же пристроила таз. Взяла ведро и натаскала в него чистой воды из колонки. Рядом положила новый, только-только распакованный кусок земляничного мыла и, разумеется, веник. Отстранившись, тщательно осмотрела натюрморт. Вроде ничего не забыла. Конечно, о молоке ни в одном из источников не упоминалось, но… чем больше добра, тем лучше, верно?
Закончив приготовления, я села на лавку.
— Уважаемый банник! — сказала в пустоту. — Мне очень-очень-очень надо с вами поговорить!
Но нет. Хозяин бани откликнуться не пожелал. Может, ему сначала хочется опробовать подношения? Поесть хлеба, или, там, в тазу поплескаться… Ну что ж, вернусь позже. И буду возвращаться, пока не получу ответ. Даже если для этого понадобится еще раз сыграть с ним в карты.
Напрасно я опасалась, что бабушка будет задавать лишние вопросы. Она легла спать еще засветло. Только и предупредила:
— Шибко-то не засиживайся. Глаза посадишь.
Я не сразу, признаться, поняла, о чем она. А потом вспомнила. В подростковом возрасте у меня была привычка читать книги в каждый удобный момент. К примеру, за едой, за что я была неоднократно обругана, мол, память проешь. И ладно бы полезные книги, так нет. Обычно это были бульварные романчики, фэнтези, ужастики. Здесь, в гостях у бабушки, синдром книжного червя проявлялся наиболее остро, так как по соседству не было ребят, с которыми можно было подружиться. Поэтому в те моменты, когда бабушка не привлекала меня к хозяйственным делам, вроде прополки моркови, я читала. И особенно интересные книги нередко захватывали меня в заложники до самого утра. На фоне этого бабулино предупреждение поберечь глаза выглядело более чем логично. Так что я охотно пообещала не увлекаться чтивом, и с облегчением пожелала ей приятных снов.
Немного покряхтев, она, наконец, уснула. Я дождалась, пока ее дыхание станет ровным и глубоким, взяла колоду карт (на крайний случай) и вышла из дома.
Ночь, как назло, выдалась беззвездная. И, главное, весь день светило солнце, а сейчас все небо затянуло сплошной пеленой. Только в одном месте выделялось размытое пятно. Это луна старалась растворить своим светом, как кислотой, плотный покров туч.
Неожиданно налетел ледяной ветер. Он заполз ко мне под блузку и неприятно лизнул кожу. Я поежилась.
— Что ж, пора идти, — тихо сказала сама себе и едва не заорала. Откуда-то с крыши на дорожку спрыгнула тощая черная кошка. Она глянула на меня, недовольно дернула хвостом и удалилась в противоположную от дома сторону, почти моментально смешавшись с темнотой.
Судя по всему, в отличие от прошлого раза, хозяин бани не жаждал моего визита, поэтому не озаботился тем, чтобы снизить градус страха. Даже наоборот. Мне было жутко, как никогда. Размытое и невероятно похожее на сон воспоминание о нашей с ним игре вдруг обрело кристальную четкость. Мда. Кажется, здесь не рады гостям. Плевать! Все равно у меня нет другого выхода.
Я решительно сделала несколько шагов по направлению к чернеющей бане, чья дверь сейчас напоминала распахнутый в крике рот. И в какой-то момент мне показалось, что этот рот действительно вопит. Однако почти сразу стало ясно — звук доносится сбоку и стремительно приближается. Я инстинктивно пригнулась. Над головой что-то пронеслось. Что-то большое и визжащее. Запахло гнилью и разлагающейся плотью. У соседей тонко завыла собака.
Вместо того чтобы спрятаться во дворе, я, почему-то, кинулась вперед, к бане. Почти успела. Однако неизвестный летун, кажется, разгадал мой маневр и бросился наперерез. У самой двери мне пришлось свернуть в сторону. Там стояла раскидистая ирга. Я врезалась в ветки и упала на колени, пытаясь головой вперед заползти в кустарник. Решение не самое умное, да. Однако оно оказалось спасительным. Не знаю, что конкретно произошло, но ветви вдруг стали гибкими. Ни одна не зацепила мне волосы. Они словно расступались передо мной и смыкались позади. Я слышала, как страшная птица (или не птица) с треском врезалась в иргу. Визг перешел в почти человеческий вскрик и стон. Кажется, дерево как-то защитило меня, так как стон начал удаляться и вскоре затих вдали.
Я выползла из куста не сразу. Ничего толком не соображая, ввалилась в предбанник. Даже не включая свет, прошла вперед, миновала порог и села на лавку. Если бы состояние было нормальное, меня наверняка удивило бы, что я прекрасно вижу в темноте. Но не в тот момент. Стресс еще и не начал выходить из организма, когда рядом раздался знакомый старческий голос:
— А вот это, пожалуй, интересно… с чего ирге вздумалось заступаться за человеческую девчонку? Пусть и с незначительной примесью нечистой крови?
Я глубоко вздохнула и подняла голову. На полке кто-то сидел. Я ясно различала тощие голые ноги с выпуклыми костистыми коленками, а вот все остальное как-то размывалось. Разве что углями полыхали красноватые глаза.
— Банник? — спросила устало.
— Он самый. Чего ты, Антонина, ходишь-бродишь? Али мало тебе одного исполненного желания? Вот она, жадность человеческая… — В надтреснутом голосе мне почудилась насмешка.
— Ну, вы, блин, даете! — Злость аж полоснула по сердцу. — Издеваетесь, да?! Всю жизнь мне испоганили, подругу чуть не убили, а теперь еще в жадности обвиняете?!
— Это как это я тебе подругу чуть не убил? — заинтересовался красноглазый дедок.
— Ваш мерзкий суженый из зеркала начал ее душить! Мы еле успели ее спасти!
— Как душить? — не поверил дед. — Так ведь он мелкий бес безобидный. Должен был немного попугать, да и сгинуть…
— А который Мане во сне глаз подбил — тоже бес безобидный?! — напирала я. — И тот, что Алю подбивает на растущую луну ритуал провести и тело ему вырастить, тоже опасности, по-вашему, не представляет?!
— Что?! — рявкнул банник уже без малейших признаков насмешки.
— А то! — передразнила я, направляя на него указательный палец. И тут же замолчала, заметив, как что-то полыхнуло красной искоркой. Кольцо! То самое. Как так получается, что я о нем постоянно забываю?
— Какое украшение у тебя, Тоня, необычное, — вдруг очень хрипло сказал дед. — Где взяла?
— На столе… на другой день после того, как мы с вами в карты сыграли… — растерянно ответила я.
— Необычное это кольцо. Я отсюда чувствую, как оно меня жжет. Ох, не люди его сотворили…
На этом моменте мне вдруг стало смешно. Вот честное слово! Как будто мало загадочных событий, так еще и кольцо! Ну не перебор ли?!
— Ты чего смеешься, девица? Головой, поди, стукнулась? — почти сочувственно уточнил дед. — Ты давай-ка лучше расскажи подробно, в каких таких напастях меня обвинять пришла. Сдается мне, с кольцом твои проблемы напрямую связаны. Авось вдвоем эту загадку быстрее осилим.
— Расскажу. Если на вопрос ответите, — согласилась я.
— Какой?
— Почему вы сказали, что у меня нечистая кровь?
— Я сказал: «Примесь нечистой крови», — дотошно поправил банник. — Значит, кто-то из твоих предков с нечистой силой спутался, а потом от этого союза дите народилось.
— Ого, — вот уж не знала о себе таких деталей. Интересно…
— Вот тебе и «ого», — сварливо передразнил дед. — А теперь рассказывай, давай. Только с самого начала.
— Так началось-то ровно с того момента, как я вам в карты продула! Утром проснулась, кольцо это нашла, на палец надела, да в город поехала!
— Хм, — банник смачно почесал голову. — Давай тогда по минутам вспоминать. Вот ты из бани моей вышла, а дальше что?
— Домой пошла, все как в тумане было. Только порог перешагнула — глаза начали сами собой закрываться. Я упала на кровать и отключилась. Кошмары снились…
— Какие? — быстро уточнил дед, подавшись вперед. Красноватые глаза стали ближе, но меня это уже, почему-то, не пугало.
— Ну… эээ… не помню…
— Совсем?
— Совсем, — убито признала я. — Но утром проснулась разбитая и с головной болью. Словно и не спала вовсе.
— Это уже кое-что, — вдруг проговорил банник. — Пожалуй, разгадка в кошмаре. Надо только его вспомнить.
— И как, интересно?
— А вот тут я помочь могу. Ложись на полок, — деловито распорядился дед.
Я подчинилась беспрекословно. Была, конечно, вероятность, что за всем стоит именно банник, и сейчас он мастерски притворяется помощником, собираясь сделать очередную пакость. Но… даже в этом случае вариантов выхода из ситуации у меня было чуть меньше, чем ноль. Поэтому я легла на полок с отчаянием смертника. И даже не отобразила, что давешние подношения куда-то исчезли.
— Расслабься и закрой глаза, — распорядился хозяин бани.
Я послушалась. Некоторое время просто лежала, удивляясь тому, что на деревянной поверхности мне удобно, словно на мягкой перине. Потом неожиданно для себя сладко зевнула.
— Не сопротивляйся сонливости, — голос банника стал густым, обволакивающим, сильным. Исчезла ломкость столетнего старика и как-то сразу стало ясно, что дух не имеет возраста. — Я не дам тебе окончательно уснуть. Нам надо только приблизиться к туману, скрывающему воспоминания, зависнуть над поверхностью, но не погружаться…
В какой-то момент веки стали прозрачными и вокруг действительно заклубился белесый туман. Мне казалось, что я парю в облаках. Затем туман резко разошелся, и я вновь увидела мир своими глазами. Только вот теперь я была не машинистом, а пассажиром. Зрителем, который мог лишь наблюдать, но не влиять на уже произошедшие события. Чувство было интересное и походило на некое раздвоение личности. Я одновременно ощущала доски полка под спиной и ночной ветер на лице. Банник вернул меня в тот момент, когда я только покинула баню после игры и, пошатываясь как пьяная, шла домой. В отличие от той себя, сейчас я видела окружающую обстановку вполне четко. Поэтому заметила то, чего не замечала раньше. К примеру, черную фигуру на печной трубе, более всего напоминающую нагромождение грязного тряпья. Интересно, кто это?
— Похожа на ведьму или кикимору, — раздался в голове задумчивый голос банника. — Но точно не скажу. Ясно только, что это она напала на тебя сегодня на улице.
Тем временем, загадочное существо взмыло вверх, сделало круг над крышей и улетело куда-то за спину. К сожалению, повернуться и посмотреть я не могла.
— Она что-то на тебя кинула, — снова вмешался в мои воспоминания дед. — Попробуй скосить глаза на левую руку.
Я послушалась. Это было непросто, пока руки болтались по бокам. Однако когда та, прошлая я непроизвольно схватилась за стену, чтобы не навернуться, мне нынешней стало отчетливо видно отвратительного черного клопа с продолговатым хоботком, которым гадкое насекомое смачно впивалось в кожу. Фу!
— Интересно, интересно… — пробормотал банник. — Видимо, оно в тебя что-то впрыскивает…
Я мысленно согласилась с ним, учитывая, что с этого момента сознание поплыло окончательно. Потом я доковыляла до постели, бухнулась на нее и закрыла глаза. Некоторое время мы с банником созерцали темноту. Затем раздался добрый и укоризненный голос:
— Что ж ты не очертилась-то, дурочка?
Вопрос прозвучал еще несколько раз, прежде чем я услышала свой собственный сиплый ответ, произнесенный почти шепотом:
— Что значит — не очертилась?
— Коли с нечистой силой идешь дела делать, надо круг очертить обязательно, да в центр встать. Чему вас, девки, учат только? — пояснили непонятливой мне. — Повезло еще, что банник тебя живой выпустил… коварства ему не занимать…
Я внутренне вздрогнула. Так вот откуда возникло знание про круг! Надо же, совсем забыла… но кто, скажите на милость, этот «доброжелатель»? Или это совсем не доброжелатель?
— Не обращай внимания, — с насмешкой посоветовал банник. — Это домовой тебя предупреждает. Видимо, приглянулась ты ему шибко, раз заговорить с тобой решил.
— Вы враждуете? — мысленно спросила я, вспоминая, как встала ногой на невесть откуда взявшийся мелок. Теперь ясно, кто мне его подкинул. Да только я тогда намека не поняла.
— Нет. Просто испокон веков у домового просили защиты от меня и наоборот. Мы вроде и дружим, но и… как бы это по-вашему сказать, чтобы понятно было? А, вот! Конкурируем.
После этого не особо развернутого пояснения довольно долго ничего не происходило. В какой-то момент у меня едва не случился приступ клаустрофобии. Казалось, будто я заперта в собственном теле, как в коробке. И выйти не могу, и пошевелиться не получается. Когда паника достигла предела, глаза вдруг открылись. Я увидела над собой потолок, разрезанный надвое лунным лучом. Бездумно окинув его взглядом, резко села на кровати. Пружины обиженно лязгнули. Голые ноги встали на ледяной пол, однако дискомфорт почти не ощущался. Внутри звенело другое чувство, настойчивое и оглушительное. Что-то со страшной силой тянуло меня наружу, прочь из избы. И сопротивление этому зову отдавалось болью во всем теле.
— Вот сейчас начнется самое интересное, — довольно фыркнул банник. Ишь какой, еще и удовольствие получает от бесплатного кино. В отличие от меня.
Я встала и, повинуясь незримому приказу, направилась к двери. У самого порога ощутила упругое сопротивление воздуха, но не остановилась. Просто не смогла.
— Это домовой хотел удержать меня в доме? — спросила банника.
— А кто еще? Почуял, видно, что на тебя чары наложили, — отозвался тот. — Только поздно спохватился. Почуял бы раньше — наверняка сумел бы справиться с ними. Внутри дома он большой силой владеет. Но, видно, хитрый кто-то за дело взялся, раз сумел скрыть свое колдовство до поры до времени. Эй! Да быть того не может!
Последний возглас относился к тому факту, что под чарами я шуровала прямиком… в баню!
— И как это понимать? — уточнила с подозрением.
— Не знаю, — в его голосе впервые прозвучала растерянность.
— Хочешь сказать — ты не причем?
Он промолчал. Видимо и сам ощущал, что любое оправдание в данном случае прозвучит неубедительно.
Тем временем я подошла к бане, взялась за ручку двери и дернула. Та поддалась не сразу. Наконец, створка отошла даже не со скрипом, а с каким-то жалобным воем. В лицо ударила волна зловония. Словно где-то под половицей пару дней назад скончалась мышь и сейчас она активно разлагалась. Если бы я была вольна в тот момент распоряжаться своим телом — ни за что бы туда не пошла. Скорее, развернулась бы и, поскуливая от ужаса, бросилась прочь, не разбирая дороги. К сожалению, ни сейчас, ни тогда выбора не было. Я занесла ногу и, помедлив, шагнула через порог. Впереди мне почудился зловещий блеск чьих-то глаз. Дверь за спиной резко захлопнулась. На секунду наступила темнота. Когда она рассеялась, я поняла, что нахожусь отнюдь не в бане.
В разбитое окно заливался мертвенный свет луны, бликуя на острых, как бритва, стеклянных сколах. Толстый слой пыли походил в потемках на пепельное мохнатое покрывало, которым до возвращения хозяина накрыли скудную мебель. А хозяин, очевидно, не возвращался сюда очень давно. И уходил он из своего домика, судя по всему, в большой спешке. Я смутно подозревала, что спешка как-то связана с четырьмя глубокими бороздами на бревенчатой стене. Небольшой квадратный столик лежал на боку, одна ножка у него была отломана. Рядом валялись остатки стула. Как во многих охотничьих избушках, кровать здесь заменяли нары, на которых темнела смятая бесформенная куча, очевидно раньше бывшая матрасом. Все это я выхватила за один взгляд. Более подробно разглядеть не успела, так как та, прошлая я поспешила покинуть жутковатое помещение. Чары, управляющие телом, спали, и сейчас оно снова подчинялось хозяйке. До крайности испуганной хозяйке. Я чувствовала, как по лбу стекает капля холодного пота. Сердце билось как безумное.