"Эдем" - такое пафосное название американцы выбрали для программы спасения человечества через создание на востоке Сибири огромной территории, способной выстоять под ударами атмосферных катаклизмов. Выяснилось, что о надвигающейся климатической катастрофе они знали давно, просмотрели массу вариантов и пришли к неутешительным для себя выводам. Первое... Через 40-50 лет Восточносибирское плоскогорье будет самым благоприятным местом на планете с точки зрения погоды. Его, конечно, нельзя будет сравнить с библейским Эдемом с его цветущими садами и прочей благодатью, но жить люди там смогут вполне комфортно. Второе... Этот самый Эдем находится на территории России, и для того, чтобы получить к нему доступ, с ней надо будет договариваться. Если бы целевая территория находилась в любом другом месте мира, можно было бы рассматривать вариант смены режима, оккупации или аннексии. Но с Россией такие игры не проходят, потому что по концовке вместо спасения человечества можно получить ядерное пепелище. Значит, достижение соглашения - единственный разумный путь. Оставалось только выяснить его цену. Освоение Территории Москва в одиночку все равно не потянет, значит, ей без союзников не обойтись. Здесь надо в очереди быть самым первым и самым щедрым, а силовой вариант вплоть до угрозы взаимного уничтожения надо оставить как последний аргумент. Третье... Территория хоть и огромная, размером почти с США, но всех на ней уместить не удастся. Большинство моделей выдают полмиллиарда как наиболее оптимальное количество населения "Эдема". Если оставить такие мелочи, как критерии отбора и логистику доставки счастливчиков, а также вполне естественное желание России сохранить все свое население, остается один очень важный вопрос: что делать с остальным человечеством и особенно с соседом с юга? Глупо рассчитывать на то, что Китай будет спокойно наблюдать за тем, как от голода, болезней и непогоды гибнет его народ, в то время как на севере развивается пригодное для жизни пространство. Значит, надо будет укреплять границы. А это суверенное право России, и как она решит эту проблему, пока было не ясно. Пекин вообще вел себя довольно странно. При всей мощи поднявшейся на мировой уровень китайской науки он пока никак не реагировал на угрозы, создаваемые глобальным потеплением. Четвертое... Поскольку Восточносибирское плоскогорье - это Россия, именно за ней будет приоритетное право определения политической системы, административного устройства, системы поддержания порядка и, что очень важно, статуса переселенцев.
Это были лишь некоторые вопросы, которые надо было обговорить в начале программы, до того как начнется масштабное финансирование развития. Но самым важным на первом этапе было снятие накопленного за последнее десятилетие недоверия. Российский Президент с удивлением узнал о том, что США готовы запустить процесс общего сокращения вооруженных сил, а затем и ядерного разоружения, что они готовы отказаться от глобальной проекции силы, и сократить до минимума свое присутствие за пределами Северной Америки, и подписать всеобщий мирный договор.
Чтобы без спешки обдумать такие неожиданные предложения и совместно спланировать следующие шаги, решено было взять паузу и возобновить переговоры через неделю.
США
Бергман вернулся из России вполне довольный тем, как прошла его встреча с Титовым, и результатами телефонных переговоров президентов. Вызвав к себе медика для быстрого осмотра, он уже собирался прилечь отдохнуть с дороги, но в спальню заглянул помощник и извиняющимся голосом сообщил:
- Приехал профессор Рихтер. Говорит, у вас назначена встреча.
- Ах, черт! Совсем забыл. Эти перелеты меня выбивают из колеи, - сделал недовольную гримасу старик. - Проводи его в кабинет. Я сейчас выйду. И скажи, пусть сделают нам завтрак.
Подождав, пока врач измерит давление, снимет кардиограмму и сделает инъекцию витаминов, Бергман накинул стеганый домашний халат и направился к гостю.
- Что за спешка, мой друг? Где пожар? - спросил он, коротко обняв своего давнего приятеля.
- Особого пожара пока нет, но тлеющие искорки уже упали в сухую траву, - ответил ученый.
- Тебе бы поэтом быть, а не климатологом. Выкладывай, что там у тебя за искры.
- У меня появились данные, что группа молодых ученых из Японии скоро закончит свою климатическую модель на основе сырых данных.
- Поясни, что за данные, - Бергман опустился в кресло и налил себе стакан воды.
- Сырыми мы называем необработанные данные, поступающие с метеостанций по всему миру. Позже они компилируются в дневные, недельные и месячные пласты, на основе которых и выстраиваются модели.
- И в чем проблема?
- Проблема в том, что уже на дневном уровне идет усреднение показателей, которое нивелирует аномальные значения. На недельном и месячном уровне этот процесс повторяется уже в большем масштабе. Это делается по специальной программе, разработанной моей группой и утвержденной в ООН. Потом вся информация собирается в общедоступные базы данных, и именно они берутся за основу при долгосрочном моделировании, в том числе и в нашей основной модели. Проблема еще в том, что японцы хотят впервые совместить климатическую модель с долгосрочным прогнозом солнечной активности.
- Ты хочешь сказать, что японцы, используя сырые данные, могут получить свою модель? Но, насколько я понимаю, для обработки такого количества информации нужны колоссальные вычислительные мощности.
- Компания Фуджитсу испытывает новый суперкомпьютер. Один из самых мощных в мире. В качестве теста они взяли проект молодых климатологов.
- Это плохо, - поморщился Бергман. - Что это за группа?
- Молодые парни из университета Тохоку. Работают с нами в контакте. Мы все-таки ООН, и такое взаимодействие придает им определенный статус. Мы даже не предполагали, что Фуджитсу согласится на их запрос по новому суперкомпьютеру. Но это японцы. Предсказать их действия очень сложно.
- Их можно купить?
- Вряд ли. Они молодые, амбициозные, еще верят, что их работа может изменить мир. Если группа выйдет на модель, их не купишь, - покачал головой Рихтер. - Ведь это всемирное признание, которое выведет их на один уровень со светилами.
- Плохо, - горестно выдохнул старик. - Мы вышли на заключительный этап. Нам сейчас не нужно постороннее деструктивное вмешательство. Как ты думаешь, их можно как-нибудь остановить?
- Не представляю как. Данные уже загружены. Результаты будут в течение недели.
- Ладно. Предоставь это мне. Лучше скажи, как они вышли на сырые данные?
- Здесь нет ничего секретного. Эта информация хранится в базах данных институтов, которым принадлежат метеостанции. Некоторые выложены в открытый доступ.
- Надо от этих данных избавиться, чтобы еще какой-нибудь энтузиаст их не использовал.
- Дэви, дружище... Их нельзя уничтожать. Там информация со всего мира за сотню лет наблюдений. Они необходимы при реальном моделировании.
- Да? - нахмурился Бергман. - А ты можешь запросить, чтобы все их сгрузили тебе в МЭГ* (*Межгосударственная экспертная группа при ООН по вопросам изменения климата). Ты ведь спецпредставитель генсека ООН по климату, самый авторитетный авторитет. В этом никто не заподозрит ничего странного. А потом я сотру все, до чего наши киберпсы смогут дотянуться.
- Такой вариант возможен, но на него уйдет куча времени, - покачал головой профессор. - А у нас неделя. Максимум дней десять, пока японцы будут изучать результаты и не поймут, на что напоролись.
- Хорошо. Я сделаю, что смогу. Должна же быть у этих ученых база для загрузки в суперкомпьютер. Если мы до нее доберемся, я попрошу, чтобы тебе сделали ее копию. И не смотри на меня такими жалостливыми глазами, а то я сейчас сам разрыдаюсь. Эти ребята оказались не в то время не в том месте. В этом нет ни твоей, ни моей вины. Пойдем лучше позавтракаем. Расскажешь мне последние новости про глобальное потепление.
Не спеша допив стакан воды, старик поднялся с кресла. Два старых приятеля, которых связывали десятилетия дружбы и долгая совместная работа над проектом "Эдем", направились в столовую, из которой уже струился аромат горячих тостов.
Ситуация складывалась неприятная. То, что какая-нибудь неподконтрольная группа климатологов выйдет на реальные метеоданные, было возможным и даже случалось несколько раз. Но профессор Рихтер, пользуясь своим положением в ООН и авторитетом ведущего специалиста в мире по климату, всегда умудрялся направить активность энтузиастов в нужное русло, подальше от создания целостной модели. Теперь же, имея доступ к сырым данным и суперкомпьютеру, японцы с большой вероятностью могли выйти на свой вариант модели. На секунду он подумал, что японцам стало известно о секретном докладе по глобальному потеплению и они решили провести собственное исследование, но сразу же отбросил эту мысль. Если бы это было так, то ученые не делились бы деталями своего исследования с Рихтером. Значит, это обычная группа энтузиастов, получившая грант от университета и честно его отрабатывающая.
Задумчиво глядя через окно гостиной, как медленно закрываются ворота за машиной профессора, Бергман устало вздохнул и пожалел о том, что посодействовал переводу Виллиамса в Федеральный банк с поста начальника киберразведки ЦРУ. Он бы сейчас очень пригодился на своем прежнем месте. Парень, который занял его должность, конечно, тоже профессионал и, судя по послужному списку, вполне лоялен, но объяснять ему что к чему не было никакого желания, поэтому старик, подумав, решил позвонить директору ЦРУ напрямую и обозначить нарисовавшуюся в Японии ситуацию. Тот был в числе немногих избранных, посвященных в детали программы "Эдем", и имел достаточно полномочий и средств, чтобы решить проблему.
Япония
Лаборатория ученых, занимавшихся созданием долгосрочной динамической модели изменения климата, размещалась в находящемся в Сендае кампусе университета Тохоку и занимала небольшую комнату с несколькими компьютерными терминалами и стоящим посередине, заваленным картами, графиками и коробками от пиццы столом для переговоров. Группа была небольшая: всего 4 человека, из которых двое - еще студенты. Руководил этой компанией доктор Линден, молодой, но уже достаточно известный и авторитетный шведский климатолог, приглашенный университетом пару лет назад, чтобы повысить престижность курса.
Группа работала уже больше года. Поначалу полномасштабные исследования проводить не планировалось. Грант был выделен на разработку учебной компьютерной программы климатических изменений, на базе которой старшекурсники могли бы сдавать экзамен, но по ходу работы накопилось достаточное количество данных, чтобы сделать нечто более серьезное. Линден был человеком увлекающимся, активным защитником экологии, состоял в десятке неправительственных организаций в Европе, Америке и Азии, борющихся против глобального потепления и за сохранение биоразнообразия. Обширные контакты в сети с климатологами и метеорологами по всему миру давали ему доступ к огромному количеству данных, которыми те располагали. Обработкой и анализом поступаемой информации и занималась его группа. Конечно, проще было бы взять уже готовые, очищенные данные, находящиеся в открытом доступе, или запросить их в Межправительственной экспертной группе по изменениям климата, работающей при ООН, но он хотел потренировать своих студентов на сыром материале, поэтому предпочитал необработанную информацию, полученную напрямую с метеостанций. Все, что нарабатывали его коллеги, он проверял, используя общепринятую ооновскую модель.
По мере накопления материала Линден стал замечать вначале незначительные, затем все более и более существенные расхождения в температурных графиках, получаемых его группой, и теми, что он брал для проверки из контрольной модели. Вначале он устроил нагоняй своим студентам и попросил найти и исправить ошибки, но через неделю те вернулись и с вежливо-виноватым видом, на который способны только японцы, принесли точно такие же графики. Тогда швед решил все проверить сам и, засев за компьютер лично, несколько раз прогнал программу построения графиков. К своему удивлению, он обнаружил, что напрасно устроил взбучку своей группе. Результаты обработки сырых данных и усредненных значений, использованных МЭГ ООН, не совпадали. По некоторым регионам, вроде Северной Атлантики, где Гольфстрим встречается с Североатлантическим течением, отклонения были настолько значительными, что потенциально могли изменить долгосрочный региональный климатический прогноз.
Это было по меньшей мере странно, и Линден стал копать. Теперь его группа уже не занималась созданием учебной модели, она раскручивала колоссальный массив накопленных за столетие данных о погоде с тысяч метеостанций, расположенных на всех континентах, и на основе заново переработанного материала составляла новые региональные погодные графики. Чем больше работали ученые, тем очевидней становились различия межу их результатами и общепринятыми ооновскими прогнозами.
Наконец данных накопилось столько, что можно было уже сбивать их в глобальную модель. И тут возникла проблема. Для обработки данных и составления региональных погодных кластеров хватало мощности их настольных компьютеров. Когда надо было свести данные в более крупные кластеры, охватывающие схожие по влиянию погодных факторов территории континентов, группа использовала уже древний, но еще вполне рабочий университетский суперкомпьютер. А вот для создания глобальной модели с долгосрочным прогнозом необходимо было нечто более мощное и современное. Можно было бы использовать и вычислительные мощности университета, но тогда суперкомпьютер должен был работать исключительно на их проекте на протяжении нескольких месяцев. Можно было бы купить мощности на стороне, но у администрации не было на это средств, а частных спонсоров для выделения гранта искать было долго, да и вероятность, что они выделят деньги на исследования климата, когда и так глобальное потепление было расписано по дням и градусам, была очень мала.
Получив вежливые отказы от всех, кто потенциально мог помочь в решении его проблемы, Линден уже был готов опустить руки, но в одном академическом журнале наткнулся на статью о том, что компания Фуджитсу готовится к тестам суперкомпьютера нового поколения, разработанного для университета Хоккайдо. Характеристики машины не были феноменальными - всего 4 петафлопс* (*Флопс - единица измерения производительности суперкомпьютеров. Петафлопс - 10 в 15 степени флопс). В Японии были суперкомпьютеры и в шесть раз мощнее. Но привлекательность установки Фуджитсу заключалась в том, что суперкомпьютер создавался специально под нейроморфную* (*По механизму операций близкую к человеческому мозгу) нейросеть нового поколения, совмещенную с обширным облачным сервисом. Такой аппарат мог бы составить его модель за несколько недель, а его нейросеть во время работы была способна свободно оперировать переменными, выдавая различные прогнозные сценарии.
Несколько дней профессор набирался смелости и наконец составил письмо с описанием своего проекта и необходимой помощи. Упор он сделал на то, что составление глобальной климатической модели является одной из самых сложных задач для суперкомпьютера. Еще он сообщал, что теперешняя ооновская модель делалась аж пятью машинами и потом сбивалась учеными в единое целое чуть ли не вручную. Без особой надежды на успех он отправил свое послание в Фуджитсу и был очень удивлен, когда через несколько дней получил ответ. Руководитель тестовых работ очень извинялся за то, что не может включить его проект в график на текущий месяц, так как он расписан буквально по минутам, но ввиду чрезвычайной сложности задачи готов обсудить возможность выделения машинного времени в конце следующего тестового цикла. Подпрыгивая от счастья от такой новости, Линден из своих предыдущих докладов ученой комиссии быстро составил краткое описание проекта, приложил используемый при моделировании софт и отправился в Хоккайдо навстречу своему счастью.