Через месяц профессор, сидя вместе с командой программистов в операционном зале, наблюдал, как на широком, разбитом на множество сегментов экране основного терминала выстраиваются колонки командных кодов, разгоняя суперкомпьютер на максимальную производительность. Он на секунду закрыл глаза, представив, как бросит на стол руководителю МЭГ ООН папку с докладом о том, что все текущие теории о грядущем изменении климата неверны, потому что основаны на неправильной методологии анализа базовых данных и не принимают во внимание еще один чрезвычайно важный фактор. А еще он выложит на стол свою климатическую модель, стройную, свежую и привлекательную, как юная дева из сказаний древних викингов. И потребует денег, большое количество денег на дальнейшие исследования. И у него будет огромная лаборатория. Нет, не лаборатория, а целая международная коллаборация* (*Здесь - неформальное сообщество ученых, работающих над одной проблемой и координирующих свою деятельность с целью достижения согласованного результата), в которой будут участвовать десятки ведущих ученых со всего мира. А потом будет слава, признание, почет. Возможно, даже нобелевка.
Да. Он стоит на пороге большого открытия. Вернее, не открытия, а исправления фатальной ошибки, из-за которой мир может быть ввергнут в катастрофу. Через неделю работа над его моделью будет закончена. Месяц понадобится на ее доводку, роспись комментариев и подготовку доклада. А потом - в ООН, навстречу славе!
Сияя от счастья, Линден обнял за плечи свою новую подругу, поднял стакан с остатками виски и обвел коллег торжествующим взглядом римского императора, только что победившего в самой важной в его жизни битве.
- Друзья! Через неделю мы станем знаменитыми. Наши имена войдут в историю науки. Так выпьем за наш успех!
- За успех, - поддержали его японские коллеги, подняв бокалы с пивом.
В эту пятницу они собрались поужинать в недорогом, стилизованном под Дикий Запад баре. После сочного стейка из идеально приготовленной местной говядины и нескольких стаканчиков виски настроение профессора было прекрасное. Особенно радовало то, что пару дней назад у него появилась новая подружка. Не тихая, молчаливая и зажатая комплексами японка, а реальная женщина, страстная и веселая, аспирант из Канады, приехавшая в Японию по обмену. Она была биологом, писала диссертацию об адаптации животных в городской среде и состояла в нескольких НГО, где состоял он сам. Линден не скрывал радости, что нашел родственную душу, которой была не безразлична судьба планеты и которая разделяла его ненависть к промышленникам, убивающим экосистему Земли. К тому же она не была затюканной либеральной пропагандой фригидной феминисткой, вела себя, как подобает обаятельной и немного кокетливой женщине, и была чертовски хороша в постели.
Ужин уже подходил к концу. Вся компания собралась переместиться в караоке-бар, когда на синхронизированный с рабочим компьютером смарт Линдена пришло тревожное сообщение антивирусной программы о постороннем проникновении. Швед некоторое время смотрел осоловевшим взглядом на экран, потом протянул его своему коллеге и спросил:
- Глянь, что мне пришло. Ты больше в этом разбираешься.
- Это автоматическое оповещение IT-службы университета, - ответил японец. - Они заметили вредоносную программу и сообщают, что пока не могут с ней справиться.
- И что это за программа?
- Не знаю. Надо спросить у них.
- Мы же часть университетской сети, там должны быть всякие антибаги-файерволы* (*Защитные программы), чтобы этого не случилось, - предположил Линден.
- Дайте я позвоню знакомому сисадмину из IT-отдела, - коллега достал смарт, нашел нужный номер и несколько минут говорил с кем-то по-японски, потом поднял глаза на профессора и виновато объяснил: - Похоже, на университет совершена хакерская атака. Проблемы со всеми компьютерами и серверами. Нет доступа. Управлять процессами невозможно.
- Вымогатели?* (*Вредоносная программа-вымогатель блокирует работу компьютера и требует перечисления денег за разблокировку)? - спросил один из японцев.
- Вроде нет. Похоже, вирус выборочно уничтожает рабочие и дублирующие файлы на компьютерах и серверах университета. Местные айтишники уже подобрали к ней ключ и обещали вычистить ее из системы в течение часа, а пока доступ к индивидуальным рабочим станциям будет закрыт.
- Как уничтожает? А если и наши файлы сотрутся? Там же два года работы! Расчеты, региональные модели. Куча данных, - подскочил Линден. - Так... Я еду в лабораторию. Вызовите мне такси.
- Я вас отвезу, профессор. Я на безалкогольном, - предложил один из студентов, подняв свой бокал. - Сегодня моя очередь быть за рулем, так что я на развозе. И можно мне с вами в лабораторию? Мы так быстрее проверим наши рабочие станции и дублирующие архивы на центральном сервере.
- Мы все поедем, - поднялся из-за стола второй японец.
- Что вы так всполошились, - нарочито обиженно надув губы, вступила в разговор девушка профессора. - Вам же сказали, что доступа к компьютерам нет. Помочь вы ничем не сможете. А через час у вас будет удаленный доступ к компьютерам, тогда все и узнаете.
- Нет, милая, - Линден притянул ее к себе и поцеловал в щеку. - Надо ехать. Я все равно ни о чем другом сейчас думать не могу.
Когда взбудораженные плохой новостью ученые вывалили из бара, девушка не спеша допила бокал вина и попросила официанта вызвать такси. Приехав домой, она включила местный новостной канал, налила себе бокал вина и устроилась в кресле напротив телевизора. В пятничный вечер шло какое-то безумное шоу, где участники качались в грязи, дрались рваными подушками, глотали живых аквариумных рыбок и вообще вытворяли вещи, способные вызвать у европейца тошноту. Она уже потянулась за планшетом, чтобы почитать новостной сайт, как в углу экрана появилось окошко горячих новостей. Хотя бегущая строка шла на японском, было ясно, что речь идет о транспортном происшествии. Картинка показывала врезавшийся в заграждение, еще дымящийся, выгоревший дотла автомобиль и суетящихся вокруг него полицейских, пожарных и медиков скорой помощи. Девушка сделала долгий глоток вина, вошла в чат и прочитала сообщение от своего канадского научного руководителя, который сообщал, что его группе выделили грант на новую серию исследований, и приглашал присоединиться. Это означало, что ее роль в операции завершена и ей можно не спеша эвакуироваться.
Через полчаса на местном англоязычном новостном сайте в отделе происшествия девушка прочитала, что в автокатастрофе погиб шведский профессор и трое его коллег из университета Тохоку. Компания возвращалась из бара на автомобиле. На развязке водитель не справился с управлением и на большой скорости врезался в ограждение. Машина перевернулась и загорелась. Все, кто в ней находились, погибли. По сообщениям полиции, которая расследует инцидент, в крови водителя и пассажиров обнаружена значительная концентрация алкоголя. Прочитав эту новость, девушка встала с кресла, достала из кармана джинсов крохотную картонную коробочку, прошла в туалет и вытряхнула в унитаз ее содержимое - несколько быстрорастворимых микрогранул молекулярно инкапсулированного алкоголя* (*Порошок, который при растворении в воде образует алкогольный напиток) и саму коробочку.
В баре она незаметно подсыпала микрогранулы в безалкогольное пиво японца, которому в эту пятницу подошла очередь выполнять роль водителя веселой компании. Поднять уровень алкоголя в крови до состояния опьянения они, конечно, не могли, но на 0,5-0,7 промилле слабый японский организм вывести были вполне способны. Такой концентрации алкоголя было достаточно, чтобы полиция сделала вполне очевидные выводы о причине аварии. А дальше - разорванное небольшим дистанционно-управляемым зарядом переднее колесо, когда машина на большой скорости входит в поворот, удар в ограждение. Автомобиль переворачивается и вспыхивает от закрепленного в районе бака пластикового контейнера с горючей жидкостью. Потом детонирует находящийся в баке бензин. Через несколько секунд машина охвачена пламенем, которое выжигает все следы, способные указать на то, что катастрофа искусно подстроена.
Подождав несколько секунд, пока гидроактивная целлюлоза полностью растворится, девушка несколько раз смыла в унитазе воду и пошла в спальню. Ее работа в Японии была завершена. Теперь, чтобы не вызвать подозрения, надо выждать несколько дней и, если за это время на нее не выйдет местная полиция, собираться домой в Штаты.
* * *
Университет Хоккайдо располагался в западной части острова в городе Саппоро. Сначала ученый совет планировал размесить новый суперкомпьютер на территории университетского капмуса, но специалисты из Фуджитсу посоветовали другое место. В восьмидесяти километрах к востоку глубоко в массиве невысокой горы Томураши компания оборудовала крупный региональный центр обработки и хранения больших баз данных. Его инфраструктура была рассчитана на потенциальное расширение и с легкостью могла уместить университетскую машину. 80 километров не расстояние для опутанной скоростной оптоволоконной связью Японии. К тому же можно было сэкономить на строительстве дорогой системы кондиционирования и другой поддерживающей суперкомпьютер инфраструктуре. Еще одним плюсом являлось то, что киберцентр Фуджитсу был оснащен самыми современными системами безопасности и мог долгое время работать в автономном режиме в случае хакерской атаки или агрессивного внешнего воздействия вроде землетрясения. Поэтому ученый совет без долгого обсуждения принял предложение компании.
Основной корпус киберцентра располагался у подножия горы на окраине небольшого городка Фурано. От него через несколько карантинных постов в массив горы был проложен широкий тоннель, проходящий в зоны, где находились несколько операционных залов ББД-хранилища* (*Хранилища больших баз данных (Big data). Место, выделенное под университетский суперкомпьютер, располагалось в так называемой "общей зоне", где были смонтированы сервера и еще несколько мощных машин, которые Фуджитсу сдавала в аренду правительству и крупным местным компаниям. Доступ в процессорный зал был строго ограничен, но для тех, кто хотел поработать на месте непосредственно со специалистами компании, были организованы несколько просторных помещений, оборудованных рабочими терминалами.
Суперкомпьютер университета Хоккайдо перед сдачей заказчику проходил серию тестовых испытаний в автономном режиме. Он был отключен от внешнего мира и находился в отдельном изолированном блоке, где помимо тестирования базового ПО производилась отладка разработанной в университете нейросети нового поколения, которая должна была работать на его базе. Вторым этапом развития системы должно было стать создание локального облачного сервиса для хранения и обработки информации, получаемой в результате исследований университетских ученых. Облачный сервис был уже интегрирован в суперкомпьютер и протестирован на совместимость с уже существующими интерфейсами, но его полномасштабные рабочие испытания планировалось провести после того, как завершится проверка работы нейросети.
По заказу климатологов из Тохоку нейросеть на базе подготовленных ими региональных прогнозов выстраивала глобальную модель изменения погоды на 50 лет вперед. Отвечающие за тестирование суперкомпьютера администраторы не очень разбирались в выдаваемых нейросетью столбцах атмосферных данных, но им было очень интересно, какая погода будет в Хоккайдо через 10, 20 или даже 30 лет. Чтобы узнать это, не надо было лезть в суперкомпьютер. Ребята из Тохоку уже проделали всю предварительную работу, составив детальные температурные прогнозы по всем регионам мира. Именно их, не спеша играясь с переменными, и сводила в единую глобальную модель нейросеть.
Вообще-то самостоятельно работать с базами данных клиента считалось дисциплинарным нарушением, но, с другой стороны, вся информация, предоставленная группой климатологов, была открыта для загрузки в суперкомпьютер, и администраторы имели свободный доступ к любому ее сегменту. В конце концов, они могут просто проверить целостность исходных файлов, уже находящихся в работе. Ну и заодно посмотреть, что за погода ждет Японию в будущем.
Успокоив себя таким нехитрым образом, один из администраторов, скучающий во время ночной смены, залез в загруженные в суперкомпьютер исходные файлы и выбрал дату июнь 2050, регион Восточная Евразия и нажал на поиск. Вместо ожидаемой цветастой карты с температурными областями он снова увидел скучные столбцы цифр. Несколько минут ушло на то, чтобы в них разобраться. Первый обозначал температуру, второй - влажность, третий - количество осадков, четвертый - скорость ветра и так далее. Всего двенадцать столбцов скучных цифр, детально изучать которые не было никакого желания. Разочарованный в том, что увидел, администратор уже хотел закрыть файл, но его взгляд остановился на одном из значений, обозначающем среднемесячную температуру. Он снисходительно хмыкнул, предполагая, что климатологи допустили в своих расчетах ошибку или же просто неправильно ввели данные, и, подвинув кресло поближе к столу, открыл прогноз на июль 2050, потом на август, потом на июнь 2051-го, потом снова вернулся назад. Тихо присвистнув, он откинулся на спинку кресла. Ошибки не было, парни из Тохоку действительно предполагали, что летом 2050 года будет именно такая температура.
Немного озадаченный тем, что увидел, администратор сделал пометку на листе бумаги, чтобы после смены обсудить эти странные, не вписывающиеся в обычные представления о будущем погоды данные со шведским профессором, руководившим климатической лабораторией.
До полуночи оставалось несколько минут. Администратор вывел на экран рабочие параметры суперкомпьютера. Все было в норме. Он покликал мышкой по экрану, проверяя отдельные блоки, и, долив себе из термоса чаю с жасмином, приготовился ждать, когда истекут последние секунды прошедшего дня. Он любил этот момент, когда на хронометре появляются разделенные двумя точками шесть нулей, потом сразу же начинается отсчет секунд нового дня, и во время ночной смены старался его никогда не пропускать. Вот и на этот раз он завороженно смотрел на экран, отсчитывающий последние мгновения суток. ...57 ...58 ...59. Но как раз когда должны были появиться заветные 6 нулей, экран несколько раз моргнул, потух и сразу же загорелся ровным, так ненавистным любому пользователю компьютера синим светом, означающим системный сбой. Через секунду на экране появилось короткое сообщение "system not responding. restart to continue"* (*Система не отвечает. Перезагрузитесь, чтобы продолжить). Скривившись, словно от приступа зубной боли, администратор крутнулся в кресле и придвинулся ближе к терминалу автономной диагностической станции, обслуживающей суперкомпьютер. Он быстро ввел нужные пароли и, открыв обзорный экран, тихо застонал. Все основные показатели были на нуле. Производительность процессоров - 0. Объем основной и оперативной памяти - 0. Отклик базового ПО и нейросети - 0. Похоже, по каким-то причинам произошел коллапс системы с ее полной очисткой. И это случилось во время его дежурства...