— План немного меняется, — негромко вещал Хшер, поглаживая пальцами «посох» (оружие, которое нравилось ему тем, что его не нужно было так часто перезаряжать, как огнестрельное); снайперка была небрежно прислонена к забору. — Примерно треть часа назад я видел, как один из местных тащил на себе Дирнера (возможно, мёртвого) к себе домой. — По кружку, которым сидели на снегу чебы, прокатился удивлённый ропот. — Знаю, это кажется бредом, но я это видел. И доказательство тому — вот. — Он ткнул пальцем в ствол лазерного ружья, для маскировки обвитого чем-то вроде мишуры. — Была ли бы у меня эта штука, будь Дирнер жив и (или) на свободе?
Молчание, охватившее отряд, означало, что Хшер прав и это достаточно веский аргумент.
— Я считаю, что мы сможем привлечь того местного к нашему делу, — продолжал Хшер. — Если только он не агент этих, — (по интонации чеба было понятно, кого он имеет в виду). — В таком случае вы знаете, что делать.
— Где он живёт? — спросил Сыйх, пожирающий глазами снайперку молодого командира, которая нравилась ему, Сыйху, больше, чем его автомат (главным образом потому, что он, Сыйх, успел расстрелять своим оружием почти все патроны).
— Я покажу, — ответил Хшер. — Только сначала предупрежу другие отряды о том, что мы собираемся предпринять.
И он в который уже раз за последние полчаса надавил ногтём (не когтем!) на бусинку микрофона, прилепленную к губе.
* * *
00:45.
Пленник колоться не желал. Во всяком случае, впрямую на вопросы отвечать отказывался, из-за чего приходилось едва ли не раз в минуту тыкать в него оголённым проводом. Но Харл Дирнер — так он себя назвал, и Егору показалось, что это правда, — похоже, просто обожал отпускать презрительные замечания по поводу «этих отсталых людишек», к которым он, судя по всему, относил всё население Земли; из этих замечаний Егору и приходилось составлять единую картину просиходящего.
За двадцать пять (или около того) минут импровизированного допроса копирайтер узнал следующее: вторжение ведётся с целью захвата и дальнейшего использования ресурсов (в том числе людских) Земли, куда собирались переселиться эти «деды-морозы» и «снегурочки» из своего мира под названием Винтхерлунд, что, как подумал Егор, должно было означать «страна зимы» и намекать на то, что причиной вторжения было глобальное похолодание. При этом (в смысле: при вторжении) захватчики намеревались использовать как имеющиеся у них уже давно, так и недавно разработанные системы вооружений, которые Егору (кроме лазеров) были совершенно не известны.
Впрочем, это была только самая общая информация. На подробности Дирнера вывести никак не удавалось («Как, наверное, и любого другого нормального вражеского офицера», — подумал Егор, в очередной раз касаясь, по правде говоря, не очень чистого тела самодельным электрошокером).
«Нет, это бесполезно, — понял копирайтер, не любивший долго чего-то ждать, после без малого получаса почти бесплодных, если вдуматься, усилий. — Как будто бы я в Великую Отечественную поймал немца, а тот рассказал бы мне, что Германия напала на Советский Союз с целью захвата его ресурсов для восстановления своей истощённой экономики». Егор понимал, что для полноценного допроса, но у него не было столько времени, — потому что, задавая пленнику раз за разом одни и те же вопросы, он всё чаще думал о Марине.
«Жива ли она? — тревожился он. — Куда она побежала? Если б я только знал… Может быть, домой? Не уверен, получилось ли бы у неё… Путь туда сейчас опасен… Но, с другой стороны, я могу чего-то не знать о Марине, о том, что в ней могло проснуться в таких обстоятельствах…»
Он не знал — того, что его девушка могла столкнуться с необходимостью отбросить свою рафинированную интеллигентность и начать всерьёз заботиться о сохранении собственной жизни.
«Пойду за ней, — решил Егор, пока «дед-мороз» валялся в короткой отключке после очередного удара током. — Если я не найду её… всё равно — я готов отдать жизнь за свою родную планету.
А вдруг у Дирнера при себе есть что-то опасное? — неожиданно пришла к Егоре новая мысль. — Что, если он, к примеру, ходячая бомба? Или что-то в этом роде?..»
И с этой догадкой Егор придвинулся к пленнику и, пока тот не очухался, принялся его обыскивать, то и дело брезгливо вытирая ладони о штаны.
Плодом поисков копирайтера стали лишь какой-то пульт, найденный во внутреннем кармане шубы Дирнера. Удостоверения Егор не нашёл; если оно и было у «деда-мороза», то явно не такое, как у земных военнослужащих, и только фантасты могли догадаться, какое именно.
«Что это за штука?» — думал копирайтер, держа на ладони пульт. Тот напоминал Егору сигнализацию от машины — но очень приблизительно, потому что у Егора никогда не было машина. Однако это была не сигнализация; Егор не брался предположить, какое назначение могло быть у этого гаджета.
«Ладно, возьму с собой, а разберусь потом», — решил копирайтер, кладя неизвестный ему прибор в карман. В этот момент Дирнер заворочался, приходя в себя.
— Так, — сказал ему Киселёв, наставив на него указующий перст, — мне на время надо будет уйти, поэтому тебе придётся немного (или даже много) побыть в одиночестве. А чтобы ты не кричал… — Егор подумал немного, вздохнул, сходил в комнату, принёс оттуда один из своих грязных носков и запихал в рот пленнику. — Так лучше. Всё, не скучай. Меня ждёт (ну, на самом деле не ждёт, но это не важно…) Марина. Пока.
И с этими словами Егор вышел из кухни и направился к двери квартиры. Через несколько секунд пискнул замок, извещая о снятой и тут же наложенной вновь блокировке.
Дирнер остался на полу в полном, но отнюдь не гордом одиночестве.
А подождав с мину и убедившись, что Егор действительно ушёл, — выплюнул носок и пять раз быстро сжал и разжал челюсти, активируя тем самым систему экстренной связи, которая в земной фантастике была впервые описана Гарри Гаррисоном под названием «дентофон». Как бы то ни было, эта система и её литературный аналог были очень похожи.
Заработала система питания от энергии содержащегося в крови кислорода, и показалось, что прямо в мозгу раздался электронный голос, говорящий на родном языке винтхерлундца:
— Аварийная связь включена. Вы сможете начать разговор через три… две… одну…
На самом деле эти «звуки» передавались в форме вибраций от приёмника, имплантированного вместе с передатчиком внутрь одного из зубов Дирнера за несколько дней до вторжения, далее — по костям черепа и во внутреннее ухо. То есть вся система имела размеры не более чем пять на три на два миллиметра, — если была вмонтирована в задний коренной зуб, а если в резец или клык, то и вообще в разы меньше.
Тем не менее, не имело значения, в каком зубе у танна располагался «телефон». Важнее было то, что и кому танн сообщал с помощью этого устройства.
— Да? — зазвучал в голове Дирнера голос йерла второго класса Аксля Бромма, командира ватана («батальона»), брошенного на Кировский район города Красноярска.
— Господин йерл, докладывает танн Дирнер. Сообщаю, что я захвачен в плен одним из местных жителей с помощью удара тупым предметом по голове и в данный момент нахожусь дома у этого местного, который сейчас отсутствует. У меня похищено оружие; возможно, его забрал этот абориген. Прошу выделить лланг, — (имелось в виду «звено» из «деда-мороза» и «снегурочки», самое маленькое подразделение в военной иерархии Винтхерлунда), — для моего освобождения, дальнейшего поиска этого местного и его ликвидации как потенциального бойца сопротивления.
— Просьба принята. Лланг уже в пути: мы запеленговали передатчик. Оружие у вас похищено, это плохо; проверьте, на месте ли… вы знаете, о чём я, верно?
— К сожалению, в настоящим момент не имею такой возможности, — процедил Дирнер, безрезультатно дёргаясь в путах, затянутых Егором на его конечностях.
— Тогда ждите. После освобождения проверьте это. В случае, если прибор при вас, подключите к поиску местного чебов; в случае утраты принимайте командование выделенным ллангом и ликвидируйте как местного, так и свой эргшворд. Всё поняли?
— Так точно, — отчеканил Дирнер, и связь прервалась.
«Ну всё, — подумал танн армии Винтхерлунда, — теперь этому уроду точно конец, пускай он даже знает лишь чуть больше, чем все остальные людишки».
И Дирнер принялся ждать.
* * *
00:48.
Выйдя на улицу, Егор остановился и постоял несколько секунд, глядя вдаль и размышляя, какой дорогой отправиться вслед за Мариной.
Путь по Павлова сразу отпадает, через парк — тем более; по Щорса — вообще, потому что это будет лишняя трата времени. Остаются два варианта: прямиком мимо парка, затем к Павлова через дворы — или, предварительно перебравшись через забор, по территории спорткомплекса. Второй вариант был практически безопасным, — если только Егора не задержит охрана, в чём тот сильно сомневался, — или не пристрелят «деды-морозы», которые вполне могли там прятаться.
Но наверняка они контролируют проход по Гастелло между парком и стадионом, а вот последний мог их и не заинтересовать. Проверить это можно было лишь одним способом — пройти маршрут в реале. И при этом постараться не погибнуть.
И Егор сделал свой выбор.
Стараясь быть как можно незаметнее, двинулся к дороге, которую в первую очередь пришлось перебежать Марине. По двору… через заснеженную клумбу у девятиэтажки напротив… Егор шёл медленнее, чем ему хотелось из-за желания поскорее найти Марину, но ему мерещилось чужое присутствие в этом месте, с которым были связаны воспоминания всей его жизни, и он не хотел, чтобы эта жизнь неожиданно для него самого оборвалась, пока он крадётся к территории спорткомплекса.
Но в этом вопросе его мнение не было решающим. Егор понял это, когда в стену дома, мимо которого он проходил, впился яркий зелёный луч, — и только проснувшийся этой ночью, меньше часа назад, инстинкт самосохранения спас жизнь копирайтеру, заставив его пригнуться, в то время как луч прошёл над его головой и, распространяясь со скоростью света, в ста с лишним метрах впереди проделал аккуратную дырочку где-то на трибунах стадиона.
А Егор, вмиг осознав задним умом, что его обнаружили и, значит, надо быстро делать ноги, рванулся с места. В два прыжка («И почему я так не мог на физкультуре в школе?..» — мелькнула совершенно неуместная мысль) добрался до проезжей части — следующий луч прорезал воздух у его уха, — в едином порыве пересёк её и оттолкнулся ногой от бордюра. А затем полетел вперёд в самом крутом прыжке, сделанном им в жизни.
Пронёсся над голыми ветками-щупальцами кустов над оградой из сетки (такой она была лишь с этой стороны; Егор перепрыгнул её там, где она была низкой, в то время как справа вся оставшаяся стена была добрый десяток метров в высоту) — и, перекувыркнувшись, покатился по невысокому склону — уже на территории спорткомплекса «Авангард». Вслед ему кто-то продолжал вслепую палить из лазерной пушки.
Через полсекунды Егор выкатился на асфальт, сразу же вскочил и, не теряя времени, помчался вперёд, мимо футбольно-регбийного поля (там стояли ворота обоих видов).
Вдруг что-то ни горячее, ни холодное, но неописуемо острое пропахало ему кожу на спине; краем глаза, инстинктивно падая, Егор заметил, как новый луч («Блин, тут ещё один стрелок!» — подумал копирайтер) срезает верх одной из секций чугунного забора, которым спорткомплекс был огорожен только с этой стороны (с двух других забор был стальным, а с четвёртой, как уже сказано, состоял из сетки). А краем другого глаза Киселёв увидел дыру, прорезанную в серой металлической ограде, защищавшей непосредственно поле.
Всё-таки здесь был кто-то из вражеской армии. И стрелял он (или она), как определил Егор, после того как перекатился, поднялся на ноги и еле успел отпрыгнуть в сторону, когда в то место, где он только что стоял, попал очередной лазер, — из-за ближайших футбольных ворот. То есть — с какого-то десятка метров.
Подсознание Егора (сознание работало едва ли вполсилы, контролируя разве что совершаемые телом движения) непрерывно корректировало, дополняло и уточняло план его действий; если ещё полминуты, даже двадцать секунд назад главной целью копирайтера была Марина, то в эти мгновения что-то внутри него ненадолго изменило его приоритеты.
Последние метра три он снова катился по покрытому снегом полю к стойке ворот, потому что лазер полосовал воздух всего лишь в метре от поверхности, так что, если б Егор продолжал двигаться во весь рост, его бы просто разрезало напополам. Но этого не случилось; копирайтер у самых ворот резко вскочил на ноги и увидел, как «снегурочка», выставив перед собой ствол своего лучевого «автомата», изменившись в лице, собирается отбежать назад, при этом напрягая палец на спуске оружия.
Егор не стал тупить или тем более проявлять вежливость к женщине — выхватил у неё из рук «автомат» и огрел им «снегурочку» по голове. Женщина упала — а вокруг Киселёва заелозили вдруг сразу несколько лазеров.
Не ожидавший этого Егор судорожно огляделся — и то, что он увидел, ему совсем не понравилось.
Мало того, что к нему с другого конца поля бежало несколько теней с лучевым оружием в руках, так ещё кто-то стрелял и от ближайшего входа в парк! «Кошмар», — подумал Егор и вновь покатился по земле, уходя от лазеров, сам тем временем паля из добытого «автомата» в коричневую мглу (всё-таки выражение «в белый свет» в данной ситуации было не совсем уместно).
Бой был практически бесшумным: Егор слышал лишь звуки, которыми сопровождалось его движение, включая собственное тяжёлое дыхание, плюс тихий странный свист, издаваемый при выстреле фантастического вида оружием, — и копирайтеру показалось, будто он танцует брейк на какой-то сумасшедшей дискотеке с лазерным шоу, но без звука (наверное, сломались колонки). Его отогнал непрошеное сравнение, встал, когда лазеры на мгновение перестали перекрывать пространство перед ним на уровне пояса, и побежал вперёд, пригнувшись и стреляя куда-то себе за спину не глядя.
Теперь он опять думал только о Марине. Что-то подсказывало ему, что движется он в правильном направлении.
* * *
00:50.
В это время в багажном отсеке, втиснутом между полос салона и днищем флаера, спрятанного на школьной спортплощадке, неслышно щёлкнул механизм активации. Закрутились, образно говоря, шестерёнки квантового компьютера, которыми на самом деле являлись частицы, связанные по принципу квантовой спутанности. Заработал мощный искусственный интеллект.
А осознав себя, послал на бортовой компьютер флаера приказ открыть багажный люк.
Окажись кто-нибудь в тот момент на заднем дворе школы, он увидел бы, как на необычного вида машине откинулась прямоугольная крышка низко расположенного люка, оттуда выпали какие-то запчасти — и вдруг, словно бы сами по себе, повинуясь непонятно чему и на первый взгляд опровергая закон о том, что во Вселенной всё стремится к хаосу, принялись увлечённо, если можно так выразиться, собираться в единое целое.
Но нет: ни первый, ни второй законы термодинамики нарушены не были. Просто включилась система самосборки механизма, управляемая тем самым квантовым интеллектом и подпитываемая достаточно мощным для Винтхерлунда (и невообразимо мощным для Земли) аккумулятором.
Прошло несколько секунд, и процесс был завершён. Теперь на заснеженном «футбольном поле» стоял робот, которого бы свидетель его «рождения» (как и любой другой житель этих широт Северного полушария) принял бы за снеговика. Причём нехилого такого, под полтора метра высотой, состоящего из двух снежных на вид шаров: довольно большого и очень большого.
Но снега там было совсем немного: он представлял собой тонкую — не более сантиметра в толщину — внешнюю оболочку робота. Под снегом (который был взят системой самосборки из окружающей среды и спрессован до состояния наста) располагалась толстая броня из легированной стали с прослойками карбида кремния и нитрида бора — любимых материалов инженеров Винтхерлунда.