Просьба на длинную секунду повисла в воздухе.
Если между нами и оставалось расстояние, то сейчас оно обещало исчезнуть.
Это не было соблазнением или игрой. Черный взгляд не светился обещанием, но я точно не мог уйти и оставить ее одну.
Горло перехватило, а сердце ударилось в ребра.
- Повернись спиной, - только и сказал.
Застежка в сарафане поддалась легко, а вот ткань заскользила вверх по телу неохотно. Из белья на Корсак оказались только бикини. Я видел ее в купальнике, но все равно судорожно сглотнул, заметив, что они намокли от воды, практически слившись с кожей.
На бедра этой девушки любой мужчина мог смотреть вечность – не удивительно, что и я замер.
Агния выдавила на руки гель и стала неуверенно себя намыливать, но мешали волосы. Очнувшись, я скрутил их в легкий жгут и убрал на плечо. А вот руку с плеча убрать не смог.
Безотчетно и медленно скользнул большим пальцем вдоль шеи к затылку, погладив девушку. Я уже касался ее сегодня и знал, какие острые по ощущениям эти прикосновения, и не смог сдержаться.
Под моей лаской она тоже замерла. Подняла голову.
Пришлось силой заставить себя отнять руку и отступить.
- Я буду здесь. Никуда не уйду.
Я включил теплую воду и закрыл дверь в душ. Стекло запотело и по нему заскользили вниз тяжелые капли. Отвернувшись, сгреб пятерней волосы у виска и тяжело выдохнул.
Сердце ходило ходуном. Вряд ли хоть один человек на земле мог пройти испытание Агнией, а я был всего лишь обычным парнем, который никогда не мечтал оказаться наедине с такой девушкой. Так чего же я ждал?
Она вышла из душа и запахнулась в банное полотенце – сбоку мелькнуло плечо и рука. Сделав пару шагов, остановилась и вдруг прижалась к моей спине щекой, обняв под грудью.
- Морозко, уложи меня спать, пожалуйста, - попросила. - Иначе я сейчас наделаю глупостей, а утром ничего не вспомню. - Агния вздохнула: - А я хочу помнить все, что касается тебя.
Прежде чем выполнить просьбу, мне пришлось вытереть ей волосы и на несколько минут оставить одну.
Когда она уснула, я еще какое-то время не ложился. Повесил ее сарафан на балкон, смыл с себя запах реки, и сам постоял на свежем воздухе, слушая, как на поляне играет музыка и продолжает шуметь толпа. Где-то совсем рядом, во дворе отеля, послышался чей-то звонкий смех и голоса – в этот субботний вечер народ продолжал активно отдыхать. Плевать ему было на чьи-то личные драмы и ошибки.
Я прикрыл дверь на балкон и вернулся в комнату. Пройдя к широкой кровати, улегся, закинув руки за голову. Было так непривычно и странно ощущать себя в окружающей темноте не дома и не в своей постели. Понимать, что я лежу не один, а с девушкой, пусть даже она и спит, отвернувшись к окну, в метре от меня. Еще долго в тишине смотреть в потолок и вспоминать, с чего же у нас все началось…
Агния проснулась глубокой ночью. Вздрогнула неожиданно в темноте и приподнялась.
Последний час мой сон напоминал одновременно сладкую пытку и плавал на поверхности, поэтому я сразу очнулся и открыл глаза.
- Кто… Кто здесь?!
Шепот прозвучал со страхом и изумлением, и я поспешил ответить:
- Тихо, Корсак! Это я.
- Морозов, ты?!
- Да.
После долгой паузы, в которую девушка осознавала действительность, послышался вздох облегчения, и ее лоб уткнулся в мою шею.
- О, господи, Морозко, слава богу! Я так испугалась!
- Ты танцевала на поляне перед сценой. Я нашел тебя, принес в номер, и ты легла спать. Неужели ничего не помнишь?
Агния дышала тихо и взволнованно, но призналась, пусть и с неохотой:
- Я вспомню. Обязательно все вспомню! Но не сразу.
Мы продолжали лежать. Ее дыхание согревало кожу, и все же казалось прохладным в сравнении с жаром голого тела, которое просто обжигало.
- Морозов, - она вновь первой нарушила тишину. Спросила осторожно: - А почему ты меня обнимаешь? А я – тебя. Почему?
Ответ на это нашелся только один:
- Наверное, потому, что ты лежишь на моей груди.
- А разве… ты не оставил меня? Не ушел?
Я качнул головой.
- Нет.
- Даже после того, как увидел, какой я могу быть?
Когда-то она сказала правду, признавшись, что я смогу ее остановить.
- Даже. Я знаю, какая ты.
Корсак замерла. В темноте я не мог видеть, но точно знал, что она подняла голову и смотрит на меня.
Кадык сухо дернулся в горле.
- Я раздета, Кудряшка, но почему мне кажется, что у нас ничего не было?
- Потому что ничего не было, - тихо ответил на вопрос. – Мы просто уснули.
- Но…
- Когда ты засыпала, то была в полотенце. Скорее всего оно осталось на твоей половине кровати – там, где и подушка.
Голова опустилась, и груди коснулась щека. Волосы Агнии защекотали губы и послышался новый вздох.
- Ясно, - меня оплели руки. – Значит, и здесь я тебя нашла. Иногда я думаю, что ты – самое лучшее, что со мной случалось.
Мы уже окончательно проснулись и успели осознать, что лежим обнявшись, но Корсак и не подумала отстраниться. Напротив, вдруг приподнялась и легла выше. Положила горячие пальцы на висок.
Мое горло и так с трудом смыкалось от ее близости, а теперь и вовсе пересохло, а тело напряглось еще больше. Последний час стал настоящей мукой.
Я обнимал ее за талию и не убрал руки. Скользнул открытой ладонью по голой спине к лопаткам и шумно втянул в себя воздух, когда ощутил теплое дыхание у своего рта.
- Морозко, там, у бассейна… Бывают ситуации, когда человек видит совсем не то, что есть на самом деле. Я чуть не умерла, когда поняла, что ты подумал! Да, я совершала глупости в прошлом, но все это до того момента, как в моей жизни появился ты. Я бы никогда с тобой так не поступила, слышишь? Ты очень дорог мне!
Мои пальцы жили своей жизнью и сейчас зарылись в ее волосы. Они были еще влажные и одуряюще пахли – как и она сама – накрывая нас шелковой завесой. Даже в темноте Корсак сводила с ума, вытесняя собой из головы все мысли.
- Я знаю.
- Правда? Веришь?
Желание искрило между нами весь день, а теперь, когда не осталось расстояния, дыхание у обоих стало жарче.
- Да.
Наши губы встретились осторожно, но за нежностью почти сразу пришла жадность – словно мы оба этого поцелуя слишком долго ждали. Ладони скользнули вниз по голой спине, ниже… и тело скрутило от оглушительного по силе желания, когда мои пальцы сжались на девичьих бедрах, притягивая их ближе.
- Антон…
Слова сорвались сами:
- Я… я хочу тебя.
И не ожидал, что стон выйдет таким мучительным, но во мне все звенело от напряжения и муки, когда Корсак обхватила меня своими стройными ногами и коснулась грудью.
- Ради бога, Агния, не шевелись! - для меня все грозило окончиться очень быстро.
Я втянул ртом воздух, не зная, чего от себя ожидать, и девушка замерла вместе со мной. Хорошо, что не видела моего лица. Сейчас мы были так тесно прижаты друг к другу, что она не могла не чувствовать. Не понимать, насколько сильно мое желание.
От мысли, что мы можем быть еще ближе, я приподнялся и нашел голодными губами ее шею. Вновь разорвал наши дыхания и упал на подушку, когда рука Агнии легла на мой живот, а сладкий рот очень серьезно прошептал в ухо:
- Ну уж нет, Кудряшка! Я столько тебя ждала, что теперь, когда ты мой, и не проси! Лучше сними их сам, - Корсак забралась рукой под боксеры, и ласково куснула меня за скулу. Склонив голову, поцеловала в грудь, одурманивая собой. – Или я сделаю это зубами, выбирай! Я ведь тоже не железная…
- Х-хорошо.
Руки и губы не отпускали, сильные бедра обхватили мои… Послышался тихий нежный стон и воздуха не осталось…
- Агния!
Она часто дышала у моего виска и попросила:
- Скажи еще, Антон, пожалуйста…
Я крепко прижал ее к себе, понимая, что теперь вряд ли когда-нибудь смогу отпустить, запутал пальцы в волосах и повторил:
- Агния!
Я бы повторил ее имя еще тысячу раз, если бы действительность не билась во мне сокрушающим удовольствием, заставляя забыть обо всем, кроме одного – эта девушка теперь была моей.
Она сказала тихо, но так, что я почувствовал сердцем:
- Я люблю тебя, Морозко. Люблю!
Мы упали на кровать, и я обнял ее. Гладил спину и плечи. И если забыл от этом в момент близости – онемев от ее признания, то сейчас не мог не сказать.
- Ты само чудо, Огонёк! Но мы не можем не думать о последствиях. Прости, что вспомнил о защите слишком поздно – ты способна лишить сознания. Твоя покупка лежит в рюкзаке, но если вдруг так получится…
Глава 26
Агния
Морозко сделал паузу, но закончил твердо:
- Если вдруг так получится… то я тебя не оставлю!
Я вздохнула, приподнялась и посмотрела на него. Большое окно номера было задернуто шторами, но на фоне занимающейся зари, в полутьме неясно проступили наши силуэты. Если бы могла, я бы промолчала, но между нами больше не было места тайнам – я дала себе слово.
- Что? – спросил он.
- Я пью таблетки, Антон. Никому об этом не говорила, но и никогда не занималась «этим» без презерватива. Тебе нечего бояться. Я не забыла о защите, я просто не хотела.
И пусть прозвучало слишком рационально – зато честно.
- Я не боюсь.
Морозко сел рядом и убрал волосы от моего лица. Наклонившись, поцеловал очень нежно. Он погладил плечо и вдруг коснулся пальцами груди… И от этого прикосновения у обоих зашлось дыхание, а у меня едва не остановилось сердце – тело продолжало звенеть от нерастраченного желания. Я всегда знала, что с ним все будет иначе и по-настоящему.
Еще один поцелуй добавил уверенности и пальцы стали ласкать смелее.
- Это нормально, что я снова тебя хочу? – спросил Антон, притягивая меня ближе, и я поймала на его губах улыбку. – Очень хочу, Корсак!
- Думаю, да. Ты просто читаешь мои мысли, Морозов.
Поцелуи обжигали шею, так же, как и дыхание.
- Я ведь твой должник?
- Ну… не уверена, можно ли это так назвать, но… Ох, Антон!
Он опустил меня на постель, а сам склонился сверху. Спустился ртом ниже… и грудь заныла от прикосновения горячих губ, и подогнулись колени.
Меня целовал мой Морозко, мой неукротимый светловолосый Кай, и мне еще никогда не было так хорошо от близости.
Поясница прогнулась, и я не смолчала, выдохнув его имя, когда Антон накрыл меня собой. Проснувшееся мужское в нем овладевало и покоряло, подчиняло тело каждым движением, и я поздно осознала, что вместе со стоном удовольствия оставила на его спине следы.
Мы проснулись поздно, уже вовсю светило солнце, и если Антон встал первым, то я еще долго не могла открыть глаза, чувствуя себя расслаблено и удовлетворенно.
Интересно, если я признаюсь Морозко, что помню сквозь сон, как он гладил мои волосы – это его смутит?.. Наверняка, да. А значит, надо обязательно сказать! Обожаю, как он мило краснеет! Хотя вот ночью, когда доводили друг друга до точки, он и не думал смущаться – разве что в начале. Не уснул, пока не огладил всю.
Я повернулась в постели и лениво потянулась, вскинув руки. Сев в кровати, огляделась, смаргивая сон с ресниц.
Антон стоял на балконе, в одних джинсах, с мокрыми после душа волосами, и смотрел во двор отеля – на злополучный бассейн, а возможно на реку. В сравнении с городом, природа здесь была просто волшебная. Жаль, что мы выбрали не то время и не ту компанию, чтобы приехать в «Butterfly». Но больше я подобной ошибки совершать не собиралась. Как и делить Морозова с моими вчерашними друзьями.
Что-то теплое и живое шевельнулось в груди, сжалось трепетной нежностью при взгляде на парня. Так случилось не первый раз, но сегодня отозвалось в душе особенно сильно. Я любовалась талией и узкими бедрами, красивым прогибом спины и разворотом плеч, обещающих стать еще шире. Темно-русыми от воды завитками волос, касающихся затылка. Мой ботаник определенно был самым сексуальным ботаником в мире, и я собиралась ему это доказать.
Я встала с кровати и обернулась простыней. Прошла к балкону босиком, остановившись в дверном проеме. После сна глаза все еще щурились и никак не хотели смотреть открыто. Длинные волосы спутались и наверняка торчали во все стороны темной копной, забыв, что им положено быть гладкими. Мама пришла бы в ужас от моего вида, а мне было все равно. После того, как нежно меня ночью любил Морозко, и в каком виде нашел на поляне, я не боялась его разочаровать.
- Привет, Морозов.
Антон тут же повернулся, и… уставился на меня, немного растерянно и с ожиданием. Сглотнул натужно, стиснув пальцами одной руки поручень. Скулы напряглись, как бывало всегда, когда он смущался или волновался.
- Привет, Корсак.
Я склонила голову и оперлась плечом о косяк, рассматривая его – по-утреннему свежего и молчаливого. Со следами недавней драки с Эриком и моих на него притязаний, виднеющихся на шее и ключице. Мне стоило быть осторожнее, но разве устоять, когда запрещаешь себе что-то слишком долго? А Морозко мучил меня в снах не одну ночь.
Не хотелось ничего говорить. Обняла бы, но с поцелуями к нему сейчас точно лезть не стоило, сначала надо в ванную комнату.
- Мы вчера пропустили ужин. Я ужасно проголодалась. Кажется, и волка съела бы, а ты? – спросила, убирая прядь волос за ухо.
Антон куснул краешек губ, на секунду опустив взгляд на мои плечи.
- Я тоже. Но не думаю, что после моего… неудачного падения в ресторане, меня туда снова пустят. К тому же, я оставил там все деньги, что были с собой, - признался. - Думаю, тебе лучше сходить одной.
Я нахмурилась. Без него я точно никуда идти не собиралась, и уж тем более есть в одиночку.
- Не переживай, - ответила абсолютно уверенно – я снова была прежней Корсак. – Нас пустят и обслужат согласно уровню заявленного здесь сервиса, даже не сомневайся! Тем более, что завтрак включен в стоимость номера. А за «падение», ты точно не обязан платить один. Моя вина в этом тоже есть.
Сказала и шагнула назад в комнату.
- Я сейчас в душ и пойдем. Я быстро! Ну, я честно постараюсь быстро! – улыбнулась парню. – Ладно? Просто девушке иногда нужно немного больше времени, чтобы привести себя в порядок!
Морозко кивнул, не отрывая от меня глаз. Улыбнулся в ответ.
- Конечно.
Я отступила к шкафу, Антон продолжал наблюдать. Решив его не разочаровывать, сдернула с себя простынь – в конце концов, нам все равно предстояло увидеть друг друга обнаженными при свете дня – так почему не сейчас? Да и не таким уж скромником он оказался. Присела, отыскивая в сумке косметичку и белье. Отыскав нужные вещи, обернулась и, подмигнув серьезному Морозову, очутившемуся уже на пороге балкона, скрылась за дверью ванной комнаты.
Выдохнула, закрыв глаза.
Впервые в жизни мне не хотелось забыть о близости и смыть с себя чужие поцелуи. Думать на утро, что же со мной не так? При мысли о губах Морозко, возбуждение вновь проснулось и растеклось в крови сладким томлением. Запульсировало желанием внизу живота, горяча волнением кожу. Шепнуло на ухо, чего же именно я хочу, без намека на досаду и укор.
Значит, вот как бывает, когда ты с тем, кого любишь? Ничего не стихает и не уходит. Не заканчивается с утром пустым обменом фраз и отговорками, а только разгорается сильнее, сшивая крепче невидимыми нитями.
Я приняла горячий душ, а за ним ополоснулась холодной водой. Прошлась по коже любимым кремом. Волосы вымыла, наскоро высушила феном и расчесала. Мазнула тушью ресницы и чертыхнулась, не вовремя вспомнив о сарафане, замеченном на балконе, и об испорченном платье.