Павлова Александра
Проклятое дитя. Иллюзия Выбора
Анна отчаянно не желала думать и допускать хоть какие-то мысли, что могли бы огорчить ее, вернуть в реальность, и вообще концентрироваться хоть на чем-то кроме того, что внезапно волной счастливого озарения нашло на нее. А Хасин успешно помогал ей справляться с этим — не давая думать, лишь чувствовать. И себя одергивал каждый раз, наслаждаясь тем, что происходит здесь и сейчас.
Целый выходной день Анна провела с Хасином в его комнате. Они просто лежали на его большой кровати. Просто смотрели друг на друга, прикасались. Он просто целовал ее, даже не собираясь и не думая заходить дальше. Губы были искусаны и припухли, а скулы сводило от не сходящей с лица улыбки. Анна не верила своему счастью, не верила, что смогла получить так много и так неожиданно. И думать не хотела о том, что все это миг, лишь иллюзия, а за дверью их ждет реальность. Она просто наслаждалась моментом, впервые не думая о последствиях.
Она смотрела на Хасина, касалась кончиками пальцев его лица, вглядываясь в давно изученные черты, и словно впервые видела его. А демон не мешал ей, наблюдая за ней из полуприкрытых век и с легкой улыбкой на губах. Сколько раз вот так Анна прикасалась к своему демону, сколько раз бездумно проводила руками по его лицу и телу, и ни разу это не вызвало в ней дрожи и тепла, что сейчас разливались по телу. Ни разу это не казалось слишком интимным и личным. Прежде все было естественно, без какого-либо подтекста. Сейчас эти прикосновения приобрели иной смысл. И даже опуститься ниже подбородка было стеснительно: все еще полуобнаженное тело демона вызывало смущение и трепет.
— Смелее, — мягко усмехнулся Хасин, когда Анна снова вернулась к его волосам, не посмев опустить руку ниже линии подбородка.
— Не могу, — смущенно спрятала лицо у него на плече девушка, чуть улыбаясь.
— Почему? — с тихим смехом спросил Бастард, беря ее ладошку в свою и поднося к губам, зацеловывая пальчики.
— Не знаю, — не поднимая лица, ответила принцесса.
Хасин хмыкнул и вдруг положил ее руку себе на грудь, не давая убрать. А после медленно повел по своему телу. Еще не так давно Анна сама прикасалась к нему вот так же, смело, и даже не задумываясь о приличиях или их отсутствии. Но тогда она вкладывала в эти прикосновения иной смысл, и ощущались они иначе, чем сейчас. И пусть Хасина волновало каждое из них, он тоже почувствовал разницу: некая интимность, ласка присутствовали в соприкосновении их кожи.
Демон отпустил руку Анны, оставив ее на своем животе. И несмело, все еще не глядя, она сама начала прикасаться к нему, водя подушечками пальцев по светлой коже. Несмело повернула лицо, прижимаясь щекой к плечу Хасина, и смотрела, вычерчивая узоры, наблюдая, как вздрагивают и напрягаются мышцы на теле под ней.
— Так странно, — рассеяно прошептала Анна. — Это все тот же ты, и совсем другой.
— Я тот же. Просто ты иначе посмотрела на меня. Почему? — все-таки спросил демон, как бы сильно не хотелось поднимать этот вопрос.
День подходил к концу, и он прекрасно понимал, что их время тоже заканчивается, и пора возвращаться в реальность.
— Я вдруг подумала, — со вздохом начала девушка, также не желавшая поднимать эту тему, но прекрасно осознающая необходимость сделать это, — о моем отношении к Кассиану. Мне с самого начала казалось странным, что я отношусь к нему почти как к тебе. Буквально с первой встречи. И я не могла объяснить этого, спрашивала у тебя, но и твои слова не успокаивали. И вчера я подумала, что причина не в нем. Во мне. Что мое отношение к нему схоже с отношением к тебе по иной причине — не потому, что я вижу в нем тебя — друга, близкого, заботящегося. А тебя я начала видеть в ином свете. И я не могу сейчас сказать, когда все изменилось, когда все стало иначе — даже приблизительно. И вчера я вернулась, чтобы убедиться, развеять, наконец, сомнения. Была готова, что ты высмеешь меня, укоришь слегка, отчитаешь, даже разозлишься и снова напомнишь о моем долге. Но ты, — Анна подняла личико и посмотрела Хасину в глаза, — ты ответил. И в тот же миг все встало на места.
На несколько минут в комнате повисла тишина, прежде чем принцесса решилась задать вопрос, на который боялась узнать ответ:
— Что теперь будет?
Хасин ласково прижал к груди Анну, думая над ответом на ее вопрос.
— Ты сама сказала, что твое отношение ко мне схоже с отношением к Кассиану. Он твоя Судьба, Анна. И ты знаешь это не хуже меня, — тихо произнес демон, рассеянно перебирая светлые волосы. — Ничего не изменилось в твоей жизни. И твое понимание ситуации сделало лишь хуже. Лучше бы ты и дальше терзалась сомнениями, — с горечью усмехнулся Бастард.
— Не лучше, — уверенно возразила девушка, заглядывая в глаза своего демона. — И я готова к последствиям, какими бы они ни были.
— Последствие одно — боль, моя Амани, — с пониманием произнес Хасин. — У нас нет будущего. Ты уже влюблена в принца. А чувство ко мне, — снова горечь разлилась в его голосе волной, — лишь иллюзия.
— Нет, Хасин! — горячо возразила принцесса, с тоской глядя на него.
Она впервые видела его таким уязвимым и открытым. Впервые он показал ей, что тоже может испытывать боль. До этого были лишь слова, рассказы, и порой Анна сомневалась, что ее демону бывает страшно, больно или неприятно. Он всегда был холоден и отстранен, всегда контролировал каждую свою эмоцию и не позволял чему или кому-либо как-то влиять и действовать на себя. И вот ей с такой легкостью удалось снять с него эту маску и открыть для себя его душу целиком. Только какой ценой? Чем им обоим придется заплатить за эту слабость, что довлела над их сердцами?
— Ты же должен видеть и понимать, что все по-настоящему, что я не придумала все, — прошептала сокрушенно Анна, умоляюще глядя на Хасина.
— И от этого еще больней. У нас нет, и не может быть будущего, Анна. И ты знаешь это не хуже меня, — нежно касаясь ее личика, произнес демон.
— А еще я знаю, что люблю тебя. И я не хочу игнорировать это чувство. Не хочу! — с так редко проявляющимся упрямством заявила девушка, но глаза были полны отчаяния и сомнений, страха и растерянности.
— А чего ты хочешь? — пронзительно глядя в голубые глаза, прошептал Хасин.
— Просто наслаждаться тем, что у меня есть. Жить одним днем. Не думать о будущем.
— Так не бывает, — покачал головой демон с усмешкой на губах. — Вернее, это не для тебя — ты слишком любишь жить по расписанию: контролировать каждый свой шаг и поступок, думать о последствиях, предусматривать все возможные ситуации. Всю жизнь ты желала именно этого — все держать в своих руках и управлять своей Судьбой. У тебя просто не выйдет наплевать на это.
— Ты меня научишь, — удивительно беззаботно улыбнулась принцесса, но в глазах были сомнения, но все же напополам с решимостью.
— Тогда придется иначе смотреть не только на наши отношения. На все, Анна.
— Я посмотрю. И я буду наслаждаться жизнью до своего замужества с Кассианом. Пусть несколько иначе, но буду! Я не хочу провести это время, страдая и мучаясь. Я хочу воспользоваться им. Пусть потом и будет больней, — тихо и понимающе закончила девушка.
Она не хуже Хасина понимала, что нет у них будущего, не совместного. Она — невеста его брата. Она влюблена в своего жениха. Но что сейчас эта влюбленность по сравнению с настоящим и сильным чувством любви? Мелочь, которая скрашивала ее жизнь и только, делая ее не такой официальной, по-своему приятной и интересной.
— Ты не понимаешь, о чем просишь, — прошептал Хасин, качая головой и садясь на кровати.
Он поднялся с постели, натянул на плечи рубашку и подошел к окну. Анна не сводила с него глаз, тревога и боль в которых затмили на миг счастье и веру в лучшее.
— Я никогда не встану на пути у брата, Анна. Никогда не заберу у него то, что принадлежит ему по праву.
— Я не вещь! Я сама могу решать!
— И ты уже решила, Амани, — мягко усмехнулся демон, поворачиваясь к ней лицом. — Твое сердце уже принадлежит твоему принцу. Ты просто еще не осознаешь этого. Не понимаешь, что твое притяжение к нему ничто не остановит — ни ты сама, ни я, ничто другое.
Анна прекрасно понимала всю справедливость и правоту слов Хасина. Понимала. Но не желала мириться! Она столько лет мечтала о счастье, и вот оно перед ней — в образе беловолосого демона. Он — нечто большее, что любовь. Куда более настоящее, чем грядущие долг и обязанности. И кто бы раньше сказал, что когда-нибудь Анна сможет пренебречь своими принципами, моралью и буквально сломать себя — она бы не поверила. Да и никто бы не поверил — Хасин в первую очередь. Для этой девушки ответственность, нравственность и честность были частью ее натуры, без которой она уже не будет той Анной, которой ее знали все. Но именно сейчас, в этот момент, чувствуя, как сердце переполняется любовью, принцесса поняла, что все это мелочи. Что не важно, как это постыдно и что скажут! Что плевать на чужое мнение! Что плевать на все и всех!
Ведь это же Хасин! Она всегда готова была ради него на любые безумства, пусть он и не просил никогда о них и не попросит! Она знала, каким он был в глазах окружающих, знала, каким его считали, и прекрасно понимала, что все так и есть. Он жесток. Он бессердечен. Он силен и несгибаем. Он — угроза и опасность для каждого своего недоброжелателя. Он — оплот своей империи, как бы сильно та его ни ненавидела. И Анне всегда было все равно на его репутацию, на слухи. Она не искала ему оправданий — нет. Всегда прекрасно знала, кто он и что из себя представляет. И ей всегда было на это плевать.
Так что изменилось? Разве что-то или кто-то заставит ее прекратит любить этого демона? Перестать ему доверять? Оборвать их особую связь? Никто и никогда! Ни жизнь, ни обстоятельства, ни даже ее принципы, которыми ради него она готова была поступиться.
Леди Мирай несомненно увидела бы в этом дурное влияние Бастарда на свою подопечную. Да кто угодно бы подумал о том, что Хасин манипулирует, заставляет или играет с ней — таков уж был его образ в глазах людей. И лишь единицы знали, что для беловолосого демона Анна — исключение во всем! Он никогда не причинит ей боль. Он никогда не станет использовать ее в своих целях и никому другому не позволит. Он всегда будет предан и верен ей. А она всегда будет видеть в нем своего демона, будет любить его, не смотря ни на что и принимать его таким, каким он был.
— Мое сердце — возможно, — заговорила тихо, но твердо Анна, упрямо глядя в серебристые глаза.
Она поднялась с кровати и подошла к Хасину. Нерешительно коснулась руками его груди, мягко скользнув по коже. Руки дрожали снова, а от его близости голова шла кругом. От его запаха, который прежде казался просто родным и близким, а сейчас щекотал ноздри своей особенностью, ведь принадлежал ему. От того, как он нависал над ней невольно своим сильным и мощным телом, закрывая собой весь мир.
— Но сердце — лишь часть души, — девушка с нежностью подняла на него взгляд. — А моя душа — ты.
Она мягко коснулась руками красивого лица, привстала на цыпочки и едва ощутимо прижалась к его губам своими, глядя в его сверкающие глаза.
Анна и не представляла, что значили эти слова для Бастарда. Не представляла, как вот так вот просто пообещала ему так много.
— Но он — твоя Судьба, — не мог не попытаться в очередной раз переубедить ее демон.
Она и не догадывалась, на что дает ему надежду своим упрямством, не понимала, как больно им обоим будет после — даже не представляла. Зато он — слишком хорошо.
— Ты оставишь меня? — прикрыв глаза, нерешительно спросила Анна, боясь услышать ответ.
— Однажды, — хмыкнул невесело Хасин, заставив ее удивленно распахнуть глаза и посмотреть на себя.
— Но не сейчас? — прошептала с дикой надеждой в голосе принцесса.
— Не сейчас, — покачал головой мужчина, касаясь ее лица кончиками пальцев.
— Почему?
— Потому что я эгоист и бесчестный демон. Потому что я слишком долго мечтал о тебе и слишком сладки твои слова о любви. И я хочу ее познать — твою любовь. Хочу взять то, что ты захочешь мне дать. Пусть мне больно будет потом. Но сейчас я тоже хочу наслаждаться происходящим, пусть и не имею на это права.
— Я даю тебе это право, — почти обещающе прозвучали эти слова.
* * *
Анна прекрасно понимала, что это безумие. Прекрасно осознавала, что это не допустимо. Прекрасно знала, что ни к чему хорошему не приведет, и что у них с Хасином нет будущего. Но впервые в жизни действительно была готова жить сегодняшним днем. Готова была бороться с собой и своей натурой, которая вопила во все горло о недопустимости происходящего. И утешала себя тем, что так или иначе это бы случилось — перелом в ее понимании мира вокруг. Давно следовало избавиться от излишней наивности и невинности. Давно следовало иначе посмотреть на многие вещи, прекратить прятаться от всего, что было рядом, и делать вид, что она не замечает тех или иных вещей. Пора учиться быть смелее, сильнее и раскованней. Пора взрослеть.
Об этом ей говорили все и давно, но при этом с нежностью улыбались тому, от чего предлагали отказаться. Говорили, что необходимо закалить себя и свой характер, но млели от того, какой она была. Требовали от нее жесткости, но не могли не радоваться ее нежности и мягкости. Противоречили сами себе, не желая, чтобы ее свет и тепло исчезли или поутихли. Но если ради своего счастья придется ими пожертвовать — Анна сделает это не задумываясь.
* * *
— Убегаешь? — понимающе хмыкнул Ринар, наблюдая, как друг сосредоточенно одевается в свой военный мундир.
Хасин был хмур, напряжен, недоволен. Руки резко натягивали на плечи одежду, пальцы быстро застегивали пуговицы и поправляли красный воротник и манжеты.
— Почему ты не носишь форму главнокомандующего? — с интересом спросил Черный, чуть склонив голову к плечу, рассматривая демона.
— Мне привычней солдатская. Не так бросается в глаза, — пояснил Хасин, пристегивая к поясу катану, а в высокие сапоги закладывая тонкие клинки без рукоятей, едва ли весомые и устрашающие, но смертоносные в руках этого демона.
— А на мой предыдущий вопрос… — с намеком протянул дракон, внимательно глядя на друга.
— Не сбегаю. Отец вызвал. Какие-то проблемы во дворце.
— Очередной заговор? — фыркнул Ринар.
— Вроде того, — качнул головой Хасин. — Но что-то серьезное. Иначе бы не звал, — напряженно и тихо добавил он.
— Могу предположить, что Алиман просто соскучился — ты игнорируешь его уже несколько месяцев, — зная, о чем говорит, произнес Черный. — Почему? Приучаешь его к долгой разлуке? — насмешливо протянул мужчина.
— Вроде того, — хмыкнул Бастард.
— Твой отец никогда не смирится и не привыкнет к мысли, что тебя не будет рядом.
— У него нет выбора.
— Выбор есть всегда, друг мой. Тебе ли не знать. Вот ты свой сделал, — и он внимательно-внимательно посмотрел в серые глаза. — Ты встал на трудный путь, — серьезно и хмуро проговорил Ринар. — Анна — не твоя.
— Знаю! — рыкнул Хасин, вскинув гневный взгляд на дракона. — Но что-то больно ты спокоен, учитывая, что я встал на пути чужой Судьбы, — иронично протянул он.
— Почему чужой? Твоя Судьба всегда была переплетена с Судьбой твоего брата — с того самого дня, как он появился на свет. Еще крепче эта связь стала с появлением на свет Анны.
— Кончай с загадками. Раздражаешь, — прервал Хасин друга. — Либо скажи прямо и не играй со мной, либо вообще не заводи этот разговор.
— Ты же знаешь, что я не могу рассказать тебе все, — мягко ответил Черный. — Скажу лишь, что тебе не уйти от твоей собственной Судьбы.
— Забавно, — усмехнулся задумчиво Хасин, — я так часто слышу намеки о предсказании Каори для брата, но никогда для меня. Ни разу не задавался вопросом, что эти дамы говорили отцу обо мне.
— Твоя Судьба не менее интересна, чем у Кассиана. И повторюсь, тесно сплетена. «Ваша жизнь — одна на двоих. Ваша Судьба — одна на двоих. Ваше счастье — одно на двоих».
Хасин внимательно посмотрел на Ринара, который только хмыкнул на его взгляд.
— Считай, я прокололся.