– Вы намекаете, что я веду нездоровый образ жизни?! – возмутился собеседник.
– Не намекаю. Впрямую говорю. У вас нездоровый цвет лица, в глазах красные прожилки. Нос с красными прожилками. Лишний вес и одышка. Вы много пьете, много едите, слишком много едите и пьете. Скорее всего, запойный. У вас гипертония, увеличенная печень, больной желудок и постоянные запоры. Вы мало двигаетесь, и жить вам осталось от силы лет пять. Алкоголь и чревоугодие вас погубят!
– Да как вы смеете! – мужчина привстал на своем стуле, изображая скалу, готовую обрушиться на наглеца, но я так и сидел, с иронией глядя на несостоявшегося громовержца. Я бы мог его уронить не вставая со стула. Просто ткнуть пальцем в подреберье, и… нет, лучше этого не делать. Этот типус-лауреат в таком случае просто скончается от болевого шока. Сердечко-то у него тоже слабенькое!
– Мирон Макарыч, эк он тебя разоблачил! Вы, товарищ, еще забыли упомянуть о том, что у него и сердце не очень. Постоянно таблеточки пьет. Однако вечно скандалит, вечно недоволен. Мирон Макарыч, иди уж ты… по своим делам. Дай человеку покушать! Испортил аппетит, скандалист!
– Да я… да вы… – Мирон Макарыч поднялся со стула и тяжело переставляя тумбообразные ноги пошел прочь, отдуваясь и пыхтя больше прежнего. А я остался сидеть на месте, разглядывая нового своего собеседника. Вернее – собеседников: двух мужчин за соседним столиком. Они были моего возраста, и я их тоже не знал. Какие-то писатели, или поэты – а кто же еще? Забытые, никому не интересные… увы.
– Я Семен Петрович, можно просто Семен. А это Иван Никифорович…
– Можно – просто Иван – подхватил второй собеседник – вы не обращайте внимания на этого скандалиста. Вечно ходит и жалуется по любому поводу. Сегодня уже сбегал в директорат, грозя нажаловаться куда надо, так как ему не предоставили освободившийся номер люкс. Но вы и правда какая-то загадочная личность! Выглядите молодо для маститого писателя, а в люкс не всех селят! Вот народ тут и заинтересовался. Делать-то нечего, скука одна! Или сплетни, или бильярд, или прогулки по аллеям. Симпатичных женщин раз, два, и обчелся, да и староваты мы для девчонок. А до старушек еще не докатились! Хе хе хе… Можно еще и выпивать, но сколько же можно?! Надоедает! Ну так сознавайтесь – вы сын первого секретаря обкома? Кто вы, таинственный незнакомец? Дежурная молчит, как партизанка, только улыбается!
– Просто писатель-фантаст – скромно ответил я, и губы мои расплылись в невольной улыбке – Карпов моя фамилия. Карпов Михаил.
– Карпов?! – охнул Семен – Это вы, то самое новое открытие издательства Кодгиз?! Слышал, слышал! Они с вами носятся, как черт с писаной торбой! Махров такой важный ходит, как гамбургский петух! Ну как же – он откопал изумруд! Бриллиант! И теперь паразитирует на нем, как пиявка! Вот не чаял, что с вами встречусь! Мы, мелкие писателишки эпохи Карпова, копошимся где-то у ваших ног! Таких тиражей и таких денег нам не видать как своих ушей!
– Да ладно вам – фыркнул я – шутники! Эпохи Карпова! Ну да, книжки пишу. Написал несколько книжек, их издали. Получил гонорары. Но не такие уж и великие, миллионером пока не стал.
– Пока! – фыркнул Иван – Пока не стал! Простите, Миша, вы наглец! Хе хе хе… мы и мечтать не можем о таких гонорарах! Такие получают только самые что ни на есть великие писатели – типа Алексея Толстого и иже с ним. А мы… знаете, как мы зарабатываем деньги?
– Как? – не удивился я, знающий по большому счету, о чем пойдет речь. Но не прерывать же начатую беседу? Пусть люди позабавятся. Расскажут «несмышленышу» о смысле жизни.
– Ездим по трудовым коллективам, как же еще – улыбнулся Иван – четвертной платят за выступление, а еще – номер люкс в гостинице, питание, а в конце – банкет! А гонорар так… на пропой! Думаете с чего Макарыч так разожрался? Все здоровьичко оставил на банкетах! Написал три книжки, получил премию, вот теперь и жирует. Правильно сказали – сдохнет скоро, ибо в питие неумерен, и пищи принимает зело много! Вот!
Собеседники мои расхохотались, а я поддержал их смех улыбкой. Хотя смеяться по большому счету было и нечему.
– Все там будем! – видимо поняв мое отношение к обсуждению смерти Макарыча заключил Семен – Да вы кушайте, кушайте! Остыло уже! Тут и правда хорошо готовят! Значит, вы Карпов… слышали, слышали… там какая-то странная история была с вами. Вроде как вы не знаете, откуда взялись, ничего не помните. А еще – что вас штатовское издательство собралось издавать, какое-то известное, и в нем – о боже мой! – Солженицына напечатали! Врут небось. Кому нужны наши писатели, если они не обгаживают советский строй? Вот если бы вы начали гадить на страну, тогда – да. Вам за «бугром» все пути открыты. А простой писатель не имеет никаких шансов!
– А я не простой писатель! – невозмутимо заявил я, проглотив кусок котлеты – я гениальный писатель!
Оба собеседника замолчали, переглянулись, видимо оценивая сказанное (то ли дурак, то ли совсем забронзовел?), и только когда я ухмыльнулся уголком рта, дружно расхохотались:
– Да вы шутник, Миша! Чувствую, мы с вами подружимся! Тут такая скучная компания! Вы в преферанс играть умеете? Распишем пульку? Не умеете? Ох, какая досада! А что умеете? Ну… кроме как книжки писать?
– Драться умею. Стрелять умею – не задумываясь ответил я, и тут же прикусил язык. Вот же в самом деле – язык мой – враг мой!
– Вот как? – удивился Иван – А где научились? А! Вы же не помните, да? Кстати, насчет Штатов – правда?
– Правда. Пятого июня я должен быть в Нью-Йорке. Будет представление моей книги общественности, журналистам.
– О как! Ну почему я не пишу фантастику? – Семен сокрушенно помотал головой – Сейчас бы в Штаты летел! Иван, почему мы не пишем фантастику?
– Может потому, что не умеем? – хмыкнул Иван – Ну да ладно. Не будем Мише мешать наслаждаться произведением рук нашей поварихи. Пусть толстеет, не одним же нам ходит толстыми! Миша, приходите вечером в комнату отдыха, в бильярд поиграем. Умеете?
– Ну так… слегка. Не профессионал!
– Ну хоть в чем-то мы удачливее вас! – хохотнул Семен и поднялся из-за стола – Пойдем к себе, хоть что-то напишем. О любви рабочего и колхозницы! Не всем же фантастику писать!
Обед я закончил уже спокойно, больше ко мне никто не подходил. Скорее всего сейчас начнут пытать эту парочку – кто я, да что я…
Вот же банка с пауками! Нет, ну так-то литературные круги всегда отличались особыми так сказать отношениями – зависть, злоба, анонимные колы в оценках и гнусные отзывы на литературных сайтах – так называемые коллеги, Молодые Талантливые Авторы, а сокращенно МТА – они всегда неравнодушны к чужому успеху. Впрочем – мы все не равнодушны к чужому успеху. Просто одни при виде успеха коллеги пытаются его превзойти, написав хорошую книгу, другие – пытаются втоптать в грязь, думая, что именно так они могут подняться. «Плавали, знаем!»
После обеда ушел к себе в комнату, запер дверь, чтобы никто не мешал, распаковал пишущую машинку и установив ее, уселся за письменный стол. За окном цвиркали птички, веяло прохладой и запахом хвои, и я вдруг остро затосковал об утерянном домике – домике, что еще и не построен. Домике, оставшемся там, в будущем. О любимой жене, о дочке, которую не видел уже год, о котах, которые бегают по двору и не замечают, что хозяина-то и нет на этом свете. Интересно, как они там все, без меня? Жена поплакала, да может и успокоилась в объятиях другого мужчины. Да почему бы и нет? Как ей одной-то жить? Содержать дом? Да и просто существовать на ее зарплату? Приходит в одинокий дом, где кроме котов некому ее встретить, и ложится в холодную, одинокую постель. Нет, я не могу ее винить. Тем более что и у самого рыльце в пушкУ. Стоило провалиться в прошлое, так тут же нашел себе бабу, да и не одну. Ну да – мужики совсем другое, чем бабы, ага… типа полигамны. А вот бабам нельзя! Смешно… до слез.
Да, единственное чего, или кого мне не хватает в этом мире – это моей супруги. И тогда было бы полное счастье! Деньги, успех, известность, и рядом – любимая жена! Вот был бы идеальный вариант моей жизни!
Вздохнул, постарался выбросить из головы депрессивные мысли. Зачем мечтать о том, что не может сбыться? Зачем терзать душу воспоминаниями о былом? Для того мира я умер. Теперь – ЭТОТ мой мир. И мне нужно в нем жить так, как если бы я в этом мире навсегда. Не надо мечтать о возвращении! Единственное, что я мог бы сейчас сделать – помочь жене материально. Только как? Как послать ей посылку, чтобы она дошла через пятьдесят лет?
И тут же вспомнился фильм «Назад в будущее». Там по ходу сюжета герою фильма передают письмо через несколько десятков лет. И на письме было написано – в какой день, какой час, какую минуту это письмо передать. И еще – описание внешности того, кому передать. Интересная версия, конечно, вот только советская почта совсем не та, что в США. Да и вообще – если это не тот мир, другой, так может оказаться так, что я передаю письмо и деньги ДРУГОЙ моей жене. В ЭТОМ мире. И кстати, тут есть другой «Я», мы существуем параллельно. И потому ТА, моя настоящая жена ничего не получит. А тогда какой смысл? У ЭТОЙ жены буду Я-другой.
А вот интересный вопрос! Если история в этих мирах идентична, так не получится ли так, что мой дубликат в этом мире тоже отправится в другой мир после катастрофы? И так же сидит сейчас где-то второй Я и рассуждает, как помочь своей жене! И если я отправлю письмо и деньги своей жене, и получит их жена дубль-Я, так кто-то из моих бесчисленных двойников тоже отправит деньги, и их получит уже моя жена!
Хех… ну и головоломку себе задал! Дубли, миры, двойники… с ума сойти можно! Ладно, потом подумаю как и что можно сделать. А пока что надо закончить серию Звереныша. Дописать последнюю книгу. Допишу, и можно взяться… за что? Хмм… надо подумать. Если «Гладиатора поневоле», так не пропустят. Там я такое накрутил…сплошной секс, и сексом погоняет! Если только убрать излишнюю эротичность из текста? Но там вся суть-то и заключается в том, что героя модифицировали с помощью специальных вирусов, сделали непревзойденным бойцом – но с некоторым побочным эффектом. То есть, он стал не только бойцом, но и еще и неутомимой секс-машиной. Мне тогда это показалось забавным – ну не все же коту масленица? Пусть мучается вечным приапизмом! Хе хе хе… Вот только теперь это мне боком выходит. Чтобы книжка прошла рогатки советской цензуры, ее нужно серьезно и глубоко перерабатывать. А тогда что от нее останется?
Опять же – там упоминается война с Китаем, и ни слова о советской стране. Везде – Россия, Россия…
Нет, эта серия слишком уж привязана к тому времени, к тем реалиям. А тогда – что взять? Так и подмывает спереть Гарри Поттера и переписать его слово в слово! Как это делали многие попаданцы из книг моих коллег. Вот только стремно это! Что ни говори, а это ведь воровство! Даже если возьму, и поменяю все имена. А хотя… что мне стоит взять, и написать о мальчике, который учится в магической академии? Только вот куда его поселить… нет, все-таки в Англию. Ну не в Йемен же! И не в США – там что-то и не пахнет древними замками. Если только к индейцем заслать… но тогда это будет академия шаманов.
В Россию? То есть в СССР? Нет, не прокатит. Зарубежному читателю это будет не интересно, а советскому… как объяснить, что советские маги не помогали советскому государству? Или как НКВД не обнаружило организацию магов?
Куда еще можно? Франция? Ну это практически то же самое, что поместить Хогвардс в Англию. Смысл какой – менять?
Мда… Роулинг сейчас шесть лет, она и не помышляет о том, чтобы стать писательницей. Кстати, еще не факт, что «Гарри Поттер» в это время будет иметь успех. Я не раз замечал, что некоторые книги, выпущенные годы назад, вдруг начинают пользоваться успехом через несколько лет после выпуска, и таким успехом – что и сам не ожидаешь. И наоборот – успешные сегодня, в будущем некоторые книги совсем, можно сказать вообще не котируются. И не только мои. Опять же, про тех же Стругацких – «Страна багровых туч» – кому она нужна в 2018 году? Кроме ярых «стругацкистов», сделавших из двух братьев-фантастов икону стиля и мессий, знающих все обо всем.
Кстати, интересно было бы пообщаться со Стругацкими. Посмотреть на них так сказать вживую в период, когда они еще не стали махровыми либералами, а всячески и яростно поддерживали советскую власть. Это потом, на склоне жизни они «вдруг» стали эдакими прозападными мессиями, а сейчас… сейчас они совсем другие. Что с ними случилось за этот период – я не знаю. Хорошо скрывали свои антикоммунистические взгляды? Иначе не будут печатать? А кушать-то хочется…
Я так-то их понимаю, но… они меня разочаровали. Хотя я и отдаю им должное – не было бы их, возможно – не было бы и меня как фантаста. Ведь я вырос на их книгах…зачитывался ими. И тем горше осознавать, что авторы моих любимых книг совсем не те романтики и коммунисты, которыми были когда-то. Наверное, приспосабливались. Писали «на злобу дня». Выгодно было писать о победе коммунизма – они и писали. Потом выгоднее стало быть либералом – они и стали либералами. Писатели, они такие…писатели! Это только я, твердолобый вояка пишу то, что придет в голову.
Прочитали бы мои мысли в секте адептов Стругацких – вот бы мне досталось на орехи! Ну как же! Покусился на святое! Замахнулся вона на что! И как посмел?! Кто он такой?! Жалкий писателишка! Графоман! Ремесленник от литературы! Паааддонок! Хе хе хе…
Давно уже мне фиолетово, что обо мне скажут хейтеры и сектанты всех видов и наружностей. Собаки лают – караван идет. Я делаю свое дело – шавки свое. Гавкают.
Я потянулся на большом, креслообразном стуле, достал пачку бумаги, заправил листы и копирку в печатную машинку – уже привычно, набитой рукой – и напечатал: «Глава 5».
До ужина я успел напечатать приличный кусок текста – по меркам 2018 года не меньше половины авторского листа. Пальцы уверенно стучали по клавишам машинки, она исправно стрекотала, и получалось ничуть не медленнее, чем на ноутбуке. Только вот исправлять тут нельзя. Но и здесь я навострился как никогда раньше – надо внимательнее следить за печатью, не расслабляться, как за компьютером, и будет тебе счастье. Когда у тебя в голове сидит мысль, что ты всегда можешь исправить написанное – волей-неволей начинаешь пофигистически относиться к тому, что выдают на-гора твои руки. Ошибся – исправил! Делов-то! А на машинке так не получается. На машинке каждая ошибка, описка, каждый огрех выливается в минуты, в часы исправлений. Зря тратится драгоценное время, которого у каждого человека не так уж и много. Тем более, у человека за пятьдесят и выше.
Когда раздался звонок телефона, я уже вытащил из машинки напечатанные листы и раскладывал их по стопкам. Подняв трубку, я услышал голос дежурной:
– Михаил Семенович, простите, что беспокою… вы ужинать будете в столовой, или вам в комнату принести?
– Благодарю вас, я схожу в столовую. Спасибо!
Дежурная положила трубку, а я улыбнулся, держа трубку возле уха и прислушиваясь к коротким губкам. Вот же сервис! А что – заказать ужин в номер, и чтобы принесла мне его эта вот… Ниночка. Приятная девушка – не толстая, и не тонка, крепенькая, как статуи спортсменок на стадионах и в пионерлагерях. Мне всегда нравились такие девушки – не такие, чтобы худые – ноги от ушей, а спортивные «фитоняшки», как их стали называть в двухтысячных. Девушки из спортивного рок-н-ролла. Чтобы никакого жира (ну почти никакого!), плоский животик, крепкая, спортивная фигура. Вот и Ниночка показалась мне такой – опытным глазом заценил! Совершенно непроизвольно! Ну так… чисто из любви к искусству.
Черт! Мое либидо начинает соответствовать моему помолодевшему организму. Чувствую себя шестнадцатилетним парнишкой, которого приводит в возбуждение все, что хоть мало-мальски похоже на женский организм. Шучу, конечно, но в юности я был еще тем… мечтателем! Трахнул бы все, что шевелится и носит юбки! Нет, шотландцев отказываюсь…
За то время, что я нахожусь в этом мире (или времени, я еще так и не определился!), у меня было три женщины. Одна погибла – и я за нее отомстил. Одна беременна от меня – пусть даже искусственным оплодотворением. И Леночка – которая меня буквально затащила на себя. Не было ни времени, ни желания искать себе еще какую-то подругу. Зачем? Меня все и так устраивало. Зина всегда под рукой… только пожелай, и… Да и поугас я с годами, уже не два раза в день – ленюсь! Но вот пожил без Зины несколько дней, и началось – уже всякие Ниночки в голову лезут… мысли дурные, мол – не сотрусь я, если уступлю своим бесам в ребро… Тем более, что Зина едва ли не открытым текстом сказала, что дает мне полную свободу действий, мол – ты сделал свое дело, можешь и отвалить. Нет, не совсем так, но смысл почти таков. А тогда чего мне стесняться? Например – с той же Ниночкой. Вон как она на меня смотрела! Прямо-таки глазами ела!