— Присядь, я схожу за Филиппом, — Ксюша ненавязчиво подталкивает меня к кушетке, возле которой стоит удобный стул и чёрная пластиковая подкатная тумба с кучей всякого разного. Лампа на гибком шнуре — последнее доказательство в пользу того, что это рабочее место.
— Ксюш! — от переживаний я даже забываю, как обычно зову девушку. — Я согласна про молчание и прочее, но, по-моему, это уже слишком!
Она оборачивается.
— Я думала, ты себе что-то рисовать будешь, а меня просто за компанию берёшь!
Тонкие брови коллеги взмывают вверх.
— Да не переживай ты так! Фил такие красивые картинки рисует, и они временные.
— Точно? — я всё еще насторожена.
— Точно-точно! — смеётся эта авантюристка.
Разговариваем мы достаточно громко, и смех у Ксюши звонкий, поэтому загадочный Фил выходит к нам сам. Он выглядит моим ровесником. Как и я, высокий, светловолосый, только кожа смуглая. В меру накаченное тело упаковано в чёрную борцовку и узкие джинсы того же цвета. Ни одной татуировки, по крайней мере, на открытых участках кожи, я не замечаю.
При виде Ксюши карие глаза парня загораются удивлением и радостью. Долго смотреть на неожиданный сюрприз Филипп не собирается: он в два шага преодолевает расстояние до девушки и сжимает её в крепких объятьях. Не думаю, будто художник таким образом присутствует всех клиентов, скорее всего они просто давно и хорошо знакомы.
— Привет! — Ксюша опять заходится смехом. — Вот так всегда — сначала обниматься! Нет бы хоть слово для начала сказал!
Ворчит она лишь для вида, потому что вырваться из чужих рук не пытается. Парень это тоже понимает и только шире улыбается.
— Я соскучился. Тебя два месяца не было!
— Ну, всё! — девушка шлёпает знакомого по предплечью. — Отпускай уже! Жарко!
Аргумент оказывается стоящим.
— Будем рисовать как всегда? — спрашивает он у Ксюши.
— Да.
— Супер! Тогда я табличку поменяю! — Филипп подходит к двери. Щёлкает замок.
Парень загораживает собой весь обзор, а когда отходит в сторону, на прикреплённой к стеклу табличке я вижу надпись «открыто».
— Ах, Фил! Какой же ты хам, — журит Ксюша знакомого. — Ладно, со мной, но хоть бы с моей подругой поздоровался!
На эти слова Филипп не обижается, они его даже веселят.
Он приближается к Ксении и, обняв её за плечи, громко шепчет:
— Ксюш, я просто не стал смущать твою подругу! И, по-моему, она чего-то боится… Что ты ей успела рассказать, признавайся!
Фыркнув, девушка сбрасывает руку парня.
— Что бы я ни рассказала, она всё прослушала, поэтому смущение и испуг — это полностью твои заслуги.
Крутанув стул, Филипп седлает его и протягивает мне ладонь:
— Неужели я такой страшный?
Удивление и даже обида, написанные на лице парня, вызывают желание захихикать, а открытый жест — ответить на него. Первое желание я игнорирую, второму поддаюсь.
— Филипп, можно просто Фил, — представляется он, аккуратно сжимая мои пальцы.
— Наталья, — отвечаю с улыбкой и вспоминаю про заданный вопрос: — Нет, ты не страшный.
После моего признания парень так и светится от удовольствия.
— А ты хорошенькая! — подмигивает Фил. — И в своём наряде отлично здесь смотришься. Может, останешься, ммм?
Пока я ошарашено хлопаю ресницами, к нам незаметно подбирается Ксюша.
— Брысь, негодник! Тащи уже папку — рисунок выбирать будем.
— Эй! — Фил оборачивается. — Я тут личную жизнь наладить хочу, а ты мешаешь!
— Знаешь что! — Ксюша принимает угрожающую позу, уперев руки в бока. — Налаживая личную жизнь, исключи из неё моих подруг! Иди за папкой! — напоминает она грозно.
Закатив глаза, парень встаёт со стула и быстренько скрывается за той самой дверью, из-за которой появился.
Ксюша занимает освободившееся место.
— А он забавный, — я киваю в сторону двери, где только что исчез Фил.
— Это точно, — соглашается девушка, — и милый… Но ты ведь поняла, что это он просто так шутил?
— Конечно, — стараюсь вложить в это слово всю свою убеждённость.
Чего я не понимаю, так это почему Ксюша постоянно называет меня своей подругой.
Отъехав немного назад, девушка отталкивается ногой от пола, заставляя стул вращаться вокруг собственной оси. Смотрю на это ребячество до тех пор, пока не представляю себя на её месте. Даже от этого перед глазами всё плывёт, и я зажмуриваюсь.
— Вот она! — радостно возвещает неожиданно вернувшийся парень. И от этой неожиданности я вздрагиваю.
— Давай! — Ксюша протягивает руку. Заполучив папку, она подъезжает ко мне. — Смотри, какие они симпатичные! — умиляется девушка, водя пальцем по странным знакам.
Симпатичными я бы их не назвала, но определённая эстетика в изображениях всё же присутствует.
— Я думала, будут какие-нибудь бабочки-цветочки.
Ксюша морщит носик, показывая, как относится к моему предположению. Филипп хмурится и растерянно смотрит на свою знакомую.
— Всё в порядке, Фил. Нам нужна именно эта папка. И знаешь что? — После этих слов парень весь обращается в слух. — Принеси-ка нам своего фирменного успокоительного. Прямо глоточек! — просит она и даже пальцами показывает сколько, по её мнению, нужно.
— А зачем нам успокоительное? — я недоумеваю.
— Не нам, а тебе. И нужно оно для того, чтобы ты расслабилась и выбросила из головы всяких бабочек с цветочками.
— Да я вроде и не особо напряжена, — возражаю, но очень робко.
— Ничего! В этом деле про чувство меры можно забыть!
Заявление Ксении звучит очень авторитетно, но нам ещё до школы добираться. Напомнить про обратный путь мне мешает не вовремя вернувшийся Фил. Он держит в руках крошечную стопочку с прозрачной жидкостью неопределённого цвета.
— Выпей! — настойчивым тоном просит девушка, и я пью…
Горло обжигает сильнее, чем от коктейля, а из глаз тут же брызгают слёзы. Я долго пытаюсь их сморгнуть, но потом понимаю, что муть перед глазами не от них. Веки тяжелеют, а в голове приятно шумит прибой. На кушетку я заваливаюсь боком, но медленно, отчего столкновение с ней выходит абсолютно безболезненным. Тело превращается в камень: я его ощущаю, но не могу пошевелить даже пальцем.
— Ксю-ю-юш! — слышу сквозь шум в ушах неуверенный голос парня.
— Всё нормально, Фил! — успокаивает его девушка.
— А ей плохо не будет?
Вовремя он спохватился!
— Хуже, чем после того, что было намешено в коктейле, ей уже точно не будет. Рисунок будешь делать ей, но на том месте, где я всегда прошу.
— Ого!
— Да. Вот и представь себе, как бы мы её на это уговаривали.
Несколько секунд в помещении стоит тишина, а потом Ксюша опять берёт парня в оборот:
— Ну, и чего ты стоишь? Неси краску, Рафаэль!
Я слышу тихий шорох — шаги Филиппа. Его сменяют два негромких щелчка — дверь.
Ксения остаётся одна, и, кажется, она уверена в моём абсолютно бессознательном состоянии.
— Да, неделька выдалась адской, а дальше будет ещё хуже, — разговаривает она сама с собой, продолжая шуршать страницами каталога, — но сегодняшний день однозначно удался, особенно здорово вышло с коктейлями, а главное, совершенно случайно. Вот и не верь после такого в совпадения!
Я отключаюсь на некоторое время. Судя по разговору Филиппа и Ксении, совсем ненадолго. Ощущения подсказывают, что мои ноги теперь покоятся на кушетке, и кто-то заботливый снял с меня туфли.
— Что ты застыл? — удивляется Ксения.
— Ты предлагаешь мне её раздеть? — Филипп задаёт вопрос с таким же искренним удивлением, что и его знакомая.
— Во-первых, тебе это дело привычнее. А во-вторых, её потом на живот переворачивать нужно будет, и я точно не справлюсь.
— Скажешь тоже! — возмущается парень, но за ремень всё же берётся. — Мне ни разу не доводилось раздевать своих подружек, когда они находились в отключке.
— Вот и приобретай новый опыт, может, пригодится, — иронизирует моя коллега. К счастью, без пяти минут бывшая.
— Не думаю, что когда-нибудь увлекусь некрофилией, — огрызается парень, но как-то неубедительно. Он сосредоточен на процессе: переворачивает меня очень осторожно, даже волосы с лица убирает. Пожалуй, я догадалась, кто избавил меня от обуви.
Расстегнув молнию на моей юбке, Филипп пытается стащить её чуть ниже, но особого успеха не добивается. Извини, милый, но дальше никак — она снимается только через голову.
Парень прекращает бесплодные попытки. Не думаю, что он умеет читать мысли, наверное, сам сообразил: не стоит тянуть ткань ниже, дабы не портить чужие вещи. Тогда Филипп поднимает мою блузку, оголяя талию, а потом…
Некоторое время ничего не происходит. И чего он ждёт, интересно?
— Чего ты ждёшь? — Ксения озвучивает мой вопрос.
— Ничего. Просто… — Филипп замолкает, но перед этим мне кажется, что в его голосе мелькнуло смущение.
К кушетке приближается цокот каблуков. Видимо, девушка тоже заинтересовалась причиной смущения своего знакомого.
— Боже, Фил! — восклицает она. — Ты как мальчишка, честное слово! Что, ни разу пояса для чулок не видел?
— Видел, — возражает парень, — просто не ожидал.
— А чего ты ожидал? Леопардовые стринги с кошачьей мордочкой, выложенной стразами? Ты же сам оценил её одежду.
Филипп молчит.
— Всё, хватит глазеть на женское бельё, приступай к работе! — требует Ксения жёстким тоном, но под конец добавляет немного сахарку: — Будешь хорошо себя вести, я покажу тебе комплект, который сегодня купила. Оценишь.
— Лучше, покажи тот, который на тебе сейчас надет!
Вот это просьба! А парень-то, оказывается, вовсе не скромняга! Это открытие ошеломило не только меня, но и Ксению. Она не сразу находится с ответом.
— Зависит от тебя. Сделаешь свою работу быстро — у меня останется больше времени. Тогда и решим, что будем осматривать, — выдаёт девушка после длительного молчания.
Эти слова вдохновляют Филиппа: мои трусики медленно сползают вниз. Поднявшееся было внутри возмущение идёт на убыль, когда движение ткани останавливается, и я понимаю — ничего ниже копчика зрителям не видно.
На этом моё сознание решает, что дальше ему уже не интересно.
Прихожу в себя внезапно, будто меня толкнули или окликнули по имени. Веки по-прежнему не желают подниматься, а тело — двигаться. Но лежу я уже на спине — это точно.
— О-ох! — томно выдыхает кто-то с кресла, стоящего по соседству с моей кушеткой.
Вслед за шумным вдохом следует негромкий стон. И всё это на фоне едва слышного шелеста.
— Фил! Ну, пожалуйста! — лихорадочно шепчет какая-то женщина и вскрикивает. — Пожалуйста! — повторяет она чуть спокойнее.
С трудом, но я всё же узнаю голос Ксении.
Тихое шуршание почти теряется в тяжёлом дыхании пары. Секунды на три воцаряется тишина, а после раздаётся синхронный стон. На этом «мелодия» не прекращается, наоборот, она набирает обороты. Ведущую роль играет дуэт: скрип кресла и странный влажный звук, который мой одурманенный мозг отказывается опознавать. Всхлипы Ксении и стоны Филиппа выпадают из общего ритма.
«Выходит, они решили посмотреть старый комплект», — мелькает мысль, после которой сознание вновь уплывает в пустоту.
— Наталья! — Ксения громко зовёт меня по имени. — Просыпайся! Такси приехало.
Я с трудом разлепляю веки. Кажется, кто-то насыпал песка мне в глаза.
— Который час? — я осторожно сажусь, стараясь держась спину прямой, и не двигать шеей.
— Начало восьмого. Вот! — девушка ставит на пол передо мной мои же туфли.
Медленно сползаю с кушетки. Ступни касаются холодной плитки — какое блаженство! И самое полезное — это бодрит!
В обувь я влезаю со скоростью бешеной улитки — уже прогресс! Первый шаг, уместнее назвать его пробным, получается несмелым. Он помогает мне определить своё состояние. А вернулось оно в стадию «до успокоительного». Хотя нет, чуть хуже, ведь свою сумку я забываю. Её забирает Ксения.
Возле дверей вспоминаю одну важную вещь. Оборачиваюсь к креслу, на котором развалился Филипп.
— Сколько я должна за работу?
Парень машет рукой:
— Подарок!
Выглядит он очень довольным. Я хмурюсь. Значит, то были не слуховые галлюцинации. Фу! Тут же мебель тканью обита!
Последняя мысль вызывает желание убраться отсюда поскорее, и с замком я справляюсь быстро.
Ксения выходит следом.
— Скоро заглянете снова? — с надеждой спрашивает мастер на все руки, неожиданно оказавшись рядом.
— Это вряд ли, — фыркает Ксюша.
Филипп меняется в лице. Удивление сменяется иронией, за которой, скорее всего, прячется обида.
— Что так? Не понравилось? — скалится он во все тридцать два.
— Дурак ты, — с грустью отзывается Ксения и тянет меня вниз по ступенькам.
В кармане для парковки нас ожидает машина.
Естественно, в автомобиле я отключаюсь. Когда добираемся до школы, Ксении опять приходится меня звать и тормошить.
— Наталья, соберись! — командует она, но я лишь вяло от неё отмахиваюсь.
— Петрович! — сурово напоминает она.
А вот и аргумент, от которого не отмахнуться.
— Девушка! — подаёт голос водитель, втиснув корпус между двух кресел. — Вы же сказали, что ваша подруга трезвая!
— Да какая разница! — рявкает на него Ксюша. — Салон мы вам не испортили!
Мужчина резко теряет воинственный настрой и убирается на свое место.
Я выбираюсь на волю. Как хорошо! Прохладно! И ветерок!
— Сдачи не надо! — продолжает психовать Ксюша.
Напоследок она громко хлопает дверцей.
— Что это ты разбушевалась? — удивляюсь я и получаю исчерпывающий ответ:
— Да ну его!
— Из-за того, что обидела Филиппа? — я всё никак не могу успокоиться.
— А с чего ты взяла, будто я его обидела?
Я пожимаю плечом, но понимаю — поздно. Если не знать, чем они на кресле занимались, из их прощального диалога такого вывода не сделаешь.
— Так ты не спала? — Ксения прижимает ладони ко рту.
— Скажем так, я не вовремя проснулась, — отвечаю уклончиво.
— Извини! — шепчет она.
Накатывает чувство неловкости.
— Не говори ерунды, — понимаю, звучит банально, но ничего лучше придумать не могу. Впрочем, нет, могу! — Зато всё получилось так, как ты хотела!
Соображает Ксюша быстро, а сообразив, улыбается.
— Ну, почему ты раньше всё время молчала, когда я пыталась тебя разговорить?
Стандартно повожу плечом.
— Да что теперь об этом говорить! — она качает головой. — Идём в наш немилый дом, пьяньчужка поневоле!
Ну и определение!
— Ты уверена, что выбрала правильный подход ко мне?
— На все сто!
14 мая 2011 года
Солнце настойчиво пытается выжечь мои глаза, мой мозг, а заодно и горло.
Со стоном поворачиваю голову и утыкаюсь лицом в подушку. Ощущения не становятся лучше, но они разделяются на три составляющих: головную боль, жжение роговицы и сухость во рту. Плохо… как же мне плохо!
Пролежав ещё несколько минут без движения, я понимаю, что лучше мне не станет, поэтому пора вставать и идти в ванную. Там вода. Вода должна решить как минимум две моих проблемы, но для начала…
Сев на кровати, избавляюсь от блузки. Повертев её в руках, прихожу к выводу, что она выглядит так… будто я в ней спала.
— Ну, просто Шерлок, — с сарказмом хвалю себя за «сообразительность».
Следующая на очереди юбка. Чтобы снять её, приходится слезать с постели, но ничего, на ногах я стою уверенно, ибо без каблуков. А где они, кстати?
Туфли обнаруживаются у входной двери. После визуального осмотра делаю заключение: обувь жива, каблуки на месте. Первая хорошая новость — вчерашний загул не обошёлся мне в девять тысяч.
Эта мысль заставляет замереть. Нет, я не о деньгах, а о загуле… Его просто не могло быть!
Я прекрасно помню, как ехала с Ксенией на деловую встречу. Беседу с Виталием я тоже могу восстановить в мельчайших подробностях. После неё я пошла в бар, где меня и ждала коллега. Мы выпили. Мой коктейль оказался алкогольным…
Что случилось потом, я не помню. Точнее, я помню, но это не может быть правдой!
Я бы никогда позволила себе выбирать нижнее бельё в присутствии постороннего. У меня нет причин ревновать Бориса, а уж тем более демонстрировать это чувство. Меня силком не затащишь ни в какое сомнительное место, а тату-салон в моём понимании как раз к таким и относится. Я не покорная овечка, чтобы выполнять распоряжения, каким бы строгим тоном они не произносились. Исключением является Виктор Петрович, но сейчас речь не о нём. В заключении, я бы ни за что не стала болтать по-дружески с Ксенией!