Инга извлекла пробку, прикладывая немалые усилия. Сучок вытаскивался тяжело, под конец издав тихий хлопок. Запах жидкости, находящейся внутри, показался ей приятным, но больше напоминал нежный аромат цветочных духов нежели чего-то пригодного для питья. Повинуясь мигу безумия и безрассудства, она выпила жидкость почти до дна. На вкус напиток оказался безвкусным, как обычная вода. Девушка прислушалась к собственным ощущениям. Вроде ничего не происходило. На всякий случай она покопалась в дорожной сумке, нашла аптечку и положила поверх ноутбука упаковку активированного угля и упаковку сока.
Не тревожить же ей было ночь вызовом скорой помощи из-за собственного сумасбродства!
Затем Инга расчесала волосы, не став их сушить феном, переоделась и легла спать. Напряжение мешало приходу дремоты, но усталость умело боролась с бессонными размышлениями. Девушка чувствовала, что засыпала. Такое бывало с людьми. Вроде уже начал сниться сон, но при этом человек ещё наполовину находился в реальной действительности — всё слышал, понимал… Именно такое состояние и было у неё тогда.
Ей виделось, будто она неторопливо пошла в ванную, чтобы опять принять душ, а затем вернулась в спальню. Кажется, вместе с нею за дверь комнаты прошмыгнуло что-то чёрное и небольшое, но девушка сделала вид, будто ничего и не было. Иногда это лучший метод борьбы со страхом. В конце концов, если не верить во что-то, то у этого чего-то не останется иного пути, как исчезнуть. Поэтому Инга старательно вела себя так, словно всё было в порядке. Однако боязнь брала своё. Она накрылась одеялом с головой и… В этот момент сюжет ускользнул от её внимания. Девушка заснула.
Проснулась она уже от ощущения жуткого леденящего ужаса. Он сковывал и порабощал. Инга громко выкрикнула имя мужа, хотя понимала, что находилась одна в комнате. Просто надеялась, что если что-то в темноте и присутствовало, то испугалось бы тоже. Антон, естественно не откликнулся, но приблизились знакомые тихие шаги.
— Ты чего кричала? — спросила мама.
— Я испугалась. Кошмар приснился, — моментально успокоилась Инга, выглядывая из-под одеяла. Мама улыбнулась, поцеловала в лоб сухими губами и погладила её по голове. Затем вышла и сказала папе, чтобы тот не беспокоился.
«Просто ночной кошмар», — произнесла та и закрыла дверь.
И тут с ужасом Инга осознала, что испугалась сна во сне.
Осознание этого разрушило дремоту. Она немного очнулась.
Её не просто трясло, а лихорадило. От липкого пота тонкая сорочка прилипла к телу.
Напиток. Это наверняка он! Зачем она пила эту гадость?
Мысли с трудом ворочались в голове как при очень высокой температуре. Инга кое-как встала и попыталась достать с комода ноутбук, чтобы попросить мужа о помощи. Устройство выпало из обессиленных дрожащих рук, но вроде не разбилось. Наклоняться за техникой сил не было. Точнее их хватило бы только на это действие, а потом бы Инга не смогла встать с пола. Мир кружился. Глаза снова настойчиво пытались закрыться, чтобы унести её в мрачный кошмарный сон. Но, придерживаясь стены, девушка всё же кое-как дошла до входной двери и рухнула на пол. Дышать стало очень тяжело.
«Пусть жрица помучается меня искать», — твердила себе Инга, чтобы опираясь за мысль, как за опору, сделать ещё хоть что-то.
Она из последних сил доползла до шкафа в прихожей и заползла внутрь. Некоторые вещи с грохотом упали, но это было неважно. Ей довелось совершить последнее важное действие — закрыть створку. После этого её тело болезненно свернулось калачиком.
Мир исчез.
Глава третья
— Серьёзное отношение к чему бы то ни было
в этом мире является роковой ошибкой.
— А жизнь — это серьёзно?
— О да, жизнь — это серьёзно! Но не очень…
Льюис Кэрролл "Приключения Алисы в стране чудес"
Ночь между вторым и третьим днём
Дверь шкафа тихо раскрылась.
— Ты уже проснулась? — холодный незнакомый голос.
Инга разлепила веки, но картина мира размывалась. Перед глазами проплывали мутноватые разноцветные пятна с очертаниями привычных предметов. Она ни на чём не могла сосредоточиться.
— Нет, я сейчас снова засну. Это как заряд бодрости от будильника, когда не высыпаешься утром, а куда-то очень спешишь, — невнятно и сбивчиво пробормотала девушка.
Разум словно окутывала пелена, через которую толком не могла пробиться ни одна логичная мысль. Говорило только подсознание. Так, как умело. Ассоциациями.
— Это хорошо, — одобрительно сказала суровая женщина.
Мир снова померк.
Большая часть Храма скрывалась под поверхностью достаточно большого, крутого и высокого холма. Другая сторона, где и располагался дополнительный выход наружу, находилась над водой озера. К этому сокрытому входу вёл деревянный, посеревший от времени, понтон.
Инга словно видела и своими глазами, и смотрела со стороны. При этом, не видя ничего. Резко возникающие чёткие образы — и снова провалы.
Вот она смотрит под ноги на зашарканные доски понтона. Вот на бортике чёрный ворон косит синим глазом.
Инга не боялась его. Чувства расплылись, как и зрение, как и память.
Кто она? Почему здесь? Зачем?
Уйма вопросов, не имеющих никакого значения.
Следующее воспоминание — вроде она лежит на каменном алтаре. Холодно? Или может жарко? Тело всё ещё колотит и трясёт, как будто в припадке эпилепсии, но ощущений как таковых почти нет. Как будто это и её, и чужое тело одновременно. К ней подходит какая-то мрачная старуха в чёрном. Морщинистое лицо не разглядеть. Оно слишком близко. И это последнее зрительное воспоминание. Она лишилась этого чувства. И других. Остался только противный голос главной жрицы.
— Где ты? — зашептала старуха.
Как режет этот голос сознание! Словно острый нож вонзается! Треплет на части!
Но зато Инга снова смогла видеть. Или не так. Осознавать то, что можно видеть.
— Я в воздухе, в лесу… Нет! Я стремительно лечу вниз. В озеро, сквозь дно. Там бездна. Ледяной мрак. А за ним свирепый огонь, но он не пугает, а вызывает воодушевление. Я вижу перед собой беловолосого мужчину. Бирюзовые глаза манят меня. Улыбка призывает к себе. Хотя черты его размыты и меняются.
«Помоги ей вернуться ко мне», — ласковый и мелодичный голос зазвенел мягким колокольчиком. С тонких пальцев сорвались, как бабочки вспорхнули, мерцающие огоньки и направились к ней.
— Нет! Я должна уйти! — закричала Инга, и вновь услышала жрицу:
— Где ты?
— У меня есть долг! Не могу нарушить слово. Я должна вернуться!
— Где ты?!
Будь у неё ещё тело, она могла бы сказать, что старуха наклонилась к самому уху и прокричала эти слова. Но тела не было. Ничего не было. Только блуждающая в пространстве неприкаянная мысль, сохраняющая некое отдалённое понятие своего «Я».
— В воздухе, в лесу, и поднимаюсь всё выше, — услышала себя Инга и словно сквозь увиденное узрела, как на лице жрицы появилось облегчение.
— Что ты видишь?
— Свет. Серебряный свет… Я уже видела его, — жрица нахмурилась. — Мой путь не там. Я ещё не получила того, что хочу.
— Чего же ты хочешь? — осторожный вкрадчивый голос.
Но даже мысли не возникло, чтобы задуматься над этим. Главное увидеть. Понять. Осознать.
Чего же ты хочешь?
Фраза запульсировала, затмевая собой всё.
Если бы Инга могла видеть себя со стороны, то видела бы, как слёзы потекли по щекам, а голос стал прерывистым. Она сосредоточилась на клочке памяти, который никак не могла бы назвать своим.
— Мне больно, но я молчу. Каждый раз сдерживаюсь. Каждый раз — больно. Заново. По-новому. Но я молчу.
Тело Инги сжалось в позу эмбриона. Рыдания становились всё более и более нечленораздельными. Мысленное «Я» возвращалось к своей плоти, следуя за нитью воспоминаний. И память проносилась уже столь быстро, что девушка не успевала пересказать всё вслух. Не видела она, хотя и знала, что по обе стороны от всё чётче осознаваемого собственного тела, соединённые с ним словно пуповиной, росли два существа — старуха и нечто, похожее на тварь. Видимо, это оказалось необычно, так как среди жриц, окружающих её, возникло волнение. Ингу же полностью захватили воспоминания. Как если бы девушка видела свою и чью-то ещё жизнь со стороны.
— Мне больно. Всегда больно. Но это заставляет меня жить дальше! — рыдания сдавили горло, делая дыхание хриплым и прерывистым. И внезапно отчётливо. — Моя боль — это моя сила!
Не видя ничего перед собой, и не понимая происходящего, Инга решительно встала с алтаря и вышла к понтону. Нелепые худосочные существа, которые до конца так и не вскормила её память, как два безобразных крыла, резко подёргиваясь, волочились за ней. Девушка тяжело облокотилась на изгородь, заставляя притихшего ворона отлететь подальше, чтобы вернуться через мгновение на своеобразный насест чуть поодаль. Она подняла голову.
Ночное небо словно шевелилось. На понтон в полной тишине садились всё новые и новые огромные чёрные птицы, закрывая своими телами небесный свет. Но Инга этого не видела. Она закричала, что есть силы. Вкладывая в этот крик всё, что много лет копилось, но так и не находило выхода по разным причинам. Некое, глубоко затаённое «Я», наконец-то вместе с болью вырывалось наружу, соединяясь с чем-то новым, приходящим извне. Она словно перерождалась заново, становясь иным. Неким новым существом. И самой собой одновременно. Пуповины же окончательно разорвались, и, корчась, оба создания превратились в склизкую вонючую массу.
— Так чего же ты хочешь? — холодно спросила жрица, когда крик стих.
Инга повернулась к ней и посмотрела на старуху безумными глазами в намерении ответить.
— Что ты делаешь, мать?! Это же наша гостья! — послышался выкрик спешащего Остора. Владыка, словно забыв про приличествующее спокойствие и душевное равновесие, бежал сломя голову по понтону. — Прекрати немедленно!
Все присутствовавшие и девушка обернулись к нему. Инга уже не успевала ответить на заданный вопрос. Она просто упала и, прежде чем заснуть, услышала:
— Нечего прекращать. Всё уже кончено. Ей не быть жрицей.
Глубокие синие воды смешивались с голубизной неба настолько, что граница горизонта стала почти неразличимой. Оттого казалось, что корабль болтался на волнах, словно игрушечный. Ощущение только усиливалось от его внешнего вида. Почти фрегат с первого взгляда. И смотреть на него было одно удовольствие, стоя на мягкой и нежной сочной зелёной траве. Но, как бы ни были хороши природа и вид вокруг, удерживать взгляд только на одной детали Инга не умела. Постепенно её внимание переключилось на маленькую одинокую хлипкую шлюпку у берега. Кажется, именно на ней она и добралась сюда. А затем она стала наблюдать, как на скромную старую пристань острова высаживаются люди. Их собралось достаточно много на пристани возле небольшого замка или скорее размашистого особняка в замковом стиле. А ведь гости на этом острове являлись редкостью.
Инга следила за суетой прибывших людей, но вскоре ей надоело ожидать, когда все пассажиры сошли бы на берег сошли. Судя по всему, это было достаточно долгое и муторное дело. Поэтому она позволила себе поставить на землю свой скромный чемодан и в одиночестве смело поднялась по покрытому шелковистой изумрудной травкой пригорку ближе к дому.
Как ни странно, светлое здание и манило, и отталкивало одновременно. Некое предчувствие переполняло, но на нём никак не удавалось сосредоточиться из-за мирной обстановки вокруг. Однако, сделав ещё несколько уверенных шагов, Инга приостановилась, чувствуя, как странно заколотилось сердце.
— Приветствую тебя на острове, — раздался сдержанный голос.
Инга посмотрела на его владельца, и сразу поняла, с кем столкнула её судьба. Хозяин особняка. Он являлся её родственником, насколько говорило ощущение кого-то родного в его присутствии. Правда, чувство принесло и ясность, что родство было то ли крайне дальним, то ли чем-то нарушено. Но ей всё равно оказалось приятно думать, что в ней текла такая кровь.
Улыбка возникла сама собой.
— Я рада побывать здесь! — несколько излишне восторженно сказала она.
Владелец острова лишь мельком скользнул по ней холодным взглядом, заставляя улыбку на её лице стать несколько натянутой. Затем в какой-то миг Инге показалось, что взор его потеплел и даже стал каким-то сочувственным. Но только на мгновение.
— Эй! — выкрикнул в их сторону один из вновь прибывших, и это не дало возможности продолжить разговор. На секунду в глазах пожилого мужчины отразилось презрение, явно относящееся к фамильярности обращения, но он великолепно владел собой. А потому просто кивнул головой на прощание Инге, приводя в лёгкий беспорядок очень светлые серые волосы, и продолжил свой путь к пристани. Девушка вновь осталась одна. Но на этот раз в смятении.
Она не знала, откуда взялось это ощущение, но в ней проснулась уверенность. Даже убеждение. Что всех прибывших сюда не ждало ничего хорошего. Достаточно было обосноваться в замке, как началось бы…
Что началось?
Инга не знала. Она даже не помнила ничего о себе толком кроме имени. Просто понимала, что вряд ли бы кто-либо вернулся отсюда.
Несмотря на мягкую погоду и тёплый свитер, неприятный холодок пробежал по коже. Ощущение ещё больше охладило и так отсутствующий пыл для изучения особняка. Тот потерял своё первоначальное величественное очарование. Даже светлые тона его облика начали вызывать ассоциации только с неким древним и мрачным логовом вампиров.
Она оглянулась. Кораблик всё также спокойно качался на воде, словно болтался между небом и землёй.
Может, стоило вернуться на нём домой?
Но возвращаться не хотелось. А ноги сами понесли прочь в направлении города. Пусть остальные бы занимались бытом и, вероятно, её чемоданом. В конце концов, внесли бы наверняка замок вместе со своими вещами. Ничего с ним там не случилось бы, а ей он пока не нужен…
С такими думами Инга пошла вдоль узкой дороги без асфальта, ведущей от особняка. И, как и любой путь, та, наконец, разделилась, предлагая множество вариантов. Девушка в нерешительности прикусила губу. У неё не было карты, чтобы узнать нужное направление. А делать выбор порой так сложно.
Неожиданно послышался шум. Звук машины было ни с чем не спутать. И механический гул подал ей хорошую мысль. Девушка отошла к обочине и вытянула руку. Автомобиль, приближаясь к ней, замедлил ход, давая разглядеть, что Инге повезло дважды. Это оказалось такси.
— Вам куда? — вяло поинтересовался пожилой и очень полный водитель.
— В город. Хочу посмотреть какие-нибудь достопримечательности.
— А. Могу отвезти в старую обитель мессира, — скучающе ответил мужчина, знаком давая понять, чтобы та садилась.
Инга предпочла занять заднее сидение. Как-то не хотелось завязывать разговор, да и сам водитель, судя по всему, к болтунам не относился. Дорога из грунтовой и сельской достаточно быстро перешла в древнюю, но ухоженную каменную мостовую. Сразу же по её краям выросли дома, чем дальше, тем теснее прижимаясь друг к другу.
— Вот, — наконец буркнул шофёр, останавливаясь. И назвал сумму.
Девушка открыла кошелёк, с ужасом понимая, что это почти всё, что у неё имелось. Остальные сбережения оставались в тайном кармане чемодана. Но она не подала виду, что её застали врасплох. И просто вручила купюры…
Обратно пришлось бы прогуляться пешком.
Таксист, получив деньги, уехал. А гостья острова приступила к рассматриванию внушительного здания в готическом стиле. Если верить табличке на кованых воротах, то ей довелось остановиться около музея, бывшего ранее старой резиденцией предков владельца особняка на утёсе. Роскошный древний особняк на удивление гармонично слился с центром города.
По правде, Инге всегда было странно входить в бывшие жилища, ныне называемые музеями. Они словно теряли часть своего великолепия и шика, становясь проходным двором. Но… Делать всё равно было нечего больше. Исследовать магазинчики и лавочки города, не имея денег? Она усмехнулась и решительно проскользнула в приоткрытую створку ворот, затем сделала несколько шагов по мощёной тропинке к роскошному крыльцу и вошла внутрь.