— Дело в том, что за двух художников девочке и заплатят больше. Если она вам так нравится, имеет смысл поддержать малышку.
«Малышка». Меня передернуло, надеюсь, не слишком заметно. А Ларс вдруг кивнул:
— Вы правы: это будет интересно.
Его голос почти не дорожал, но слишком хорошо знала своего парня: он умирал от смущения.
Поэтому и ракурс выбрал такой… за спиной, где кимоно полностью скрывало тело.
— Разбираешься! — одобрительно кивнул Мистер Маска и переставил мольберт, — Начнем сеанс? Госпожа Кошка, вы скоро?
Я дергала завязку оби, но только сильнее затянула узел. Мистер Маска щелкнул пальцами и рядом появилась девушка во фривольной одежде и строгой маске работника. Миг — и пояс остался в ее руках, оба кимоно оказались распахнуты и спадали до пола складками.
— Можно зеркало?
Что он еще придумал?
Увидев свое отражение, я покраснела еще сильнее и отвернулась. Судя по усмешке Мистера Маски, он ожидал именно такой реакции.
Стоять полуголой, да еще когда прямо напротив — зеркало, оказалось пыткой. Да еще сальные взгляды со стороны требовали немедленного ответа, спасала сила воли и то, что за спиной Ларс. Стоило взглянуть в зеркало, как я видела его полускрытое за мольбертом лицо.
Вскоре обнаружилось, что если сосредоточиться на нем, не отвлекаясь на собственное отражение, остальное становится неважным. Отодвигается куда-то на границу сознания и неловкость отступает.
Теперь я позировала для Ларса. Вспоминала ту ночь в запретке, огромную луну в окне и немного безумный взгляд.
Точно такой же теперь горел в прорезях маски. Вот Ларс чуть склонил голову, я уверена, он сейчас хмурится, вот что-то поправляет точными движениями карандаша, оглядывается, словно ищет кого-то…
На зов тут же подходит мужчина в алой маске — преподаватель. Он тихо двигался от мольберта к мольберту, давал советы, исправлял, направлял, учил. Для Ларса его указания бесценны, в Клубе не будут держать посредственный персонал. А значит, я вынесу все: и взгляды, и часы неподвижности, и наготу. Не только ради себя, но и ради единственного близкого человека. Ларс должен добиться признания!
— Думаю, нужно сделать перерыв, — Мистер Маска отложил кисть. — Как думаете, коллега?
Ларс сверкнул глазами и нехотя выпустил карандаш из рук.
Я видела его насквозь. Он убивать готов из-за того, что прервали работу.
Но сейчас смирился:
— Наверное, да.
— Тогда… Госпожа Кошка, у вас есть минут пятнадцать, чтобы привести себя в порядок и немного отдохнуть. Небольшой совет: не пейте кофе, следующая сессия будет длиннее.
Я послушно кивнула и запахнула кимоно, подхватив его тонким шнурком от оби — времени и смысла завязывать полный узел не было.
— Я могу… выйти?
— Разумеется! Вы же знаете, где комната натурщиков?
Там же, где и гримерные. Спрятаться бы сейчас там, в одиночестве… Но все лампы горели красным. Сколько же здесь моделей?
Судя по отдыхающим между сеансами — немало.
Парни и девушки вольготно раскинулись на диванах. Как и в прошлый раз, меня встретили лениво-любопытными взглядами, но от комментариев воздержались. Стараясь не смотреть на голые тела, я скользнула к свободному мягкому стулу. Ноги гудели, а в голове царил хаос.
— Это кто тут у нас? — нарочито-слащавый мужской голос заставил вынырнуть из забытья.
Ко мне направлялся парень, сложенный как бог из древних легенд. И одетый точно так же: в короткую набедренную повязку.
По плечам, усыпанным веснушками, вилась настоящая виноградная гроздь, а на голове полыхало пламя.
— Рыжий! — кто-то схватил его за руку, — Дело есть!
Похоже, знакомство откладывается. Я хотела снова погрузиться в небытие, как слуха коснулся шепот:
— Жить надоело? Она же бешеная! Ласка хотела ее ребятами припугнуть…
— И что?
Я тоже навострила уши. Значит, тогда была обычная проверка на вшивость?
— А то! Эта… стояла, ухмылялась и словно ждала продолжения. Чуть не облизывалась. А еще говорят… девственница. Да из нее целка, как из меня… королева красоты.
Не выдержав, взглянула на говорившего и прыснула со смеха. Наряди его в платье, подложи где надо пуш-ап, сделай макияж…
— А ведь это реально… — язык оказался быстрее разума. — Тебе королевой красоты стать…
Парень стушевался, со всех сторон посыпались шуточки.
Зря я так, наверное. Только врагов нажить не хватало.
— Эй, Госпожа Кошка, — в комнату зашла отпущенная отдохнуть натурщица, — тебя там ищут.
Мимо притихших парней проплыла, задрав нос, хотя колени дрожали от страха. Впереди ждало несколько часов полной неподвижности.
29
Тело, привыкшее к другой нагрузке, возмущалось так, что я даже о стеснении забыла. А может, уже привыкла. Но, видя, как увлечен Ларс, сама поддалась азарту. Стало интересно, что же он нарисует? И как это будет отличаться от работы Мистера Маски?
Время пролетело незаметно, и когда разрешили двигаться, я чуть не упала, так затекли мышцы. Ларс оказался рядом, поддержал, и тут же получил выговор от возникшего ниоткуда Господина Би. Вернее, Хозяина:
— Здесь запрещено прикасаться к натурщикам. Вы можете разговаривать с ними, угощать их вином и фруктами, но — не прикасаться! Еще два нарушения, и вас попросят забыть о Клубе Эстетствующих Художников.
— Простите, — смутился Ларс. — Она чуть не упала…
— Только потому, что это было естественное движение джентльмена, готового помочь девушке, я закрою глаза на вашу ошибку. Но впредь будьте внимательнее. Итак, господа, вы же соревновались? Позвольте…
Он развернул сначала один мольберт, потом второй. И я забыла, как дышать.
Художники выбрали разную технику. Мистер Маска писал акварелью. Полупрозрачные мазки, легкие, невесомые. Девушка тонула в складках бело- красного одеяния, которое почти не скрывало наготу. Плавная линия бедра, высокая грудь, чистая кожа… Это было прекрасно и… целомудренно. Казалось, девушка вышла в рассветный сад, чтобы искупаться в утренней росе, и прячет стеснительность за маской белой кошки.
Второй рисунок был совершенно другим.
Ларс выбрал любимый карандаш. Четкие, стремительные линии. Характерно вздернутые плечи, напряженный поворот головы. И — струящаяся мягкость шелка. Контраст. Резкий. Откровенный. Эта девушка не просто смущалась, она боролась со страхом И побеждала.
— Проведем голосование? — Хозяин широким жестом пригласил присутствующих подойти поближе. Всех, даже натурщиков. — Принесите карточки и чаши!
Мне в руки сунули два пластиковых квадратика: красный и белый.
— Итак, кто за «Скромницу», пусть опустит в чашу белую карточку, кому же по душе «Недотрога», отдаст за нее красную!
Хрустальная ваза наполнялась. А я все не могла отвести взгляда от рисунка Ларса и понимала: он — гений. Простым карандашом он смог вытащить наружу все мои страхи, все сомнения… понял все, что происходило в душе. А может просто очень хорошо меня знает?
— Госпожа Кошка?
Я вздрогнула. Окружающие ждали, за кого отдаст свой голос модель.
Вот еще проблема. Обидеть Ларса нельзя. Но и Мистер Маска мог оскорбиться, вон, как напрягся. Небогатый выбор.
— Ну же? Смелее!
Хозяина откровенно наслаждался происходящим. И я решилась.
Напряжение, царившее вокруг, разбил веселый смех Господина Би. К нему присоединилось осторожное хихиканье остальных.
— Госпожа Кошка, вы — чудо!
С души свалился камень и стало легко-легко, словно за спиной крылья выросли. А всего-то надо было кинуть в чашу обе карточки, и красную, и белую. Похоже, моим поступком довольны все, и даже Ларс улыбается. Светло, чисто, не натянуто. А потом спохватывается:
— Простите, мне пора…
— Конечно, конечно, молодой человек, — кивает Хозяин. — Но все же прошу вас задержаться на пару минут. Видите ли, время от времени я устраиваю аукцион. Это огромное мероприятие и туда отбираются только лучшие творения членов Клуба. И мне почему-то кажется, что «Недотрога» будет иметь успех. Думаю, вы сможете заработать… — он взял со стола салфетку и что-то написал.
Я не видела, что именно, но судя по тому, как нервно Ларс облизал губы, сумма была немаленькая. В груди похолодело: накрылся мой подарок на день рождения! Я тут же обругала себя за эгоизм: семья Ларса небогата, кстати любая копейка. Радоваться надо, что появилась возможность подзаработать!
— Простите, но я хотел бы оставить картину у себя.
— Понимаю, — хозяин кинул короткий взгляд в мою сторону, отчего сердце ушло в пятки. — Есть вещи, которые не продаются. Видимо, это одна из них.
Осторожно свернув бумагу, Ларс попрощался. Это сколько времени, что он так поспешно сбежал? Хотелось бы уйти вместе с ним.
Хозяин как будто услышал:
— Вы можете быть свободны, Госпожа Кошка. Хорошая работа. — И добавил тихо, так что только я и услышала: — Не рекомендую сейчас встречаться с вашим молодым человеком. За ним следят.
В это я поверила сразу.
Только, переодеваясь и снимая косметику, спускаясь в лифте и сидя в такси не могла понять: зачем меня ищут?
Как преступницу? Но за какой проступок?
Или… жертву, которой надо помочь?
Эта мысль не давала покоя остаток ночи. До рассвета я не могла понять, правильно ли сделала, сбежав. Ведь даже среди саро бывают преступники.
Конечно, такое не афишируют. Клан сам разбирается с нарушителями закона, но особо этого не скрывает. Кто знает, может, убивший моих родителей — сумасшедший? И Клан пытается загладить его вину, подать руку помощи дочери жертв?
Но… почему я видела его сред полицейских? Тогда, прячась на крыше собственного дома?
И как сумела рассмотреть его с такой высоты? Может, это был обман зрения?
Проклятье!
Я запустила подушку в стену и отправилась заваривать кофе, все равно не засну. Нужно было решить, что делать: сдаваться? Или продолжать скрываться? Если смерть родителей какая-то нелепая ошибка, то клан возьмет на себя всю заботу обо мне, выделит жилье, оплатит Университет, поможет найти хорошую работу… В самом деле, почему я решила, что их убили из-за той встречи в кафе?
А если я права? Тогда нужно исчезнуть. Клуб подходит для этого как нельзя лучше. Накоплю на пластическую операцию, поступлю в Университет… И найду способ отомстить.
Да, верно. Рисковать нельзя. Нужно работать и учиться. А для этого…
Зеркало отразило всклокоченную девчонку с ввалившимися глазами. Кто захочет такую рисовать?
Нужно следить за внешностью. Она — мой пропуск в будущее.
Я вылила кофе и выпила чистой воды. Запекла сардельку и проглотила, не чувствуя вкуса. И отправилась спать. Мама всегда говорила что сон — лучший косметолог на свете. Не верить ей у меня основания не было.
30
Утро наступило по сигналу будильника. Вылезать из-под одеяла не хотелось, но разлеживаться времени не было.
Желая отвоевать у реальности хоть бы несколько минут, я представила предстоящий день. И вспомнила все, что пообещала себе вчера.
Жизнь казалась беспросветной чередой работы.
— Надо купить ежедневник, — пробормотала я, шлепая босиком в душ.
Но даже на это нужны деньги. И сходить в магазин, а я не была уверена, что отыщу время. Поэтому для начала включила коммуникатор и набросала примерный план на сегодня.
Пробежка. Завтрак. Готовка. Если сварить побольше супа, можно будет несколько дней не волноваться насчет еды. И, может быть, поспать на полчасика подольше.
Город проснулся давным-давно и оглушал шумом машин, человеческим гомоном и всегдашней суетой.
Когда-то я ее любила, а сейчас мечтала оказаться где-нибудь подальше от людей, чтобы не вздрагивать от фантомных болей — то и дело казалось, что вижу в толпе знакомые лица. И родителей.
Девчонка в спортивном костюме подозрений ни у кого не вызывала, но я все-таки старалась не попадаться в поле зрения камер. А потом, улучшив момент, свернула в проулок. Там., вдали от чистых красивых улиц, всегда можно найти укрытие.
— Да подожди ты!
Я сбилась с шага, услышав этот голос. Ларс?
А он уже обогнал меня и побежал впереди, показывая дорогу.
Старая баржа щерилась ржавыми бортами. На палубе, там, где в углублениях нанесло пыли, пробивалась трава.
— Давай сюда, — Ларс нырнул внутрь, не задев болтающуюся на одной петле дверь с круглым иллюминатором.
В рубке я чуть не споткнулась о груду хлама, потом влетела в покосившийся стеллаж, не упавший только из-за больших болтов, крепящих его к стене.
— Нашел место.
— Зато здесь никто не увидит! — Ларс скинул с плеч рюкзачок и развернулся, распахивая объятия. — Я соскучился! Ты не представляешь, что это за пытка — смотреть, как эти… лапают тебя взглядами и не дать им в морду!
Я могла представить. Но не хотела.
Ларс был уютным. Домашним. Как проводник в прошлое, когда еще ничего не случилось и мама с папой…
— Лара, ты чего? — он отстранился, а потом осторожно снял слезинку губами.
Его прикосновения не обжигали и не были неприятны. Пропитанные негой, манили закрыть глаза и полностью отдаться на милость течения. Хотелось рыдать… и целоваться.
— Прости, — когда Ларс отстранился, я чуть не закричала от досады. — Не стоило.
Он тяжело дышал, словно бежал марафон. И прятал глаза, как будто сделал что-то нехорошее.
— Ларс?
— Вот, — он суетливо нагнулся, поднимая небольшой тубус. — Я теперь не знаю, что будет, не могу угадать… Это тебе.
Дорогая бумага тихо похрустывала под пальцами.
Испуганная принцесса в цветочном кимоно. To самый портрет.
— Зачем? — выдохнула восхищенно.
— На всякий случай. Вдруг не сумею поздравить на день рождения? Знаю, что заранее нельзя, но…
Ларс замолчал. Я мысленно закончила фразу: вдруг ты исчезнешь.
— Спасибо.
Я действительно была ему благодарна. И за поддержку. И за портрет, продажа которого могла вытащить семью Ларса из нищеты, принесла бы известность.
— Не передумаешь?
— Ни за что! — он подхватил рюкзак. — Все, побежал. А ты будь осторожна!
Я смотрела, как Ларс перепрыгивает узкую серую полоску воды и понимала, что разговора не получилось. А так хотелось рассказать о прошедшем дне, об ощущениях, поплакаться о том, как невыносимо стоять голой перед десятком любопытных глаз. Если бы не Ларс…
Слезы мешали смотреть. Я грубо вытерла их рукавом. Не сейчас. Время, отведенное на пробежку, закончилось, а я почти не тренировалась. Значит, завтра буду двигаться интенсивнее. А теперь — домой. Нужно привести себя в порядок и позавтракать.
Простые дела отвлекли от нехороших мыслей. Дома я готовила нечасто, а здесь еще не привыкла к обстановке кухни, поэтому заняты были не только руки, но и голова. Да и провозилась гораздо дольше, чем рассчитывала. Едва привела себя в порядок, как пора было бежать в Клуб.
Ларс уже был там. Понадеялась, что успел меня «забронировать», но Мистер Маска оказался проворнее. И сегодня не собирался делиться.
Ларсу оставалось только смотреть, как тот ставит меня на колени, лицом к шелковой ширме:
— Раздвинь ноги. Шире. Еще шире! Вот так. Сними кимоно с правого плеча и подними левую руку…
Помещение хорошо отапливалось, но когда теплый воздушный поток коснулся обнаженной груди, сосок затвердел.
Ловкие пальцы помощницы колдовали с кимоно, формирую красивые складки. Они стекали с поднятой руки, оставляя открытой спину и правую ягодицу. Прикосновение воздуха к ней напоминало несмелое касание кисти к холсту. Тот самый миг, когда художник уже решил, что будет писать, но еще несмело примеривается, не осмеливаясь сделать первый мазок.
— Развернись!
Поворачиваю голову и замираю.
Они опять принесли зеркало! Даже два! Стоят напротив друг друга, образуя бесконечный зеркальный коридор. И во всей его длине — я.
Высокая грудь, плавный изгиб бедра… Спина напоминает гитару… или, может быть, скрипку? Да, скрипку, совсем, как у уличного музыканта. Старик выходил на площадь каждый вечер, поправлял бабочку, отряхивал лацканы устаревшего сюртука и начинал играть.