тонкой кожи, затем широким шагом ринулась прочь из купальни, отшвырнув попавшуюся на пути молоденькую рабыню, оказавшуюся столько неповоротливой, что не успела уйти с её пути.
Сарнай спешила. Наима семенила за ней, иногда срываясь на бег.
Пропустить такое зрелище не хотели обе: ни хозяйка, ни старая ведьма. Ведь, когда еще они смогут увидеть как огромный змей, повинуясь приказу своего хозяина, убивает ту, что так долго мешала жить Сарнай.
Наверное, я провела в подземелье не так много дней, потому что не успела сбиться со счёта. Если бы сюда попадало солнце, я могла делать какие-то зарубки на стене, отмечая сутки, а так, приходилось руководствоваться только своим чутьём, а оно мне говорило, что я нахожусь в подземелье всего три-четыре дня.
Иногда я засыпала и именно это время, проведённое во сне, сбивало мой счёт. Я не знала, когда проснулась, что сейчас там, за этими стенами, утро или вечер, день, или глубокая черная ночь. Я только видела свои сны, и они были также бесцветны, как и та темнота, что окружала меня. Исключение оставлял только свет далёкого факела, который изредка менял тот стражник, что приносил мне еду: кувшин с прохладной водой и тарелку с кусками мяса и лепёшкой.
Я сперва хотела отказаться от еды, но потом поняла, что никому от этого легче не станет и мне в первую очередь. Да и что я смогу доказать таким способом, кроме того, что глупа? Бороться надо всегда, пока жив есть надежда. Ведь если мне выпадет шанс бежать, а я окажусь слаба, то после ещё вспомню те недоеденные куски и буду бранить себя за глупую гордость, никому не нужную в моём случае.
Я была принцессой, и я хотела выжить, зная, что только тогда смогу отомстить.
«Глупая и наивная! — думала я, когда запал и злость сходили на нет. — Что ты можешь сделать одна, сидя здесь, под замком в подвале дворца, пока там, наверху, властвует другая сила. Ты больше не принцесса и Вазир не сможет тебе помочь. Даже Акрама нет. Ты — одна!».
Я ещё не смирилась с потерей мужа, как поняла, что потеряла и всех тех, кто был дорог мне. А Шаккар продолжал приходить во сне, только теперь я почти не видела его, лишь знала — он рядом, со мной. А когда просыпалась и открывала глаза, то снова видела лишь темноту и красный глаз горящего вперёди факела, скудно освещавшего мои новые покои.
Я знала, что предстоит мне вскорости. Даже стражник, скупой на слова, не удержался, что бы не позлорадствовать. Он был худощав и явно не принадлежал к варварам. Хитрые глаза, осторожные повадки крысы, готовой сбежать при первой же угрозе для жизни, он был из тех, кто любит укусить или ударить исподтишка, а потом затаиться для нового удара.
— Ешь, ешь! — сказал он мне как-то, поставив очередную тарелку с мясом и подтолкнув ее палкой к краю клетки. — Порадуй нас сражением с Малахом!
Я потянулась к еде и затащила её в своё логово, придерживая рукой, что бы протиснуть тарелку через прутья, отчего ароматный мясной сок стекал меж пальцев на солому, устилавшую пол.
— С чего ты решил, что я смогу противостоять змею? — решив не обращать внимания на дерзкие речи простолюдина, напялившего доспехи вместо крестьянской туники, спросила я спокойным выдержанным голосом.
— А это не тайна! — ответил он и ушёл, подтолкнув ко мне еще чашку с водой. — Были те, кто видели, как ты сражалась на поле боя!
Увы, это был единственный раз, когда он ответил мне. Больше разговорить стражника не удалось. Но он не уставал напоминать мне о скорой расправе и твердил о том, что многие предвкушают увидеть этот бой.
Сейчас, сидя на соломе и глядя в темноту, я уже могла различать даже камни, из которых были подняты стены моей темницы. Глаза отвыкли от солнечного света и если бы не этот факел, то даже не знаю, не сошла бы я с ума в этой темноте. Здесь, к моему удивлению, не было даже крыс, лишь какие-то насекомые иногда трещали по углам темницы, да кусали меня за обнажённые участки кожи на руках и ногах.
Так прошло несколько дней, когда наступил тот, в который я должна была умереть. Об этом мне потрудился сообщить тот же худой стражник.
— Твоя последняя еда, — сказал он просто, и я все поняла.
Скоро за мной придут, и я встану одна против этого огромного змея.
Малах.... Одно его имя вызывает у меня непонятную дрожь. Кто я против огромной твари? Сомневаюсь, что меня обрядят в доспехи и дадут меч. Вряд ли Давлат пожертвует своим любимцем даже ради увеселения толпы. Но кто знает, что задумал этот мудрец, который теперь занял трон Вазира. Мне оставалось только одно: ждать, когда все свершиться, так как бежать уже не удастся.
«Только не сдавайся!» — твердила я сама себе, продолжая сидеть на полу и думать о том, чего уже никогда не будет в моей жизни.
Все это продолжалось до тех пор, пока я не услышала странный шорох, раздавшийся откуда-то из темноты, что клубилась чуть дальше по ответвлению коридора, там, где как я предполагала, находились еще камеры, правда, пустующие, в отличие от моей. Кажется, я была здесь единственной пленницей, что, впрочем, не радовало, а скорее удручало.
Сперва я подумала, что этот шорох мне просто почудился, но когда он повторился и стал громче, я встала на ноги и стала всматриваться в темноту, слушая, как откуда-то сверху сыплется на каменный пол мелкий песок и камешки.
— Кто там? — спросила решительно, понимая, что это вряд ли будут люди Давлата. Его стража ходит как положено, через двери, а здесь создается ощущение, что кто-то крадётся. только откуда, если вокруг лишь толстые стены.
«Малах!» — вдруг мелькнула мысль. Я даже поёжилась от неё, вспоминая жуткую тварь и шипы на коже змея. Что, если он уже пришёл за своей жертвой, я ведь видела, как существо передвигалось под песками, так что могло ему помешать также пробраться ко мне, а теперь биться в стену, в ожидании жертвы.
«Это было бы слишком просто!» — вздохнула. Давлат захочет устроить показательную казнь, чтобы те, кто смеет в своих мыслях оставаться верным Вазиру, и думать об этом забыли.
Шорох снова повторился. В этот раз упал какой-то крупный камень и зашипел просыпавшись, песок, а я зачем-то приникла к прутьям и, вцепившись в них руками, повторила:
— Кто здесь? — почти не надеясь на ответ и была весьма удивлёна, когда услышала голос, который уже и не надеялась когда-либо услышать снова. Не в этой жизни!
— Майрам! — слишком тихо, но это был он. Сердце предательски забилось в груди, и я прижалась к прутьям так, что на лице явно останутся полосы от железа.
— Майрам! — повторил голос, и я едва не закричала от радости.
Он здесь. Он жив и пришёл за мной. Но как он смог попасть в темницу?
На мой молчаливый вопрос был дан ответ. Стоило мне услышать второй голос, как я все поняла.
— Нам надо торопиться! — произнёс Исхан. — За принцессой скоро придут!
— Аббас. Я здесь! — сдержалась, чтобы не закричать, опасаясь, что стражник, который, как я полагала, дежурил у входа в это подземелье, сможет услышать шум и позовёт на помощь, заподозрив неладное. А когда из темнота пошевелилась, оживая, я схватилась за прутья решётки и стала всматриваться с неясные очертания двух мужчин, на одном из которых было надето что-то бесформенное.
«Жрец!» — подняла я. Конечно же, без его помощи Аббасу не удалось бы пробраться ко мне. Но как он выжил? Как ему удалось спастись от Сарнай? Сколько вопросов и пока, увы, никаких ответов.
«Узнаю, когда спасёмся!» — сказала себе.
— Майрам! — Аббас первый оказался рядом, и я смогла увидеть, как блестят его глаза. Тёплая
сильная рука мужчины обхватила мою, чуть сжала, словно делилась своей уверенностью и силой.
— Зачем ты пришёл? — спросила я. — Зачем вы оба пришли? Вы рискуете...
— После поговорим! — заявил Исхан. — Скоро сюда придут!
— Я уже знаю! — проговорила я.
— Отойди назад! — велел мне жрец и я послушно попятилась, углубившись в темноту своей темницы.
Не знаю, что произошло дальше. Я расслышала только шорох ткани, после чего Исхан достал что-то из складок своей одежды. Раздалось жуткое шипение, такое громкое, что мне на мгновение показалось, что это приполз сам Малах и теперь, увидев моих спасителей, злобно шипит на них, предвещая страшную смерть.
А затем упал замок, гулко ударившись о каменные плиты пола. Аббас потянул на себя дверь. Слабо заскрипев, она с явным недовольством, открылась, и я проскользнула на свободу.
— Уходим! — сказал Исхан и исчез в темноте, а Аббас поспешил взять меня за руку.
— Доверься мне! — просто проговорил он. Я кивнула, отчего-то уверенная в том, что он сейчас видит не хуже ночного хищника, крадущегося за добычей.
Мы продвигались достаточно быстро до тех самых пор, пока я не ощутила, что перед ногами оказался подъем. И едва я подумала об этом, как мой спутник сказал:
— Осторожнее, здесь будут ступени!
И мы начали свой подъем. В моей голове крутилось слишком много мыслей и догадок, но я пока молчала, понимая, что все узнаю позже, когда придёт это время, а мы окажемся в безопасности.
Подумала о Вазире и о том, что произойдёт с правителем Хайрата? Я не знала, жив ли он, или отправился на корм твари, разделив страшную участь со всеми, кому не повезло встретиться с этим змеем.
Шагала и радовалась тому, что сама избежала неминуемой гибели, а перед глазами отчего-то извивалось кольцами огромное тело Малаха и по спине прошла лёгкая дрожь, не оставшаяся незамеченной Аббасом.
— Не бойтесь, принцесса, — услышала его шёпот, — Исхан поможет нам!
— Интересно, что он потребует за это спасение? — подумала я и, кажется, проговорила свой вопрос вслух, но никто мне не ответил: ни Аббас, ни сам жрец, шагающий вперёди.
Что это был за ход? Знал ли о нём кто-нибудь кроме жреца? Я ничего пока не знала и просто шагала следом за своими спасителями, ощущая, как прохлада темницы сменяется тёплым воздухом свободы.
Дилия возлежала на подушках окружённая роскошью и рабынями, ловившими каждый её вздох и угадывавшими малейшее желание. Томно опуская и поднимая ресницы, она смотрела на лекаря, что склонившись, застыл на пороге её новых покоев, таких роскошных, о которых невольница раньше могла только мечтать. За его спиной стояла Ширин и натянуто улыбалась, ожидая, пока Дилия поднимется с ложа и поклонится хозяйке сераля, что она и спешила проделать, но с явной неохотой, оттопыривая свой едва округлившийся живот и всячески делая вид, как ей тяжело вставать с постели.
— Госпожа! — Дилия все же поклонилась, а сама бросила быстрый взгляд на бабушку. Хазнедар хмурилась, глядя на внучку и поджимала губы, явно сдерживая резкие слова в её адрес. Но при повелительнице Ширин она не осмеливалась и рта открыть.
Дилия насмешливо распрямила спину.
— Я привела табиба, - Ширин прошла в покои, оглядев их с некоторым удивлёнием. Борхан постарался и теперь у наложницы, носившей ребёнка принца, наследника Роккара, было все, чего только могла пожелать её душа. Впрочем, Ширин это мало беспокоило. Повелитель велел лекарю узнать, если позволяет срок, кого носит наложница сына.
— Вам стоит прилечь! — табиб вышел вперёд, проследил за тем, как по мановению руки рабыни поспешили окружить Дилию и, подхватив её под руки, уложили девушку на подушки, после чего разошлись в стороны, ожидая дальнейших приказаний.
Лекарь приблизился и опустился на одно колено, протянув к Дилии руку. Она хмыкнула и позволила пощупать свой пульс, с замиранием сердца ожидая приговора.
«Сын! — молила она, внешне оставаясь безучастной, — Боги, я дам вам любую жертву, пусть это будет сын. Тот, кто займёт престол после смерти Борхана и поднимет меня выше всех, кто сейчас присутствует здесь. Сын, который сделает из меня повелительницу Дилию, хозяйку сераля!».
Табиб некоторое время вслушивался в биение сердца матери, а Ширин и Ирада ожидали его слов, затаив дыхание.
«Пусть боги пошлют моей глупой внучке сына!» — молила старая хазнедар.
«Пусть это будет мальчик, — думала повелительница Ширин, — она родит, а я после сделаю так, что роженица недолго проживёт на этом свете. Её нельзя допускать к власти, а сын и наследник, в отсутствие законного ребёнка у Акрама, принесёт ей почёт, какого эта наложница не заслуживает!».
Взгляды собравшихся были прикованы к лежавшей на подушках молодой женщине. Дилия задержала дыхание, выдав своё волнение, что не осталось не отмеченным повелительницей. Ширин прищурилась и впилась взглядом в лицо будущей матери, словно пыталась прочитать её мысли. Впрочем, зная характер и нрав глупой наложницы, сделать это казалось нетрудно.
А затем табиб отпустил руку Дилии и, поклонившись, встал на ноги.
— Кто? — только и спросила Ширин, стараясь казаться спокойной.
Рабыни наложницы даже подались вперёд, мечтая услышать первыми новость. Ирада подумала о том, что стоило бы прогнать слуг, но притом понимала, что если у её внучки под сердцем мальчик, она не станет молчать и будет хвастать своим положением, еще выше задрав свой глупый нос.
«Да сохранят тебя боги!» — подумала хазнедар и тогда табиб произнёс:
— У госпожи будет сын. Поздравляю вас, — и посмотрел на повелительницу Ширин, после чего низко ей поклонился.
Восторгу Дилии не было границ. Гордо подняв глаза, она обвела присутствующих взглядом в котором плескалось превосходство и ожидание той власти, которая, по мнению будущей матери, ожидала её с рождением долгожданного наследника Роккара. Табиб посмотрел на повелительницу сераля и проговорил:
— Мне оповестить повелителя Борхана?
— Я сама! — резче, чем хотела, ответила Ширин. И повернув голову, посмотрела на наложницу принца. Выдавила улыбку, изображая радость, и коротко произнесла, — поздравляю! — после чего повернулась к Дилии спиной. Затем покинула её покои в сопровождении своей свиты и верной Ирады. Дилия проводила Ширин довольным взглядом и кивнула на поклон лекаря, который поспешил последовать за повелительницей Роккара. Девушка откинулась на подушки и, широко улыбнувшись, посмотрела на потолок, затянутый тонкими тканями.
«Боги вняли моим мольбам!» — подумала она, мечтая о том счастливом будущем, которое ждёт её вперёди.
Он спал. Это был странный сон...ещё более странный, чем тот, предыдущий, но в нём снова была она и в этот раз она танцевала. Глядя с высоты своего роста, возвышаясь над ней, маленькой жертвой, посмевшей взять в руки меч, он следил без страха за движениями тонкого тела, за плавными взмахами её рук, покачиванием бёдер.
Что-то неуловимое мелькало в памяти, словно улетевшая стая птиц, что еще видна на фоне неба, но уже неуловима: не вернёшь, не поймаешь, умчалась прочь.
Девушка продолжала свой танец без музыки, только нежно звенели бубенчики на её ногах. Динь-динь...
Она порхала бабочкой, такая невесомая, нежная, а в огромных глазах, тёплого карего цвета, нет и доли страха, лишь нежность и что-то огромное, сильное, бесконечное, как те пески, в глубине которых так приятно дремать, укрывшись от палящего солнца.
В этот раз он услышал её голос, оказавшийся нежным и проникающим под толщу кожи, туда, где билось его сердце.
— Где ты? Вернись. Я жду тебя! — глядя на него, она не видела. Взгляд её прекрасных глаз был устремлён сквозь него и от этого становилось больно и удивительно, ведь он считал, что не может ощущать такую боль, когда болит не само тело, а нечто более важное.
— Малах! — голос повелителя заставил его проснуться. Змей открыл глаза и сон прервался. Более того, он развеялся, как дым от порыва сильного ветра. Порванный в клочья, разлетелся во все стороны и растаял, не оставив после себя и следа.
— Малах, я призываю тебя! — повторил голос и змей был вынужден повиноваться. Выбрался лениво из песков, вырываясь в тепло, к свету, опалившему жаром его кожу.
— Малах! — снова этот голос и змей устремился на зов.
Глава 6
Сарнай не опоздала. Пришла как раз вовремя, поклонилась новому повелителю Хайрата и заняла своё место подле него, глядя с высоты балкона вниз, туда, где на каменных плитах ранее Вазир и его люди отмечали праздники и победы. Сейчас же там было почти пусто, лишь по периметру выстроились воины Давлата, вооружённые длинными копьями, в шлемах и доспехах. Сарнай посмотрела на Давлата и рискнула спросить: