Тахира снова глотнула воды, понимая, что слишком расточительна, но, в то же время не могла себе позволить опозориться на глазах у подданных своёго мужа. Не в её привычках было выявлять свои слабости. Только вот как справиться с дурнотой, если она подступает прямо к горлу, грозит выплеснуть содержимое желудка прямо на глазах у воинов мужа. Здесь даже не спрятаться: вокруг только песок, бесконечный, как сама жизнь.
— Надо проверить! — проговорил Акрам и посмотрел на Гасана. — Отправляйся вперёд и дай нам сигнал, если все безопасно!
— Что такого может скрываться в песках, господин? — не удержался от вопроса Садык, когда Гасан выехал вперёд, чуть пришпорив своёго жеребца.
Тахира не дослушала ответ мужа, спрыгнула на песок, закрыв ладонью рот и согнулась. Ноздри её затрепетали и девушка попыталась дышать спокойнее, чтобы утихомирить взбунтовавшийся организм.
— Кто знает, что скрывают эти пески! — ответил на вопрос своёго воина принц, а сам посмотрел на Тахиру. Легко спешился и шагнул к ней. Он и сам страдал от непрерывной вони, понимая, что им стоит свернуть, только вот вряд ли это поможет. Ветер найдёт их и будет преследовать жуткими запахами, такими тошнотворно-сладкими, что Акрам и сам бы не отказался оттого, чтобы прочистить желудок, но, как и принцесса, он должен был держаться.
Опустившись рядом с девушкой, Акрам притянул её к себе.
— Нам стоит объехать это место, чтобы там ни было.
— Ветер и этот запах будут преследовать нас еще долго! — ответила Тахира, распрямляясь от прикосновения его рук. — Здесь нет гор, которые скрыли бы нас от ветра, а одна бесконечная долина!
Попытавшись отвлечься, принцесса стала вспоминать как когда-то с войском Хайрата и братом во главе, она ехал, а возвращаясь домой. Необычайно гордая осознанием того, что почувствовала в схватке и даже убила. Для её юного возраста это было достижение, а то, что в спину рослому противнику еще до удара принцессы вонзились несколько стрел, она тогда не думала. Помнила только, что именно меч в её руках снёс голову раненому, оказав ему милость быстрой смерти.
«Я не о том думаю!» — она опустилась на песок и прикрыла голову, задумавшись. В этот же миг Гасан, отъехавший на некоторое расстояние, вдруг остановил своёго коня и быстро повернувшись, замахал руками, а затем сделал знак, после которого принц заметно успокоился.
— Тахира, вставай! — произнёс он. — Гасан зовёт нас к себе. По-видимому, нашёл что-то интересное!
— То, что источает эту вонь! — заметил тихо Садык.
Тахира встала с неохотой. Путь она пока не видела, но могла просчитать, что впереди еще несколько недель пути. Войско всегда передвигается тяжело и долго. Телеги с провизией и шатрами тянуться медленно, теряя время, но и без них воины не воины. Как выжить без еды и воды в пустыне, где днём жара, от которой сгорает кожа, а ночью приходит мороз и без огня и шатров не спрятаться. Потому Тахира предполагала, что тот путь, который войско прошло бы за месяц они с Акрамом и его воинами, сделают за две недели от силы.
Размышляя, принцесса шагнула к коню, позволив мужу подсадить себя, хотя могла прекрасно обойтись без его помощи, только вот ей было приятно, когда широкие ладони Акрама, будто невзначай, касались её коленей и бёдер, а иногда, если никто не видел, и полушарий груди. Вот и сейчас прикосновение принца немного отвлекло девушку от запаха самой смерти, которая притаилась под песками, прятала свои длинные худые руки, закутанные в призрачный саван.
Тахира раньше никогда не задумывалась о смерти и сейчас её раздражала только вонь, становившаяся ещё более нестерпимой, но когда остальные всадники поравнялись с Гасаном, принцесса увидела, что воин спрыгнул на землю и провёл рукой по невысокому бархану, больше похожему на застывшую волну, которых, впрочем, рядом было бесконечное множество.
«Действительно, море! — подумала принцесса. — Как в Роккаре. Только там солёная вода, способная удержать тебя на поверхности, даже если ты толком не умеешь плавать, а здесь то, что когда-то могло быть дном ещё одного моря!».
Словно зачарованная следила девушка за движением руки Гасана, сметавшей слой песка и понимала, что думает не о том, о чём должна бы. А запах стал просто невыносимым.
Тахира моргнула, когда поняла, что именно спешил показать принцу Аббасу его человек.
Тело. И ещё одно под ним — угадывается рука или то, что осталось от неё. И ещё...и дальше, под слоем песка. Здесь прошёл песочный смерч и скрыл следы битвы.
Внутри у Тахиры все задрожало. Она посмотрела вперёд и обомлела, когда поняла, что и дальше, насколько простирался взгляд, были точно такие же страшные могилы. И чем дальше, тем больше их становилось.
— Смотрите! — вскинул руку Садык, указывая куда-то вперёд. — Оазис! — и уронил её на луку седла.
Тахира поспешно отвернулась, только бы не смотреть на эту ужасающую картину и устремила взгляд в направлении, указанном следопытом. И действительно, заметила что-то тёмнозелёное, торчащее из песка. Поняла, что смерч, укрывший саваном погибших в сражении, уничтожил и оазис, находившийся поблизости от места боя: снёс немногочисленные деревья и засыпал источник или озеро, питавшие островок жизни.
— Что здесь могло произойти и кто это? — проговорил Акрам у которого на этот вопрос был свой ответ. Но мужчина не решался сказать его при жене.
«Защитники Хайрата!» — поняла Тахира. Знать бы ещё, кто победил в этой схватке, воины её брата или захватчик? И ведь никак не узнать, да и ещё проверить стоило, раскопав трупы, чтобы удостовериться по остаткам одежды, к какому народу принадлежали те, что сейчас навеки упокоились под песками.
«Когда-нибудь пустыня засыплет их песком, так что никто и никогда уже не посмеет потревожить вечный сон этих воинов!» — подумала дочь Вазира. Если бы она еще могла знать, как закончилась битва и кто победил, а главное: что ждёт её по возвращении в Хайрат? Любящие объятия отца и брата, или копья врагов, занявших город!
— Тахира! — позвал Акрам жену. Тихо так позвал, но она услышала. Повернулась к нему в ожидании тех слов, что последуют за зовом и принц не заставил себя просить.
— Не подумай, что я боюсь, но мне кажется, — он на мгновение замолчал, затем сказал уже уверенно, — я думаю, что нам не стоит ехать в Хайрат.
Тахира сдвинула брови.
— Я думаю, что город пал!
— Ты сделал этот вывод глядя на полчища мертвецов, похороненных песками? — спросила она
протестующе, хотя её собственное предчувствие кричало о том же: что Хайрат побеждён, что враги топчут её дом, что её близкие, если они ещё остались живы, сейчас пленники и именно это ужасало принцессу. Она привыкла, что её брат всегда победитель, что её отец — повелитель самого сильного народа, населяющего страну, а теперь в сердце закрались страшные сомнения, от которых так просто не избавиться.
— Даже если мы раскопаем всех мёртвых, все равно, так сразу не определить исход сражения, — согласился Акрам, — я не отказываюсь идти на Хайрат, но просто давай поостережёмся...
— Я и не предлагаю идти напрямик! — Тахира не заметила, что не дала мужу договорить, а Акрам промолчал, сделав вид, что так и должно быть, понимая, как сильно волнуется его принцесса. Он и сам сошёл бы с ума, если бы подобное произошло с Роккаром и его защитниками.
— Но мы не можем уйти и не удостовериться, что все именно так плохо, как считаешь ты! — добавила молодая женщина, глядя прямо перед собой, в пустыню. Туда, где ветер гнал песчаную позёмку по вершине ближайшего бархана. Тот самый ветер, что принёс ужасающий запах разложения и смерти, от которого принцессу до сих пор тошнило и даже попытка дышать через рот не принесла заметного облегчения.
— Мы раскопаем воду, напоим лошадей и пополним запасы, а после двинемся вперёд, — сказал Акрам. — Только в Хайрат не поедем. Затаимся где-нибудь поблизости, — он посмотрел на жену. Тахира продолжала стоять и молча следила за пустыней, думая о чем-то своём. Увиденное её поразило и принц понимал это.
— Я сам проберусь в город, а после, если там все хорошо, вернусь за тобой, — продолжил он. Тахира кивнула и принц порадовался от одной лишь мысли, что был услышан.
— Как скажешь! — сказала девушка и подхватила коня под уздцы, направилась в сторону оазиса, чувствуя, как сам ветер толкает её в спину, будто торопит уйти прочь от страшного места гибели множества людей, среди которых были и те, кого Тахира могла знать слишком близко.
Акрам сделал знак своим людям и поспешил за женой, глядя на её невероятно ровную спину и длинные волосы, развивающиеся на ветру. Думая о том, что впервые увидел Тахиру такой слабой и от этой мысли ему стало и страшно, и печально.
Дилия лежала на подушках, услаждая свой слух умелой игрой евнуха, сидевшего у фонтана и перебиравшего струны под высокий голос певца, затянувшего какую-то грустную мелодию о любви.
Наверное, раньше, до того как наложница принца узнала радостную весть о том, что в её чреве растёт наследник Роккара, она бы прогнала взашей таких музыкантов, но сейчас едва ли обращала внимание на тоску в голосе исполнителя. Поедая виноград, Дилия лишь улыбалась и думала о том, что не доставит радости повелительнице Ширин, приславшей ей подобный дар, и дослушает до конца унылую песню, как и положено ласковой и послушной наложнице, будущей матери принца. Старая хазнедар, сидевшая чуть поодаль, следила за внучкой настороженно, то и дело ожидая подвоха или взрыва негодования с её стороны, а потому сильно удивлялась, когда наложница проявила несвойственную ей мудрость, наконец- то послушав старую бабку.
Окружение Дилии составляли теперь только угодные наложнице служанки и несколько таких же, как и она сама рабынь гарема. Их услужливость нравилась Дилии, а лесть, сочившаяся с губ прекрасных девушек, радовала сердце и душу той, что мечтала стать повелительницей Роккара.
— Вы родите сильного и прекрасного мальчика! — шептали подружки.
— Ваш сын займёт трон следом за Борханом! — шептали рабыни, кланяясь, и Дилия цвела от подобных фраз, становилась краше и шире в талии: наследный принц наконец-то, соизволил начать расти и теперь свои ладони наложница Акрама клала на выступающий животик приличных размеров, указывающий на то, что в теле девушки зародилась жизнь.
«Теперь всё будет для меня иначе!» — мечтала она, а старая бабка хазнедар качала головой и
не переставала твердить глупой наложнице, чтобы держала ухо востро.
— Пока ты не родишь, тебя не тронут, — твердила Ирада, — но после... Если будешь продолжать вести себя в том же духе, без должного уважения к повелительнице Ширин, пожалеешь. Я даже я, обладающая властью в серале, ничего не смогу сделать!
Дилия слушала молча и мрачно. Слова хазнедар злили её и вызывали раздражение, хотя в самой глубине души она понимала правоту суждений более мудрой чем она сама, женщины. Ирада знала Ширин и догадывалась о том, что повелительница Роккара затаила злобу на наложницу сына, только вот сама хазнедар никак не могла повлиять на Дилию, возомнившую себя слишком важной персоной во Дворце.
— Ты всего лишь сосуд для вынашивания принца, — сказала Ирада внучке. — Такой если разобьётся, его не жаль, ценности особой не имеет. И останутся после тебя осколки.
... Музыка наконец-то, затихла. Певец поклонился будущей матери наследника и удалился, пятясь спиной к выходу вместе с музыкантом, тащившим инструмент. Когда они скрылись из виду, Дилия села и подозвала своих рабынь, хлопнув в ладоши.
— Я желаю пойти в покои повелительницы Ширин! — заявила она, поднимаясь с ложа.
Служанки склонились, принимая слова наложницы, а Дилия обернулась к хазнедар и смерила её взглядом.
— Я ведь должно поблагодарить госпожу сераля за подарок и оказанную мне честь! — и посмотрела прямо в глаза Ирады.
«Иди!» — ответила одним взглядом старая хазнедар, надеясь на то что внучка, наконец, прислушалась к её словам и предостережениям.
Дилия шагнула вперёд. Рабыни за ней следом, сложив руки на груди. И только Ирада осталась смотреть вслед своёй внучке, думая о том, что побег принцессы Тахиры и отъезд принца Акрама за женой, мало помог Дилии в её попытке утвердиться на своём месте. Но он все же дал определённую почву для надежды, что все ещё, может быть, закончится хорошо.
— Ты бредишь! — Аббас мне не поверил. Решил было, что во время схватки со змеем я слишком сильно ударилась головой и теперь мне мерещится не пойми что. Я же не оставляла попыток убедить воина в своёй правоте.
— Сам подумай! — сказала тихо. — Если мне почудилось, то отчего мы с тобой остались живы? Почему змей не тронул нас, не сожрал или попросту не убил, пока находились в его власти? — а сама впилась взглядам в тёмные глаза менсувара своёго мужа.
— Думаю, Давлат дал ему такой приказ, — ответил спустя некоторое время мужчина. — Мне кажется, что ты нужна ему для какой-то страшной цели.
— Шаккар был здесь. Малах и есть мой муж и твой брат, махариб! — заявила я и встала на ноги, прошлась по песку, не в силах усидеть. Сейчас в спорах и в ожидании темноты, когда сможем продолжить свой путь, мы тратили драгоценное время. А ведь Исхан мог уйти далеко. Так далеко, что не поймать. Он, как никто другой, знал эту пустыню с её живыми островками оазисов. Нам стоило спешить, только вот Аббас пока не верил мне, и это начинало раздражать.
— Убивший Малаха сам становится змеем! — повторила я, уже обращаясь не к мужчине, а куда-то в пустоту пустыни, туда, где нещадно палило солнце и ветер играл позёмкой из песка, рассыпая ее по жёлтым холмам барханов. Почему Аббас не хочет мне поверить? Или просто боится это сделать? Если бы змей хотел, он убил нас обоих, но я не уверена, что именно спасло наши жизни: приказ Давлата или сущность Шаккара, сумевшая пробиться через змеиную шкуру, взявшая верх над чудовищным жестоким разумом.
Я ничего не знала и единственный, кто мог хоть немного приоткрыть завесу тайны в моём понимании был Исхан. Только где искать жреца в этой пустыне? Сейчас мы теряем время и кто знает, куда подался этот человек? Сколько вопросов и ни единого ответа!
Ветер тронул моё лицо, дёрнул волосы и дыхнул палящим зноем. Я смотрела на жёлтое и такое бескрайнее море песка, таившее в себе слишком много загадок и тайн, думала о Шаккаре, вспоминая его лицо и наши жаркие объятия, о которых я буду мечтать снова и снова. И не будь я Майрам, если мне не удастся вернуть любимому его прежний человеческий облик.
Змей лежал глубоко под песком, спрятавшись от жаркого дыхания пустыни и палящего солнца. Здесь, в тоннеле, который он прорубил в толще песка своим мощным телом, было тихо и уютно, если бы не одно «но», которое то и дело бередило мысли чудовища, заставляло вздрагивать от воспоминания, что переплелись в его плоской голове, не лишённой разума. И это были странные воспоминания. Змей не мог их понять. Некоторые радовали его, они были привычны и естественны, а другие заставляли насторожиться и волноваться.
Сегодня он плотно поел. Возвращаясь назад, напал на тех, кого должен был охранять и сам не знал, зачем это сделал, только вот не испытывал при этом ни капли сожаления. Нападая, он чувствовал, что так надо, что он защищает...только кого и зачем, так и не понял.
Хозяин наверняка разозлится, только Малаха это не беспокоило. Все равно, ему он сделать ничего не может, а то, что ослушался приказа, так просто получилось. Слишком аппетитными выглядели эти забавные люди, потрясавшие своим оружием, в жалкой попытке пробить броню змеиного тела.
Перед глазами змея предстала жуткая и короткая бойня, в которой он расправился с воинами хозяина. Одного попросту порвал на части, одному откусил голову, а третьего просто проглотил целиком и теперь переваривал, лёжа и отдыхая, зная то, что скоро его призовут снова.
Змея не волновало, что один из людей Давлата успел уйти. Он попросту не заметил его, а считать Малах не умел. Убил всех, кого заметил и опустился в пески, чтобы отдохнуть.
Именно там его стали тревожить странные непонятные видения: тёмная ночь и жаркое пламя. Человеческая самка, извивающаяся в кольце его рук.