— Где никто тебя не ждёт! — закончил за неё старик.
— Какая разница? — она пожала плечами, позволив себе немного расслабиться, или сделав вид, что расслаблена.
— Я просто хочу уйти!
Давлат поднял руку, коснулся короткой бороды.
— Не тебе ставить мне условия, ведьма!
— Тогда не узнаешь о том, что хочешь! — ответила она.
— А тут ты сильно ошибаешься! — Давлат даже рассмеялся и взял свой чай. Сделал глоток, хитро поглядев на собеседницу, затем вытер рукавом губы.
— Я знаю твою тайну и знаю, как удерживает тебя рядом с собой предводительница Сарнай! — сказал он.
Наима поджала губы, и они превратились в тонкую горизонтальную полоску над её подбородком.
— Говори, ведьма, иначе я попрошу Сарнай присутствовать при нашем разговоре, хотя и не хотел прибегать к такому методу! — также устрашающе мягко продолжил мудрец. — А уж она заставит тебя все мне рассказать, так что давай по душам и наедине, без посторонних.
Наима кивнула соглашаясь.
— Раз так, — сказала, — будь по-твоёму!
Давлат снова взял в руку пиалу.
— Что ты знаешь об Малахе! — спросил он.
— Ты его хозяин, а мне задаёшь такие вопросы, повелитель!
— Я нашёл змея случайно, а знания помогли мне подчинить его своёй власти. Но ты, ведьма, дочь природы, знаешь намного больше, чем пытаешься показать, — старик вздохнул, — почему он сегодня ослушался? Это произошло впервые.
Ведьма улыбнулась.
— Все иногда бывает впервые! — ответила она.
— Расскажи, что знаешь! — повторился повелитель.
— Как прикажешь, — ведьма чуть наклонила голову, подчиняясь, а мысленно проклиная старика, который был в своёй силе слабее её. Если бы не власть амулета, связавшая Наиму по рукам и ногам. Если бы не её слабость теперь, перед чужой волей, её, которая была сильнее Давлата и Сарнай вместе взятых.
«Хочет узнать о Малахе, — подумала старуха, — хочет понять, причину по которой змей смог противостоять его власти, посмел ослушаться хозяина!» — неожиданно Наиме стало интересно, кем был тот бедняга, который жил в облике Малаха до своёй смерти, до того, как его место занял принц Шаккар.
«Глупый принц!» — вспомнив Шаккара, она едва сдержалась, чтобы не рассмеяться. Муж Сарнай всегда недолюбливал её, сам не мог понять причину, по которой ближайшая служанка и рабыня его первой жены, та, с которой воительница не расставалась, таская за собой и которая вызывала у него желание придушить её или отдать на растерзание цепным псам. А ведь правда была проста, как и всякая иная правда. Это зло бывает сложным, словно витиеватый рисунок вышивки женщин Хайрата, будто редкий узор на стенах дворца Роккара, воспоминания о котором жили в памяти ведьмы. А правда, она не всегда приятна и приемлема, оттого и более опасна.
— Малах нашёл свою повелительницу! — проговорила Наима и посмотрела пристально в глаза собеседника.
— Что? — лицо Давлата вытянулось. Совсем не таких слов он ожидал от ведьмы.
— Повелитель, сам того не понимая, ты совершил ошибку, когда выбрал заменой своёму прежнему змею принца Хайрата, — Наима положила руки на колени, продолжая говорить.
— Я вижу будущее. Так уж решили боги, наградив или, напротив, возможно, наказав меня такой способностью. Будущее своёй хозяйки и принцессы Майрам я увидела в тот самый день, когда Сарнай захотела услышать от меня предсказание, — она вспомнила тёмное пространство шатра, горящие глаза рыжеволосой воительницы и треск пламени, в танце которого мелькали картинки будущего. Тогда она не понимала ещё, что именно видит и совсем неправильно истолковала видение. Сейчас все предстало перед Наимой должным образом. Картинка, размытая и неясная в прошлом, стала яркой и чёткой.
Давлата не было на троне Хайрата.
— Две маленькие змейки сойдутся в поединке! — проговорила она, проваливаясь в пространство между мирами. Тот, который был и тот который будет.
Старый мудрец нахмурился и придвинулся ближе, наклонившись над столом. Посмотрел на ведьму: Наима запрокинула голову к потолку зала, глаза её прикрылись, а меж прикрытыми ресницами белели белки. Мужчина было двинул рукой, намереваясь тронуть ведьму за плечо, но затем отпрянул, усаживаясь на подушки и не смея даже вздохнуть. Он слушал слова Наимы.
— Змей сидит на троне! — говорила она, вцепившись пальцами в край низкого столика с такой силой, что костяшки пальцев стали белыми, а кожа натянулась и стала похожа на сухой пергамент.
— Перед ним в огне танцуют две змеи, — прошептала Наима. — Одна — светлая, вторая — яркая. В их руках оружие...не люди и не змеи, две половины единого целого, но должна остаться только одна и от той, что возьмёт верх будет зависеть какая судьба ждёт этот город. Стоять ли ему до скончания веков или рассыпаться пеплом!
— А я! — проговорил мудрец. — Ты видишь меня?
Наима вздрогнула и уронила голову на грудь, будто потеряв сознание. Давлат не смел притронуться к ней лишь ждал, пока старая женщина придёт в себя. Налил чай, чувствуя, как в груди с силой бьётся сердце. Давно уже он не испытывал таких эмоций.
Новый правитель Хайрата вспомнил, что такое страх, слушая болтовню ведьмы.
Она очнулась внезапно. Подняла голову и открыла глаза, ставшие прежними. Только нить слюны стекала по подбородку, но Наима вытерла рот рукавом и произнесла:
— Что произошло? — а голос спокойный, без малейшей паники и страха.
— Ты предрекала! — ответил Давлат. — Но не сказала того, что интересует меня: что произойдёт со мной?
Ему не терпелось услышать ответ и одновременно мудрец опасался того, что может сказать ему ведьма.
— Я не видела тебя! — ответила Наима просто.
Он нахмурился.
— На троне сидел змей, — пояснила она. — Я полагаю, это Малах, или Шаккар, называй, как тебе будет удобнее. Вывод сделай сам, ты же мудрец!
Давлат стал ещё мрачнее.
— Нет! — только и проговорил он после недолгого молчания.
— В той, прошлой жизни, где я была молода и свободна, я слышала о Малахе, — Наима подняла руки и взяла чайник, налила повелителю чай и снова села, положив руки на прежнее место, как и положено хорошей рабыне. Где-то за окнами затрещал пальмовыми листьями ветер. Загомонили слуги, зажурчал фонтан, мир словно ожил, проснулся ото сна.
— Говорят, что Малах потомок бога, того самого, которому поклоняешься ты и этот народ, — ведьма прищурила глаза, — в моей деревне жила легенда о том, что когда-нибудь Малах станет тем, кого отождествляет, но для этого он должен найти ту, которая разбудит его душу.
— Что это означает? — спросил старик, хотя уже догадывался о том, что услышит в ответ. Знала его мысли и Наима, но все равно проговорила:
— Майрам надо найти. Найдёшь её — получишь полную власть над змеем. Но не убивай ни в коем случае, иначе на тебя обрушится гнев бога.
— Я и так хотел вернуть её живой!
— Ты правильно рассуждаешь и мудро!
Наима поймала взгляд мудреца и снова улыбнулась.
— Вот видишь, как мало я знаю, повелитель Хайрата! — произнесла. — Не надо просить мою госпожу воздействовать на меня с помощью амулета. Я рассказала все, что ты хотел услышать. Змей нашёл свою хозяйку, он скоро поймёт, что его больше не держит твоя сила, что он сам — сила, и к этому моменту тебе следует найти его жену. Принц Шаккар может вернуться к своёму прежнему облику с её помощью и тогда произойдёт непоправимое. Твоя власть потерпит поражение, но. — она вскинула руку.
— Что? — жадно спросил Давлат.
— Я знаю, кто может помочь. Этот человек спас принцессу. Я видела его, когда служила ей и теперь точно знаю, каким образом Майрам удалось выжить после яда, данного мной по приказу Сарнай, — женщина вздохнула: — Этот яд должен был убить Майрам и её дитя. Она не могла выжить, и никто не мог помочь ей, кроме.
Она назвала имя и Давлат сжал губы.
— Моя повелительница Сарнай, — намекнула Наима, — я знаю, какая роль отведена ей в этой истории, — и еще тише, почти зашептав, — теперь знаю!
Мы покинули оазис, когда солнце опустилось, утонув в море песка. Когда темнота рассыпала звёзды на покрывале неба и прохлада, о которой можно было лишь мечтать жарким днём, поползла над пустыней, заставляя меня вздрагивать от холода.
«Ничего, — подумала я, — скоро мы пойдём, тогда и согреемся!».
Собирались молча, прихватив вещи Исхана, решив ничего не оставлять, ведь неизвестно, что может понадобиться в пути. Пески коварны, и кто знает, где мы найдём своё прибежище, когда ночь подойдёт к концу. Аббас эти места знал, но не так хорошо, как хотелось бы.
«Мы редко ходили этим путём! — сказал он, собираясь и засыпая костёр песком. — Слишком мало воды на протяжении всей дороги, а сама понимаешь, без воды долго здесь не протянуть!».
Я понимала, только знала еще и то, что мне нужно идти. Мы и так потеряли слишком много времени, и жрец мог уйти далеко.
«Бросил нас, завидев змея! — подумала я. — Из-за своёго страха отказался от тех планов, которые строил в отношении меня!», — я прекрасно понимала, что Исхан помогает нам не по доброте душевной. Сердце Малаха...
«Нет, поправила я себя, — не Малаха, а Шаккара. Твоего мужа и господина!» — не зря он просил меня достать ему сердце, как плату за спасение. Только для меня цена оказалась слишком высока. Я потеряла своёго ребёнка, думала, что потеряла мужа, а теперь, получается, связанная клятвой должна была своими руками убить того, ради кого бьётся моё сердце. Ради кого я продолжаю жить!
Уходили быстро, набрав воды столько, сколько могли позволить сделанные из тыкв сосуды. Когда же за спиной остался гостеприимный оазис, Аббас заговорил.
— Я думаю, этот змей, Малах, — начал он, — имеет дар воздействия на людей!
— Что? — я сперва не поняла смысла его фразы.
— Кто знает, не Давлат ли навеял тебе мысли о том, что ты видишь Шаккара? — продолжил воин.
— Это бред! — я посмотрела на своёго спутника. — Ты не можешь так говорить, не зная. Я видела его так близко, как сейчас вижу тебя! — схватила за руку мужчину и сжала пальцы, ощущая тепло его кожи.
— Я трогала его и чувствовала под своёй ладонью его тело и говорила с ним! — добавила я с долей ярости.
Аббас не верил. Не хотел или не мог? Его слова имели смысл, и он имел право рассуждать именно так, но я-то видела своёго мужа, я знала, что это он и никто другой.
— Я вижу, ты попала под чары Малаха, — сказал мужчина. — Подожди. Найдём Исхана и уж я заставлю его говорить. Думаю, этот хитрый человек знает намного больше, чем хочет показать.
— И он не зря убежал, — кивнула, отпуская руку воина.
На какое-то время мы оба успокоились, решив не тратить время на бессмысленные споры, оставшись при своём мнении. Сейчас первой целью было догнать Исхана, а там уже есть шанс, что многое прояснится. Только вот как его искать, если вокруг только горы песка и ни единой возможности разглядеть следы беглеца? Я не знала и доверяла Аббасу, а он вел меня вперёд с какой-то спокойной уверенностью, которую я пока не разделяла. Хотя, что я могла знать о местах, окружавших Хайрат? Ведь я не покидала пределы города, не видела ничего, кроме его садов и шапок домов из дворца. Впрочем, в Роккаре я тоже жила птицей в клетке и мир для меня заключался в женской половине родного дома, пусть и большого. Только теперь я поняла, что вокруг меня слишком много пространства, что есть другие города, где, возможно,
мне хотелось бы побывать.
«Верну Шаккару прежний облик и непременно побываем!» — сказала я себе, шагая вперёд, чувствуя, как осыпаются пески, как воздух приятно холодит кожу.
— Нам стоит спешить, — сказал Аббас, спустя некоторое время, пока мы шли молча. — Кто знает, как далеко он мог уйти налегке.
— У него нет воды! — напомнила я.
— Знаю! — кивнул мой спутник. — А потому надеюсь перехватить жреца у ближайшего оазиса. Он пережил сутки без воды под палящим солнцем. Оно должно было измотать его, так что сейчас наш Исхан плетётся с одной лишь мыслью о воде и отдыхе!
— А далеко до оазиса? — уточнила тихо.
— Если память меня не подводит, два дня пути, от силы три... Но у нас, в отличие от Исхана, есть вода, значит, мы должны спешить.
Промолчала, соглашаясь.
Впереди лежала пустыня, которой, казалось, не было начала и конца. Я не понимала, как ориентируется здесь Аббас, но оставалось лишь надеяться на то, что сын степей, воин Хайрата не подведёт и не собьётся с дороги. Мне же оставалось лишь следовать за своим спутником и надеяться, что нам удастся все, что задумано.
Страшный оазис, поглощённый бурей, остался позади, как и смрад гниющих тел. Постепенно воздух стал заметно чище и светлее, но Тахире казалось, что этим запахом разложения пропиталась даже её кожа. Она дышала, а к горлу то и дело подступал противный ком. И один раз она все же опозорилась, когда поутру, едва покинув очередную стоянку, резко остановила лошадь не в силах совладать с мучившей её тошнотой и упав на колени, выплеснула из себя завтрак, ощущая стыд и отчаяние оттого, что муж и его люди видели этот позор.
Акрам оказался рядом, слетев со своёго жеребца и подхватив принцессу, убрав её волосы и дожидаясь, пока желудок девушки не успокоится. Затем кто-то из воинов сунул ему в руку воду и Тахира с благодарностью приняла спасительную жидкость. Прополоскала рот и умылась, после чего сделала пару глотков и вернула сосуд.
— Этот запах! — проговорила она, вставая на ноги и все ещё чувствуя руки мужа на своёй талии. — Он преследует меня. Я не знаю, что происходит!
В глазах Акрама была лишь тревога и страх за любимую женщину, а воины смотрели на происходящее без ожидаемой брезгливости. То ли понимали, что переживает принцесса Хайрата, увидевшая поле боя, на котором полегли её люди, те, с которыми она когда-то и сама участвовала в сражениях. А может просто жалели девушку, только вот жалости Тахира не принимала.
— Успокойся! — сказал принц. — Если хочешь, вернёмся в оазис.
— Нет! — отчаянно произнесла Тахира. Ещё не хватало, чтобы из-за её слабости пришлось пойти на подобное. Она слишком дочь своёго отца и сестра своёго брата, чтобы позволить себе расслабиться, а другим — опекать себя.
— Мы едем! — решительно сказала девушка и вырвалась из рук мужа. В седло взлетела, заливаясь непривычной краской стыда, но при этом не отводила глаз, имея мужество смотреть на мужчин, её окружавших. Ударила пятками в бока своёго коня, сорвавшись в галоп так, что песок полетел из-под копыт. Но уже позже, устыдившись своёй горячности, придержала встревоженного скакуна, наклонившись, потрепала шелковистую гриву, дожидаясь, пока её нагонят остальные.
Взгляд мужа встретила с уже привычным спокойствием и поехала рядом, глядя на тяжёлые холмы песков, в солнечном свете похожие на россыпи золота.
Ехали долго под палящим солнцем, наблюдая неизменно прекрасный пейзаж. Тахира чувствовала, как время от времени на неё накатывает неприемлемая слабость.
«Наверно, последствия сражения со львами!» — думала она. Только раны заживали быстро и
больше не грозились открыться, покрывшись новой, розовой кожей. Принцесса знала, что будут шрамы, не хотела их, но и не особо расстраивалась, понимая, что иначе уже никак. В войске сперва отца, а после и брата, всегда был тот, кто умел зашивать подобные разрывы на коже, чтобы после ничего не оставалось, разве что, только тонкая, будто волосок, белесая ниточка.
Пустыня тянулась нескончаемо долго. Скоро глаза стали уставать от желтизны, а тело ломило, но Тахира молчала. Лишь изредка прикладывалась губами к воде, божественно вкусной и ценившейся в подобной местности на вес золота.
«Кто мы без даров природы? — думала принцесса, пытаясь отвлечь себя от мыслей о доме. — Ничто без воды и еды, которую она даёт нам!» — раньше подобное мало интересовало Тахиру и она догадывалась, что обучение разным наукам во дворце Роккара, оставило свой, неизгладимый след в её душе. Она стала мыслить немного иначе, при этом оставаясь все той же варварской принцессой, как называли её за глаза придворные Борхана.
— Как ты? — Акрам, ехавший рядом, почти стремя в стремя, за исключением тех редких моментов, когда поднимались на очередной бархан, посмотрел на жену. Его внимание было приятно и, в то же время, задело гордую красавицу. Дитя степей и пустыни, она сейчас была чужой в своёй слабости для самой себя. Но девушка ответила: