— Проклятый Исхан! — простонала я, пряча лицо в ладони.
Скорее всего, мои глаза не всегда были такими. Они менялись в зависимости от ситуации. Может быть, когда я боялась или злилась? И Аббас замечал это, но молчал, предпочитая не расстраивать меня или по иной причине?
Мне непременно следовало разобраться со всем этим, а ответ мог дать только Исхан.
Я встала было на ноги, полная решимости отправиться сейчас же в храм, пусть за окнами ещё властвовала ночь. Шагнула к выходу, прихватив светильник, но не успела сделать и нескольких шагов, когда увидела высокую фигуру, загородившую выход. Мужчина.
— Кто посмел войти в мои покои? — спросила громко и подняла руку, чтобы осветить лицо вошедшего.
Мужчина тут же опустился на одно колено и склонил передо мной голову. Я узнала в нём одного из стражей Вазира.
— Что ты здесь делаешь? — спросила уже спокойнее.
— Повелитель Вазир прислал меня за вами, принцесса! — последовал ответ. — Чтобы укрыть в тайном месте в горах!
Я нахмурилась, догадываясь, что послужило причиной подобному приказу Вазира и тут же, словно спеша подтвердить мои подозрения, воин закончил:
— Войско неприятеля штурмует каменные ворота. Есть вероятность, что враги скоро будут в городе!
Я уронила руку и мои глаза снова вспыхнули золотом. И, кажется, теперь я поняла, почему так удивлённо смотрел на меня иногда Аббас, и почему при нашей встрече после своего возвращения, меня так испугалась Сарнай.
Глава 4
Акрам проснулся от этого странного крика. Сперва он ничего не мог понять, что происходит и где. Дозорный сидел у костра и тоже прислушивался к звуку, принесённому ночью, а когда крик повторился, принц встал на ноги и пристегнул оружие к своему поясу, после чего шагнул к огню.
— Что это было? — спросил его воин. — Этот голос не может принадлежать человеку!
— Это и не человек! — быстро ответил Акрам и одним громкий криком разбудил своих людей. Воины вставали привычно, не ропща и не возмущаясь, хотя им удалось поспать всего ничего.
В шуме шороха по песку, производимых мужчинами, принц на мгновение потерял направление, откуда, по его догадке, раздавался этот крик и некоторое время все было тихо. Он поднял вверх руку, заставляя воинов замереть, а после прислушался.
Сперва до его слуха донеслось потрескивание огня в костре, затем что-то зашептал ветер, пролетевший где-то над головами людей, а потом снова раздался крик, только уже ближе.
— Нужен огонь! — приказал Акрам.
— Мой принц, — запротестовал было Садык, — скорее всего, это степные львы. Нам не стоит мешать их трапезе.
— Ты разве не слышишь кто кричит? — удивился Акрам и повторил своё приказ, после которого воины, запаслись горящим палками и потянулись в темноту следом за своим господином, оставив в лагере троих человек.
Под ногами хрустел песок и сухая земля. Иногда сапоги Акрама путались в густой мёртвой траве, но он едва ли обращал на подобное внимание, торопясь к месту, откуда, как ему казалось, продолжали раздаваться крики, впоследствии перешедший в стон боли, а затем и вовсе стихшие. На смену им пришли другие, более угрожающие, от которых кровь застывала в жилах у неподготовленных людей.
Акрам почти не испытывал страх. Почти... Он боялся только одного, но мысли о таком исходе гнал прочь и стремительно приближался к месту пиршества огромных диких кошек.
Садык позволил себе оглянуться назад и увидел, что лагерь остался вдалеке светить отблесками костров, которые, словно маяки на море в Роккаре, указывавшие направление торговым судам, сейчас светили для его принца и остальных воинов Акрама.
Свет огня в руках людей высветил страшную картину, на которой несколько львиц разрывали нутро бедной лошади. Завидев свет и людей, они не убежали, а лишь оскалили пасти, издавай угрожающее рычание, словно пытаясь предупредить: «Это наша добыча. Мы сами её поймали и не отдадим без боя, так что идите прочь, людишки, если не хотите найти здесь свою смерть!».
— Лошадь! — произнёс Акрам и чуть поднял руку, освещая львиц и их жертву.
— Нам надо уходить отсюда, господин! — сказал ему Камал. — Здесь только одна лошадь и нет людей!
— Именно! — раздражённо проговорил принц. Он и сам понимал, что не стоит тратить силы, убивая этих хищников, но лошадь, как успел заметить молодой мужчина, была осёдлана. И более того, седло было таким, какие используют в Роккаре.
«Это лошадь принцессы!» — понял он и на мгновение его охватил дикий ужас. Что если Тахиру настигли львы и сейчас где-то неподалёку терзают её тело? Или лошадь попросту сбросила её, а после умчалась и девушка лежит на песке, окружённая темнотой и страшными хищниками, бродившими неподалёку. А если она поранилась, то запах крови непременно приведёт к Тахире львиц, подобных тем, что сейчас поедают бедную кобылу в нескольких шагах от людей.
— Тахира! — закричал он, не сдержав чувств. Сердце принца заколотилось, словно бешеное.
Он испугался впервые в своей жизни, но не за себя. За неё. И неожиданно понял, как сильно любит эту бунтарку, варварскую девчонку, слишком сильную и независимую, чтобы с ней можно было обращаться как с теми женщинами, к которым он привык.
— Тахира! — заорал он, дёрнувшись всем телом.
Крики привлекли внимание львиц. Они снова прервали трапезу, и размахивая длинными тёмными хвостами, зарычали предупреждающе.
— Господин! — тихо произнёс Садык, а остальные воины попятились, крепко сжимая перед собой факелы и доставая мечи.
— Мы возвращаемся в лагерь! — скомандовал принц, не заметив, как переглянулись его люди и на лицах их мелькнуло облегчение. Все знали, что степные львы не ходят парами. Они всегда охотятся прайдом, а это означало, что где-то под покровом ночи, затаились ещё такие же твари, схватка с которыми весьма опасна для троих людей. Схватка с такими хищниками в темноте была весьма опасна даже для подготовленных воинов.
— Уходим! — подхватил приказ Акрама Камал и мужчины стали пятиться прочь от страшного пиршества.
— Сейчас возьмём лошадей и отправимся на поиски! — приказал принц, когда львы и бедная лошадь остались позади. Третий воин все еще шагал спиной, освещая дорогу за своим повелителем, опасаясь, что львицы оставили жертву и пустились по следу живой добычи. Но нет. Степь не шелохнулась. Темнота оставалась неподвижна, лишь изредка слуха касалось утробное рычание львиц, вгрызавшихся в мясо убитой ими кобылы.
Привал встретил принца ярким светом костров: оставшиеся воины подбросили в пламя сухих ветвей и теперь поляна, на которой был разбит лагерь, оказалась освещена как днём. Стали видны даже трава и трещины на земле.
Акрам прошёл к своему жеребцу и поправил подпругу, после чего одним слитым движением влетел в седло.
— По коням! — скомандовал он.
— Давайте дождёмся рассвета! — предложил Камал. — Это безумие отправляться в ночь! — воин, как и остальные люди принца решил, что принцессу Тахиру постигла судьба её скакуна, и только принц оставался непреклонным.
— В седла, я сказал! — рявкнул он.
Никто не посмел перечить.
— Садык! — приказал Акрам. — Ты и Камал вместе остаётесь в лагере и поддерживаете пламя, так, что бы мы смогли вернуться на его свет.
— Как прикажете, господин! — поспешил поклониться следопыт, а в глазах Камала мелькнуло явное облегчение: воин не спешил отправляться на гибель даже ради того, кому поклялся в верности.
Оставив лагерь на двоих воинов, Акрам повёл остальных за собой в направлении, откуда, по его предположению, могла прискакать лошадь. Не сдерживая волнения, он стал кричать в темноту, надеясь, что она отзовётся голосом Тахиры и моля всех богов о том, чтобы принцесса оказалась жива. Внутри мужчины разрастался страх чувство ему непривычное и оттого дикое, как и та, из-за кого он его испытывал.
— Тахира! — крикнул он, едва не сорвав голос. Свет горящей ветви осветил лишь землю с клочками пожухлой травы, да какой-то невысокий кустарник с острыми иглами колючек.
— Тахира! — повторил принц.
— Госпожа! — вторили ему воины.
— Принцесса!
Акрам не мог понять, почему испытывает такую тревогу. Что-то толкало его вперёд, направляло невидимой рукой, и мужчина решил положиться на богов, охранявших его жену.
Слишком опасны были степные львы, но и принцесса знала себе цену, только Акрам не переставал волноваться, и его сердце грозило вырваться из груди от страха за любимую женщину.
Тахира столкнула с себя обмякшее тело последнего льва и сделала вдох. Некоторое время она просто лежала на земле, позволив себе эту слабость, залитая кровью и не совсем понимая, где её собственная, а где — хищников, нашедших свою смерть в попытке убить человека, оказавшегося им не по зубам. Впрочем, с этим можно было еще поспорить.
Принцесса варваров попыталась сесть и ей это удалось сделать только через долгий промежуток времени. Она упёрлась ладонями на землю и снова вздохнула, ощущая боль во всем теле и не совсем понимая, где именно болит сильнее всего.
Последний из прайда едва не достал её. Вспоминая львиный прыжок, девушка поморщилась и ощутила, как по спине прошла дрожь, но отвлекаться не стоило: из рваной раны на бедре толчками вытекала кровь и ей следовало как можно скорее остановить её, иначе она лишится сознания раньше, чем на запах крови прибегут ночные твари или же вернуться те, что умчались догонять её бедную кобылу.
— Мой меч! — проговорила она слабо и посмотрела в сторону. Оружие торчало из спины льва. Догорающее пламя костра бросало блики на залитую кровью сталь, и принцесса мысленно поблагодарила брата за то, что когда-то сделал ей такой дорогой подарок. Если бы не этот меч, вряд ли она смогла отбиться от львов, даже при всей своей ловкости и прыти. Но лезвие клинка разило наповал. Казалось, удар им камень и меч разрубит его так же легко, как разрезает масло обычный нож.
Тахира оторвала от штанины на здоровой ноге длинную полосу ткани и стала перематывать рану, после чего сделала попытку встать и тут же ощутила, как сбоку отдалось теплом, а затем по коже потекла горячая ленточка крови.
— Не помню, что бы меня и там зацепили! — со вздохом проговорила она в темноту. Потом опираясь руками на землю, встала на колени, переводя дыхание.
Ночь молчала. Мерцали звезды и только неугомонный огонь, в поисках пищи, требовательно трещал в вырытой яме, разбрасывая последние искры и словно предупреждая девушку, что ей стоит поторопиться, иначе она рискует остаться во тьме, такой опасной и наполненной страшными тенями, и чудовищами. Тахира и сама понимала, что ей стоит двигаться, иначе она может уснуть и не проснуться, или проснуться от боли, когда огромные челюсти вернувшихся львиц, станут разрывать её, спящую, на части.
Костёр продолжал тлеть, и она смотрела на затухающее пламя, понимая, что начинает терять сознание. Девушка попыталась встать, но ей не удалось, и она лишь напрасно потратила силы, повалившись набок. И уже проваливаясь куда-то в темноту, изо всех сил цепляясь за остатки сознания, она услышала чей-то крик. Слишком размытый, слишком далёкий и голос, показавшийся ей знакомым.
— Акрам! — проговорила принцесса, сопротивляясь темноте. Попыталась прийти в себя, но глаза словно налились тяжестью, заставляя её, принуждая позволить себе эту слабость.
— Тахира! — принёс ветер сильный голос. Этот же ветер задул и последние угольки её костра, рассыпал искры, и темнота накрыла девушку своими объятиями. Прижала к себе, убаюкивая, как прижимает мать дитя.
— Спи! — зашептала вместе с ветром.
— Спи! — прошелестели сухие травы.
Из последних сил, отчаянно сражаясь с невидимым врагом, заключённым в собственном слабом теле, Тахира ударила себя по ране. И тут же тело отозвалось дьявольской болью. Не сдержавшись, она закричала, пронзая темноту своим криком. Сейчас ей некого было стыдиться. Вокруг простирались лишь травы и пустынная земля, смешанная с песками. Конечно, её могли услышать и львы, только запах крови хищники почуют быстрее.
Каково же было её удивление, когда она, уже воочию, услышала ответ на свой вопль.
— Тахира! — голос ревел.
— Акрам! — пробормотала она.
В темноте, где-то еще совсем далеко, вспыхнул маленький огонёк, за ним еще один и ещё. Затем принцесса услышала отчётливый топот копыт, тихий всхрап и снова села, держась из последних сил. После удара ткань на ране пропиталась кровью, но теперь она не жалела об этом.
«Только бы он не вернул меня в Роккар!» — было последней мыслью девушки, после чего
темнота разорвалась вспышкой пламени и Тахира увидела мужа, верхом на чёрном, как сама ночь жеребце. Лишь после этого она позволила силам покинуть её. И падая спиной на землю, слышала будто в тумане, как он отчаянно зовёт её по имени.
Вазир предстал передо мной в полном облачении. Поверх простых одежд повелитель Хайрата надел кожаные доспехи. Он снял тюрбан, и я увидела, что его волосы совсем седые, словно белое полотно, в которое заворачивают умерших у меня на родине, в далёком городе Роккаре, где о берег бьет волна и крики чаек наполняют солоноватый с горечью, запах воздуха.
— Повелитель! — я поспешила поклониться. Меня заметили. Вазир вздохнул.
— Принцесса Майрам! — произнёс он величественно. Я мысленно похвалила мужчину, оценив его храбрость и выдержку по достоинству.
«Мой принц пошёл в отца силой духа», — подумалось мне, но вслух я произнесла:
— Да, мой повелитель!
Вазир приблизился, положив руку на моё плечо, чуть сжал, словно пытаясь поддержать перед страшной новостью, а затем сказал:
— Я приказал моим стражникам отвести тебя в горы. Там есть место, пещера, где ты можешь спрятаться, — и прежде чем я осмелилась возразить, продолжил. — Мой сын слишком любил тебя, и я считаю, что его память достойна того, что бы ты осталась жива.
Я подняла глаза и посмотрела ему в лицо, отмечая борозды морщин, ставшие еще более глубокими от огня светильников и игры теней, которыми были расчерчены покои повелителя Хайрата.
— Моя жизнь ничего не стоит, повелитель! — сказала я уверенно. — Позвольте мне, наравне с женщинами вашего народа с мечом в руках встретить врага.
Мужчина убрал руку, уронив её вдоль тела, безвольную, словно плеть.
— Это верная смерть, для тебя, принцесса!
— Я прошу об этом осознанно! — ответила тихо. — И какая я принцесса без своего принца, без Шаккара?
Он некоторое время просто стоял и смотрел на меня. Наверное, думал о том, как отказать в ответ на мою просьбу. Но потом неожиданно произнёс:
— Хорошо! — голос его сухо заскрипел. — Это твой выбор. Да простит меня мой сын, память которого я чту!
— Благодарю вас, повелитель! — я опустилась на одно колено и, словно воин, дающий присягу своему предводителю, поцеловала край его одежды, выглядывавший из-под доспехов. Затем встала и попятилась спиной к выходу, ощущая на себе тяжёлый взгляд Вазира и не смея поднять на него глаза из опасения, что он передумает и заставит меня уйти в горы.
Наверное, эта пещера не так велика, раз он не пытается укрыть в ней хотя бы детей. Или пытается, просто я не знаю об этом? Впрочем, какая теперь разница, если я сделала свой выбор, только вот погибать я не собиралась и перед тем, как отправиться к границе скал, должна была заехать в Исхану и задать ему всего лишь один, но такой важный для меня вопрос.
Давлат следил за тем, как его воины начали наступление. Толпа, большее похожая на огромную волну, двинулась прямо на скалы, устремившись в место, где располагался проход в Хайрат. Узкая расселина не могла пропустить много воинов, что делало идущих первыми смертниками, но мудрец не сильно переживал по этому поводу: людей у него было предостаточно, в отличие от Вазира и его защитников.
— Господин! — Наима появилась за плечом старика, поклонилась и встала за плечом, устремив свой взор туда, куда смотрел мужчина. Она видела перед собой только тысячи огней, текущих вперёд. Ночь ещё властвовала над песками и свет факелов освещал нападавшим дорогу в песках.