В общем, намылила я кроссовки родные, на половину стоптанные, да от благодетелей своих подальше, особо согласия их не спрашивая. Развернулась чутка, шаг вперед сделала… и тут же грохнулась на пятую точку, в кого-то со всего размаху врезавшись!
Ну вот, опять. Как к прежней Аське возвращаешься, так невезение упрямое прямо на самое дно жизни огромным камушком тянет! И что делать прикажете?
И деловой стервой становиться не хочется, и жить так дальше невозможно! Хотя бы потому, что Ромашка мой сладенький, на талисманах разорится, и самолично меня посылкой в Тибет отошлет. А я не хочу стричься наголо, у меня черепушка неровная!
И вообще, оранжевый цвет мне не пойдет!
Или в оранжевом все-таки щеголяют монахи Шаолиня?
— О! Рardont, mademoiselle! — прямо посреди моих печальных раздумий, раздался бархатный мужской голос откуда-то сверху. И меня быстро, ловко, и безапелляционно вздернули на ноги, не спрашивая разрешения. — Еxcusez-moi, vous êtes dans l’ordre?
— О как, — с любопытством протянула Милана, окидывая взглядом незнакомца, сбившего меня с ног, и сейчас кудахтающего надо мной взволнованной мамой-наседкой. — Настоящий француз! И что он балакает?
— Извиняется, — машинально перевела, сочувствуя собственной отбитой попе, и ни капли — самолюбию. Ему-то как раз не привыкать! — И спрашивает, в порядке ли я.
— Так ответь ему, пока он до седых волос не поседел тут, — хмыкнула Милана, выразительным взглядом указывая на обеспокоенного мужчину, до сих пор продолжающего держать меня за руки. А я что? Ну, я спросила, супротив такого пристального внимания ничего не возразив. И что же тут, как поется в песне, криминального?
Да вы бы слышали, как он обрадовался родной речи!
Затараторил тут же, вываливая на меня ушат… нет, ведро… нет, целую гору информации! И, знаете, что странно? Его языку я обрадовалась гораздо больше, чем перспективе скорого и долгого общения с Миланой! А уж когда француз, извинившись еще с десяток раз, улыбаясь во все свои белые красивые зубы, предложил провести ему экскурсию…
Да я тут же, с радостью была на всё согласная!
К огромному неудовольствию моей спутницы, конечно же. Даже с первого взгляда было видно, насколько ей понравился улыбчивый мужчинка. А он (вот гад какой!) взял и от ее сиятельной компании тактично отказался, бесцеремонно уцепив меня под локоток. Естественно, как и все представители его народа, чуть-чуть полицемерив. Французы они такие, да. Всегда и всем улыбаются, даже если им плохо, грустно, или совсем не нравится стоящий напротив человек.
А я же… а я все это время хихикала. Мысленно, конечно. Но злорадно, подленько, гаденько, и от всей своей гадкой душонки. Я-то этот народ знала! А вот Мила — нет. Она явно надеялась на дальнейшее общение с красивым мужчиной, одетым в небрежно-большой кожаный плащ, тонкую серую футболку, джинсы и сапоги-ботфорты. Плюс часы, множественные цепочки… Мода такая скорее подростковая, чем взрослая, но пять же — весьма характерная для французов, которые всегда в поисках собственного индивидуального стиля.
На вид ему было около двадцати восьми, высок, немного худощав, может, спором каким занимает. С гривой длинноватых, в творческом беспорядке русых волос, голубыми глазами и легкой небритостью. О, Гаспар Моро действительно был шикарен и неповторим, до неприличия сильно выделяясь среди наших соотечественников! Неудивительно, что Миланка-то поплыла.
Но, к ее огромному сожалению — французик-то нет! На ее чары не поддался, вежливо извинился, знакомству обрадовался… а потом нагло украл меня из отеля, под благовидным предлогом осмотра местных достопримечательностей. И в этом, опять же, нет ничего удивительного. Позвать едва знакомого человека на обед, прогулку или даже на целый уик-энд — для жителей Франции обычное дело. И отказываться не стоит, они очень обидчивы и прилично заносчивы!
К тому же, Гаспар оказался истинным представителем своего народа. То есть очень болтливым, крайне эмоциональным, невероятно улыбчивым, с очень яркой мимикой и активной жестикуляцией. Я, таких как он, знала. И, естественно, с радостью воспользовалась такой шикарной возможностью!
А самая прелесть… о, самая прелесть заключалась в том, что местности не знали ни я, ни он!
Так что мое желание досадить Милане, да и вообще, сам отпуск, скорее напоминающий лагерь строгого режима по перевоспитанию, вдруг превратился в увлекательное приключение. Ни дать, ни взять — Алиса в страну чудес с разбегу брякнулась!
Эх, мой милый, картавый Белый Кролик… где ты раньше-то пропадал, сладенький?
— Как же ты вообще оказался здесь, в России? — устав от долгой, эмоциональной прогулки, ближе к вечеру, мы, наконец, осели в красивой, изящной кафешке, которую, после долгих поисков, выбрал изысканный француз. — Ты так и не сказал, Гаспар!
— О, моя маленькая Асель, — картинно вздохнул мужчина, в сотый, а быть может, тысячный раз, устраивая передо мной небольшой, полный трагизма спектакль. — Это совершенно, совершенно невообразимая история! Я устал, я так устал от своей работы! Я так хотел отдохнуть, желал поправить здоровье. Семейный врач сказал сменить климат, сменить кардинально! И я решился на суровую Россию. Ох, знал бы я тогда, на что решаюсь! Ах, Асель, это был самый странный выбор в моей жизни. Представь, как я был удивлен по прилету, не заметив изменений! Дева моя, здесь было ужасно скучно. Меня никто не понимал!
О. да… для болтливых французов непонимание и хмурые лица Сибирских прохожих просто смерти подобно. Это уж я понять могу! Особенно резко переквалифицировавшись из грубого русского «Аська» в воздушную и изящную Асель. Бедный Гаспар не то, что «Настя», даже Ася выговорить не смог. Ни с первого, ни с третьего, ни с пятого раза!
И да, в это время года климат Франции и Белокурихи примерно одинаков — тепло, но не жарко, что-то около двадцати градусов с копейками…
Но, переходим к стандартным комплиментам. Где они у нас там, да вместе с меню от официанта?
— Ужас, Асель, страх и ужас. Сам бог послал мне тебя, я лишился рассудка, едва заслышав родную речь твоим божественным голосом. Скажи мне, что это шутка. Злая, злая шутка судьбы и рока. С твоей изящностью, ты просто не можешь быть русской! Нет-нет, истинная Парижанка, не иначе! Не разбивай мне сердце жестокой правдой!
— Это правда, Гаспар, — не выдержав, рассмеялась я. Ух, льстец, протии-и-ивный! — Я такая же русская, как и ты француз. Се ля ви.
— Ох! — драма пошла на второй круг, с драматично заламываемыми руками. — Ты жестока, Асель.
— Что поделать, — невольно рассмеялась я, принимаясь таки за меню. Одними-то комплементами сыт не будешь!
Хотя… приятно, черт побери. Вот как нужно самооценку девушке поднимать! Не то, что этот Макс гадкий… Ну ничего. Я буду мстить, и мстя моя будет воистину ужасной! Мила-то уже, небось, охотно доложила о моих несанкционированных передвижениях. Вот головомойка меня по возвращению ожидает…
Буду долго и упорно хихикать. Нет, а что? У меня отпуск? Отпуск. Я отдыхаю. Мучение тела салоном оставим на потом, нас впереди ждет души мученье! Не моей. Хи-хи!
Интересно, заревнует Макс, или нет все-таки?
— Ты жестока, — продолжал тем временем сокрушаться Гаспар, быстро листая меню на английском. Не знаю, что он ожидал там такое интересное найти… вдохновение, наверное! — О, Асель, я придумал! Ангел мой, мы с тобой сто лет знакомы, ты обязана сделать со мной селфи! Да-да! Я просто обязан поделиться с друзьями сокровищем, которое обнаружил в России! Ты же мне не откажешь?
— А знаешь, что… — задумчиво побарабанив пальчиками по столику, тут же прищурилась я. — Я думаю, эта идея замечательна!
И вот, когда многочисленные фотки были сделаны, в профилях всех соцсетей выложены, ужин, наконец, выдан и одобрен придирчивым французом… Возвратилась я в номер далеко, далеко за полночь. А что вы хотели? Жители Лазурного берега не могут без того, чтобы не растянуть обычный прием пищи в долгие, долгие, долгие дружеские посиделки! А уж как долго мы прощались в холле отеля, у-у-у…
Я уже подумала, грешным делом, чо Гаспар меня того — на сувениры растащит! Таможня, конечно, ввоз матерящегося магнитика с биркой «Sokolovskaia» не одобрит. Но попытку юмора, может, и зачтет!
И вот, вваливаюсь я вся такая, счастливая донельзя, пьяненькая до приличия, да в полутемную гостиную нашего общего номера… А там мою милый шеф в сурового родителя поиграть изволит.
— И что это было?
Я только фыркнула тихо-тихо, стягивая кроссовки без помощи рук. Они были заняты — я цеплялась ими за косяк! Французов учат пьянства с детства, у них любой обед без вина — не обед! Я, конечно, как могла, поливала из своего бокала местный фикус… Но и внутрь перепало чутка!
Кстати, это он что, таким спокойным голосом, да не отвлекаясь от планшета, мне на психику надавить решил? На совесть? Фу-фу-фу, Максим Сергеевич. Мне после дня обильных словоизлияний от истинного жизнерадостного до тошноты француза, ваши укоры как накурившейся моли скромная таблетка нафталина!
— Отпуск, — блаженно выдохнула я, растягиваясь на диванчике, неподалеку от хмурого мужчины в кресле. — Как раз такой, о котором я всегда мечтала. Только безделье, только позитив. И никакого огорода! Максим Сергеевич… как же я вам за него благодарна, ух!
И, поднявшись, отчаянно зевая, и продолжая счастливо скалиться, направилась в сторону комнаты, из-под двери которой тускло маячил слабый свет. Но не тут-то было! Не желающий подпирать люстру поставленными свежеми рожками, мой доблестный Рудольф в галстуке, проворно уцепил меня за руку, не давая уйти:
— Соколовская, не борзей. Ты прекрасно поняла, о чем я.
— Вы о пропущенном маникюре? — невинно хлопнула я ресницами. И тут же заныла. — Ну, простите, простите. Я к нему оказалась совершенно не готова морально! Каюсь, извиняюсь, исправлюсь. Ну… наверное!
— Вот даже как, да? — неожиданно тихо усмехнулся мой шеф, протягивая свою ладонь к моей щеке. — Ты ведь специально меня злишь, верно? Месть за утро, или просто хочешь заставить меня ревновать?
Тьфу на вас. Вот тьфу на вас еще раз!
После подобного движения я сразу заметно приуныла. После движения, не вопроса! Тот вообще оказался банален, предсказуем, и никак не красил босса. С любой из его нелицеприятных сторон!
Он что, всерьез думает, что я снова на это куплюсь? Да не смешите пузико у тараканов, я его маневры разгадала сразу после того, как познакомилась с Моро!
Вот у кого надо поучиться тонкой игре на женском самолюбии. Чтобы показать, как можно наслаждаться жизнью, начать ценить себя, любить себя, и заботиться о себе, Гаспару хватило обычного недолгого общения.
И, по сравнению с ним, попытки шефа меня соблазнить выглядели теперь просто топорно! Ну, это как гном, пытающийся охмурить Белоснежку. Чтобы она влюбилась, растаяла и все такое… а потом бы ей вертели, как хотели, пока она предано заглядывала своему полурослику в рот.
Фу. Даже думать мерзко! Как раковину у улитки голыми пальчиками вскрывать. А уж чувствовать себя жертвой чьих-то далеко идущих планов — и подавно! Я вам тут не Голум, а вы — не желанное кольцо.
Так что, топали бы вы, Максимка свет Сергеевич, далеко-далеко. И надолго!
— Ревновать? — якобы задумчиво выдала я, пьяненько разглядывая косточки ключиц на шее шефа. Потом ласково погладила его по лапкам, заботливо отряхнула рукава летней рубашки, ухватилась за воротник, притянула к себе поближе… и выдохнула от всей души, замерев в паре миллиметров от его губ. — Чтобы ревновать, нужно что-то чувствовать. А, вы, боюсь, в этом плане, от того манекена совсем недалеко ушли.
И, развернувшись на пятках, гордо отправилась в кроватку.
И, пускай на душе было чуть-чуть поганенько от его манипуляций… всё равно, мне было хо-ро-шо!
Глава 12
Утро, утро, утро…
Кто из вас его нежно любит?
Я вот лично — нет!
Особенно когда меня нагло будят и бесцеремонно выдергивают из теплой кроватки. А еще, не дают толком очухаться и собраться. И, на закуску, вместо вкусного кофеечка суют какую-то гадость в бутылке из разряда «радость фитоняшки», а потом тащат в салон красоты!
Силой тащат, без суда и следствия, приговора и обжалования.
Адвоката мне, срочно адвоката. А еще лучше — яду!
— За что-о-о? — тихо провыла, без сил роняя голову на стол, пока девушка напротив цепляла маску на улыбку, а на свои ухоженные лапки — страшный, страшный латексный ужас. А потом, этими самыми лапками в неприятных перчатках принялась осматривать и мять мои еще не проснувшиеся, теплые ото сна пальчики.
Ощущения… быр-быр-быр, да и только!
— Не выспались? — понимающе улыбнулась маникюрш… а, извините. Мастер ногтевого сервиса, вот! С обыденным именем Оксана на премилом бейджике.
С каким бы удовольствием я затянула этот прибамбас на шее моего вынужденного «стилиста», ух!
— Выспишься тут, — мрачно буркнула, злобно зыркая в сторону недалекого соседнего столика, за котором небрежно раскинулась вышеупомянутая бяка. Сегодня до странного стильная и красивая. Деловая!
В красных коротких брючках, черно-белых туфельках, белой блузе-рубашке, черном пиджаке, при бабочке на шее и с плоским клатчем подмышкой! И с тем же до неприличия гладеньким хвостиком из роскошных волос.
Прям удивительно, что же принарядилась-то так? Чтобы мне стало стыдно, что ли?
Так это… для побудки совести вроде не сезон!
— Хорошо отдохнули? — неверно истолковав мои взгляды, услужливо поинтересовалась девушка. Эх, Оксана, Оксана. Вот говорят же, что все мастера маникюра — немножко психологи. Но… ни в коем случае не хочу никого обидеть, но что-то очень не квалифицированный мне попался мозгоправ!
— Отдохнули-то хорошо, — вздохнула я, от души вспоминая душку Гаспара. Вот, с кем бы я с радостью смоталась бы не только в салон, но и прямо в ад — на пламенный шугаринг!
Но, увы, и ах. В моем распоряжении пока что только гламурные бесята.
— После отдыха требуется еще отдых? — рассмеялась Оксана, откладывая в сторону все свои адские инструментики. Залежи инквизиции она ограбила, что ли? — Не волнуйтесь. Сейчас все организуем в лучшем виде!
— А? — только и хлопнула я ресничками, пока мой мастер со скоростью и умением, достойным лучших полевых сусликов, зарывалась в недра своего стола. А после, я и вовсе подняла своими веками легкий ураган, когда мне выдали небольшую подушечку, маленький цветастый пледик и… масочку для сна! — Вот, даже как?..
— Не удивляйтесь, — взбивая подушечку, расхохоталась Оксана. В моих глазах уже самая лучшая, самая милая и обходительная. Самая-самая! — Не вы первая такая. Мы же всё понимаем, здесь же город-курорт! Молодежь до утра в клубах тусить может, кто постарше на процедуры поднимается ни свет ни заря. Да и мам с детьми тут очень много, а у них вообще, недосып — ежедневное мероприятие. По крайней мере, в первые два года. Вот мы и приспособились. Не волнуйтесь, всё очищается паром после каждого клиента, всё безопасно и чисто.
— Благодарю, — царственно кивнула, натягивая пушистую, белую, в черных пятнышках масочку. Чуть поправила пледик… и шлепнулась лицом в подушку, покорно вытянув ручки.
Эх, вот ты зверь какой, невиданный… ла-а-акшери!
Если обширный список изменений, мне ранее озвученный, да будет проходить вот так, в комфорте и понимании… Да кто от такого откажется?
Правда, если честно, я не думала, что смогу заснуть, пока мои ногти от души кто-то чем-то шкрябает. Но видимо, судя по рефлексам, я немного попугай — сверху накрыли, темноту организовали, и усё! Буду сопеть и пускать слюнки, даже если меня усадить на тонкую жердочку.
Так что выспалась я, сказать честно, от всей души и очень сладко.
И возвращаться в мир навязанных красот не слишком-то хотелось. Но пришлось, ведомой ласковым голоском умнички Оксаны, ухитрившееся все провернуть без малейшего вреда для моего отдыха. Правда, когда я, наконец, проснулась, потянулась, потерла лицо… и чуть не выколола себе глаз, возмущению моему не было придела!
— Это что? Что это?! — меня, кажется, немного заело, будто сломанный патефон — срочно вызывайте фиксиков на помощь!