— Что, неуютненько? — как ни чем не бывало поинтересовалась Милана, преспокойно вкушающая свой салат с морепродуктами. И вот, что странно. Выглядит неприглядно она… А носы все морщат, глядя на меня!
— А то незаметно, — сморщила я нос, падая на соседний стульчик, и уже с отвращением оценивая свою полную тарелку. Даже есть расхотелось, честно! — Как тебе это удается, а?
— Удается что? — вскинула девушка свои идеальные точеные бровки. — Не обращать на них внимания?
— Ну… да!
— Ася… а почему я вообще должна задумываться о людях, которых не знаю, и знать априори не собираюсь?
Сей закономерный вопрос изрядно сбил меня с толку. Вот вроде бы логично всё, да? Но почему же от него становиться неприятно?
— В смысле? Макс сказал, что у тебя обширные полезные связи. Разве все эти люди здесь — не твои потенциальные коллеги и знакомые? — удивленно моргнула я всеми волосами сразу. В смысле, и ресницами, и бровями.
— Я тебя умоляю, — Милана насмешливо фыркнула в кружку с травяным чаем. — Даже если я пошлю любого из них матом, это не помешает мне потом выстроить деловые отношения с ним же. Умные люди, Настя, всегда отбирают зерна от плевел. Личное от рабочего. Встречаются, конечно, на удивление принципиальные типы… но это скорее исключение, чем правило. Ты удивишься, насколько лицемерны люди. И ради больших денег они способны мило улыбаться даже тому, кто вчера с презрением плюнул им в лицо.
Эм-м-м. Это же сейчас не тонкий намек, нет?
— А, дай угадаю, — вдруг прищурилась девушка. — Тебя воспитывали по принципу «веди себя прилично, что скажут люди»?
— Что-то вроде того, — буркнула, утыкаясь в тарелку с уже совершенно неаппетитной едой.
Не говорить же мне, что меня, по сути, вообще никто особо не воспитывала, верно? Я как тот бурьян на собственном же огороде — что выросло, то уже выросло! Не срезать, не пересадить, не выкопать. Все равно где-нибудь, да прорастет, испортив всю малину.
И вообще, что у нас тут за внезапные откровения пошли? И почему я признаюсь ей во всем и сразу, а?
— Ась, не злись, — фыркнула Милана. — Ничего плохого в этом нет. Я вижу, то ты добрый, спокойный, культурный и воспитанный человек. Но всегда нужно задумываться, в первую очередь, о себе. О своих удобствах. Ты живешь для себя, не для вот этих случайных прохожих, соседей или даже дальних родственников. Ты, ты, и только ты, а потом уже весь остальной мир. Запомни это, заучи как мантру, и сделай девизом по жизни.
— Да так же до эгоцентризма недалеко! — моему возмущению не было предела. Это что же шеф и его милая сестренка себе позволяют? Они из меня матерую эгоистку решили воспитать?!
— Я не собираюсь делать из тебя себялюбивую эгоистку, — изогнула одну бровь Милана, верно расшифровав мое искреннее негодование и выступившую пенку у рта. — Да и не сможешь ты подобное провернуть с первого раза. Но в здоровом эгоизме нет ничего плохого, Насть. В конце концов, ты живешь для кого: для них, или все-таки для себя? И, раз уж мои слова тебя до сих пор не убедили, ответь мне на один единственный вопрос: если ты сама для себя ничего не сделаешь, если сама себе не поможешь, если сама свою жизнь не устоишь… то кто это сделает за тебя? А главное, почему этот пресловутый «кто-то» должен это делать?
Ой, ей.
И вроде бы странно, чуждо и неприятно ее речи звучат… Но почему я вдруг начинаю над этим всем задумываться?
А главное… какого ж пьяного черта мне кажется, что она на все сто права?!
— Никто не должен, — скомкав дорогую тканевую салфетку, согласно кивнула, хотя это больше походило на обыкновенное недовольное бульканье обиженного подростка. Ото ж! Кто и когда, в здравом уме, и при твердой-то памяти будет признаваться в собственных недостатках? Меня ж только что как шкодливого котенка в собственную лужицу носиком тыкнули!
— Вот именно, — разделавшись с собственным салатом, довольно кивнула Милана. — Никто, ничего и никому не должен. Тебе, кстати, об этом любой образованный психолог скажет. Раз уж я для тебя пока не авторитет, послушай, что умные люди, имеющие соответственное образование, говорят.
И вот тут, как говорится, Остапа понесло…
— Так, стоп, — салфетка полетела на стол красивейшим в моей жизни, небрежным до картинности жестом. Да ладно салфетка, мои глаза в тот момент пылали адским пламенем, достойным самого лучшего мистическо-фантастического кино! — А вот это ты зря. Если раньше я начала призадумываться над твоими словами, то теперь — извини. No pasaran, Mademoiselle! Что значит «никто, никому и ничего не должен»? Кто сказал эту глупость, и почему люди так слепо следуют этому бреду? Нет, я понимаю — это шикарная причина снять с себя любую ответственность и заткнуть любые возражения совести. Только как жить без нее? Без совести? До тех пор, пока у человека есть семья, пока он живет в обществе, пока он находится в правовом государстве, он всегда будет кому-то должен. Всегда, Милана! Законы этики и морали никто не отменял. Я не спорю, может быть, стать чуть-чуть эгоисткой для себя, уделять больше времени себе, а не другим — это хорошо и правильно. Но лепить из меня девицу, не отягащенную хоть какими-то моральными качествами, я не позволю!
И, поднявшись, утопала, гордо задрав нос, пыхтя от негодования, как заправский ежик со стажем.
Нет, ну вы это слышали, а?
Никто не должен… Ха!
Нет, ну занятные нынче люди пошли. И жизненные устои у них такие… оригинальные! Понятно, что своя рубаха всегда ближе к телу. Но почему все вокруг стали жить, качая свои права, но напрочь забыв об обязанностях? Как так-то?
И если полнейший эгоцентризм — залог будущего счастья… то пошло бы оно лесом, это самое счастье!
Как там говорят-то? Овчинка не стоит выделки, игра не стоит свеч, этот конь корму не стоит и…
— Стой. Да стой ты! — чуть запыхавшаяся Милана догнала меня уже в коридоре, по которому местные денежные мешки, решившие подправить здоровье своих швейцарских часов, медленно разбредались после сытного обеда. А, не-не. Ланча! Чего это я тут как деревенщина изъясняюсь? Врубаем режим лакшери, который так все желают! — Погоди, Ась. Чего ты так вспылила?
— Я вспылила? — я аж остановилась. Причем так резко, будто на невидимую стенку налетела. — Я? Ты мне только что предложила послать весь мир, извиняюсь, нахрен. И возвести собственную персону в абсолют, пафосно усадив ее на высокий трон эгоизма. Или я что-то неправильно поняла?
— Нет… То есть да! То есть… — моментально запуталась Мила. А потом просто плюнула, уцепляя меня под локоток и уволакивая дальше по коридору. — Тьфу на тебя, зраза! Я не то хотела сказать. Я ведь этого и добивалась, Ася! Вот этого! Бури эмоций, шквал возражений! Мне это и требовалось, чтобы ты смогла показать собственное «я», отстоять собственное мнение, и истину, в которую ты веришь! У тебя ведь есть привычка зажиматься по углам и прикусить язык, даже если тебя что-то не устраивает? Есть. По глазам вижу, что есть! Особенно когда кто-то богаче и влиятельнее давит твое мнение собственным статусом и наглостью.
— Ну, допустим, есть такое, — хмыкнула, складывая руки на груди, милостиво решив выслушать еще чуток нравоучительного бреда. Какое-никакое, но разнообразие же, ну! — И что?
— И то, глупая, — потерла руки Милана, улыбаясь, падая сама, и утягивая меня в те самые удобненькие креслица в холле. — Наша с тобой задача, при любых дальнейших траблах, как раз не упускать вот это самое твое недавнее чувство: решимость, непокорность, и вежливость, вместе с тонким, ясно передаваемым ощущением.
— Это каким? — уже всерьез заинтересовалась я. Чего она тут недосказанностью мое воображение подгоняет?
— Как каким? Отчетливое и явное ощущение того, что если твой оппонент сейчас не заткнется, ты наденешь ему на голову тарелку с собственным салатом!
И тут я нервно икнула. Я что, правда, грозная такая?!
— Да-да, не сомневайся, — важно покивала Милана, изящным жестом закидывая свои стройные ножки друг на друга. — А теперь, душа моя в потемках, раз уж я обелила себя со всех сторон, и ты осознала весь смысл моих поступков, гони свой телефон.
— Зачем?
— Затем! Давай, давай, будем тебя со всех сторон осовременивать. Ух ты… а знаешь, похоже, я погорячилась. Ты в некоторых моментах впереди планеты всей! Где такую прелесть откопала? На эту модель телефона даже Максимушка денег жмотит. Откуда дровишки?
— Это подарок, — невольно скривилась, снимая с блестящего «яблочного» аппарата блокировку отпечатком пальца, и с видимой неохотой отдавая свое имущество.
Ну, как мое… Не так уж давно приобретенное, заботливыми Ромашкиными руками подаренное. Сама бы я такое в жизни не купила, придавленная к асфальту жирной зеленой жабкой в уродливых пупырках. И это при условии, что астрономическая сумма на него легко и просто с неба свалилась!
Да я этот смартфон даже не работу не таскала, смущалась!
А тут, раз пошла такая пьянка с отпуском и преображением, достала накануне из закромов. Знали бы люди, что у меня еще в кладовочке валяется, у-у-у! Давно б от зависти распнули.
— Никому не говори, — скривилась Миланка, с размаху погружаясь в недра моей электронной памяти. — «Айфон» и подарок вообще не должны упоминаться в одном предложении. А то скажут, что подарок этот…
— Заработала известным способом? — вскинула я бровки. И не могла, ну не смогла не подколоть. — А как же девиз по жизни «на чужое мнение плевать»?
— О, так ты еще и сарказмом поплевывать умеешь? — ни капли ни смутилась эта краса в кожаной обувке. — Соколовская, да ты сегодня меня приятно радуешь! И да, на чужое мнение тебе должно быть наплевать. Но в высшем обществе не принято хвастать дорогими вещами, способом, которыми они получены, и их стоимостью. Нет, все самое дорогое и лучшее обязательно и непременно должно быть выставлено напоказ, но! Исключительно с нарочитой небрежностью. Ну, типа случайно так! Вопросы «сколько стоит» и «где взяла» априори не задаются. Но если кто-нибудь рискнет, лепи загадочную улыбку и неопределенно пожимай плечами. Короче…
— Нагони таинственности, я поняла.
— Умница, дочка. Ловишь на лету! К этой категории отнеси сразу вопросы о замужестве, детях и зарплате. Времени у нас с тобой немного, так что запоминай все, что я говорю, отдельного курса лекций не будет… Так, а зачем я вообще в твой телефон полезла?
— Ты не поверишь, но меня интересует тот же вопрос!
— Асиенда, — укоризненно посмотрела на меня девушка, в этот момент ставшая похожей на своего брата как никогда раньше. — Этот вопрос нужно было задавать до того, как отдавать мне свою личную жизнь на растерзание! Зачем ты вообще мне его дала? Больше никогда так не делай. Телефон — это все-таки личное. Даже муж в телефон своей жены без разрешения не полезет. Если, конечно, он адекватен и воспитан.
От неожиданности я даже не знала, что сказать.
Вот как это так вообще, а? То слушайся ее, то больше так не делай!
— И не сопи в обе дырки, я всё прекрасно слышу. Так-с… ладно, начнем, пожалуй, с социальных сетей. «Одноклассники» твои я уже удалила, «ВКонтакте» пускай будет, информацию в нем отредактируешь потом. Для начала, пожалуй, выведем тебя в общественность — организуем профиль в Инстаграм!
— Так я это, — смущенно почесала нос. — Я там давно уже есть.
По-моему, в мерном шуме немноголюдного холла было слышно, как нервно икнула Милана Сергевна…
— Что? — поежилась я под ее взглядом. Смотрела она так на меня… прямо скажем — неуютненько!
А что такого-то? Не совсем же я от жизни современной отсталая!
— Ничего, — как-то странно усмехнулась Мила. — Ты, оказывается, умеешь удивлять. Так, постой. А почему у тебя аккаунт-то девственно чист, и котик стоит на аватарке? На дворе двадцать первый век, а ты всё еще мысленно в прошлом?
В прошлом, не прошлом… А через соцсети наблюдать за передвижениями Ромашки — самое оно!
И не вижу в этом ничего такого. Я, конечно, не маньяк, но наблюдать за личной жизнью друга и его досугом — очень даже люблю. Он мне не всегда все рассказывает, хоть мы с ним и друзья. Самые лучшие друзья! Но знать, чем он занимается двадцать четыре на семь — это уже что-то из разряда большего. Ну, не могу я так нагло ему под кожу влезть! Если подумать, он же мне никто, чтобы о своем каждом шаге отсчитываться. Должна быть грань в отношениях. Хотя…
Я частенько ловила себя на мысли, что не хочу ее видеть — грань эту. Не хочу, и всё тут! Засранка я, быть может, и нехочуха великая, но Ромки мне всегда было, и будет невыразимо мало.
И да, может меня порой одолевают не совсем дружеские чувства. Но позволить я их себе не могу, как и дать понять о них — тоже. Запретный плод сладок, вот…
Не хватало еще, что Андреев из-за моих собственнических недружеских замашек почувствовал себя неуютно. Как бы вообще, не сбежал от такого напора подальше!
Но только т-с-с-с! Брякнете кому-нибудь о моем сокровенном — убью. И никакой УК РФ не остановит!
— Ладно, не делай вид, что тебе стыдно, — дернула уголком губ Милана, продолжая безжалостно копаться в моем телефоне. Ха. А вот и не угадала! И совсем я не об этом подумала. — Заполним мы твою страннику, сразу после того, как обновим имидж. И, раз мы добрались до самого интересного… ого! Соколовская… ты что, на досуге ограбила банк, или ты скромный владелец пары-тройки оффшорных счетов, а Максимка мой не в курсе?
Да что б тебя!
Я молча выдернула из ее рук свой мобильник. Теперь понимаю, почему это личное, и в руки свою аппаратуру нельзя давать никому! Мало того, что эта упрямая девица по всем моим страничкам пробежалась, все исподнее перерыла своим точеным носиком, так она еще и своими ухоженными лапками в самое сокровенное влезла.
В длинную смс-переписку с моим мобильным банком!
— Знаешь, что…
— Наглая барашка, я знаю, — согласно покивала Миланка, явно не особо мучаясь совестью. Ах да! Для нее ж это предмет несуществующий! — Но, прости, соблазн был велик. К тому же, хотелось узнать, в каких границах простирается твое терпение. Ну, и в рамках какого бюджета можно тебя приодеть. Макс, конечно, не поскупиться, кое-что я от себя добавлю, в качестве бонуса за мою вредность и подарка от всей души. Но основные-то расходы по гардеробу все равно останутся на тебе. И, должна признать, хотя бы в этом плане все гораздо, гораздо лучше, чем я думала!
— Ты губу-то не раскатывай, — мрачно буркнула, ставя экран на блокировку и засовывая телефон в самый дальний карман художественно драных джинсов. — Я эти деньги долго копила!
— А на куда? — тут же бесхитростно поинтересовалась девушка, деля это максимально невинно.
Ага-ага, почти верю. И больше на эти печеньки не куплюсь! Долой заманчивую сторону зла и вкусняшки, мы тут тоже… не пальцем деланные, отнюдь!
И вместо неловкого, но правдиво ответа, мой личный коуч получил загадочную улыбку, вкупе с тем самым пожиманием плечами. Вот так-то. Мона Лиза вам, с деревеньки простой, тщательными вашими усилиями да обученная!
— А вот это уже обидно, — насупилась Милана. — Мне-то могла бы и сказать!
— Чой-то? — искренне удивилась, наконец-то чувствуя это. Злорадство ты мое, злорадненькое! Любименькое, родименькое, реденькое… Давненько на волю не выпускаемое! Соскучилось, бедное, по душам черным людским! — Личное, это личное, Милана Сергеевна. Так что попрошу вас свой носик в мои финансы не совать!
— И все претензии предъявлять твоему адвокату? — предупреждающе прищурилась мадам Козырева. — Ладно, запомним, Соколовская. А теперь, поднимая свою нетренированную в принципе попу. У нас по плану маникюр, шугаринг, пилинг и салон-парикмахерская. Что, скисла? То-то же. Не злопамятная, но мстить буду долго и со вкусом! Идем.
Скисла, значит, да… Тю-ю! Нашла мне тут тоже, сливу перезревшую. Я, может, конечно, и скисла чутка, но исключительно из-за излишней заботы опухнув. И раз, пошла такая пьянка, да в родную садоводо-огородную тему…
А устрою ка я им хардкор, да на пяти любимых грядках!
Будут знать, как с Анастасией Соколовской играть, да поперек ее собственных принципов перевоспитывать!
В общем, следуя озвученному совету, я послушно поднялась. Согласно покивала, предано в глазки заглянула, на пятках развернулась… и в собственный номерок отдохнуть как следует намылилась. Пилинг-ширинг, маникюр-шугаринг… а брейтесь вы, товарищи сами. Нас, как того кота из мультика, и здесь неплохо кормют!