— Эх, Аська, Аська, — покачала головой уборщица, ранее не баловавшая меня своим вниманием. Ну тут ее можно понять — поговорить-то стало отчаянно не с кем! Пока она теперь себе новых врагов путем избиения мокрой тряпкой наживет… — Я все ждала, думала, хоть ты вернешься, за кабинетиком твоим ухаживала. Смотрю, переводчика-то нового нет, думаю, ай, Пашка, ай молодец, хоть Асеньку нашу оставил! А тут вон оно как.
— Ну, звиняйте, теть Ась, — развела я руками, пуская на распечатку отсканированные на ноутбук листы. На всякий, как говорится, пожарный! — У меня теперь своя дорога. Работу повыгоднее нашла. И поспокойней.
— Хорошо тебе, — чуть завистливо вздохнул местный суровый работник метлы и тряпки. — Хорошая зарплата всегда заманчивей. А знаешь, что… я тут краем уха слышала, как шефы-то эти наши болтали. Мол, если один из них тебя уговорит остаться, тебе оклад повысят. Ты погоди, Асенька, собираться. Я сейчас ему скажу, что ты здесь. Может, и уходить никуда не придется!
И усвистела так, будто на швабре своей в полет отправилась!
— Чудненько… — только и протянула я, плюхнувшись по привычке за свой рабочий стол, на старенькое, но отремонтированное кресло. Протянула руку, зацепила чашку-черепушку, сделала глоток крепкого кофе… — Тьфу ты!
Вот, что значит, сила привычки. Я даже не поняла, когда сделать кружку бодрящего себе успела!
Хотя, чего тут греха таить?
Я поднялась и, запустив ноутбук на отключение, уселась на подлокотник крохотного диванчика, оглядывая некогда родной чулан, в котором теперь без всех моих многочисленных вещей оказалось непростительно пусто. Как и у меня в душе, в принципе. Здесь было знакомо все, от первой до последней трещинки на стенах, подпалины на столешнице, вытертые пятна на линолеуме… Покидать это место было откровенно жалко, практически до натуральных таких слез в глазах. Но и оставаться я тоже не собиралась.
— Значит, ты все-таки решила уйти.
— Решила, — невозмутимо пожала плечами, продолжая потягивать кофеек и восседать на подлокотнике дивана, не обращая внимания на явление незваного гостя.
А кто у нас стал почетным гостем, как вы думаете? Правильно, тот, которого нифига не ждали, Максим свет Сергеич собственной, невыносимой персоной! Вот только, честно сказать, там и выносить-то особо было нечего — мне на его явление было параллельно. Уже.
Я прекрасно понимала, что хоть одного откровенного разговора мне не избежать.
— И отговаривать, я так понимаю, бесполезно? — усевшись рядышком, раскинув длиннющие ноги в деловых брюках, поинтересовался мой бывший. Начальник, блин, бывший!
— Ты догадлив, — тихо усмехнулась в кружку, уже не чувствуя какого-либо там стеснения или неловкости. Надоело как-то. — Собираешься отговаривать?
— А есть смысл? — изумлено выгнул брови шеф. А потом вдруг спросил как-то странно серьезно. — Настя, ты на меня злишься?
Я подумала, подумала… И решила сказать правду:
— Нет. Я даже благодарна. В чем-то.
— Надеюсь, только в хорошем?
— Самом лучшем, — тихо рассмеялась в ответ. — Например, не доверять людям. Шучу, не напрягайся. А если серьезно — я не обижаюсь, Максим. У тебя были свои интересы, а у меня свои. И они почти совпадали, да. Подумаешь, немного обидела твою сестру. Подумаешь, ты втоптал меня в грязь. Подумаешь, решил поиграть в пылких влюбленных… кстати, бездарно поиграть. Подумаешь…
— Соколовская, не борзей, а?
Не выдержав, я расхохоталась, а после откинула голову на плечо шефа — и теперь уже точно бывшего. Не знаю, радует меня это или огорчает… Во всяком случае, расходимся мы друзьями.
И это действительно чудесно.
— Ладно тебе, — фыркнула, ткнув его локтем в бок, так и не выпустив из руки любимую кружку. — Знаешь… я буду скучать по этой фразе. Серьезно!
— Могу звонить иногда, напоминать о себе, чтобы слишком не зазнавалась, — хмыкнул Макс. А потом, помолчав, все-таки приобнял меня за плечи. — Без обид?
— Без обид, — согласно кивнула. А потом, поседев немного, все-таки поднялась. — Что было, то было. В конце концов, именно благодаря твоей страстной попытке меня перекроить, я получила хорошую работу. Фиговый из тебя закройщик, конечно, а уж портной…
— Соколовская…
— Не борзей, помню! — хохотнула, закрывая ноутбук и принимаясь заталкивать его в рюкзак вместе с отпечатанными листами. — Оформишь увольнение сам? По-дружески?
— Не вопрос, — пожал он плечами, продолжая внимательно соблюдать за моими сборами. — Уверена, что не хочешь остаться?
— Ой, только не говори, что получил по шапке за утерю такого сотрудника как я, — от души похихикала… ну, пока не напоролась на чью-то серьезную морду. Даже присвистнула, приседая на край стола. — Да ла-а-адно!
— Прохладно, — хмыкнул Максимка Сергеевич, тоже поднимая свою шефскую пятую точку. — И я не стану уговаривать тебя или вставлять палки в колеса. Так что цени.
— Ценю, ага. Слушай… это такое искупление за грехи?
— Ну, в качестве отмщения я всегда мог бы испортить тебе репутацию так, что тебя даже в сельскую школу не приняли бы преподавать, — пожал тот плечами. — И у меня бы это получилось. Но я не настолько жалок, чтобы мстить девушке. Ты всегда мне нравилась, Соколовская. Считай, что это моя благодарность.
— Ты как был засранцем, так и остался, — закатила я глаза, понимая, что горбатого могила исправит. Вот нет бы признаться, что да, накосячил, да, раскаялся, да, извиняюсь и гадить напоследок не буду. Но не-е-ет.
Стоит тут, выеживается!
— Что есть, то есть, — развел он руками. — Не появилась еще та девушка, что наставит меня на путь истинный. Хотя у тебя такая возможность была.
— Ох, ты бы не зарекался, — пригрозила, с трудом, но все-таки запихивая в карман кружку. И с еще большим трудом, но водружая гигантский вещь-мешок за спину. — А то огребешь бумеранг по темечку. Грохнется на тебя грузовик с пряниками, сам потом рад не будешь! Уф, ну ладно. Пошла я. Покойтесь, как говорится, с ми… тьфу. Оставайтесь с миром, вот!
— А ты? — внезапно поинтересовался Макс, глядя на меня искоса. — Почему отказалась от своего пряника?
Вот вампирюга проклятущий. Нельзя было этой темы избежать?!
— Настя? Так почему?
— Я…
И вот тут я стушевалась. Вот надо же было всю мягкую грусть расставания своим кулинарным вопросом испортить! Вот что за человек, а? Что б на него не грузовик, а фуры с кока-колой и ментосом брякнулись!
— Давай не будем портить ту замечательную позитивную ноту, на которой мы собирались разойтись, — предупреждающе вскинула руку, начиная машинально пятиться к двери. — Из нас с тобой и так тенор с баритоном так себе. Я понимаю, что у вас уже сформировался собственный хор мальчиков-зайчиков, но не вмешивай меня в это, ради бога!
И тут… как раз в тот момент, когда я уже отвернулась, почти ушла, схватилась за дверную ручку! В лучших традициях мексиканских сериалов меня остановил вкрадчивый голос Макса:
— Когда ты последний раз видела его, Настя?
И вот тут внутри меня что-то настороженно дернулось.
— Три… — черт, я даже заикаться начала от волнения! Что могло такого случиться за это время? — Да, три дня назад. Он был живой и здоровый!
— Ах, три… Ну, это многое объясняет.
Да что б тебе дети под старость лет такое делали, господин Козырев! Что за замашки старого, пропахшего нафталином интригана? Почему нельзя обойтись без всяких там подковырок, и нафига давить на самое больное? Знает же, что я за Ромку все равно волнуюсь, не смотря ни на что!
— Макс? Что ты имеешь виду?
— А ты сама ему позвони и узнай, — только и хмыкнул мой бывший боссушка, равнодушно проходя… мимо.
И ушел ведь, просто ушел, ушлепок ненатуральный!
Я заметалась по своей коморке, не зная, что теперь делать.
Вот как же это по-бабски, а? Что за манера говорить полунамеками, раздраконить и уйти? Так только я могу делать, ну или еще какая-нибудь истеричка невозможная! Нельзя было сказать сразу? Я же теперь с ума сойду от волнения!
Что могло случиться за это время? Несчастный случай? ДТП? Напился, подрался?
Почему этого упрямого мальчишку без присмотра нельзя даже на пару дней оставить?!
А может шеф вообще … ну, набрехал с три короба? Все в порядке с Андреевым, живой он и здоровый, сидит спокойно дома, ну, может, немножко печалиться. Но как это проверить, а? Не звонить же ему лично, в самом-то деле! Или попытаться еще раз допросить Макса? Черт, вот как жаль, что пытки в России запрещены на законодательном уровне!
Проклятый УК РФ вечно все самое веселое и полезное не позволяет.
Но что же делать-то а?! А, секунду. Кажется, знаю!
— Ну, конечно, как я сразу не додумалась-то, — костеря себя последними словами, спешно полезла в карман за телефоном, чтобы тут же набрать знакомый, давно заученный наизусть номер. — Ну давай же, давай… возьми трубку… Наконец-то! Ольга Васильевна, что же вы так долго не отвечали? У вас все в порядке? Что с Ромкой?!
— Ох, Асенька, — я чуть не шлепнулась на пол, когда услышала женские всхлипы в динамике. — Это такой ужас! Мой бедный мальчик!
— Ольга Васильевна, что с ним? Заболел? Подрался? Где он? Дома? В больнице? Врача вызывали?!
— Он дома. Доктор был дважды, — послышался сдавленный шепот и тихие шаги, будто женщина торопливо куда-то отходила. — Но ты же знаешь этого упрямца, от госпитализации отказался на отрез, чуть врача в окно не выкинул. Лежит вот теперь… Я не могу сбить температуру, он весь горит, я не знаю уже, что делать!
— Черт… Да что же вы раньше мне не позвонили-то, а?! — ругнулась, пулей вылетая из кабинета, и бодро стуча пятками в сторону лифта. — Я бы нашла, как его уговорить!
— Он запретил, Асенька, — покаялась моя вроде как всю жизнь потенциальная свекровь. — Строго-настрого! Еще пара часов и я бы сама тебя набрала — температура-то уже под сорок. Ромка сказал, что если еще раз скорую вызову, он со мной совсем разговаривать перестанет…
— Я еду, — только и выдохнула, сбрасывая вызов. Проклятый лифт все никак не хотел подниматься, так что я, наплевав на все и вся, бегом ринулась к лестнице. И я не то, что запыхаться, я думать-то толком не успевала!
В висках только мысль билась: лишь бы не опоздать, лишь бы не опоздать, лишь бы… черт, Андреев, ну почему ты такой упрямый? Вот если дождешься моего приезда, я же лично тебя вылечу, а потом налысо побрею!
Правда, как бы ускорить процесс моего перемещения в нужное место?
— Подвезти, красавица? — в первую раз за всю мою невезучую жизнь я вдруг получила доказательства тому, что мысли материальны. Вот только подумала о скоростном транспорте, пробегая по забитой подземной парковке, как около меня затормозил автомобиль, бодро взвизгнув колесами. А в открытом окне, улыбаясь, маячил… угадайте, кто?
Правильно, Максимка, мать его, Сергеевич!
— Вот честное слово, если бы ты не явился так вовремя, я за все твои интриги набила бы тебе морду, — чертыхнулась сквозь зубы, почти не раздумывая запрыгивая в авто, и закидывая рюкзак на заднее сидение. — Не мог сказать все как есть сразу?!
— А ты бы мне поверила? — иронично выгнул он брови, стартуя с места, причем довольно-таки быстро. — Или решила, что давлю на жалость? Кстати, пристегнись.
— Не поверила бы, — вынуждена была мрачно признать, выполняя озвученную просьбу. — Но ты знал, что я побегу к нему!
— Конечно, — дернул уголками губ бывший босс, уверенно и лихо выруливая на дневной проспект, свободный пока от пробок. — Это было предсказуемо. Соколовская, ты можешь обманывать себя, но врать мне бесполезно. Я давно понял, что никакой дружбой между вами не пахнет.
Очуметь, какие выводы. А, главное, своевременно-то как!
— А зачем тогда ты его дразнил в тот день, когда огреб от него по морде?
— Настя, ты как ребенок, — чуть ли не вздохнул Макс, впрочем, не отвлекаясь от дороги. — Я собирался заиметь себе шикарного переводчика, и ты знаешь каким способом. Так почему я должен был собственными руками раскрывать перед тобой своего потенциального конкурента?
— Логично. Но ты — корыстная задница, ты в курсе?
— Я тебе уже говорил, Анастасия, — довольно ухмыльнулся тот. — Не нашлась еще та девушка, которая меня перевоспитает. Меня же самого все полностью устраивает.
Вот и как прикажете на это возразить?
Хотя, не слишком-то я об этом всё думала. Спрашивала чисто так, для проформы, чтобы хоть чем-то занять мысли и попытаться не сойти с ума от волнения. Только паника, только хардкор!
Всю дорогу я нервно кусала губы, хваталась за телефон и убирала его обратно, шкрябала ногтями по дверной обшивке, постукивала ногами — короче, нервничала всеми доступными способами. И ни разу, ни разу! У меня не возникла мысль о том, что меня шикарно разводят.
Это было бы нормально для Макса, у которого все средства хороши что по части баб, то и по части работы. А вот для Андреева, тем более для его мамы, которая в своем единственном сыне души не чает, это слишком низко! Да и не решился бы Ромашка после всего, что между нами случилось.
Не буду врать, подозрения в самом нехорошем у меня были. Особенно после того, как Макс на мой вопрос нехорошо ухмыльнулся и ответил в духе «сама все увидишь»! Но их я отринула, как надменная барышня старый пирожок от влюбленного в нее трубочиста. Снова себя накручивать, чтобы сорваться потом, не было никакого желания!
Вот только волноваться меньше я все равно не стала. И когда мы, наконец, примчались на другой конец города, в тот самый элитный поселок посреди почти деревенской глуши, я уже готова была разорвать руками любого дракона и уверовать в Белых ходоков, высунувшихся из-за ближайшего забора.
Словом, я навоображала себе такого, что не могло присниться даже многоуважаемому автору Игры Престолов!
Да о чем тут говорить? Я даже не остановилась ни на секунду, чтобы погладить своего Малыша, мирно сосуществующего с охранными доберманами семейства Андреевых. Я даже не видела, пошел ли за мной Макс, и какими глазами на меня смотрела охрана. Я бы, наверное, снесла бы все двери, если бы они были закрыты!
Но, к счастью, меня ждали. Я успела только мимоходом кивнуть Ромкиному отцу, махнуть рукой его матери, и дальше на крейсерской скорости сбежать по ступеням на второй этаж. Чтобы потом резко притормозить перед дверью нужной мне спальни, хватаясь за ручку трясущейся рукой и облизывая пересохшие от волнения губы.
Каюсь, заходить было страшно.
Я ожидала увидеть самое ужасное. Кошмарные язвы, уродливые синяки, обезображенное лицо, свежие ссадины и шрамы, прикроватную тумбочку с кучей лекарств… Заходить было действительно страшно. Но и тянуть я больше не могла, изводя себя чересчур богатой фантазией и практически животным страхом за любимого человека.
Набрав воздух в грудь, собрав в кулак всю свою решимость, я, наконец, дернула за ручку и тихонько вошла. Тихо-тихо, практически на цыпочках! Напряженно осмотрелась вокруг, чувствуя, как закладывает уши от судорожно колотившегося сердца…
И, на выдержав, негромко рассмеялась, приложившись лбом о косяк, увидев, наконец, неизлечимого больного, прикованного «страшной» болезнью к кровати.
Нет, Макс меня не обманул. И Ромкина мама тоже. Этот мятный грибочек действительно был прикован к кровати коварным недугом, и вряд ли в ближайшую неделю, а то и две будет способен выйти из дома. И теперь я прекрасно понимаю, почему многозначительно давил лыбу мой бывший боссушка, и почему сам Ромка, мирно спящий сейчас, в строгом порядке отказывался ехать куда-либо, да еще запретил матери звонить мне.
А знаете, почему? Да потому что этот уникум, этот упрямый барашек, это чудушко в зеленую крапинку… умудрился в свои неполные тридцать лет где-то подхватить ветрянку!!
Судьба… ну, ты знаешь, кто ты такая, да?
Продолжая посмеиваться над всем в целом и собой в частности, я тихо прошла и аккуратно присела на край кровати, стараясь не разбудить Ромашку. А потом, не выдержав, все-таки коснулась кончиками пальцев его раскрашенного лица, так и не сумев перестать улыбаться. В таком возрасте эта детская болячка не смертельна, но очень опасны ее осложнения и последствия.