— Мы поговорим с Габриэлем, — сказала Вера и посмотрела на сестру. — Мы с Августой. Убедим его, что работу нужно оставлять на работе. Он ведь не противен вам?
Эльза печально улыбнулась. Вспомнила, как тело неминуемо начинало звучать хорошо настроенным музыкальным инструментом, двигаясь навстречу Габриэлю. Вспомнила, как сквозь страх неотвратимо начинало пробиваться желание: не просто отдаться человеку, ласкавшему ее с такой страстью, но и узнать его ближе. Понять его. Разделить его чувства и мысли.
— Нет, конечно, — откровенно призналась Эльза, и Вера одобрительно улыбнулась.
— Ну вот, — сказала она и обернулась к матери: — Мама, что, если им, например, отправиться в путешествие? Узнать друг друга получше, побыть вместе?
Королева посмотрела на дочь с тем уважением, с которым, должно быть, не смотрела никогда и ни на кого.
— Признаться, Вера, я и не предполагала, что ты настолько разумна, — сказала она и обернулась к Эльзе. — Что, если вы действительно попробуете начать все заново?
«Меня уговаривает королева», — подумала Эльза. И еще подумала, что если власть имущие начинают дело с уговоров, то в случае отказа они продолжат беседу совсем в других местах. И если будет нужно, то Эльзу приведут к Привратнику Смерти в кандалах.
Но эти мысли мелькнули и угасли. Эльза подумала, что Габриэлю действительно плохо без нее. Что, может быть, надо дать ему возможность измениться.
Ее наполняла жалость.
— Хорошо, ваше величество, — сказала Эльза. — Давайте попробуем.
* * *
Дворец еще не спал.
Королева поднялась по ярко освещенной парадной лестнице и быстрым шагом двинулась по дворцовым залам. В каких-то была лишь охрана, пучившая глаза на проходящих, в каких-то были люди, которые при появлении ее величества сгибались в низких поклонах, а где-то было пусто, и шаги отлетали от стен звонким эхом.
— Мама испугалась, что мы его потеряем, — несмотря на то, что девушки едва поспевали за королевой, дыхание у Веры не сбилось. Принцесса ободряюще улыбнулась Эльзе и добавила: — Раньше он никогда не доходил до такого. Ни разу, даже после похорон Беатис.
«Должно быть, это вторая его жена, — подумала Эльза. — Та, которую он нечаянно придушил. Та, которой не стоило дергаться лишний раз…»
— Я рада, что познакомилась с вами, — призналась Вера. Сейчас девушка, решительно шагавшая за матерью, вовсе не выглядела принцессой. Принцессам полагается быть томными и избалованными, Августа как раз была такой. А Вера была похожа на студентку, которая посещает какой-нибудь передовой научный кружок.
— И я тоже рада, — совершенно искренне ответила Эльза. — Может быть, мы с вами подружимся.
— Уверена в этом, — ответила Вера и хмуро добавила: — Вот мы и пришли. У Арканжело снова весело.
Августа, которая до этого молчала, добавила:
— Скоро сожгут еще что-нибудь.
Королева остановилась возле дверей в покои принца — оттуда доносилась музыка, и крепкий запах, проникавший из комнат, ясно давал понять, что господа не только пьют, но еще и курят дурманящие шарики опитума. Ее величество повела носом и понимающе качнула головой.
— Опитум. Только этого нам и не хватало.
Стража, стоявшая на карауле, шагнула в сторону, покосившись на королеву с полным одобрением. Ее величество толкнула двери и прежним стремительным шагом вошла в просторную гостиную — принцессы шагнули за ней, и государыня ахнула и тотчас же закрыла дочерям глаза ладонями.
— О Господи! — воскликнула она. — Арканжело! До чего ты докатился!
На Эльзу у нее рук не хватило — и Эльза увидела, как молодой красавец, должно быть, тот самый принц Арканжело, замер от удивления. В руках он держал изящную плетку, которой охаживал совершенно обнаженную девушку — и у принца, и у его партнерши во рту были самокрутки с опитумом. Девушка, похоже, совершенно не испытывала боли: хотя ее тело было исхлестано — плетка прошлась даже по самым нежным местам — девушка томно улыбалась.
— Ох ты ж..! — Арканжело выплюнул самокрутку и, подхватив с пола какое-то тряпье, кое-как прикрыл срам. — Матушка! Как неожиданно, право, я не…
— Девочки, вам лучше уйти, — королева развернула принцесс к дверям, но Августа и Вера, разумеется, никуда не пошли: они смотрели на перевернутые вверх дном покои с каким-то привычным любопытством, словно уже не раз видели такую картину и лишь прикидывали, до чего теперь дошел Арканжело. Королева прошла по гостиной, брезгливо глядя то на разлитое вино, то на остатки закусок на тарелках, и вдруг рявкнула так, что отдалось по всему дворцу:
— Что ты себе позволяешь!
Исхлестанная девушка от удивления села на ковер, словно наконец-то поняла, где находится, и кто с ней рядом. Арканжело смотрел на мать таким заполошенным взглядом, словно готов был провалиться со стыда. Он кутил не в первый раз, Эльза это прекрасно понимала, но, должно быть, мать впервые застала его без штанов.
— Ты — наследник короля! Посмотри на себя, на кого ты похож! Наркоман и алкоголик! Позор своего отца! — на лице королевы расцвели пятна гневного румянца. — Я жалею, что мы мало тебя наказывали в детстве, тебя следовало в ежовых рукавицах держать, чтоб не было вот этого! — ее величество гневно пнула бутылку — стекло жалобно зазвенело по полу. — Это позор и бесстыдство, Арканжело, и как жаль, что ты этого не понимаешь!
— Матушка, я… — только и смог проговорить Арканжело. Перед материнским гневом бабник и кутила тотчас же превратился в школьника, которого застали за поеданием варенья из буфета. Королева хотела было добавить еще что-то, но тут из-за дивана, залитого красным вином, донесся стон, и над мягкой спинкой показалась растрепанная седая голова.
Королева была права, рассказывая о том, как страдает ее племянник: Габриэль сейчас выглядел тяжело больным. «А ведь прошло всего два дня!» — с горечью и искренним сочувствием подумала Эльза. Привратник Смерти осунулся, под его потемневшими глазами залегли тени, а кожа обрела тот серый восковой оттенок, который Эльза видела у мертвецов.
«Она права, — подумала Эльза. — Мы должны все исправить».
— Ваше величество… тетушка… — простонал Габриэль. — Позовите врача…
И снова рухнул за диван. Королева прошла туда и, горестно вздохнув, сказала:
— Вы же понимаете, Эльза, я бы не обратилась к вам просто так…
Воспользовавшись тем, что мать отвлеклась, Арканжело подхватил с пола исподнее и, дав голой девице напутственного пинка, бросился в двери, спасаясь от родительского гнева. Девица подалась за ним с завидной скоростью. Эльза осторожно подошла к дивану и, заглянув за него, увидела, что Габриэль лежит на ковре среди выкуренных самокруток опитума. Пять, шесть… девять. Много, автоматически отметила Эльза, сердце может не выдержать.
— Габриэль, — позвала она. — Габриэль, это я, Эльза. Я здесь, с тобой.
Привратник Смерти открыл глаза и посмотрел прямо на Эльзу, но она готова была поклясться, что Габриэль ее не видит.
— Нарциссы называют короной мертвых, — отчетливо проговорил он. — Я не знаю, почему.
И снова закрыл глаза и замолчал.
Спальня медленно плыла по кругу. Запах нарциссов, легкий и ненавязчивый, мягко царапался в ноздри.
— Сейчас должно стать легче, — услышал Габриэль голос лейб-медика. — Вот, видите? Румянец уже появляется.
— Он ведь поправится? — а это уже ее высочество Вера. Габриэль не любил ее: девушка казалась ему слишком умной.
— Разумеется, ваше высочество! — с нарочитой веселостью откликнулся лейб-медик. — Завтра будет в полном порядке.
Вот в этом Габриэль сомневался: он сделал все, чтоб отравиться опитумом, а весь его скудный опыт в вопросах наркотиков говорил о том, что завтра еще придется лежать в кровати и не иметь ни крошки сил.
— Слава богу, — с искренним чувством промолвила ее величество. Габриэль вспомнил, как она склонилась над ним, и за ее плечом ему померещилось совсем другое лицо, которого просто не могло быть во дворце.
— Мы, наверное, пойдем, — Вера снова проявила ум, решив не надоедать больному. Габриэль подумал, что когда выплывет из нарциссовой тьмы, то обязательно скажет принцессе, что она хороший человек. Что у нее все будет так, как она захочет — впрочем, Вера наверняка это знала и без него.
— Я останусь, — устало сказал голос, который не мог здесь звучать, и никто не стал ему перечить.
— Да, разумеется, — согласилась ее величество. — Я пришлю вам служанку, распоряжайтесь ей полностью.
Потом Габриэль услышал шаги. Хлопнула дверь, а затем кто-то осторожно сел на край кровати и, помедлив, взял его за руку.
Прикосновение было обжигающим, словно удар плетью; Габриэль почувствовал, как живот и грудь от волнения стянуло в тугой узел. Этого не может быть. Эльза не могла сюда прийти, она слишком боялась Привратника Смерти, она всегда вздрагивала, когда Габриэль к ней прикасался, и сейчас ей попросту нечего было здесь делать.
Но она все-таки сидела рядом. Держала за руку. Мир словно остановился, сжался в одну точку, в которой была только Эльза на краю кровати, и больше ничего.
— Не уходи, — произнес Габриэль, с трудом разлепив спекшиеся губы. От слов рот наполнился горечью, и комната снова поплыла по кругу, но Габриэль все-таки смог повторить: — Эльза… не уходи.
— Я здесь, — мягко отозвалась Эльза. — Я не уйду.
И все призраки, что терзали Габриэля на нарциссовом поле, отступили. Ему действительно стало легче, лейб-медик при всей своей косности все-таки оказался прав. Он даже смог открыть глаза — Эльза в самом деле сидела на краю кровати, и во взгляде, устремленном на Привратника Смерти, больше не было страха. Любви там, конечно, тоже не было, лишь грусть и горькое сочувствие.
— Ты выкурил девять самокруток опитума, — сказала она. Габриэль ожидал услышать в ее голосе обвиняющие нотки, но их не было. — Помнишь?
Он качнул головой.
— Да. Я хотел, чтоб мне… — слова царапали глотку, пришлось кашлянуть, — было плохо.
— Зачем? — удивилась Эльза. Габриэль не думал, что сумеет улыбнуться — и все-таки сумел.
— Болезни тела отвлекают от душевной горечи, — вымолвил он, и в горле пересохло окончательно. Потянувшись к столику, Эльза взяла стакан с металлической трубочкой и поднесла его к губам Габриэля. Ледяная вода показалась ему настолько вкусной и освежающей, что боль и слабость отступили. Не ушли, конечно, однако отпрянули.
— Я был неправ, — сказал Габриэль, когда вода иссякла, и Эльза убрала стакан. — Я все испортил.
Эльза вздохнула, словно хотела сказать: «Да, ты и правда все испортил» — и в то же время не хотела этого говорить.
— Ее величество и твои кузины хотят, чтоб мы помирились, — сказала она, и Габриэль сразу понял, как именно девушка оказалась во дворце. Королева действительно испугалась за него — настолько, что лично отправилась к Эльзе и упросила ее вернуться. Конечно, она вернулась, что еще ей оставалось?
— А ты? — с какой-то отчаянной надеждой спросил Габриэль.
Когда-то давно Августа читала при нем какой-то любовный роман, где упоминались истинные пары — люди, которые предназначены друг другу самой судьбой, словно кусочки когда-то рассыпанной головоломки. И как ты ни бейся, ни сомневайся — ты все равно будешь со своей парой, потому что никто не полюбит тебя сильнее и не поймет лучше.
Габриэлю вдруг показалось, что его истинная пара — именно Эльза. Конечно, если сказки из книжек можно хоть как-то привязать к реальной жизни.
— Честно? — вздохнула Эльза. — Я хочу жить так, как жила до этого. Но мне тебя очень жаль, Габриэль. Ты слишком одинок и слишком несчастен.
Какое-то время Эльза смотрела в сторону, туда, где мягкий свет лампы с трудом сражался с сумерками, а затем добавила:
— И ты мне нравишься. Это правда.
Габриэлю подумалось, что это признание стоило Эльзе невероятных сил. Она, должно быть, и себе-то с трудом сказала: да, мне нравится королевский палач. Кровь застучала в ушах звонкими молоточками, и Габриэль с трудом расслышал, как сказал:
— Давай попробуем с начала? Я обещаю, я… Эльза, я тебя люблю. Давай рискнем?
Эльза прикрыла глаза, и на ее губах появилась улыбка — мягкая и теплая, которая озарила лицо изнутри, сделав его не человеческим, но почти ангельским.
— Хорошо, — сказала она. — Давай попробуем. Просто по-человечески… свидания, встречи… И не души меня больше. Никогда.
— Не буду, — с готовностью ответил Габриэль, не сводя с нее глаз. Он чувствовал, как рядом с ними возникло нечто, похожее на возможность обычной человеческой жизни. Встречаться с красивой девушкой, водить ее в те приятные места, где принято бывать влюбленным парам — и забыть хоть на какое-то время о кровавой тьме над нарциссовым полем…
Возможно ли их взаимное счастье? Габриэль не знал. Сейчас он боялся даже подумать об этом.
— Тогда тебе осталось поправиться, — сказала Эльза и бесшумно поднялась с кровати. — Выздоравливай, Габриэль. Ты знаешь, где я живу.
* * *
На следующее утро в столице случился форменный переполох.
Вызвал его самый обычный поезд, приехавший с юга, из Алехандрии — после аварии движение восстановили, и пассажиры, которые высыпали на перрон, шумно делились с встречающими рассказами об обгоревших деревьях на месте взрыва. Но вскоре на их рассказы перестали обращать внимание — из вагона появилась девушка.
Ее встречала огромная толпа народу — женщины, дети, молодые парни и мужчины в возрасте дружно размахивали алыми платками, нагоняя удачу и радость. Девушка была совсем молодой, но ее длинные волосы, уложенные причудливыми косами вокруг головы, были совершенно седыми. Половина девичьего лица скрывалась под белой фарфоровой маской, а другая смотрела на встречающих настолько ласково, словно все эти люди были лучшими друзьями девушки. Одетая в многослойную одежду всех оттенков красного по моде Дальнего Восхода, девушка опиралась на руку одного из своих помощников, который предусмотрительно следил за тем, чтоб его госпожа не столкнулась с неудобствами.
— Благослови вас всех Господь, дай вам здравия, солнечного неба и счастья, — проговорила девушка, и алые платочки в руках встречающих затрепетали с новой силой. — Пусть ваши дети радуют вас, а любимые любят. Я в столице надолго и приму всех.
Толпа встречающих разразилась радостными криками. Сумев протолкаться сквозь собравшихся, к девушке выбрался высокий молодой человек, и помощник тотчас же настороженно сунул руку в карман.
— Магда! — воскликнул парень. — Почему ты мне ничего не сказала?
Девушка обернулась к помощнику и что-то промолвила на каком-то шипящем негромком наречии. Тот вынул руку из кармана и со всей почтительностью взглянул на молодого человека.
— Бен, — улыбнулась Магда и обняла брата.
Эльза узнала о приезде Магды ауф Перес из газет — знаменитая волшебница юга, известная на всю страну своими провидческими способностями, приехала в столицу, и есть возможность, что она останется здесь навсегда. Эльза почти не интересовалась ни волшебством, ни пророчествами, но статью о Магде прочла очень внимательно. Вот и Бен рядом с ней на дагерротипическом снимке.
Он улыбался, как всегда — радостно и немного смущенно. Эльзе нравилась его улыбка, нравилось то тепло, которое наполняло этого милого доброго парня. С ним не надо было бояться, с ним можно было быть собой — но все это уже осталось в прошлом, и Эльза прекрасно понимала, что ничего не сможет вернуть.
Суметь бы только справиться с этой тоской по несбывшемуся…
В дверь позвонили. Эльза покосилась на часы — она не ждала ни гостей, ни пациентов. Кто там по ее душу?
На пороге обнаружилась ее высочество Вера — девушка выглядела свежей, энергичной и способной добиться всего, что только пожелает. Чуть позади стоял Габриэль со шляпой в руке. Он по-прежнему был бледным и осунувшимся, но Эльза отметила, что сегодня Привратник Смерти выглядит каким-то другим. Живым и настоящим.
Вчера, когда она увидела его отравленным и почти умирающим, в ней что-то дрогнуло. Эльза не знала, как назвать то чувство, что поселилось в ней — она просто понимала, что теперь не сможет расстаться с Габриэлем, и от этого понимания почему-то совсем не было больно.
Оно казалось правильным.
— Здравствуйте, Эльза! — улыбнулась Вера и решительно протянула руку тем жестом, каким протягивал и Бен. — Я вам привела одного молодого человека, который хотел бы, — Вера обернулась на Габриэля и сказала: — Твоя очередь.