— Ты нашёл новый способ скрывать от меня то, что рассказывать не захочешь?
Я внимательно посмотрела на любимого и мне показалось, что он на миг смутился, но тут же взял себя в руки:
— Селена, ты неправа. Я — приближённый к Королю государственный служащий, я клятву давал о неразглашении государственных тайн. Давай не будем ссориться из-за того, что я вынужден выполнять свои должностные обязанности.
— Хорошо, — вздохнула я. — Давай не будем.
И повернулась к чемодану. И почти сразу почувствовала на своих плечах руки моего мужчины:
— Не обижайся, любимая. Прошу тебя.
Я снова вздохнула:
— Я не обижаюсь… Но всё равно обидно. Я же — будущий Пророк, а как я буду делать свои пророчества, если от меня всё скрывать будут?
— Станешь Пророком, дашь клятву о неразглашении, и все тайны твои будут, — улыбнулся любимый и поцеловал меня в шею за ухом.
Я повернулась, подняла голову, и горячие губы коснулись моих губ. И после этого мне, как всегда, стало не до государственных тайн…
Нэзвинг
Джэффас зашёл в камеру, остановился у входа. Посмотрел внимательно на сидящего на тонком матрасе, привалившись спиной к стене, мужчину. Лорд осунулся и побледнел за эти дни. И даже похудел, хотя кормили его три раза в день. Особых разносолов ему, конечно, не давали, но суп был на мясном бульоне, а к картошке добавляли котлету. Обычным узникам такое питание было бы за счастье. Но Незвинг, мучимый виной и страхом, даже есть не мог, и большую часть его обедов уносили обратно нетронутыми.
Боялся Нэзвинг не за себя — за жену и сыновей своих. Сыновья были его гордостью. Старший служил в армии и быстро продвигался по карьерной лестнице, младший учился в Высшей Школе Магии и Колдовства, девятый курс закончил, ещё год — и вышел бы дипломированным боевым магом. Нэзвинг мечтал пристроить его во дворец, под начало своего друга Джэффаса. Но теперь все его мечты пошли прахом. Его казнят, а сыновей, в лучшем случае, лишат родовых привилегий и сошлют в поместье, а в худшем…
О худшем Нэзвинг старался не думать. Слишком больно становилось от мысли, что с его мальчиками может что-то случиться.
А ещё мучили мысли о жене. Как переживёт произошедшее Лэнси? Как чувствует себя она сейчас, узнав, что её муж оказался государственным преступником, изменником, покушавшимся на жизнь одного из первых лиц государства?
И в тысячный раз начинал лорд вспоминать страшный день, в один миг перевернувший всю его жизнь. Сначала воспоминания были смутными, словно дымкой покрытыми. Но с каждым разом всё больше подробностей вспоминалось, всё ярче становилась картинка, и, наконец, пелена спала, и он вспомнил всё. Как Гэнси околдовал его… точнее, тот, кто выдавал себя за Гэнси. Теперь Нэзвинг был уверен в том, что его старинный приятель не виноват, не заколдовывал он своего друга. А тот человек, который так ловко прикрылся мороком, оказался сильным колдуном. И внушение сделал так быстро и незаметно, что он и не понял ничего. Ещё и мчался во дворец со всех ног, навстречу собственной гибели.
И покушение вспомнил: как ворвался в зал, увидел стоящего у трона Стэнна, и ненависть окатила горячей волной, заставив забыть, зачем он так сюда торопился, кинула вперёд, затмив разум. И сколько силы вложил он в вылетевшее из рук заклинание, тоже вспомнил…
И ведь винить некого! Сам, только сам виноват! Пошёл на встречу с неизвестным человеком, не прикрывшись ментальным щитом! А ведь Джэффас его неоднократно предупреждал. И Его Величество даже Указ издал, повелевающий всем придворным носить ментальный щит не только во дворце, но и дома. А он, ослушник, дома снимал его, как рабочий костюм, чтобы не обижать Лэнси. Она-то от него никогда щитом не закрывалась.
Вот и доигрался. И сидит теперь в тёмном и сыром подвале, на цепи, как собака, и ждёт смерти за преступление, совершённое против того, кого иногда, посмеиваясь, называл третьим сыном.
Какое счастье, что его покушение не удалось!
И какое горе, что он так подставил собственных сыновей.
Дни проходили за днями, и здесь, в постоянном сумраке каземата, Нэзвинг потерял счёт времени. Сперва ждал, вздрагивая от малейшего шума, от шагов сменяющегося караула, что его поведут в пыточную, чтобы узнать о зачинщиках покушения.
Хоть и понимал, что пришедший в первый же час после его заточения лорд Рэвалли наверняка прошерстил все его воспоминания, и теперь Король о покушении знает даже больше, чем он сам. И пытать его совершенно бесполезно. Разве что, в наказание за преступление.
Потом, устав от собственного страха, с каким-то отчаянным нетерпением стал ждать казни, желая, чтобы закончилось мучительное ожидание. Но дни шли, а о нём словно забыли, и он внезапно понял, что это — и есть казнь. Что теперь он будет находиться в этом тёмном и сыром каземате до скончания своих дней. И чуть не взвыл от тоски, представив, сколько еще долгих дней придётся ему сидеть в цепях, гремящих от малейшего движения, натирающих запястья и лодыжки, мечтать о свете и солнце, слушая шорох стекающей по угловой стене воды, кутаясь в одеяло от пронизывающей сырости.
Но он сам виноват. Сам.
Он был на хорошем счету, Король его уважал, Джэффас считал лучшим другом. А он покусился на самое святое, что у них есть: на любимого сына и правнука.
Если бы кто-то посмел тронуть его сыновей, он бы преступника порвал на части и глазом бы не моргнул. Так чего ж он удивляется жестокому наказанию после того, как чуть не убил Стэнна?
И мысли Нэзвинга снова возвращались к семье, к жене и сыновьям, которым он принёс столько горя. Лишь бы с ними было всё в порядке. Лишь бы на них не отразилась его казнь. Король добр и милостив, он не будет наказывать ни в чём не повинных детей. И Лэнси… Лэнси… Сможет ли она когда-нибудь простить его?
Почувствовав чей-то взгляд, Нэзвинг поднял глаза и, увидев стоящего у входа Джэффаса, торопливо поднялся, гремя цепями, и склонился в поклоне:
— Джеффас… — голос сорвался, но лорд взял себя в руки и поправился: — Лорд Джэффас, рад вас видеть.
Королевский Колдун не ответил на приветствие. Молча подошёл к узнику, снял оковы и коротко сказал:
— Пойдём.
— На казнь или в пыточную? — голос опять дрогнул, и Нэзвинг закусил губу: незачем показывать свою слабость. Он — дворянин, и должен уметь держать себя в руках в любых обстоятельствах.
Но Джэффас снова не ответил. Вышел из камеры и пошёл по коридору, даже не посмотрев, идёт ли за ним осуждённый. Нэзвинг поднял голову, сжал губы и двинулся за бывшим другом.
Мимо пыточной прошли, не замедлив шаг, и лорд с облегчением сглотнул ставшую вязкой слюну. Значит, сразу казнь. Слава Древним Богам! Сжалился Король над своим верным вассалом, учёл бывшие заслуги. Если б ещё казнили тайно, на скрытой пологом невидимости площадке на заднем дворе дворца, он был бы вообще счастлив.
Но мимо поворота к месту тайной казни прошли, не задерживаясь, и Нэзвинг вздохнул: значит, казнь будет прилюдной. На площади перед дворцом. И весь город увидит его позор. Лишь бы Лэнси не пришла. И сыновья. Незачем им смотреть, как вспыхнет и осыплется пеплом их любимый муж и отец.
А если… если Король уже лишил его дворянства, и он уже не лорд? И казнь его будет через повешенье, как обычного простолюдина?
Нэзвинг чуть не застонал: только не это! Болтаться на верёвке несколько дней, чтобы каждый желающий мог бросить в него камень, а вороны клевали его тело… Нет, Король добр и милостив, он не станет так поступать с преданным придворным…
…который хотел убить его любимого правнука?!
Король в своём праве, а его, Нэзвинга, дело — с достоинством принять то наказание, которое назначит ему Его Величество.
Занятый тоскливыми мыслями, Нэзвинг даже не заметил, как они свернули в коридор, ведущий в служебные помещения дворца, и очнулся только у кабинета Джэффаса. Главный Королевский Колдун открыл дверь:
— Входи.
Нэзвинг вошёл и непонимающе огляделся. В кабинете больше никого не было, и Нэзвинг вдруг вспомнил, что и по коридору они шли одни, стражники отстали ещё на верхних этажах каземата. В душе шевельнулась слабая надежда, но Нэзвинг придушил её в зародыше. Возможно, Джэффас просто по старой дружбе решил зачитать приговор наедине, а он зря огорчался, что они прошли мимо поворота к тайной площади? Может быть, Король в своём великодушии не отказал ему в милости быть казнённым вдалеке от людских глаз, и Джэффас приведёт приговор в исполнение прямо здесь, в своём кабинете?
— На колени, — скомандовал Джэффас, и Нэзвинг, не задавая лишних вопросов, опустился на ворс мягкого ковра. Сейчас он услышит свой приговор.
— Указ Его Величества Короля Кэтанга Гэйниса Первого, — торжественно прочитал Королевский Колдун, и Нэзвинг замер, сцепив зубы, стараясь не выдать пробежавшую по телу дрожь.
— Я, Гэйнис Первый, Великий Король Кэтанга и присоединённых к нему ближних и дальних пределов, ознакомившись с условиями и последствиями совершённого лордом Нэзвингом преступления против Короны и Короля, приказываю…
Джэффас сделал небольшую паузу, а Нэзвинг облегчённо прикрыл глаза: лордом… значит, удастся избежать казни через повешение. Не будет позора лишения титула сыновьям. И жена сможет ещё удачно выйти замуж, когда вся эта история немного подзабудется. Спасибо Королю…
А Джэффас, внезапно усмехнувшись, продолжил:
— …выслать лорда Нэзвинга в его родовое поместье без права покидать его пределы в течение пятидесяти лет.
И, бросив Указ на стол, весело сказал, отбросив всякую торжественность:
— Поздравляю, Нэзвинг. Ты легко отделался.
Нэзвинг, не веря своим ушам, поднял голову и посмотрел на улыбающегося друга:
— Что?
— Что слышал.
От суровости Джэффаса не осталось и следа.
— Вставай уже. Я должен проводить тебя в поместье. Лэнси уже там, ждёт тебя с нетерпением.
Невероятная слабость прижала к полу. Какое «вставай» — Нэзвинг рукой пошевелить не мог. Только сжимал задрожавшие губы, чтобы не разрыдаться на виду у сочувственно глядящего на него лорда.
Джэффас подошёл к приятелю, положил руку на голову, и Нэзвинг почувствовал, как тёплая волна прошла по телу, успокаивая и наполняя его силой.
— Спасибо, — прошептал он, благодаря сразу всех: Богов, Короля, Джэффаса, проявивших к нему такую невероятную милость.
— Стэнна благодари, — ответил Джэффас, возвращаясь к столу. — Он за тебя горой встал. С Его Величеством спорить вздумал, чуть сам в каземате на цепи не оказался.
— А где он сейчас? — хрипло спросил Нэзвинг.
— Нет его пока в Лэнмаре, дед так рассердился, что в тот же день выслал его из страны, — улыбнулся Джэффас. — Ничего, скоро вернётся.
Нэзвинг тяжело встал, на трясущихся ногах шагнул к столу, опустился на стоящий рядом с ним стул. Если бы его после приговора повели на казнь, он бы и бровью не повёл, настолько уже свыкся с мыслью о неизбежной смерти. А вот от этого неожиданного помилования вибрировала каждая клеточка расслабляющегося тела, дрожали руки и подгибались колени.
— А на Короля не сердись, — строго сказал Джэффас. — Он тебя раньше не выпустил из каземата потому, что за твою жизнь опасался. Заколдовал тебя кто-то из свиты Йонтарреса, и пока они были здесь, тебя бы убили, едва бы ты из дворца вышел. Поэтому Его Величество и держал тебя в безопасности, под охраной. Ну, а ещё, конечно, гневался, не без этого. За то, что ты позволил себе не выполнить его Указ о ментальном щите. Поэтому и навещать тебя запретил, и разговаривать с тобой, пока приговор не зачитаю.
— Я… — задохнулся Нэзвинг от нахлынувших чувств. — Я — сердиться? Да я… я…
Замолчал, кусая губы, с трудом взял себя в руки, усмехнулся неловко:
— Расклеился я что-то в каземате. Слишком сыро, видимо, было.
Встал со стула, опустился на одно колено и, склонив голову, произнёс:
— Лорд Джэффас, передайте, пожалуйста, Его Величеству, что я получил хороший урок. И что я — навеки его преданный слуга. А если ему понадобится моя жизнь, отдам её, не задумываясь, по первому его слову.
Поднял голову и твёрдо добавил, глядя в глаза лорду:
— А Стэнну скажи, что я готов принести ему вассальную клятву.
— Скажу, — кивнул Джэффас. — Только вряд ли она ему понадобится. Стэнну нужны друзья, а не вассалы. А сейчас вставай, идти пора. Король приказал, чтобы к полудню духу твоего в Лэнмаре не было. Да и Лэнси заждалась. Вещи твои уже перевезли, Лэнси несколько дней этим занималась. Щит над домом и садом я вчера поставил, так что в поместье ты будешь в безопасности. Главное, хотя бы пару лет из-под щита не выходи. Скучновато, конечно, будет, но уж потерпи, раз в такую лужу сел.
Нэзвинг встал:
— Я готов.
И хмуро добавил:
— Если бы ты знал, Джэф, как мне сейчас стыдно. Как мальчишка, попался.
— Главное, что закончилось всё хорошо, — серьёзно ответил тот. — Все живы остались. А с остальным — разберёмся.
И пошёл к дверям, выводя друга за пределы зачарованного от магического проникновения замка, чтобы уйти в поместье Личным Путём.
Селена.
На следующее утро мы вернулись в Лэнмар, и Стэнн, наскоро позавтракав, умчался во дворец докладывать о выполнении возложенной на него миссии, а я осталась рассказывать леди Икэссе, как мы провели эти десять дней. А закончив говорить, спросила:
— А вы тут чем занимались? Где бывали, что видали?
— Дома сидела, — усмехнулась колдунья. — После покушения на Стэнна Джэффас строго-настрого запретил мне выходить в город.
— Покушения на Стэнна? — помертвев, повторила я. Сердце пустилось в бешеный галоп, и я вцепилась в стол, чтобы переждать головокружение.
— Он не сказал? — леди Икэсса обеспокоенно шагнула ко мне, провела рукой по волосам, успокаивая сердцебиение.
— Нет, — мотнула я головой.
— Наверное, пугать не хотел, — предположила Икэсса, садясь рядом и беря меня за руку. От её ладоней шло успокаивающее тепло, и я, немного уняв волнение, решительно скомандовала:
— Рассказывайте! — всем своим видом показывая, что с места не сдвинусь, пока не выясню все подробности. — Когда это произошло?
— Ты сама знаешь, когда. Ты же почувствовала.
— Когда мы были в лавке? — догадалась я.
— Да. Во время Королевского приёма один из придворных пустил в него смертельное заклинание. Стэнна спасла его интуиция: он ещё до приёма почувствовал опасность и позаботился о дополнительной защите.
— Его поэтому и выслали так срочно на Землю? — догадалась я. — Чтобы защитить от повторного покушения?
— Да. Чтобы не мелькал в Лэнмаре, пока здесь иноземцы находились.
— Иноземцы-то тут при чём? — не поняла я. — Заклинание же придворный послал?
— Он был заколдован кем-то из свиты прибывшего на приём принца Йонтарреса. Этого менталиста так и не нашли, видимо, ушёл сразу после неудавшегося покушения.
Я помолчала. Что ж, теперь всё стало ясно. И поспешность, с которой мы отправились на Землю, и то, почему мы так там задержались, хотя все необходимые по протоколу встречи провели в первые три дня. А ещё мне стало интересно, что ж это за государственная тайна такая, о которой домохозяйке Икэссе знать можно, а учащейся Тайной Полиции и будущему Пророку — нельзя. Темнит Стэнн опять. Наверняка просто не захотел меня тревожить.
— Леди Икэсса, а почему лорд Джэффас вам об этом рассказал? Мне Стэнн своё молчание оправдал тем, что произошедшее — государственная тайна. Он меня обманул?
— Ну, как сказать, — задумалась мать. — С одной стороны, он прав. Болтать об этом точно не стоит. А с другой — для женщины нет государственных тайн, если это касается членов её семьи. Когда мы проговаривали договор совместного проживания перед свадьбой, я сразу поставила Джэффасу условие, что он не будет скрывать от меня грозящую ему опасность. Он согласился. Хотя, уверена, он и сейчас многое от меня утаивает, чтобы не волновать лишний раз, но когда я что-то чувствую, то рассказывает сразу. Знает, что иначе не отстану и буду доставать, пока всё не узнаю. А в том, что я никому не разболтаю, он уверен.