Закрыв раскрытую книгу протерла глаза, выхватив взглядом приближающийся женский силуэт. Поначалу разобрать внешность было трудно, а когда смогла — увиденное меня поразило.
— Киса? — Удивление и шок. Больше ничего.
Она оказалась удивлена не меньше меня, потому как зависла в той позе, в какой была: собиралась снять футболку.
— Света? — Киса одернула края футболки, налила в стакан воды из стоящего на тумбочке графина, и задала вопрос:
— Что ты здесь делаешь?
— А я теперь здесь живу. — Я свесила ноги с кровати. — С вампиром.
Ухмылка по моим губам расползалась стремительно. Неужто великая тайна Кисы раскрыта? Сюрприз за сюрпризом следует неустанно.
Киса хмыкнула, осушила стакан и с наигранным безразличием, продолжая держать маску невозмутимости на лице, молвила:
— Все тайное рано или поздно становится явным. — Она все-таки стянула с себя футболку. — Другим об этом знать не обязательно.
Взяв халат, Киса скрылась за дверью ванной комнаты, оставляя меня наедине с ворохом мыслей.
Вот это… ничего себе. Киса — вампир. Кто бы мог подумать! Ничего общего с этими заносчивыми, зазнавшимися представителями бледнолицых зубастиков. Да я бы никогда не догадалась… И никто из нас не догадывался. Потому что кто угодно, но не вампир. А получается — вампир.
Болтать о своем открытии я не собиралась, а вот выпытать у Кисы ответы на свои вопросы прямо-таки необходимо! Первым из роящегося вороха вопросов выплыл немного глупый. Как ей удается прятать клыки. Она постоянно улыбается. Такое большое и острое… дополнение невозможно не заметить. Еще мне интересно, каким образом она сохраняет слегка загорелый цвет кожи. Насколько я знаю, кожа вампиров не склонна к загару. Бледность у них врожденная. И цвет глаз всегда насыщенный карий, никогда не красный и не бордовый.
А вообще, соседство с Кисой куда лучше, чем с Барби. С ней мы знакомы дольше, есть о чем поговорить, что обсудить, да и друзья общие, опять же.
— Светик, — Из ванны выплыла Киса, вытирая полотенцем мокрые волосы, — А что у тебя с химиком?
— У меня? — Я неподдельно удивилась. — Глупый вопрос.
Спрыгнув с кровати, села в плетеное кресло рядом с открытым окном. Киса с хитрой улыбкой заняла соседнее кресло, закинув ногу на ногу, отчего короткий шелковый халатик стал еще более коротким.
— Значит, ничего? — С ироничными нотками поинтересовалась она у непонимающей причину допроса меня.
— Конечно, ничего. — Моя улыбка вышла слегка нервной.
В чем она меня подозревает? У меня нет и ничего быть не может с мистером Амори. Или она причисляет меня ко всем, сходящим по нему с ума? Лично я не вижу в нем ничего особенного. Обычный мужчина, каких сотни и тысячи.
— У нас башня заселена на пятьдесят процентов. — Продолжила наседать Киса. — Почему именно первый этаж? Третья комната?
— Я сама выбирала между третьей и четвертой. — По-прежнему не понимая, к чему она клонит, ответила я. — На что ты намекаешь?
— Я не намекаю, я прямо говорю — мистер Амори живет во второй. — В ее глазах блеснул алый огонек.
Даже не подозревала об этом. Я думала, его комната — комендантская.
— Да и пусть живет во второй, мне-то какое дело? — Безразличие играть не пришлось, оно само на моем лице отразилось. — Хочешь его заполучить — дерзай. Я не претендую.
Киса прищурилась, поразмыслила над услышанным и пришла к заключению, что воевать со мной необходимости нет и моим словам можно поверить.
Не понимаю, почему каждый пытается приписать мне роман с химиком. Я не давала никакого повода так думать.
***
Утром я не встала… Меня банально скинула с кровати бодренькая Киса. Тот факт, что спать мы легли в три часа ночи — ее не смутил.
Я учила теорию иллюзий, Киса занималась маникюром. Что еще делать среди ночи?
— Как это у тебя получается? — Пробормотала я, уткнувшись носом в пол.
— Что именно? — До тошноты бодрый голос вызывал зависть.
— Ложиться поздно и хвастаться отсутствием мешков под глазами.
Перевернувшись на спину я решила — останусь лежать здесь, на полу. Ну ее, зарядку эту… Пусть без меня заряжаются. А я полежу… отдохну… посплю…
— Врожденные способности. — Усмехнулась Киса. — Хочешь удостоиться аудиенции с Батлор? — В лицо мне прилетела спортивная футболка.
— У-у-у… — Простонала я, отказываясь подниматься. — Скажи, что я умерла…
— И доставить удовольствие фан-клубу Амори? — Фыркнула соседка. — Вставай.
Дверь хлопнула, оповещая меня об уходе Кисы. Вставать надо… Определенно надо… Но так не хочется… А спать… Спать очень охота… Прямо так сильно, как никогда еще не хотелось… Веки тяжелые, опускаются на глаза, будто металлические ставни… И поднять их нет сил… Совсем…
Я уснула… Или просто лежала в полудреме, но мне кажется, я сплю. Да, я сплю. Вокруг бабочки, единороги… А потом летний пейзаж сменяется жуткой картиной. Земля горит, вместо прозрачных ручейков — алые струи крови. Паника захлестнула с головой и… О, Боги… голова. Чья-то отрубленная голова в нескольких метрах от меня. Смотрит на меня неживыми глазами и шипит “Ты с-с-следующ-ш-шая”.
— Мать моя… женщина.
Сорвавшись с места я побежала прямо. Картина не менялась: кровь, огонь, изрубленные тела… Земля под ногами начала раскаляться, словно угли в костре, а багровое небо опускала черные клубы дыма, желая задушить меня. Подгоняемая страхом я огляделась в поисках хоть какого-нибудь укрытия, но вокруг пустота. Безжизненное, проклятое Богами место.
Черные воронки появились из неоткуда, надвигаясь на меня с трех сторон. Кислорода стало не хватать, дыхание сбилось, а легкие, разрываясь, из последних сил добывали спасительный воздух…
В какой-то момент, и я не успела понять в какой именно, ощущение сна сменилось реальностью, а нехватка кислорода стала полностью осязаема. Я по-прежнему лежала на полу с закрытыми глазами, не в силах разомкнуть веки. Пальцы на руках судорожно сжимались, ногти впивались в ладони, но эта боль была на грани чувствительности. Последний вдох вышел с хрипом, унося меня в черную мглу бессознания.
— У девочки редкая форма восприятия искривленного пространства, — Слух уловил отдаленный женский голос, — Простая шутка едва не обернулась для нее катастрофой. Ее не надо сейчас тревожить. Ей нужен покой! — Непререкаемым тоном твердил женский голос.
Сочувствую этой девочке с формой восприятия. Там еще какая-то катастрофа упоминалась… Бедняжке действительно не повезло. Хотя мне с последним ночным… вернее утренним кошмаром, тоже не особо подфартило. Кровь, огонь, удушие… Кошмар, одним словом.
— Я должна удостовериться, что с ней все в порядке. — Голос куратора я узнала мгновенно. Сложно, услышав раз, не распознать столь уверенную речь.
— С ней будет все в порядке, если вы, семеро, не будете ее беспокоить хотя бы ближайшие сутки! — С недовольством возмущался женский голос, упорно не желая пропускать рвавшихся навестить попавшую в беду девочку.
Стоп. А я, собственно, где?
С трудом разлепив глаза, обнаружила себя лежащей на мягкой кровати в незнакомой комнате бежевых тонов. Собственно, кровать здесь одна. И прикроватная тумбочка одна. А больше здесь ничего нет. За исключением двери с мутным стеклом, за которым виднеется силуэт полноватой женщины, упирающей руки в бока.
Так это что, я та самая девушка с редкой формой чего-то? Это со мной чуть катастрофа не случилась? Это ко мне порываются семь человек?
— Нет, не может быть… — Тихо заверила я себя совсем неуверенным голосом.
В комнате горел единственный приглушенный светильник. За окном сгущалась темнота, представляя моему взору горящие огни ближайших башен.
Сев на кровати, обратила внимание на надетую на меня бесформенную белую сорочку. Под кроватью нашлись тапочки, а на спинке — халат. Накинув его, я нетвердым шагом подошла к двери, за которой был слышен гул голосов.
Меня, стоящую на пороге за массивным туловищем недовольной женщины, заметили не сразу. Продолжая спорить и что-то доказывать, каждый из присутствующих бросил на меня мимолетный взгляд, поздно сообразив, кто стоит в дверях.
— Света… — Выдохнула Бэль, опуская занятые моей одеждой руки.
— Тебе лучше вернуться в кровать. — Ко мне повернулась лекарь, мило улыбнувшись. — А вас я попрошу покинуть помещение!
Последнее обращение было к застывшим, словно изваяния, посетителям: куратор в великолепном коричневом костюме, Киса, Бэль, Алин, Фэн, Мирти… и комендант. Вот уж кого здесь точно не должно быть.
— А что… происходит? — Решилась я задать вопрос, укоренившийся в моей голове.
Должна же я знать, что со мной произошло, почему и из-за чего. Имею на это полное право.
— Ты что-нибудь помнишь? — Женщина продолжала мне мило улыбаться, словно я псих-невротик.
Я по очереди посмотрела на всех моих посетителей, избегая взглядом коменданта. На их лицах было написано беспокойство и радость, что со мной все в порядке.
— Я помню кошмарный сон. — Посмотрев в узкие раскосые глаза лекаря, я потуже запахнула халат, обняв себя руками.
Женщина покачала головой, вновь обернулась к присутствующим и настоятельно попросила их покинуть больничное крыло. Куратор, пожелав мне скорейшей поправки, удалилась, пообещав завтра заглянуть. Друзья тоже пообещали зайти завтра, оставили все, что принесли и ушли. Комендант посоветовал быть впредь осмотрительней и удалился. А лекарь осталась.
— Это был не сон. — Заявила она. — Обычная детская шалость с кратковременной частичной подменой реальности, вызвала у тебя полноценное восприятие искревленной реальности со всеми вытекающими последствиями. — Женщина поставила на тумбочку стакан с водой, высыпала в него желтый порошок, протянув его мне. — Случаи бывают разные. Тебе повезло с удушением. Некоторым проламывают голову или вонзают в сердце нож. — Некоторое безразличие проскальзывало в ее голосе. — Там, как ты понимаешь, без вариантов.
Я приняла стакан из ее рук, с сомнением поглядывая на желтую жидкость.
Кто, а главное зачем, хотел надо мной подшутить? Конечно, он или она не знали о последствиях. Да что там, я сама никогда не подозревала о странной склонности моего сознания… Но сам факт…
— А когда меня выпишут? — Я сделала глоток горьковатой на вкус жидкости.
— Через несколько дней. — Отозвалась она. — Понаблюдаю за твоим состоянием. Надо убедиться, что рецидива не будет.
Я кивнула, решительно опустошая стакан от противной жидкости. Лекарь, забрав пустой стакан из-под лекарства, вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.
Рецидива не надо… Я не хочу еще раз все это испытать. Но очень хочу узнать, что за шутник у нас завелся.
Из-за окна доносились отголоски громкой музыки, все веселились… Я помню только события утра и ничего после. А ведь уже вечер или даже ночь. Значит, я пролежала без сознания как минимум пять часов. Самих часов, к моему сожалению, здесь не имелось.
Неужели отряд гарпий решил устранить таким образом не претендующую ни на что меня? Бред какой. Я же ясно дала понять, что меня мистер Амори никоим образом не интересует. Зачем так себя подставлять? Когда узнают, кто это сделал, последует наказание. Хорошо, что все не закончилось трагедией. Иначе лежала бы сейчас не на больничной койке, а в черном мешке.
За размышлениями о шутнике, я заснула. Варианты были самыми разными: от Барби до Кисы, причем в последней я была уверена, что она не виновата. И вообще я не думаю, что мои друзья могли так пошутить… Хотя, если бы не моя проблема, то все обернулось бы шуткой.
Посреди ночи меня разбудил хлопок двери и шипящее “Пс-с-с” над ухом. Разлепив тяжелые ото сна веки, со страху уставилась в светящиеся в темноте оранжевые глаза.
— Привет. — Белозубая улыбка из двух передних зубов и двух нижних, привела меня в оцепенение.
— Зд-дравс-ствуйте. — Тихим шепотом поздоровалась я с неизвестно кем.
В темноте не были заметны даже очертания.
— Да ты не бойся, — Бодро протараторило неизвестное создание, — Я тебя не трону.
Сомнения заверения от неизвестного вызвали мгновенно, поэтому верить на слово я не собиралась. Нащупав единственный на тумбочке светильник, зажгла свет и взвизгнула от… от… неожиданности. Вместе со мной взвизгнул и ночной гость, едва не выронив из лап яблоко.
— Фу ты… — Смахнула несуществующий пот со лба… белка. — Я уж подумал, орех мне в рот, что кто-то сюда лезет.
Большая коричневая белка сидела на подоконнике. Вернее, полулежала, грызя яблоко, позаимствованное из моей фруктовой вазочки. Огромный пушистый почти черный хвост свисал с подоконника, поддергиваясь в ритм качающейся ноге. Или лапе. Не знаю, как у белок принято их называть.
— Ты в следующий раз предупреждай. — Пожурил меня коричневый пушистый визитер. — А то я могу же… могу… — Он подскочил, бегая по комнате глазами. — Могу яблоком, во! — Замахнулся отважный грызун. — В лоб!
Я засмеялась, от вида устрашающе машущего яблоком визитера. Он принял все на свой счет и, обиженно выставив два передних зуба, воскликнул:
— Не веришь? Да я точно в цель со ста метров попадаю! — Белка спрыгнула с подоконника. — Хочешь, проверим?
И замахнулся… на меня.
— Не надо! — Выставила я руки вперед. — Я верю.
Белка хмыкнула, догрызая остатки фрукта.
— То-то же. — С набитым ртом сказал он, запрыгивая ко мне на кровать. — Ну что, чем займемся?
Это галлюцинация? Мираж? Говорящая белка за гранью фантастики. Да еще такая боевая. Это все последствия моего сегодняшнего кошмара. Наверняка именно он побудил к воображению грызуна.
— Я поняла! — Я указательным пальцем показала на визитера. — Ты — плод моего воображения.
Грызун глаза в кучу собрал, сфокусировав их на кончике моего пальца, и возмутился:
— Я — плод?! — Он подскочил на кровати, выпятив грудь колесом и приложив лапу к груди, гордо сказал:
— Я — Генрих Орехович младший.
— Генрих Орехович? — Переспросила я, перебирая в голове варианты пробуждения.
Вроде, надо себя ущипнуть… Осталось решить — за что себя щипать, ибо свою шкурку жалко. Поразмыслив, что руку не особо жалко, ущипнула себя и… не проснулась.
— Ты чего? — Генрих посмотрел на мое искривленное лицо, на мою руку и хмыкнул:
— Думаешь, я глюк? — я кивнула. — Ну пощупай меня, пощупай, — он с довольным видом протянул мне лапу, подпрыгивая на опасно близкое расстояние.
Мягкий… теплый и пушистый. И туловище… И хвост…
— Эй! — взвился он. — Хвост не трогать! — он сгреб манящий пушистый хвост в лапы. — Сугубо интимная часть тела, — пояснил он свою реакцию, вызвав у меня смущение.
— А Вы вообще откуда? — Поинтересовалась, чтобы сгладить неловкую ситуацию.
Обычной белке я бы не удивилась, но это же не обычная белка. Это же Генрих Орехович младший. Говорящий ко всему прочему. И, судя по всему, очень даже разумный.
— Я не местный. — Отмахнулся Генрих, стянув с тарелки гроздь винограда. — Будешь?
От своего же винограда я отказываться не стала, отщипнув пару виноградинок.
Так и сидели, жевали, думая о своем… Лично я пыталась понять, что Генрих забыл у меня в палате в больничном крыле. И что он, собственно, в лагере волшебников забыл? О чем и спросила визитера.
— Да я тут бегал неподалеку. — Беспечно ответил он, не вдаваясь в подробности. — И… Пс-с-с… — Генрих придвинулся ко мне, воровато оглядываясь по сторонам. — Я знаю, кто тебя сюда определил. — Заговорщицки сказал он, добавив:
— Только тс-с-с, я тебе ничего не говорил.
— Ты мне ничего и не сказал. Пока.
Генрих вернулся в прежнее положение, закидывая в рот одну виноградинку за другой.
Откуда он знает? И что конкретно он знает? Следил за мной? В комнате был? Не мог быть. Там кроме нас никого не было. Иначе Киса бы заметила. У вампиров нюх отличный. А вот у белки…
— А ты хорошо запахи различаешь? — Поинтересовалась я, взявшись чистить апельсин.
Визитер замер с виноградинкой, не успев ее подбросить.
— Не жалуюсь. А что?
— Да вот пытаюсь понять, как далеко ты свой нос засунул. — Я посмотрела на грызуна, мысленно рассчитывая на последующий поток признаний во всем, что видел и делал. Увы. Орешек мне попался крепкий. А еще хитрый и изворотливый.