— Я расскажу вам, как погибла величайшая Империя! — провозгласил сказитель.
Ну вот, началось… Почему именно эта история? Сколько веков прошло, а отголоски легенды всё ещё не утихли.
— Плачу серебром, если ты заткнёшься, — предложил я.
Вот теперь на меня воззрились с удивлением.
— Ты не хочешь услышать, как великий пресветлый Император был повержен чёрным мечом жуткого демона по имени Колдрейн? — вопросил сказитель.
— Кольбранд [2]! — разозлился я. — Его звали Кольбранд! Это и значит Чёрный Меч, ты, старый идиот!
Демоном обзывают — да на здоровье. Но имя не троньте! Это славное имя носил отличный парень, умерший в тот день, под развалинами дворца гибнущей Империи, которую хотел защитить. Я это точно знаю, ведь когда-то я и был тем парнем. Теперь уже ничего во мне не осталось от человека, которого звали Кольбрандом, даже того самого меча, одни воспоминания.
Кстати о мече, с утра первым делом, как доберусь до города, надо будет приобрести новый. Добрый клинок, служивший мне последние годы, так и остался валяться в борделе, где меня схватили солдаты графини.
— Может тогда ты сам и расскажешь? — предложил один из посетителей.
— Лучше я поставлю всем пива, и обойдёмся без историй. Эти байки про древнюю Империю — скука смертная, — отмахнулся я.
Мой кошель несколько облегчился после оплаты молчания сказителя и выпивки для всех присутствующих, но это того стоило.
К сожалению, изгнать мысли из собственной головы куда сложнее, чем заткнуть глотки окружающим. Потревоженные воспоминания упорно отказывались забиться в дальний тёмный угол, за прошедшие годы ставший для них родным.
Тот день вновь встал у меня перед глазами столь явно, словно это было вчера. День, когда я уничтожил Империю, пытаясь её спасти.
* * *
— Блакари [3]!
Услышав имя, которым его нарекли при рождении, мужчина удивлённо оглянулся. Так его уже давно называли только четверо. И ни одному из этих четверых нечего было делать в захудалой таверне на окраине столицы.
— Нидгар [4]! — приветствовал он старого друга. — Неужто ты в кои-то веки решил выбраться в свет? И что же, наконец, сподвигло тебя сменить шуршание пыльных страниц древних фолиантов на звон кружек?
Новоприбывший не принял предложенный шутливый тон.
— Разумеется, я искал тебя, — сухо отозвался он, брезгливо отодвигая в сторону поставленную перед ним проворной служанкой кружку с элем. — Кое-что случилось.
— Будь это кто-то другой, я бы решил, что он или поссорился с подружкой или влюбился, — задумчиво протянул Блакари.
— Ты прав, дело совсем не в этом, — кивнул Нидгар. — Это касается Бернфрида [5].
Блакари откинулся на спинку стула, не забыв прихватить со стола полную кружку, и взглянул на собеседника сквозь густую шапку пены.
— И что отчудил наш любимый Император? Не вернул вовремя взятую в библиотеке книгу? Или, страшно представить, порвал её?
Нидгар сохранил на лице каменное выражение. Раздражение от вечных насмешек проявилось только в нервном жесте, давно ставшим для него машинальным и незаметным. Никто за пределами их узкого круга и не подозревал, что приглаживание начавших редеть соломенных волос является у императорского советника проявлением крайней степени нервозности.
— Он намерен уничтожить Линдхолм.
Блакари откинулся на спинку стула и расхохотался.
— Я не шучу, — холодно заверил Нидгар. — Знаю, что это звучит безумно…
— К тому же, попросту нелепо, — небрежно пожал плечами Блакари. — Даже наш великий и могучий Император не дотянется на такое расстояние. Если бы ему вдруг и взбрела в голову такая идея. Воздействие Сердца заканчивается там же, где Империя. В Линдхолме Берн будет простым смертным.
— Если только он не возьмёт Сердце с собой, — указал Нидгар.
Блакари беззаботно отмахнулся.
— Поменять границы Империи? Пусть даже всего на несколько часов… Ты представляешь последствия? Уверен, мы все представляем. Лишить магии половину жителей Империи… Линдхолм того не стоит. Это безумие.
— Я-то понимаю, — кивнул Нидгар. — Безумие, это ты верно сказал. Но ты ведь присутствовал при разговоре Императора с делегацией из Линдхолма…
— Да, переговоры прошли не совсем удачно, — хмыкнул Блакари. — Берн слегка погорячился, но ты же его знаешь. Он сам же потом и вылечил послу переломы и принёс извинения. И вообще, одно дело швырнуть наглого вельможу через зал, а совсем другое — сравнять с землёй страну или даже город. Не говоря уж об ином ущербе.
— Как в тот день, пятнадцать лет назад…
С лица Блакари сошла усмешка. Он кивнул так резко, что длинные чёрные волосы упали на лицо. Поспешно отбросив непокорные пряди назад, мужчина впился взглядом в лицо собеседника. Об этом Нидгар мог бы и не напоминать. Вряд ли подобное событие может выветриться из памяти. В том числе и у Бернфида.
— День, когда мы взорвали гору. Я помню.
Безрассудные юнцы, трое мальчишек и одна девчонка, величайшие маги Империи. Вместе способные зачерпнуть всю силу, даруемую Сердцем, и однажды решившие проверить предел своих возможностей.
— Ты вытащил тогда меня из-под обвала, — напомнил Нидгар. — Меня и Рун. А Берн стоял и смеялся. Он наслаждался моментом, радовался силе, проходящей через него. И он её не контролировал.
— Мы были детьми, — буркнул Блакари. — Мы просто заигрались.
Заигрались… И чем обернулись те игры для Империи и её жителей? Сколько народа погибло в тот день, на несколько минут лишившись идущей из Сердца силы? Прорвавшаяся недостроенная плотина, несколько рухнувших строящихся домов, десяток упавших с небес колесниц… Всё то, что держалось благодаря магической силе, которую они перехватили, направили через себя и потратили так бездарно, на бессмысленное разрушение ни в чём не повинного утёса.
— Ты говорил с Рун? — хрипло выдохнул Блакари.
Нидгар покачал головой.
— Она не станет противостоять Бернфриду. И не сможет, даже если захочет. С того дня она ни разу не вошла в башню Сердца. И черпая силу, всегда оставляет половину про запас, чтобы в случае чего тут же компенсировать сделанное.
— Думаешь, я тогда не испугался? — вскинул бровь Блакари.
— Ты так и не понял разницу между нами, — криво, без капли веселья, усмехнулся Нидгар. — Мы все испугались, по крайней мере, мы трое. Но я и Рун растерялись, когда, зачерпнув из Сердца полной мерой, на несколько мгновений утратили связь, лишились сил. Мы оказались неспособны ничего сделать. А тебе не нужна магия, чтобы быть сильным, ты и без неё на многое способен. Ты всегда был в первую очередь воином, а лишь потом магом, несмотря на то, что уступаешь по силам только Бернфриду.
Рука воина машинально опустилась на рукоять меча в ножнах, прислонённого к столу. Чёрного меча, ставшего почти легендарным. Но в основном, благодаря личности владельца, который с ним не расставался. О том, что меч — далеко не просто кусок стали, Блакари не говорил никому. Иначе Нидгар не был бы так уверен в его внутренних силах. Легко делать вид, что ограничиваешь себя изнутри, когда на деле ограничен извне.
Впрочем, остальные не желали даже приближаться к Чёрной Скале, не то что исследовать её. Иначе легко бы обнаружили, что это не сплошная каменная глыба. Но вряд ли они захотели бы обзавестись оружием или украшениями из звёздного металла, который имел те же свойства, что и камень, но в меньшей степени.
— Я так понимаю, идти разговаривать с ним мне придётся одному, — хмыкнул Блакари.
Двое стражников вытянулись по стойке смирно и скрестили алебарды, преграждая вход в башню.
— Прочь с дороги! — приказал мужчина, положив ладонь на рукоять меча.
— Простите, милорд Кольбранд, но Император приказал никого не впускать. И вас — в первую очередь.
— Ты же понимаешь, что я могу вас обоих прикончить и всё равно пройду? — нахмурившись, осведомился воин. — К тому же, кажется, ещё утром я был вашим командиром. Так что вы должны подчиняться моим приказам. А с Императором я разберусь.
— С утра многое изменилось, милорд, — пробормотал стражник, отведя взгляд в сторону.
Чёрный меч, из-за которого воин и получил своё прозвище, с тихим шелестом покинул ножны. Стражники непроизвольно вздрогнули, но с места не сошли. Атаковать они не пытались, зная, что не справятся с одним из лучших мечников Империи, и надеясь, что он отступит.
Убивать солдат Блакари не хотелось. Они всего лишь выполняют приказ и не заслужили за это смерти. Он досадливо сплюнул, пожалев, что не может применить магию. Клинок отправился обратно в ножны.
— Благодарю, милорд, — не сдержал облегчения один из стражников.
Кольбранд улыбнулся, шагнул вперёд и ударил солдата кулаком в висок. Тот рухнул как подкошенный. Через мгновение та же участь постигла его товарища.
Воин поглядел на зажатый в левой руке камень и покачал головой. Осколок Чёрной Скалы, блокирующий магию, оказался вполне пригоден и в куда более тривиальных целях.
Убедившись, что стражники живы, Блакари распахнул дверь и бегом помчался по лестнице.
Бернфрид стоял спиной к двери, возле парящего в центре комнаты Сердца. На вошедшего он даже не обернулся.
— Нидгар сказал, ты кое-что задумал. Это правда, Берн? Про Линдхольм. Ты с ума сошёл?
— К бесам Линдхольм, — всё также стоя спиной к собеседнику буркнул Император. — Так и знал, что этот книжный червь сразу побежит к тебе ябедничать. А ты, конечно, помчался спасать мир. Нарушив при этом мой прямой приказ. Хотя что значит такая мелочь… Ты ведь пришёл меня убить, не так ли?
— Только если бы не осталось другого выхода, — не стал лукавить Блакари. — Но раз это просто дурацкая шутка, ограничусь тем, что разок двину тебе по морде. Что за идиотские розыгрыши? Ты пьян, что ли?
— Как ты разговариваешь со своим Императором! — прорычал Бернфрид. Его голос разнёсся по комнате, явно не без участия магии.
Он наконец обернулся. Выражение лица старого друга заставило Блакари невольно отступить на шаг. Перекошенное от гнева, и в то же время полное горечи, с дорожками слёз на щеках.
— Берн, что случилось?
— Ты ещё спрашиваешь! Предатель! Пришёл меня убить? Что ж, не медли! Нидгар потом подтвердит твою версию событий!
— Предатель? — удивился Кольбранд. — Не слишком ли громко, из-за нарушения дурацкого приказа не входить? Какая муха тебя укусила?
— Хватит валять дурака! — заорал Бернфрид. С потолка ударила молния, оставив на полу выжженное пятно, ровно посередине между мужчинами. — Ты всегда старался превзойти меня во всём! Лучший мечник Империи. Завсегдатай всех столичных кабаков. Покоритель женских сердец. Но ты всё равно второй! Всегда был и будешь вторым! Император здесь я!
— Да никто с этим и не спорит, Берн, — миролюбиво развёл руками Блакари. — Никто и не претендует.
— Верно, Императором тебе не стать, — рассмеялся Берн. — Ограничишься титулом консорта, да? Мало тебе было женщин? Мало превзойти меня количеством? Понадобилась моя… Действительно, что толку мериться числом, если я и не пытался в этом с тобой тягаться. А вот отобрать ту единственную… Что ж, ты выиграл и в этом, можешь собой гордиться. До конца жизни. Кое в чём я тебя по-прежнему превосхожу!
С потолка сорвалось ещё несколько молний, но все ударили в нескольких шагах от Блакари. Кусок Чёрной Скалы, зажатый в его кулаке, не подпускал магические разряды.
— Это что, припадок необоснованной ревности? — удивлённо вскинул брови Кольбранд. — Разве я давал повод подозревать, будто зарюсь на твою жену? Я, конечно, всю жизнь со всеми дамами чуть флиртую, но это же не всерьёз. Или, по-твоему, на Рун у меня тоже виды?
— А то я не знаю, что между тобой и Рун было.
Блакари с трудом сдержал ругательство. Да уж, неудачный пример вышел. Ну подумаешь, скоротали пару ночей друг с другом. Сколько лет назад это было, семь, восемь? Просто обстоятельства так сложились, обоим было одиноко… Потом, по здравом размышлении, оба же решили, что ничего серьёзного не выйдет, а мимолётную интрижку лучше не затягивать и разойтись, пока не испортили давнюю дружбу. Впрочем, через пару лет дружба всё равно подпортилась. Но ведь не из-за этого же?..
— Ладно, уел. Но с Сальдис [6] у нас точно ничего не было. Ну хочешь, Сердцем поклянусь?
— Держа камень за пазухой? — скривился Бернфрид. — Ну-ну… Не стоит. Я прекрасно знаю, что между вами ничего не было. Пока. Но вряд ли так осталось бы надолго.
Он вытащил из-под камзола небольшую книжицу в кожаном переплёте и швырнул её на пол, чуть подтолкнув магией под ноги собеседнику. По золочёному солнцу и короне на обложке Блакари узнал дневник Сальдис. Он неодобрительно покачал головой — это же личное, как Берн только додумался прочитать. Но теперь придётся и ему, надо же знать, из-за чего Его Императорство так разбушевался.
Всё же вчитываться Блакари не стал. Впрочем, хватило и беглого просмотра. На каждой странице мелькало его имя или прозвище.
«Блакари так улыбнулся глядя на меня и чуть подмигнул…»
«…наблюдала, как милорд Кольбранд упражняется с мечом во дворе. Какая стать, гибкость, плавность движений… А Берн вечно неуклюж, как медведь. Интересно, он и в постели…»
«Ах, эта вечная его ухмылочка, так и хочется… А чего хочется? Сама не знаю. То ли пощёчину дать, то ли целовать эти губы, пока не перестанут кривиться. Или и то, и другое».
«Интересно, Кольбранд хоть когда-нибудь расстаётся со своим мечом? Может он его и под подушку кладёт? Интересно, каково лежать на подушке, под которой спрятан меч? Я бы не отказалась проверить…»
«Берн опять напился и храпел всю ночь. А вот Блакари даже пьяный не теряет лоска и обходительности. Приволок на себе тушу ненаглядного моего муженька, так ведь не забыл раскланяться и извиниться…»
«Фрида с утра пришла вся сияющая и только и делала, что трепалась о Кольбранде и закатывала глаза. И что он нашёл в этой дуре? Почему моим фрейлинам достаётся то, что недоступно мне? Это несправедливо! Так и хочется стереть улыбку с её мордашки!»
— Фрида…
— Что? — огрызнулся Бернфрид. — Какая ещё Фрида? Ты про что там читаешь?
— Фрида — фрейлина твоей супруги. Была. Пока не упала с лестницы. Года три назад. Помнишь? Мы с ней как-то провели ночку…
— Прояви уважение хоть к памяти покойной! — взъярился Император.
Блакари покачал головой. Бесполезно что-то пытаться сейчас втолковать. Да и если даже Сальдис действительно приложила руку к тому несчастному случаю — в данный момент это дело десятое. И вообще, вряд ли, конечно. Мало ли что она написала. Да и об убийстве речи не шло. Может Императрица просто наорала на бедняжку, та в расстроенных чувствах убежала и споткнулась на лестнице. Нельзя быть таким подозрительным.
— Ладно, дружище, ты прав, твоя жена на меня запала, — признал Кольбранд. — Но этому, — он потряс дневником, — не один год. И она никогда не делала даже каких-то намёков. А что там у женщины в голове и личном дневнике — над этим ни ты, ни я не властны. Уверен, любая иногда поглядывает на кого-то, кроме мужа. Если дальше мыслей дело не идёт — что в этом страшного? Или ты сам никогда при взгляде ни на одну женщину не представлял чего-то такого? Я-то чем виноват?
Он не стал говорить, что если кто-то тут и виноват, то сам Берн. Женщина не станет засматриваться на других, если с мужем всё ладно. Ведь любила же она его, когда выходила замуж. Уж в этом-то никто бы не усомнился, вспомнить только, как она сияла, глядя на Берна. Да и клятва на Сердце — уж его-то не обмануть.
Словно в ответ на эту мысль, Сердце засияло. Или это Бернфрид снова начал тянуть из него силу?
— Берн, прекрати! — потребовал Блакари, демонстрируя кусок Чёрной Скалы. — Ты же понимаешь, это бесполезно, магией ты меня не достанешь.