Василиса Премудрая. Нежная жуть в Кощеевом царстве - Огинская Купава 17 стр.


Кощей молча, с недоумением следил за моими действиями. Поднял руку, стоило мне ее только коснуться, смиренно ждал, пока я примерялась к его пальцам — длинным, худым и узловатым, и даже стерпел мою неловкую возьню, пока я накручивала серебряный ободок на его мизинец. Мое кольцо было не таким особенным и само под размеры владельца не подгонялось, пришлось основательно помучиться на сгибе пальца, но дальше оно скользнуло уже легко.

— Пусть оно вас бережет.

— Щедрый дар.

— Ну…ваше-то кольцо у меня, а времена нынче тревожные, — неловко попыталась оправдаться я, сама смущенная своей щедростью. Нервное мое бормотание оборвал легкий поцелуй. Кощей просто коснулся губами моих волос и я окончательно смешалась, растеряв все слова.

* * *

Первое, что сделали Змеи, когда увидели входящего в библиотеку Кощея — замолчали. Вот всего мгновение назад они ожесточенно о чем-то спорили, а в следующий миг, стоило за моей спиной только показаться бледному и уставшему государю, все еще в лохмотьях и со следами ржавчины от кандалов на тощих запястьях — Змеи подавились своим спором.

— Кош, — сипло пробормотал Тугарин, первым пришедший в себя.

— Не смотри на меня с таким ужасом, — попросил Кощей, морщась, — я себя контролирую.

— Надолго ли? — хмуро спросил Аспид.

Горыныч поддержал недоверие своего отца требовательным:

— Василиска, подь сюда.

— Едва ли она может, — усмехнулся Кощей, крепче сжимая жесткими пальцами мою уже несколько влажную ладошку.

Ходить по коридорам, держась за ручку с самой главной нечистью — то еще удовольствие. Особенно когда нечисть эта холодная как труп и внешне больше на нежить похожа…

— Угу, я это… на страже его адекватности стою, — гордо, но не без опасения пояснила я. Если все, что мне царь наговорил, было правдой, то, пока я его грела, он не психовал, смиренный живым человеческим теплом.

Змеям пришлось с этим смириться и позволить их восставшему государю участвовать в крайне важном разговоре…

Первая осмысленная ночь Кощея после второй смерти проходила для него сложно, для меня — мучительно. Потому что спать за столом, на коленках у отогревающегося трупа — непривычно, неудобно и неуютно.

Нечисть усиленно пыталась понять, как именно мне нужно поделиться моей жизнью с этим остывшим живчиком, а я все больше раздражалась. Потому что это же совсем ненормально…

— А раньше вы это обдумать не могли? Столько лет прошло, — в конце концов психанула я.

— Раньше мы были уверены, что царевна сама все сделает, — огрызнулся Тугарин.

— То есть, вы даже не пытались узнать? — поняла я запоздало. — Просто рассчитывали на чудо? И потому с умным видом отговаривались великой тайной? Плели мне кружева из красивых слов, обещали наступление «того самого момента»…

— Мы ждали, что ты сама как-то разберешься с проблемой, — смущенно пробормотал Горыныч. — Так в большинстве случаев и бывает: царевны снимают проклятия без всякой помощи со стороны. Они… просто находят выход.

— А я княжна и так не умею. Так давайте новую царевну найдем… — предложила я зло. Запнулась, кашлянула и негромко исправилась, уверенно продолжив мысль, — похитим. И она все сама как-нибудь сделает.

— Не стоит, — отверг мою очень хорошую идею Кощей, — тебя достаточно.

— Лучше помоги понять, что значит «разделить жизнь», — сварливо поддержал царя Аспид. — Мне известно лишь, что «разделить жизнь» не равно «отдать жизнь», значит, жертвоприношение — не выход.

Слова его удивили меня даже больше нежелания Кощея искать новую, нормальную царевну. Спасибо, хоть в жертвоприношении во благо своего государя они меня употреблять не собирались. Затейники… чтоб их Леший в трех березах потеряться заставил…

— Откуда мне знать, что это означает? Единственный обряд, в котором, как я знаю, разделяют жизни — брачный.

Я не сразу поняла, что Змеи смотрят на меня во все глаза, почти не дыша. Просто сама я на стол смотрела, где по столешнице ползали тени, притесняемые светом свечей.

— И все же Марья до последнего на бессмертие рассчитывала, — с уважением к упрямству своего врага заметил Тугарин, — может, и не просто так зацепку в книге оставила? Ждала небось, что после смерти мы к ней бросимся о свадьбе молить…

— К ней? — искренне возмутилась я, подпрыгнув на коленях Кощея — он поморщился, но смирять мои эмоции не стал, будто бы питаясь и ими. — После того, что она с государем вашим сотворила?

— А к кому? Всю поганую суть проклятия мы тогда хорошо поняли, а кроме нее, никто бы не согласился замуж за Коша идти. Ни один царь даже самую свою нелюбимую дочь за него не выдал бы. Только Марья и оставалась, — рассудительно заметил Аспид.

— Это если бы мы суть людского свадебного обряда знали, — уточнил Горыныч.

Самый главный Змей согласно кивнул и быстро ушуршал в глубины библиотеки — искать подробное описание человеческой свадьбы.

— Глупая ведьма, — после недолгого молчания ругнулся Тугарин.

— Оплошала, да, — сочла своим долгом высказаться и я.

И в библиотеке вновь воцарилась тишина, нарушаемая лишь сиплым дыханием государя… Лучше бы он и дальше только дышал, честное слово.

— Свадьбу сыграем завтра по вашим традициям, — подвел итог нашему короткому разговору и своим молчаливым думам Кощей.

Это была сокрушительная новость.

— Какую свадьбу? — всполошилась я, даже с колен его соскочила, но отпрянуть не смогла, уж больно сноровистым для трупа оказался царь — ухватил меня за руку раньше, чем я сбежать успела. Так и осталась стоять перед Кощеем, упрямо в плечо его упираясь и на Змеев поглядывая в поисках поддержки. — Это же только предположение. Не знаем же мы наверняка, что свадебный обряд поможет. А если не поможет?

— Значит, будем искать другой способ, — решил он, пробуждая во мне отчаяние. Вот вам, пожалуйста: от одной свадьбы сбежала, чтобы в другую вляпаться…

— Вы не понимаете, что ли? Свадьба — это навсегда! — выпалила я больше раздосадованная даже не самой идеей, скорее тем, как просто Кощей к ней пришел.

— Или пока смерть не разлучит вас, — внес очень важное уточнение Аспид, показавшийся из-за ближайшего стеллажа. В руках он держал увесистую книгу и выглядел крайне впечатленным. — Люди правда хоронят своих мертвых?

— Не так давно начали, — осторожно подтвердила я, — во времена моего деда их еще сжигали.

Тугарин гневно хмыкнул:

— Безумные создания, сами себе упырей плодят, а после нас засыпают требованиями остановить возрождение нежити.

— Что там про смерть? — напомнил о важном Кощей.

— Все достаточно просто: в случае смерти одного из супругов второй освобождается от клятвы верности и остается полноправным владетелем наследства умершего, если не было иных приказаний.

— Несмеяна так трон получила? — наморщил лоб Горыныч.

Аспид кивнул:

— Муж ее трагически скончался после того, как прилюдно попытался указать ей ее место.

Пока Змеи обсуждали овдовение соседствующей царицы (одно слово — холоднокровные), я все пыталась примириться с тем, что судьбу мою они вроде как тут уже порешили.

Смириться не получалось, хотелось устроить скандал. Я была уверена, что не для того от Ивана сбегала, чтобы женою Кощея стать.

— Не хмурься, Василиса, — велел мой новоявленный жених, — если проклятие снять не удастся, станешь царицей Тринадцатого государства.

— Вы здесь все ненормальные, — беспомощно пробормотала я.

Ударом под дых прозвучало серьезное:

— По человеческим меркам?

Ответ на это мог быть только один — «да», ведь мерил нечисти я не знала. А потому просто решила сменить тему:

— Если вам так легко первую встречную девицу в жены взять, то почему в свое время на Марье не женились? Она-то, в отличие от меня, полноправной царевной была. А я…

— А ты Василиса, — перебил меня Кощей, — ненормальная человеческая девица, умудрившаяся даже из Лихо историю вытянуть. Пусть не царевна, но царевен на белом свете полно, ты же такая одна.

— И слава Темному Богу, — фыркнул Горыныч.

Аспид, будто ничуть не заметивший, как насупилась я после слов Кощея, не зная — похвалили меня или поругали, важно сообщил:

— Ночи мне хватит, чтобы разобраться в свадебном обряде.

И я психанула.

— Пусть вы считаете свадьбу хорошей идеей, но, раз уж собираетесь придерживаться наших традиций, то будьте добры придерживаться их во всем.

— Ты это к чему? — нахмурился Тугарин.

— Гадость же какую-то задумала, поганка, — поддержал беспокойство брата Горыныч.

Кощей просто ждал.

— У батюшки моего руки просить надо по нашим традициям. Вот коли он меня отдаст, тогда да, свадьбе быть.

— Василиска, ты же обещала проклятие снять, — с укором протянул Горыныч, так как точно знал, что никакого дозволения они не получат.

— Проклятие снять, а не замуж выходить, — огрызнулась я, — вот если вы мне доказательства того добудете, что свадьба нужна, тогда я подчинюсь. А покуда это всего лишь ваши домыслы и надежды — не смирюсь.

— Будет тебе согласие твоего батюшки, — пообещал Кощей с недоброй улыбкой, и слова его следующие были под стать этой улыбке, — но только после нашей свадьбы. С женой я готов в Девятое царство наведаться, с невестой — нет.

— Не даст мой отец дозволения на свадьбу!

Я была в этом уверена, Кощей считал иначе:

— Не даст по доброй воле, сделает это по приказу своего царя.

— С чего бы? — напряглась я.

Змеи заулыбались, уловив злую мысль, что была предупредительно озвучена коварным доходягой исключительно для недогадливой меня:

— Ты же сама говорила — не нашли под завалами царевича, сбежал.

Глава 10. О свадебных хлопотах и предсвадебных путешествиях

Свадебное платье и венок невесты ждали меня поутру в спальне. Невыспавшуюся, замученную Змеями, притесненную новоявленным женихом и полную до краев трагического смирения, готового вылиться в совершенно не смиренную истерику.

Новость о том, что Кощей, как самая распоследняя нечисть, планирует шантажировать Медного царя его собственным сыном окончательно меня подкосила.

Продуманные до неприличного состояния Змей, оправдывая свою гадскую натуру, закрыли границу государства и расслабленно ждали, когда истечет срок ведьминого заговора, защита с Ивана спадет и его сможет выследить каждая нечисть.

— Мы желали поймать его, чтобы казнить, — признался Аспид, перед тем, как завалить меня вопросами, касающимися человеческих свадебных обрядов, — но сменять его на тебя — тоже неплохая идея.

И не дав мне хоть чуть повозмущаться, Змеи погребли меня под своими проблемами. Аспид вычитывал непонятные моменты из своей огромной книги и требовал от меня разъяснения.

Самым сокрушительным оказался последний вопрос…не вопрос даже, а озабоченное бормотание:

— Сдается мне, колец до утра мы не сыщем, — сокрушался Аспид, когда все в с свадебном обряде ему стало ясно и основные проблемные места разрешилиь: заботу с выкрадом ближайшего волхва взял на себя Тугарин, Горыныч же пообещал из-под земли для меня достать платье, Кощей просто заверил, что не загнется раньше времени и дотянет до своего торжественного расколдовывания — выглядел он так, что верилось в это с трудом…

— Колец? — не понял беды государь.

Я же все прекрасно поняла и теперь просто невольно злорадствовала. Колец нет, значит обменяться ими мы не сможем, и ход свадебному обряду дан не будет.

Счастье-то какое.

— По их бездарным традициям… — начал было раздраженный Змей, за что ту же схлопотал от меня неодобрительное:

— Я бы попросила проявить уважение, — бесстрашно вякнула я. В конце концов именно благодаря нашим «бездарным традициям» мое будущее все еще не обрело печальной предопределенности…

Спорить Аспид не стал, кашлянул и послушно исправился:

— По традициям людей начало обряда подразумевает обмен кольцами.

Казалось бы, печальная новость, но вместо того, чтобы пригорюниться Кощей усмехнулся. И вместо своей, очень значимо протянул мою руку, на которой красовалось его обережное колечко:

— Такое подойдет? — провокационно спросил он.

Аспид по первой не поверил своим глазам, после воодушевился и совсем счастливый кивнул, будто это его судьба только что в лучшую сторону разрешилась. А я бессильно закрыла глаза, ругая себя за глупость. Кольцо свое он сам на меня одевал, как и я совсем недавно на его палец с трудом матушкино колечко натягивала, беды не чуя… Это был конец.

Спасения ждать стало не откуда. Оставалось лишь смириться и принять удар судьбы с достоинством, надеясь, что все они правы и такое «разделение жизни» действительно снимет проклятие.

Я очень старалась, но все равно, когда измотанная и уставшая, вернулась в комнату и увидела платье — расплакалась. Его героически добывал…и добыл подсуетившийся Горыныч, пока его отец мучил меня вопросами, а царь изводил своей холодной близостью.

И было у меня чуть больше шести часов, чтобы хоть немного отдохнуть после непростой ночи, обрядиться в это платье и в полдень отправиться на свою собственную свадьбу.

Трусливая мысль сбежать влекла меня все сильнее. Опыт в этом деле у меня имеется, Марька дожидалась в конюшне, я бы смогла.

Если бы не леса полные нечисти, не незнакомый мне край… совсем не дружеские земли… и память о тех ненормальных, что считали меня спасением Кощея. Выбирая между заманчивым побегом, которому непременно суждено окончиться бесславной гибелью в зубах какой-нибудь местной хищной твари — я не Иван, никакая ведьма меня не заговаривала — и не особо завидной участью стать женой Кощея, я с неохотой выбирала второе.

Потому что жить очень хотелось, а у Темного царя был один, но очень огромный достаток — он не был Иваном.

Что, впрочем, не помешало мне прореветь с полчаса, бессильно сидя у кровати и комкая в руках белую, вышитую правильными рунами, ткань платья. Я бы с удовольствием рыдала и дальше, да на мою беду в гости заглянула девица из лесовиц, что служили в замке на простых должностях. Поручено ей было проведать меня, убедиться, что все хорошо и узнать надо ли что-нибудь.

Увидев мое зареванное лицо и скомканное платье, которое лишь чудом не набралось еще с моего сарафана пыли и грязи, она в панике сбежала, бросившись за помощью.

Уж не знаю, где лесовица ее искала, помощь эту, но не прошло и пяти минут, я не успела даже попытаться успокоиться, как на пороге уже стояли двое: Кощей, успевший переодеться и выглядевший теперь опрятным, но будто еще более мертвым — без тепла моего туго ему приходилось; и Аспид, который со всей присущей ему старательностью, взялся налаживать личную жизнь своего царя. То ли так страстно пытался проклятие снять, то ли просто желал, чтобы в случае чего Кощей хоть женатым помер…

— Василиса, — укор в голосе царя казался осязаемым. Он уверенно шагнул в комнату, оставив Аспида и грызущую ногти лесовицу на пороге, — тебе нужен отдых.

— Могу принести ромашковый чай, — несмело предложила лесовица, — он успокаивает.

Кощей рассеянно кивнул, позволив бедной нечисти тут же испариться, а сам присел передо мной на корточки, осторожно отбирая измятое платье. Аспид продолжал занимать дверной проем.

— Что не так?

— Я замуж выхожу, новость достойная ночных рыданий.

— Рассвет уже, — недовольно заметил Змей от двери, но был дружно нами проигнорирован.

— Ты же так хотела меня спасти, — чуть насмешливо напомнил Кощей, пытаясь растянуть губы в легкой улыбке, вот только в глазах его царила такая холодная и непроглядная ночь, что улыбке этой веры не было ни на медяк.

— Хотела и сейчас хочу, — пробормотала я.

Платье он отнял, да так и остался: в одной руке белая, мятая ткань, в другой — моя вялая ладошка. Грелся, стало быть, пользуя любой удобный случай.

— Что же ты тогда? — вздохнул Кощей. — Плакать-то с чего взялась?

— А вот вас каждый день что ли замуж выдают? — возмутилась я даже не пытаясь утереться. Пусть смотрит какая я красная и страшная с опухшим носом и глазами, авось жениться раздумает…

Назад Дальше