— И чем еще кроме заговора защитного тебя ведьма одарила? — недобро спросила я. В зыбкой темноте, что мягко рассеивал легкий лунный свет сочащийся сквозь окошко, разглядеть царевича было сложно. Лишь белки его глаз странно белели, будто полные магии.
— Не твоего ума дело, — огрызнулся он. — Подымайся, я тебя вызволять пришел. Времени совсем не осталось, а она по этим чертовым землям разъезжать вздумала. Уж когда я тебя отцу твоему верну, потребую, чтобы выпорол.
Желание поднять шум, перебудить всех в избушке, приманить Кощея и посмотреть, как с царевича вся спесь сползет при встрече с настоящей силой, удалось подавить с трудом.
Вызнать, чем его Марья одарила в земли Тринадцатого царства запуская мне хотелось больше, чем просто утолить низкий мстительный порыв отыграться за его невежество и наглось.
— Она тебя магией напитала, да? Но разве так можно?
— Подымайся! — грозно рыкнул Иван, ухватив и скомкав рубаху на моем плече, треск ткани заставил меня злорадно хохотнуть:
— Это Яги рубашка. За порченную вещь перед ней ответ держать будешь, — пообещала я, вывернувшись из его разжавшихся на миг от неожиданного известия пальцев. Проворно скатилась с лавки и у противоположной стены оказалась раньше, чем царевич опомнился. — А теперь отвечай, иначе не сдобровать тебе.
— Василиса…
— Закричу. — пообещала я. И пусть Кощей ловит Ивана и обменивает его жизнь на мою. Сейчас, глядя на своего бывшего жениха, я особенно ясно поняла, насколько же лучше жених нынешний. И пусть холодный как труп и страшный как смерть, это мелочи. И обогреем и откормим…главное, что мне при взгляде на него дурно не делается.
— Кости мои она заговорила, чтобы я ни боли, ни усталости не чувствовал, из твоих волос один браслет сплела, что путь к тебе указывал, а из крысиных костей другой собрала, что невидимым меня для нечисти делает и он почти распался. — ответил царевич, с трудом сдерживать гнев. Не привыкший подчиняться, он едва терпел и утешал себя, сдается мне, лишь мыслями о том, как я визжать буду под суровой розгой.
— Чего?
Он стремительно, в раздражении подошел к окну, встал в лунном свете и дернул рукав рубахи, показывая мне нить, на которой осталось всегда четыре косточки, одна из которых наполовину почернела и взялась крошиться.
— Время истекает, нужно уходить. Возмем твою кобылу, так быстрее будет…
Я продолжала прятаться в тени, рассеянно прокручивая на пальце кощеево кольцо. И занимал меня сейчас лишь один вопрос:
— А все же как ты сюда пробрался? — хороший, к слову вопрос, правильный. Даже пусть и защищенный Марьиной магией, как он умудрился пробраться мимо двух сильнейших существ во всем Тринадцать королевстве?
— Правду говорят, дуры вы бабы, — ругнулся Иван, собираясь уже броситься на меня.
Остановил его сварливый вопрос:
— Это кто так говорит?
Царевич побелел и будто в пол врос. А следом за вопросом, окончательно добивая моего новоявленного спасителя, раздалось усталое:
— Яга, ну просил же.
— Так ить, чего ж он меня обижает? — возмутилась ведьма. — И вообще, видно ж, что девка не хочет с ним никуда идти, чего ж дальше ждать?
И из темного угла, на зависть Мышу, утратившему такую способность, показалась Яга. В рубахе провокационной длинны, с растрепанной седой косой и опасным блеском в темных глазах.
Неразборчиво что-то булькнув, Иван безвольно осел на пол. Только, смотрел при этом он не ведьму, а за нее — на хмурого Кощея, возвышавшегося за плечом Яги.
Собственно, будь я чуть впечатлительнее, тоже чувств лишилась бы…или завизжала…
Ночь вдали от источника тепла обезобразила царя.
Кожа его вновь посерела, губы высохли и растрескались, а в запавших глазах читался жуткий, звериный голод, рождая в душе непроизвольный порыв немедленно принести в честь его кровавую жертву, чтобы утолить этот голод и отвести беду.
— А вы…давно там? — спросила я, старательно проговаривая каждое слово, следя, чтобы голос не дрожал.
— С самого начала. Я этого задохлика почуяла как только он на порог мой стал, ни одна ведьминская безделушка от меня в моем же доме не укроет, — гордо ответила Яга.
— А чего ж не это… — я кивнула на Ивана не в силах верно сформулировать мысль. К счастью, этого и не нужно было, меня поняли и так.
Пожав плечами ведьма очень по-ведьмински сдала своего государства:
— Да Кощей хотел, чтобы ты сама его выбрала, по доброй воле от царевича отвернулась. Вот и ждали мы покуда ты отворот этого заморышу дашь И настоящего мужчину выберешь. А ты все тянула и тянула…
— Я не тянула, — оскорбилась поспешно, чтобы не смущаться от шальной прямоты Яги, — я вызнавала важную информацию.
— А что в ней важного? Я б и сама тебе могла все про него рассказать. Да и сейчас могу. Например, вот уж чего он тебе точно не сказал бы, так это что Марья все его глазами видит и ушами слышити. И сейчас видит, можешь помахать ей ручкой.
Мне поплохело. Это ж получается, она все знает. И про смерть царскую, и про то, что мы к Яге в гости наведались. И…про что еще она могла узнать?
Подслушивал нас Иван? И много ли услышал? А увидел?
— А сейчас, дела у нас важные есть, — вздохнула Яга и царевич упал как подкошенный. — Пусчай поспит.
— Дела?
— А ты знаешь сколько через него Марья успела узнать?
— Н-нет.
— Вот и я не знаю, а раз так, то нужно нам поторопиться.
— Свадьбу сыграем прямо сейчас, — пояснил слова Яги государь.
— Но…
В замке Кощеевом меня ждали платье, венок, волхв и хотя бы видимость соблюдения традиций.
В избушке среди пушистых елей и опасных топей меня ждал наскоро разожженый костер, остывший хлеб и скомканное бормотание ведьмы, неловко повторявшей за Кощеем слова брачного обряда. Услышав их всего единожды, он умудрился все запомнить.
Даже накинутая поверх рубахи шаль не сильно спасала от ночной прохлады и я хотела думать, что дрожу сейчас именно из-за неласкового сырого ветра.
Вот только правда была такова, что дрожала я скорее от творящегося безумия.
Свадьбу мою проводила ведьма в мрачном темном лесу, связывая накрепко с самой главной нечистью…
Поцелуй, скрепляющий наши жизни был холодным. Кощей легко коснулся моих дрожащих губ своими жесткими и сухили и обнял, сокрушенно вздохнув:
— Я бы тебя согрел, но мне и самому тепла не хватает.
— А теперь по нашим традициям, — возвестила Яга, доставая казалось из самого ночного воздуха нож, когда я уж было решила, что все закончилось и облегченно прижалась лбом к груди Кощея.
Свадебный обряд нечисти был им под стать — быстрый, неумолимый и кровавый.
Вскрыв наши вены, она смешала кровь — я даже почти не паниковала, уж больно ритуал на братание походил, а этим в отцовской дружине многие забавлялись.
Разве что дружинникам отца не приходилось пить терпкое вино, разбавленное своей и чужой кровью. Пришлось нам, от чего второй поцелуй пусть и был теплее, но отдавал медным вкусом.
Когда все закончилось я уже едва стояла на ногах, костер двоился перед глазами, а мягкий от заботы голос Яги пробивался словно сквозь вату:
— Дай руку, бедолаженька, сейчас я пошепчу, кровь и остановится.
Кощей, придерживавший меня за плечи, помогавший стоять, сам протянул ей мою кровоточащую кисть.
Того, как кожа будто сама срастается, зачарованная тихим нежным шепотом, я уже не видела, уплывая в темную тишину.
Глава 11. О царях, царствах и беспринципном шантаже
Я не помнила когда в последний раз просыпалась абсолютно счастливым человеком, но сегодня было именно такое пробуждения.
Я готова была сворачивать горы и поворачивать вспять реки, я была полна сил и крепкой уверенности в том, что день этот будет солнечным и ясным…как и вся следующая жизнь!
Дар Яги просто творил чудеса…
Потом я почувствовала тепло чужого тела и тяжесть руки. И сердце замерло.
Личность того, кто так нагло решил разделить со мной лавку была мне хорошо известна — я верила, что знаю, кто лежит позади меня. И искренне не понимала, почему он теплый.
Неужто и правда проклятие снялось?
Обернуться, посмотреть на Кощея и убедиться, что так оно и есть было боязно.
— Великие думы тебя занимают? — раздалось хриплое и чуть насмешливое за спиной.
Первым паническим желанием было зажмуриться, натянуть одеяло на голову и сделать вид, что я сплю. Да только проблемы это решит и Кощея с лавки не сгонит.
— А-ась? — просипела я, мужественно превозмогая смятение.
— С добрым утром, — вместо объяснений ответили мне. И голос был бодрый такой, живой…подозрительный очень.
— И в это доброе утро вы расколдовались? — спросила я, все так же таращась в стену и опасаясь оборачиваться. Пусть он сначала скажет, что жив и бодр, а я уже после на него посмотрю, чтобы убедиться…
— Проклятие спало еще ночью, когда я тебя в дом нес. — заверили меня.
Я медленно, нерешительно зашевелилась, стараясь и повернуться и Кощея на пол не спихнуть — подсознательно для меня он все еще был хилым полутрупом, по неведомой причине способным таскать тяжести.
Уж не знаю, чего я ожидала, но увиденное меня разочаровало. Да, кожа разгладилась и утратила трупный оттенок, черты лица пусть и не лишились полностью своей резкости, но смягчились и некогда глубокие тени под запавшими глазами выцвели — в Кощее чувствовалась жизнь, но ее все еще было слишком мало. И серебро в волосах, все так же напоминало о случившейся беде. Даже если все и разрешилось, все одно отметину эту царю предстояло носить всю жизнь.
— А вы уверены, что проклятие спало? — на всякий случай спросила я. Потому что были опасения, что он так бодренько выглядит только потому, что всю ночь моей жизненной силой грелся.
— Что не нравлюсь? — прищурился Кощей. — Да только замуж за меня ты уже вышла, теперь никуда не денешься…
— Ну я же серьезно спрашиваю! — вспыхнула я, возмущенная его веселостью. Важные же темы обсуждаем…
А о моей совершенно безобразной свадьбе он мог бы и не напоминать. Батюшку удар хватит, когда он узнает в каких условиях и с чьего благословения я Кощеевой женой стала.
— Уверена, — посерьезнел он. Тяжесть с моего бока исчезла, царь повозился немного, из-под одеяла выбираясь, и поднялся. — Ты не смотри, что выгляжу больным, это пройдет. Куда важнее, что сердце вновь бьется.
Я смотрела на него, лохматого и все еще бледного, но отчего-то сильно довольного и верила. Не так, чтобы полностью, просто очень уж хотелось верить и я позволила себе эту слабость.
В мятой льняной рубахе и закатанных до середины икры штанах он мало походил на проклятого и совсем не походил царя.
Выпятив грудь Кощей гордо, не без скрытой насмешки, позволял мне собой любоваться.
Мгновение умиротворенного созерцания спугнул взрыв негодования за окном.
— Нет, ты погоди, ведьма, что значит не пустишь? — вопил кто-то забавным, урчащим голосом. — Ты меня пусти! Мне к царю надо! Пусть ответ перед уважаемой нечистью держит! Почему на место летописца взяли какую-то пришлую девицу, а не талантливого меняу?
— Вот отправился бы в замок, на поклон к государю, да там бы ответа и требовал, — раздраженно ответила скандалисту Яга.
После слов ее воцарилась возмущенная тишина, и я смогла поинтересоваться:
— Это что еще такое?
Кощей встретил мой взгляд, вздохнул сокрушенно и непонятно ответил:
— Баюн.
И ушел, оставив меня наедине с моим недоумением.
Спустя несколько мгновений раздалось придушенное «мяу» и насмешливый голос царя.
— Что ж, уважу тебя, раз есть в том твоя нужда. Говори, чем недоволен.
Негромкий, но злорадный смешок совершенно точно принадлежал Яге.
— Так это…я же как бы того… — заурчал смятенный искатель справедливости. — Беспокоюсь я о том, как мы перед людьми предстанем. Не осрамимся ли, перу неученой девки доверившись? Она же переврет все. Вот то ли дело я, уж я так все сказы украшу, что всяк человек за честь примет наше внимание.
— Так таки? — подивился Кощей и тут же получил в ответ горячее заверение в том, что именно так все будет и никак иначе. Не учуявший издевки, скандалист с жаром взялся описывать, как уж он-то все дело поправит, и по двору, вторя его словам, разносилось раскатистое, хриплое мурлыканье.
И любопытство стало совсем уж нестерпимым.
Выбравшись из-под одеяла, я прокралась к окну, чтобы хоть одним глазочком глянуть на разговорчивую нечисть, которой покоя не давало то, что ко мне так просто потекли всякие разные истории, стоило только слушку про царевну жизнеописания собирающую на службе государя, по кощеевым землям пройтись.
По двору, заложив передние лапы за спину и подергивая в такт словам пушистым хвостом, ходил. огромный рыжий кот. В половину моего роста, пушистый, желтоглазый…восхитительно наглый.
Я следила за ним, пока кот расхаживал взад вперед, щедро разливая похвалу самому себе, загляделась, позабыла обо всякой осторожности и когда глаза наши случайно встретились, не сразу сообразила, что произошло. Кот пришел в себя раньше меня.
Отмер, прижал уши и трусовато полюбопытствовал:
— А это еще кто?
Первой в окно заглянула Яга, присмотрелась ко мне, разулыбалась, но личность мою открывать не спешила. Вторым был Кощей, он и ответил опешившему коту:
— Жена моя.
Пожалуй, только после этих слов до меня дошло запоздалое осознание: я теперь и правда замужняя.
Свободная и беззаботная жизнь кончилась… Как же я теперь?
На то, как я медленно оседаю на пол они смотрели с вежливым молчанием и лишь когда макушка моя скрылась за оконной рамой, кот неуверенно спросил:
— А она не знала, да? Что жена?
Кажется в него чем-то запустили, пожелав прикусить язык. И несчастный тут же всполошился, требуя от ведьмы забрать слова обратно. Мол, его нежная натура не готова бороться со сглазами.
Я слушала все это в пол уха, занятая другими думами. Недолгое мое размышление позволило успокоиться и увериться, что не так уж все и плохо. Ну подумаешь, замужняя, зато теперь уж точно никто не заставит меня за Ивана выходить… утешение не очень, конечно, но именно оно и успокаивало.
Кощей, он как-то ближе, хоть и страшно-ужасная нечисть.
— Давай только сразу договоримся, — заговорила страшно-ужасная нечисть раньше, чем дверь отрыла, нервы видать не выдержали, — никаких слез.
Зашел он опасливо, увидел меня и приятно удивился — слез не было.
Настроение, правда, я царю все равно испортила:
— Иван где?
Кощей тут же посмурнел:
— Все ж жалеешь, что не согласилась с ним сбежать?
Наверное, сказывался мой новый статус, но мне очень захотелось его чем-нибудь стукнуть, чтобы глупости не говорил. Но я только вздохнула и миролюбиво пояснила, хваля себя за сдержанность:
— Опасно его одного оставлять, мало ли какими умениями Моревна его еще одарила.
— Спит он, Яга его крепко усыпила, — расслабился Кощей, но решил на всякий случай меня чем-нибудь занять, чтобы я о глупостях думать прекратила. — Пойдем, познакомлю тебя с Баюном.
Знакомиться я хотела не очень, но протянутую руку приняла, легко поднявшись с помощью царя.
Знакомство вышло странное. Кот смотрел на меня во все глаза, позабыв как разговаривать, я терялась под его взглядом и на всякий случай держалась поближе к Кощею. Того это вроде бы вполне устраивало.
— Я не понимаю, девку нужно поздравлять? Или сочувствовать? — в конце концов психанул Баюн. — По ней же ровным счетом ничего не понятно!
— Можешь высказать ей свои претензии, — злорадно предложила Яга, — это Василису государь на твое место взял.
Я думала, кота разорвет на части…
Обошлось, он только распушился, став в два раза толще, круглее и умильнее, натужился, будто воюя с самим собой и выдохнул:
— Ладно, горемычная, так уж и быть, пойду к тебе в партнеры. Буду помогать не жалея живота своего, жизнь положу на процветание нашего государства.
— Эээ, уважаемый Баюн, я очень восхищена вашей самоотверженностью, но на службу беру не я. — проговорила медленно, не очень желая иметь в напарниках такое необычное и неспокойное создание. Мне и Мыша хватает. И я выразительно глянула на Кощея, желая донести до него эту простую мысль. Раз он теперь мой муж, то пускай учится понимать меня без слов.