Хранительница. Памятью проклятые - Огинская Купава 10 стр.


— Влад, высылай своих парней, тут непослушная нечисть объявилась.

Адрес Крис диктовала уже на бегу, стараясь не упустить нарушительницу. А неядь, уже ни на что не надеясь, просто бежала вперед, пытаясь оторваться от преследования, спрятаться и сменить облик. Это, пожалуй, единственное, что теперь могло бы ее спасти.

— Я бы и сама могла ее осудить, — задыхаясь, прошипела я в спину Кристине, которая едва не сбила с ног идущую ей на встречу девушку. Та что-то увлеченно писала в телефоне и несущуюся прямо на нее ведьму не видела, из-за чего чуть не оказалась на полу.

— Простите, — крикнула на ходу Крис, сбивая дыхание, и уже тише ответила мне, — Влад накажет ее строже.

С этим поспорить я не могла. Неядь — это не простой паразит, она человека и убить может. И самое отвратительное в этой ситуации заключалось как раз в том, что именно убить того паренька она и собиралась. Выпить его до дна и бросить в каком-нибудь безлюдном месте.

Неядь резко сменила направление, завернув за угол, в безлюдный коридорчик, ведущий к туалетам, лифту и комнате персонала.

И это была ее ошибка.

Если толкаясь среди людей, у нее еще был шанс от нас скрыться, то тут, в коротком, безлюдном коридоре — никакого.

— Ну что, добегалась? — Крис дышала тяжело, но не так страшно, как я.

Я в себя воздух втягивала с жутковатым свистом, а выдыхала с сипом, в котором изредка прорывался будто бы предсмертный, полный муки хрип. Не привыкла еще за нарушителями бегать, была не в форме и с завистью смотрела на неядь: та почти не запыхалась, прижимаясь к стене, она безнадежно глядела на нас.

Из мужского туалета за нашими спинами кто-то вышел, я, не оборачивалась, чтобы проверить и заметила надежду, вспыхнувшую в глазах нечисти, густо подведенных карандашом. Вот только мужчина спокойно пошел по своим делам, не обратив на нас никакого внимания. Глаза отводить Крис умела ничуть не хуже амулета Глеба, который, вполне возможно, она же и заговаривала.

— Не надо, — чуть ли не плача, простонала неядь, заламывая руки, — я не хотела. Я бы не убила…

— Вот городовой с этим и разберется, — непреклонно отрезала Крис, — он-то точно узнает, хотела ты или нет.

Нечисть захныкала, закрыв лицо ладонями, и тут же дернулась, как от удара.

— Ты мне эти штучки брось, — зло выдала Крис, сжимая в руке одну из своих многочисленных подвесок, что сейчас мягко сияла зеленоватым светом, — попытаешься личину сменить, все равно к городовому попадешь, но тогда тебя уж точно жалеть не станут, развоплотят на месте.

— Меня и так никто не пожалеет, — огрызнулась неядь, — ваш драгоценный городовой нечисть терпеть не может, хотя сам один из нас. И ты, ведьма, предлагаешь мне ждать снисхождения от того, кто ненавидит себе подобных?

— Он не ненавидит, — Кристина устало потерла лоб. Будто бы уже не в первый раз слышит подобные обвинения и притомилась уже от этого, — он следует уставу.

Таисия оскалилась. И все же…

— Почему Таисия?

Мой вопрос застал врасплох не только нечисть, ведьма так же растерянно уставилась на меня:

— Разве это важно?

— Для меня, кажется, да.

— Ладно, — вновь обернувшись к ничего не понимающей неяди, Крис грубовато велела, — чего смотришь? Объясняй, почему именно это имя выбрала?

Пожав плечами, та с заминкой ответила:

— Я вас еще два часа назад видела, там, на первом этаже, тогда это имя в голову и пришло.

— Лесь, у тебя есть знакомые Таисии?

— Нет.

— Вот и у меня нету, — как-то совсем недобро отозвалась ведьма.

Почувствовал наше недоверие, нечисть истерично взвизгнула:

— Я не вру! Зачем мне о таком врать?

— Действительно, — пробормотала Крис.

Невольно переглянувшись, мы вновь уставились на неядь.

— Что?! — рявкнула она, но сбросив взгляд нам за спину, тихонечко завыла и будто бы выцвела вся. Посерела, съежилась, обессиленно оседая на пол.

— Быстро вы, — уважительно протянула Кристина, первой обернувшаяся к подошедшим.

— Поблизости были, — хмуро объяснил Богдан.

Глеб молчал, с непередаваемым выражением лица глядя на меня. Ну да, мне предложили вместе с Кристиной немного отдохнуть, а не нарушителей ловить, но кто же виноват, что эта конкретная нарушительница прямо перед нами злодействовала?

И если оборотень уделил все внимание мне, очень этим нервируя, то Влад даже взглядом не удостоил.

Выслушал сбивчивый доклад Крис и забрал неядь.

Ну как забрал… Велел ей сухо:

— За мной.

А она и пошла. Как привязанная. Покорная, тихая и безнадежная.

И больше я про нее ничего не слышала. Глеб рассказывать о дальнейшей судьбе неяди отказался, Богдан сослался на ультимативный запрет Крис пугать ребенка — меня, то бишь. А Влад… Его мне почему-то было страшно спрашивать. Он бы точно честно все рассказал без утаек и прикрас, и тогда бы я перестала видеть в должности хранительницы что-то сказочное.

Потому что не бывает на свете сказочных палачей.

Глава 6. Кофейня

Это странно, когда одно простое имя занимает тебя настолько, что ты не можешь выкинуть его из головы, как бы не старался.

Я не могла забыть о неяди, хотя честно пыталась. Имя, выбранное ею для охоты, тревожило, заставляло чувствовать себя уязвимой, забывшей что-то важное… неполноценной, что ли.

И довело меня это все до внепланового звонка домой.

У нас с родителями была договоренность: я звоню пару раз в месяц, подтверждаю свою успешную жизнедеятельность и могу продолжать жить почти за две тысячи километров от них.

И сегодня дорогие родственники настолько не ждали от меня звонка, успокоенные часовой беседой три дня назад, что дозвониться до них я смогла лишь с третьей попытки.

Сначала позвонила маме, телефон которой, видимо, опять был оставлен в сумочке, и который, разумеется, никто не услышал, потом папе, попросту забывшему поставить его на зарядку, позволив мне насладиться безэмоциональным «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети…».

В третий раз, раздраженно пыхтя, я набирала номер стационарного телефона, чтобы высказать дорогим родителям все, что думаю об их непутевости и преступном равнодушии к современным гаджетам, призванным облегчить всем нам жизнь.

На этот раз трубку подняли почти сразу, да и как иначе? Воскресенье же, все дома, отдыхают перед новой трудовой неделей.

— Да?

Услышав мамин голос, я ненадолго зависла. На мгновение показалось, что она меня не узнает. Не вспомнит.

Быстро отогнав от себя эти мысли, я глубоко вдохнула.

— Мам, привет, это я.

Несколько томительных секунд в трубке царила тревожная тишина, которую спугнул обеспокоенный вопрос:

— Что-то случилось?

— Нет-нет, я просто…

— Алеся, — и я отчетливо различила в ее голосе профессиональное раздражение. Мама у меня была педагогом с немалым опытом работы, и голосом владела мастерски, — не зли меня. Лучше сразу скажи, что случилось.

— Да с чего бы…

— Ты никогда так часто не звонила. Все дела-дела. Деловая у меня дочь.

И сказано это было с такой смиренной тоской, что мне даже стыдно стало. Сразу подумалось, что могла бы я и чаще звонить, от меня не убудет… Отогнав непрошенные угрызения совести, я уверенно проговорила:

— Ничего у меня не случилось, просто вчера судьба с одной девушкой свела, — быстро проговорила я, как бы между прочим уточнив, — ее Таисия зовут. И хотела спросить, у нас никогда знакомых с таким именем не было? А то уж очень оно мне запомнилось почему-то.

— И ты только из-за этого звонишь? — с сомнением уточнила у меня дорогая родительница.

— Знаешь, как неприятно чувствовать себя склерозницей?

Мама задумалась и честно думала почти минуту. Все это время я сидела на полу в своей комнате, царапая ногтем ламинат.

— Нет, никаких знакомых с таким именем у меня нет.

— А у папы?

Около двадцати минут я слушала перечисление всех женских имен, представительницы которых были друзьями семьи, просто знакомыми или коллегами по работе. Папа даже продавщицу из магазина вспомнил, у которой я все детство мороженное покупала, но ту звали Зульфией, и она тоже не подходила.

Под конец, когда я уже почти смирилась с тем, что никаких Таисий в моей жизни раньше не было, мама на секунду отлучилась, среагировав на звонок в дверь.

Папа ее уход сопроводил тяжелым вздохом:

— Завидую я тебе, Леська.

— Это еще почему?

— Ты сейчас далеко. В безопасности.

— От кого далеко?

— От Аньки.

Невольно поежившись, я вжала голову в плечи.

— Погостить приехали, — поняла я, — сочувствую.

Тетя Нюра была нашим личным семейным наказанием, державшим в заложниках своего непростого характера всех родственников. И только мне удалось вырваться на свободу, чему папа очень завидовал.

Вот и сейчас, вместо того, чтобы в мучениях изображать радость от встречи, я смогла трусливо пообещать позвонить в следующем месяце и отключиться.

Телефон на пол, рядом с собой, положила очень осторожно, бережно, и даже отползла от него немного, чтобы случайно не задеть. Все же тетя Нюра была стихийным бедствием сокрушительной силы, но я находилась вне зоны ее поражения.

Посидев так немного, прислушиваясь к тишине пустой квартиры, я решительно поднялась.

Глеба не было. Не было с самого утра, и пусть он не сказал куда именно уходит, мне не составило особого труда догадаться. И с каждым днем эта их погоня за неуловимой тенью казалась мне все более бессмысленной.

В конце концов, если преступника не может выследить даже городовой, то какой же силой тот должен обладать? И кто он? Кого они ищут?

Вопросов у меня было много… в отличие от ответов.

Конечно, мне обещали все рассказать, но только потом, только после того, как поймают своего преступника. И это очень напрягало, так как создавалось впечатление, будто я как-то со всем этим связана.

Телефон продолжал безмолвствовать, что меня приободрило — раз тетя Нюра не перезвонила сразу же, страстно желая пообщаться с племяшкой, то уже и не позвонит. Пронесло.

Подхватив телефон с пола, я несколько секунд простояла в задумчивости, размышляя чем бы себя занять.

Сидеть дома не хотелось, но и звонить подругам из университета не было никакого желания. Мы почти перестали видеться после того, как Глеб, можно сказать, насильно пробудил во мне силу хранителя, а желания возобновлять общение совсем не было. Я слишком изменилась и просто не знала о чем с ними разговаривать…

А Крис с самого утра была недоступна. И если раньше меня это тревожило, то теперь даже не удивляло. Это были ее ведьминские заморочки: раз в месяц выбираться в лес и там, на открытом огне, в закопченном пятилитровом котелке варить свои волшебные зелья.

Решение пришло само собой, оно было странным, но меня устраивало полностью.

Потому, накарябав кривую записку Глебу, я быстро собралась и решительно направилась в кофейню с неожиданным названием «Зефир».

Сложно было сказать, зачем именно я туда шла, но когда выяснилось, что Ильи на этот раз в кофейне нет, даже немного расстроилась, но уходить не стала.

Зачем уходить, когда можно побаловать себя карамельным тартом и фруктовым чаем? Вот я и решила побаловать… Ну кто же знал, что в самый разгар дегустации мне решит позвонить Влад?

— Ты где сейчас?

Замерев на мгновение, я старательно отгоняла от себя противненькую мысль о том, что так уже было. Недоеденный тарт, полупустая кофейня и Влад на связи.

— А ты разве не знаешь?

— Я не могу чувствовать тебя под землей, — терпеливо ответил он. Кажется, Влад собирался повторить свой вопрос, но я его перебила. Глядя прямо перед собой, на стол из темного дерева и квадратную тарелочку с эмблемой заведения, честно призналась:

— Но я же не под землей. Не в метро, в смысле.

Тишина длилась недолго.

— Опять та кофейня, — быстро сообразил Влад, — сиди там, скоро буду.

И я осталась сидеть, стараясь прикончить десерт раньше, чем нас разлучат.

Успела.

К тому времени, как Влад появился в кофейне, я выжала последние капли из чайничка — чай оказался просто сказочно вкусным. И я бы непременно допила и эти капли, не бросься Влад с порога к несчастным работникам:

— Мне нужен главный, — сухо отрезал он.

Девочки за прилавком вздрогнули. Самая смелая — рыжая с невероятной косой, работавшая в тот неоднозначный день, когда Крис впервые меня сюда притащила, нерешительно пробормотала:

— Его нет сегодня… он… он отлучился.

— А что, собственно, не так? — Пока Влад прессовал персонал кофейни, я подкралась к нему сзади… Ну, как подкралась? Подошла, чуть не отдавив ногу какому-то парню.

Но он был сам виноват, незачем конечности вытягивать, когда по узкому проходу спешит взволнованная девица.

Не обращая на меня внимания, городовой потребовал:

— А теперь правду.

Было в его голосе что-то такое непередаваемое, что заставило напуганную девушку расправить плечи и совершенно ровным, каким-то неестественным голосом проговорить:

— Он позвонил утром. Велел работать без него, сослался на дела.

— Это все?

— Он хозяин, он волен делать что пожелает, мы не вправе…

— Достаточно, — Влад отвернулся от девушки, и та будто потеряла опору. Пошатнулась, ухватившись подрагивающими пальцами за высокую столешницу.

— Вообще-то, за такое мне бы стоило тебе силу как минимум на год заблокировать, — проворчала я, — такое грубое подавление воли. Не стыдно?

Рыжая, на ее бейджике значилось гордое имя Дарья, медленно приходила в себя, продолжая чуть заметно вздрагивать, но никто из посетителей ничего необычного не заметил. И даже ее приятельница, всего мгновение назад смотревшая на Влада с тихим ужасом, захлопотала вокруг несчастной, совершенно позабыв, из-за чего, собственно, та на ногах едва стоит.

— Хочешь рискнуть? — недобрый взгляд нашего психованного городового убил во мне весь энтузиазм.

— Да как-то не очень…

Его мой ответ удовлетворил:

— Пойдем.

Я не спорила. Ни когда мы в гнетущем молчании шли к машине, ни когда выруливали на дорогу. И молчала бы дальше, не вздумай Влад предпринять попытку покомандовать хранительницей:

— Я не хочу, чтобы ты ходила в это заведение.

— Не хотите, — пожала плечами я, — ваше право.

— Алеся…

— Что Алеся? Где убедительные доводы в пользу того, чтобы я туда не ходила? Где объяснения? Что это за детское «не хочу»?

— Хочешь, чтобы я объяснил? Хорошо, — Влад прибавил скорость и резко крутанул руль, обгоняя мирно ехавшую впереди машину. Кто-то был очень не в духе…

А я, как создание разумное, к тому же обладающее исправно работающим инстинктом самосохранения, поспешно пристегнулась.

— От греха подальше, — пояснила спокойно, поймав удивленный взгляд горе-гонщика.

Тот усмехнулся и лишь поддал газу. Ссскотина.

— Илья Сергеевич Ратников, хозяин кофейни — нечисть шестой ступени. Силы в нем слишком мало даже для того, чтобы можно было просто определить его видовую принадлежность. Про родителей его ничего не известно, с шести лет жил в детдоме, к сожалению, узнать подробности не представляется возможным, и знаешь почему?

— Там впереди перекресток, — робко заметила я, вжимаясь в сиденье: мы приближались к самому опасному месту в этом районе, к проклятому перекрестку, на котором хоть раз в неделю, да случались аварии. Приближались на полном ходу.

И конкретно сейчас меня совсем не напрягала его осведомленность, меня напрягала наша скорость. Потому что Владу, как городовому, ничего не стоило раздобыть интересующую его информацию, а вот я была еще крайне слабенькой хранительницей, которая точно не переживет кровавую аварию, что ждала нас впереди…

— Детдом, в котором он воспитывался, сгорел, — не обращая внимания на мои слова, Влад гнал вперед. — Жертв не было, воспитатель и три детдомовца отделались легкими ожогами, но все крыло, в котором располагался кабинет директора детдома и архив, сгорело.

— Все сгорело, когда Илья там жил?

Дернув плечом, чем обозначил свое отношение к моему вопросу, он неохотно ответил, продолжая везти нас прямо к неминуемой трагедии.

Назад Дальше