— О чем ты говоришь?
Я наклонился вперед, уставившись ей в глаза и силясь увидеть признаки того, что обсидиановый червь там, внутри ее.
— Последние полгода я не раз общался с жертвами червя. Некоторых ты брал под контроль и отпускал прямо у меня на глазах. Но никогда еще я не видел, чтобы это делалось так чисто и аккуратно. Минуту назад Крессия была здесь, со мной. Но теперь это ты. Честно говоря, сперва я даже не понял. Однако…
Я поднял руки, закрытые рукавами рубашки.
— Откуда бы Крессия могла узнать, что я зажег лишь татуировку дыхания?
Даже сейчас я не был до конца уверен. Возможно, она слышала о моей татуировке от Фериус или Нифении, пока я торчал в тюремной камере… Однако Крессия, вернее, человек, говорящий через нее, перестал притворяться.
Улыбка… очень легкая. Сдержанная. Так учат улыбаться джен-теп.
Ой.
Я встал со стула и достал маленький поднос с инструментами и металлическими чернилами, которые забрал у Дексана Видериса. На трех маленьких жаровнях растопил сплавы. Рядом с каждым сосудом положил стерилизованную стальную иглу. Оставалось лишь сотворить нужные заклинания, а затем лечение, которое для Крессии будет похоже на пытку. Она откинула голову назад, глядя в потолок, словно ей наскучило смотреть на мои приготовления.
— Уходи, Келлен. Ты опоздал. Девушка наша.
Я окунул иглу в расплавленную медь. Первый шаг — противодействие заклинанию, которое делало червя невидимым. Для этого игла вдавливалась в кожу вокруг глазницы, пока не появятся черные отметины. Не перестараться бы… Один шаг зараз.
— Беги, несчастный меткий маг. Этот человек для тебя потерян.
Я уже сталкивался с этим раньше, но до сих пор не мог отделаться от жуткого чувства, что общение с магом через тело другого человека делало меня вроде как сообщником. Я занервничал, и руки задрожали.
— Это тебе лучше бы убрать свои нити, пока можешь. Я отлично понимаю, что к чему. Через несколько минут ты…
— Через несколько минут девушка будет мертва.
Я застыл.
«Это уловка! Он пытается напугать тебя».
— Ты лжешь! — закричал я.
На губах Крессии появилась самодовольная ухмылка.
— Что до лжи, тут у тебя большой опыт, Келлен из дома Ке. Даже Крессия это знает. Давай сыграем в игру? Я скажу тебе три вещи. Две будут ложью, а одна — правдой. Тебе всего-то и нужно — распознать правду. Тогда конец игре.
Я приблизил иглу к лицу Крессии, пытаясь заставить голос замолчать.
— Жаль. Знаешь, ты и в самом деле ей нравился? Не в этом смысле, конечно. Но думаю, в один прекрасный день вы могли бы стать хорошими друзьями. Если бы ты не убил ее.
Я заколебался… А потом отступил.
— Говори свою ложь.
— Очень мудро. Утверждение первое: Келлен, сын Ке-хеопса — истинный маг джен-теп.
Ну, это уж наверняка ложь.
— Утверждение второе: ты — верный сын дома Ке.
Эх, если бы! Очень сомнительно, что это правда.
— В самом деле? Оба — ложь? Ну, тогда у нас остается только третье утверждение: девушка теперь наша. Полностью. Целиком. Может, ты пару раз и помешал нам сделать выгодное капиталовложение, но теперь все иначе. Этот образец будет расти и развиваться, а мы — получать прибыль.
— Хм. Я думал, ты собирался солгать только дважды.
Улыбка на лице Крессии стала еще шире. Сделалась почти скабрезной. И в этот миг я понял, что совершил ошибку. Они хотели, чтобы я бросил им вызов! Так они могли доказать, что не в моих силах ей помочь.
— Нет, стой! Я верю…
— Слишком поздно, — сказал голос.
Глава 27
СПЛАВЫ
Джануча и ее муж ждали меня в коридоре возле мастерской. Нифения — в сопровождении гиены — обежала изобретателей и бросилась ко мне.
— Келлен, ты в порядке? — спросила она. — Я слышала, как вы кричали, а потом…
Она заколебалась — но не так, как делают люди, боясь сказать вам, что подумали, будто вы умерли. Скорее, Нифения была просто немного смущена. Рейчис, взгромоздившийся на подоконник, подтвердил мои опасения.
— Мы все слышали, как ты плакал.
Я машинально поднял руку, чтобы утереть глаза. Разумеется, это лишь усугубило ситуацию.
Отец Крессии шагнул вперед.
— Прости меня, — начал он, затем продолжал, коверкая мое имя. — Магизер Келлен фаль Ке те Джен-теп, не так ли?
— Просто «Келлен» — вполне достаточно.
— Ах да, у вас так принято. Я — кредаро Алтарист те Гассан. Я должен извиниться. Когда я вошел в мастерскую… то, что я увидел, лишило меня присутствия духа. Я слишком бурно отреагировал.
Джануча взяла его за руку.
— Ты отец, Алтарист. Любовь к дочери — не преступление. Тут нечего стыдиться. — Она вздохнула. — Пусть хоть один из нас слушает свое сердце, а не только холодный голос разума.
Алтарист улыбнулся жене, и эта улыбка была наполнена восхищением и обожанием. Я смутился, словно подглядывал за чем-то, что меня не касалось. К счастью, Джануча положила конец моим страданиям.
— Мы слышали, какие требования он тебе предъявил. Очевидно, маги полагают, что эта информация заставит меня действовать опрометчиво. Но они быстро поймут, что меня не так-то легко обмануть.
— Моя жена обладает величайшим умом нашего поколения, — заявил Алтарист. — Она гений, такие рождаются не каждое столетие.
Я сомневался, что гениями нельзя манипулировать или что они не поддаются давлению. Но не стал заострять на этом внимание.
— Если эти дураки верят, что могут заставить изобретателя Гитабрии убить себя, — они воистину безумны, — прибавил Алтарист.
Видимо, он мог продолжать в том же духе довольно долго, но Джануча прервала его.