– Это второе платье, которое я сшила перед балом.
– Второе? Но вы же говорили…
– Все верно. – Улыбка женщины сделалась мечтательной, будто она окуналась в далекие воспоминания тех лет. – Хотя сначала я сшила другой наряд, но так и не решилась его надеть… Как раз его я и собираюсь вам презентовать. Конечно, если вы согласитесь!
Вторая дверь отворилась, и Петриция не поверила своим глазам, провалившись на время в молчаливый восторг и забывая о необходимости дышать. Даже сердце словно перестало биться, опасаясь спугнуть этот момент. У каждой Леди есть ее самое любимое платье, надетое всего один раз и бережно сохраняемое годами в шкафу для того, чтобы украдкой любоваться им, вспоминая самые восхитительные моменты, связанные с ним. Свое Петра нашла только что.
– Сколько стоит этот наряд? – в глазах адептки блестела неподдельная надежда, отзывающаяся в сердце хозяйки теплотой.
– Это творение до сих пор остается моим самым любимым и, без лишней скромности, – самым лучшим! Но его никогда никто не видел, а ведь оно создано для того, чтобы им восторгались, а самое главное – любовались его обладательницей. Мне не нужны монеты.
Самой большой платой для меня будет, если вы сделаете то, что побоялась я, – осмелитесь пойти в нем на бал…
– Я пойду только в нем или не пойду вовсе…
* * *
Девушки наперебой рассказывали Петре о том, что им удалось приобрести для маскарада, обсуждали прически и макияж, а также выспрашивали подругу о том, какой наряд она себе выбрала. Петриция отбивалась с упорством Дракона и все-таки победила в этой схватке. Схватке, но не войне.
Войну ей предстояло пережить у себя в комнате, если судить по хитрому задумчивому взгляду Малисы, которая явственно собиралась взяться за подругу и детальное выяснение наряда. Адептка лишь мечтательно улыбалась в ответ, точно зная, что Герди Прикена пришлет свой подарок с курьером только завтра, ровно за час до начала бала.
И пусть Петра явится туда в гордом одиночестве, пусть опоздает на полчаса или даже час, но это будет стоить того. Хотя глубоко в душе девушке было жаль, что самый невероятный мужчина, олицетворяющий в ее мировоззрении силу, отвагу и мощь, не увидит ее в этот феерический вечер.
Глава 11
ЧЕЛОВЕК МОЖЕТ ТЫСЯЧУ РАЗ ОТРИЦАТЬ СВОЙ ПРОИГРЫШ,
ТАК ЖЕ КАК И ПОБЕДИТЕЛЬ МОЛЧАТЬ О ВЫИГРЫШЕ –
ВСЕ ЗАВИСИТ ТОЛЬКО ОТ СИЛЫ, ЗАКЛЮЧЕННОЙ В УМ…
Утро пришло слишком рано, ослепив таким редким для зимы солнцем. Дрон заворочался, прикрывая морду хвостом и когтистой лапой в попытке спрятаться от пригревающих лучиков. Перевернувшись на бок, адептка попыталась натянуть одеяло повыше, но тяжеленная тушка дракона, выросшего почти в два раза, не давала этого сделать.
– Эгоист… – прошептала Петра и сползла вниз под одеяло, потому что, если Дракон не идет к горе, значит, гора сама припрется.
– Доброе-доброе утро! – громко пропела соседка и, от души хлопнув дверью, скрылась в ванной.
Булькающие звуки из ванной комнаты перемешивались с невозможными воплями, имитирующими какую-то песню, совершенно не давая Петриции провалиться в желаемые сны. Дракончик не выдержал первым и между солнцем и тишиной выбрал последнюю, прикрыв лапами чешуйчатые уши.
– Это невозможно! – Петра выползла из-под одеяла и взглянула на ворчащего питомца. – Куда бы сбежать отоспаться?
– Дем! – уверенно ответил Дрон и спрыгнул с кровати.
Закрыв глаза, он словно отряхнулся и тут же стал невидимым.
– Дем! – нетерпеливо повторил воздух.
Петриция разрешала Дракончику выходить из комнаты и даже из общежития, но строго-настрого запрещала покидать территорию Академии. Каждый вечер питомец возвращался обратно в комнату, обычно перехватывая хозяйку на улице после ужина. Конечно, вместе с его своеобразной свободой абсолютно со всеми обитателями Академии стали приключаться совершенно невероятные вещи, но пока директор не предъявлял претензий, Петра лишь немного журила Дрона, объясняя, что можно делать хорошим Драконам, а чего нельзя.
С его легкой лапы на кухне пропала целая цепочка сарделек, не говоря уже о свином окороке. Благодаря его крыльям, имитирующим ветер, старшие курсы познакомились ближе с нижним бельем Оники и еще долго смаковали эту историю, заливисто смеясь на перерывах между парами над ярко-розовыми парусами с мелкими красными сердечками. А о том, что осталось от центральной клумбы, лучше вообще молчать. Хотя здесь, скорее, стоит сказать спасибо, потому что цветы на ней имели настолько невыносимый аромат, что адепты и даже преподаватели обходили ее стороной.
– Дай хоть одеться! Я ведь не могу, как ты, светить голым… хвостом!
В библиотеке Академии, в отличие от коридоров женского общежития, по которым Петра пробиралась словно сквозь непролазные дебри, было тихо и пусто. Тяжелые шторы на высоких стрельчатых окнах были опущены, создавая приятную темноту. Приглушенные светляки порхали под потолком, изредка опускаясь чуть ниже и снова взлетая.
– И как же мы тут будем спать? – прошептала Петра, но голос ее разнесся по коридорам и залам, огибая устремленные вверх книжные стеллажи.
Дрон проявился полностью и, взглянув на хозяйку, полетел по главному проходу. Поднявшись по одной из лестниц на второй ярус, адептка свернула в один из скрытых проходов вслед за питомцем и попала в небольшую комнатку через дверь, являющуюся частью книжного шкафа. Створка бесшумно закрылась, встав на место, а в углах тайного кабинета зажглись светляки.
Простой деревянный рабочий стол, полки с книгами, небольшой, но широкий диван и множество маленьких мягких подушечек, хаотично раскиданных везде и всюду, – вот и все, что скромно украшало комнату. Дрон по-свойски приземлился на диван, заграбастав лапами одну из подушек, и прикрыл глаза. Петра осматривалась по сторонам и не решалась сделать шаг. Все здесь было простым и в то же время домашним и теплым, но назойливое ощущение вторжения в чужое пространство не покидало девушку.
– Кто показал тебе это место?
Дракончик приоткрыл один глаз, но тут же закрыл его, делая вид, что уже давно спит и вообще лежит здесь исключительно для красоты, дополняя интерьер.
– Молчишь, значит… Ладно-ладно! Попросишь у меня еще кексов…
Вздохнув, адептка прошла к дивану и улеглась на подушки, не касаясь при этом питомца. Петра успела досчитать до десяти, когда почувствовала, как Дрон потихоньку подвигается ближе. Хвостиком он обвил ноги Петры, а горячую морду положил на живот, уткнувшись мокрым носом в раскрытую ладонь.
– То-то же…
* * *
Совсем не свежее дыхание окатило лицо Петры, вырывая из блаженства, в котором девушка пребывала во сне. Прекрасный Лорд мягко обнимал ее за талию и наклонялся для долгожданного поцелуя как раз в тот момент, когда кто-то решил все испортить. Резко открыв глаза, адептка недовольно взглянула на питомца, который неотрывно смотрел на нее выразительными глазами.
– Ты даже не представляешь, что сейчас могло произойти! – обидчиво проговорила Петра. – Он мне первый раз приснился за все время!
– Емя! – укоризненно ответил Дрон.
– Сколько времени? – спохватилась девушка.
– Ого!
Выбежав из библиотеки, Петриция пронеслась по этажу. Холл был пуст, но звуки музыки уже доносились из главного зала. Сегодня для адептов открывали вторую, противоположную дверь, ведущую прямо в зал, поэтому девушке абсолютно никто не встретился на пути. Она вылетела на улицу, перепрыгивая через ступеньки, и пронеслась по хрустящему снегу, оставляя следы от сапог.
Плащ, словно крылья Дрона, развевался от немыслимой скорости – так быстро Петриция не бегала даже на тренировочном поле под нескончаемыми пытками Куратора.
В холле общежития у стенки, переминаясь с ноги на ногу, стоял молодой паренек с объемной коробкой в руках. Увидев Петру, он улыбнулся и хотел было что-то сказать, но девушка его опередила:
– Я Петра! Коробка для меня! Благодарю! – не останавливаясь, она схватила коробку и подкинула в воздух горстку медяков, которые паренек поймал с особой ловкостью.
Путь до своей комнаты она даже не запомнила.
* * *
– Ты забываешься, сын мой! – прогрохотало в кабинете для совещаний.
– Как по мне, так именно вы, отец, уже давно позабыли о том, кто вы! А также о своих обязанностях и обязательствах перед Империей и подданными. Леди эль Абон все чаще занимает ваши мысли, нежели проблемы открытых границ и гибнущие люди.
– Да как ты смеешь так разговаривать со мной? И не смей говорить о Крисцилле! Она чудесная женщина, которая делает меня счастливым! – Император совсем не величественно вскочил с малого трона, сверкая глазами от удушающей ненависти.
– Надолго ли? Через неделю сюда явятся претендентки в фрейлины…
– Я не буду менять… – начал Император, но сын перебил его, резко выставив вперед ладонь.
– Закон за номером пятьсот девяносто шесть о смене фавориток издан более семи веков назад моим дедом. Согласно ему, фаворитки не могут задерживаться при дворе более чем на двадцать лет за всю жизнь. – Тихий голос с ленцой раздражал правителя.
– Я изменю закон или отменю вовсе! – лицо мужчины покрылось красными пятнами злобы, в то время как его собеседник пребывал в полном спокойствии, пронизанном холодом и неким высокомерием.
– Закон за номером одна тысяча двести пятьдесят два, изданный матушкой и подписанный вами, гласит: «Ни один из супругов не может самостоятельно принимать или менять законы, не имея согласия второго…»
– Мне ничто не мешает жениться еще раз!
– «В случае, если супруг остается один по причинам смерти, пропажи без вести или слабоумия второго супруга, то титулы Императора и Императрицы передаются старшему наследнику супругов, при этом обязуя наследника в короткий срок, равный одному месяцу, связать себя узами брака». – Ледяная сталь пропитывала каждое слово, впиваясь острыми иголками в тело Императора. – Империей давно управляют Лорды Тьмы, но выходит, что вы, отец, даже не знаете законов, по которым обязаны жить и править. Вы только подтвердили то, что я и так знал: Киролией всегда управляла матушка, а вы лишь ширма… Впрочем, как и сейчас.
– Куда ты идешь? Мы еще не закончили! – руки мужчины мелко подрагивали, и он никак не мог совладать с приступом кашля.
Молниеносно развернувшись, собеседник ответил:
– Я сказал вам все, что хотел. Я уезжаю и вернусь во дворец только по своему желанию или тогда, когда трон займет истинный правитель. Благодарю за увлекательную беседу.
– Я приказываю тебе идти и открывать бал-маскарад!
– Вы не можете мне приказывать. Я – Лорд Тьмы. Вы – Лорд.
– Я – Император! – противный голос перешел на истерический визг, совершенно не подобающий мужчине.
– Рекомендую по своей воле отречься от престола в пользу Эрвина. В ближайшее время я получу бумаги о признании матушки пропавшей без вести.
– Вернись, щенок!
Но собеседник больше не реагировал на откровенные провокации. Он с чистой совестью покинул стены дворца, в котором некогда был счастлив, будучи ребенком. Тогда рядом с ним была мама. Тогда он не знал, что такое политический брак. Тогда он искренне любил отца и считал его самым-самым, несмотря на то, что детям Император уделял несколько минут в день.
Тогда он был по-детски наивным. С какой болью разбились вдребезги все придуманные сказки, когда мужчина повзрослел. Но он не стал бы именно таким, какой есть, если бы жизнь его с самого начала не имела разноцветных пятен мечтаний, радости и веселья. Не добился бы того, что имел сейчас.
* * *
Облачившись в наряд, Петриция стояла напротив зеркала и все не решалась выйти из комнаты. Дрон периодически что-то ворчал, явно подгоняя хозяйку, но не находил в этом деле успеха. Пальцы тряслись и сжимали короткую записку от Малисы:
«Устала тебя искать! Прекращай прятаться, мы ждем тебя в бальной зале!»
Еще раз пройдясь рукой по окрашенным волосам, она взбила темные локоны, которые совсем недавно заколола шпильками в незамысловатую прическу, но, передумав, распустила их, прихватив две пряди с обеих сторон и соединив маленькой заколочкой, украшенной россыпью рубинов.
Глубокий вдох должен был помочь успокоиться, но, наоборот, заставил девушку закашляться, прибавив еще одну пригоршню неуверенности. Петра нравилась себе, но теперь отчетливо понимала, почему хозяйка лавки когда-то не решилась прийти на бал в этом наряде. Только вот у адептки платье было всего одно, и другого выбора не имелось, хотя…
– Дрон, а давай убежим обратно?
Дракончик, свернувшись в клубочек, лежал на кровати поверх покрывала и с удовольствием рассматривал изысканную маску, оставленную девушкой на подушке.
– Ди! – строго ответил питомец и сурово нахмурил брови, выглядя при этом до отчаяния смешно.
Петриция рассмеялась заливисто и надрывно, выпуская скопившееся напряжение.
– Иду, Дрон… Иду…
Взяв маску, она завязала ее, спрятав ленты под волосами. К зеркалу девушка больше не подходила, переживая, что хрупкая решимость окончательно испарится.
* * *
Снег закончился. Темная ночь окутала Кирольскую Империю бережными безветренными объятьями. Высокие тонкие каблуки красных туфель утопали в небольших сугробах, образовавшихся на месте дорожки от женского общежития до учебного корпуса Академии. Тонкий бордовый плащ с широким капюшоном таил под своей тканью маскарадный наряд. Камешки на рубиновой маске блестели, повторяя в себе свет яркой желтой луны. Черная радужка глаз в обрамлении пушистого веера ресниц отражала в своих глубинах страх. Петра закапала их специальным раствором для изменения цвета, и его действия должно было хватить на восемь часов.
Первая ступенька, вторая… шестая. Высокие двустворчатые двери, открывающиеся сами по себе, когда кто-то приближается к ним. Шаг, еще шаг… они отдаются громким звоном в ушах, звучат в такт гулко стучащему сердцу. Встречающий – тоже в маске, помогает снять плащ и при виде наряда замирает с поднятыми руками. Он обескуражен, и широко распахнутые глаза прямое этому доказательство.
Петриция нерешительно улыбается и идет ко вторым дверям, ведущим в зал. Створки медленно, будто насмехаясь, раскрываются. Осторожный шаг, но уже увереннее, ведь пути назад нет.
– Всевышний! Только бы не упасть! – прошептала Петра и начала спускаться по широкой прямой лестнице прямо в толпу, сливающуюся от волнения в разноцветные пятна.
Все словно синхронно повернули головы, устремив взгляды на опоздавшую незнакомку и ее совершенно бесстыдный, непозволительный, откровенный, но такой умопомрачительно восхитительный наряд, украшающий божественное тело…
ОДИН-ЕДИНСТВЕННЫЙ ТАНЕЦ
МОЖЕТ СКАЗАТЬ БОЛЬШЕ,
ЧЕМ ТЫСЯЧИ СЛОВ…
Грон эль Свьен пребывал в наиотвратительнейшем настроении и не собирался идти на маскарад в Академии, несмотря на то, что ему удалось избавиться от необходимости присутствовать на Императорском балу.
– Кристоф, посмотри, пожалуйста, как выглядит Петра? – обратился мужчина к брату, парящему за его спиной.
Тень исчезла со шкодливой улыбкой на губах и появилась через несколько секунд.
– Ты ее точно не пропустишь! – его прозрачное лицо передавало огромную гамму эмоций, из которых явственно можно было угадать лишь предвкушение.
Грон точно решил не появляться сегодня в бальном зале Академии, облачаясь в чернильно-черный фрак и закрепляя полумаску на лице. Поправляя коротко обрезанные тетушкой волосы, Лорд принял решение не искать встречи с юной адепткой. Но, находясь в зале среди беседующих адептов и подчиненных, он позабыл обо всем.
Увидев Петрицию на возвышении лестницы, Грон не мог оторвать взгляд. Жгучая ревность охватила тело, заставив сделать из толпы уверенный шаг, за которым последовали еще несколько, в конце концов приближающие его прямо к ней. Алый корсет, расшитый бессчетным количеством камней, обнимал грудь и талию девушки, непозволительно облегая, открывая при этом нежную кожу спины, покрытую мелкими мурашками. Струящаяся легкая многослойная карминовая юбка в пол бессовестно просвечивалась, выставляя напоказ гладкие длинные ножки в багряных туфлях и нижнюю часть корсета – того же цвета короткие шорты.