Несколько упоительных секунд мы целовались со все возрастающей страстью, но внезапно рыцарь замер, а потом отстранился. Я потянулась за ним, желая продолжить, но он схватил меня за плечи, удерживая на расстоянии вытянутой руки.
— Вы и вправду — ведьма, — сказал он, задыхаясь. — Вы всех сводите с ума. Меня, Эрика, короля… Флёр-де-Фарин не ошиблась, только вы сможете… — он осекся и замолчал, пожирая меня взглядом, кусая губы, но больше не приближаясь ни на дюйм.
— Смогу — что? — спросила я.
Шаги заставили нас отпрянуть друг от друга. Рэндел поднял плащ и набросил на меня, стараясь не прикоснуться даже к ткани платья.
— Вот вы где, — из полумрака вынырнул сэр Раскел в сопровождении Эрика и Лаэрда. — Мы ждали вас в главном зале, зачем вы здесь?
— Его величество по просьбе миледи снял все обвинения против Баллиштейна, — ответил Рэндел, потому что я молчала.
Я не была уверена, что смогу произнести хотя бы слово, все еще переживая ту бурю, что подхватила нас и унесла и из этого замка, и из этого мира.
— Он простил убийство? — спросил Раскел недоверчиво.
— Отныне это несчастный случай, — коротко пояснил Рэндел.
— Удивительно… — пробормотал старый рыцарь, но тут же заговорил деловито: — Что ж, это и к лучшему, если здесь нет подвоха. Но тебе, Рэндел, лучше переночевать где-нибудь подальше, на случай, если его величество передумает. Мне не хочется, чтобы ты отсиживался в монастыре, пока тут… — и он тоже замолчал.
Наверное, именно это пробудило меня от сладких грез. Я встрепенулась, и заметила, как смотрит на меня Эрик — пристально, почти со страхом. Он был все так же бледен — сущий призрак при светильнике. И он тоже ничего мне не рассказал. Они все молчали, предпочитая хранить верность своему лорду, который прятался где-то, как кролик в норке.
Насмешливо взглянув на рыцарей, я произнесла:
— Какие секреты. Все всё знают, но только не королева. Ах да, королева ведь — женщина, ей и знать-то ничего не положено.
— Идите-ка лучше в свою комнату, — посоветовал мне сэр Раскел. — То, что вы натворили — я даже не знаю, что сказать об этом. Но разбираться будем позже, пока вас ждут горничные. Хотя бы переоденьтесь, чтобы никто из нас не умер от стыда.
Щеки мои и так горели, а после этих слов их и вовсе опалило огнем.
— Позаботьтесь о себе, чтобы вы не умерли от разлива желчи, — ответила я, от души желая, чтобы это событие произошло как можно скорее. В идеале — прямо сейчас.
Но я не была ведьмой, как обвиняли меня мужчины — сэр Раскел и глазом не моргнул, и даже не пошатнулся.
Всем небольшим отрядом рыцари препроводили меня в спальню и передали из рук в руки Эдит и ее помощницам.
Меня ждала ванна, полная горячей воды, и я позволила себе отложить размышления о сегодняшнем дне на потом.
Но в полудремоте, когда Эдит намыливаоа мои волосы медленными, успокаивающими движениями, я спросила:
— Жива ли матушка милорда Сомареца?
— Жива, миледи, — ответила Эдит.
— Где же она?
— Уехала к родне, погостить, — последовал ровный ответ.
Я мысленно поздравила себя с тем, что не поверила лесной старухе. Было бы безумием предположить, что вдовствующая королева станет болтаться в одиночестве по диким лесам…
Глава 14.
Муж появляется
Кортеж короля отбыл на следующее утро. Я провожала его величество Альфреда, и он даже соизволил мне скупо улыбнуться, когда повозка с телом лорда Гарольда выехала за ворота замка.
— Пройдемся, дорогая миледи Кирия? — спросил он и кивком приказал свите поотстать.
Я пошла рядом с ним, понимая, что сейчас мне предстоит кое-что выслушать напоследок.
Король начал с заверений, что не желал оскорбить давнего друга Чедфлера, и что ему ужасно жаль, что мне пришлось пережить некие неприятности, и что в связи с гибелью брата увеселения в столице не будут проводить больше года…
— Довольно, ваше величество, — прервала я поток его сожалений и извинений, — мы с мужем тоже скорбим и сочувствуем вашей потере. Мы тоже будем соблюдать траур и в течение года не станем посещать ваш прекрасный город, соблюдая уединение.
Он взглянул на меня с таким облегчением, что я чуть не усмехнулась.
— Как только траур кончится, вы будете приглашены, — забормотал он.
Было странно видеть верховного короля таким растерянным, и я не могла не воспользоваться случаем.
— Но так или иначе, — произнесла я со значением, — вы обязаны мне, ваше величество. И я кое-что желаю получить от вашей великой милости.
Теперь он смотрел на меня почти испуганно, и это тоже было странно. Короли не смотрят так на незаконнорожденных дочерей своих вассалов. Но Альфред сказал, словно в полусне:
— Что бы вы хотели, миледи?
Несколько мгновений я наслаждалась его жалким и жалобным видом, а потом мягко сказала:
— Ничего такого, что доставило бы вам неудобство, сир. Я просто рассчитываю, что услышу от вас правду… кое о чем.
— О чем же? — он с готовностью подался ко мне.
— Расскажите, что произошло между сэром Эдейлом и Летицией.
Я не ошиблась. Я нашла человека, которому было известно всё. Главное, чтобы он не начал играть в молчанку, а рассказал бы хоть что-то. Глядя, как король оттягивает воротник, чтобы вздохнуть поглубже, я напомнила:
— Вы мне обязаны… Я просто хочу знать, ваше величество. Он очень сильно любил ее?
— Да, — выдохнул король. — Леди Летицию невозможно было не любить.
— Но любовь не остановила сэра Эдейла от убийства…
— Да, — признал Альфред. — Он убил ее. Отрубил ей голову.
— Измена так оскорбила его?
Король удивленно приподнял брови:
— Измена?
Я нахмурилась и резко сказала:
— Он ведь убил ее за измену. С кем согрешила леди Летиция, что сэр Эдейл не смог простить ее? Король судорожно сглотнул и поманил меня пальцем. Мы сблизили головы, и Альфред зашептал:
— Только пусть это останется между нами, миледи. Эта история… она не для сторонних.
— Буду молчать, как могила, ваше величество.
— На самом деле леди Летиция не изменяла…
— Что? — я настороженно посмотрела на короля, но глаза у того были прозрачными до донышка — как у большого ребенка, хотя мне точно было известно, что ребенком его величество не был.
— На самом деле леди Летиция сошла с ума. Она напала на старину Чеда — набросилась на него, как мегера! Рэндел оказался рядом и смахнул ей голову одним ударом…
— Какое геройство, — процедила я сквозь зубы. — Нужна ведь такая смелость, чтобы убить женщину, потерявшую рассудок. Но ведь это так благородно — пришел на помощь брату, настоящий Рыцарь-Рука-в-Несчастье!
— Боюсь, я сглазил его этим прозвищем, — признался Альфред. — Ведь именно с тех пор в его жизни все пошло не так. Одна беда за бедой… Вот и Летиция… Но только между нами, леди Кирия! Никому не слова!.. Когда начали разбирательство, то монахи, осматривавшие труп, заявили, что леди Летиция была упырем.
Король уехал, я смотрела вслед кортежу с замковой башни, но мысли мои витали где-то очень далеко. Леди- упырь! Вот и король поддался суеверному страху, поспешив обвинить несчастную женщину. Напала на милорда Чедфлера… Что сделала бы женщина сильному и здоровому мужчине?! А сэр Эдейл хорош — отрубил голову одним ударом…
Я убеждала себя, что истории про упырей — все суеверная ложь, но в сердце вползал страх. Противный, холодный, липкий, как осенний дождь. Что произошло со мной на охоте? По своей ли воле Бальди умчала меня в чащу? А потом огромный волк… иллюзии… тени… И король говорил об упырях… Или он умышленно нагнал страха — хотел, чтобы я отдалилась от Рэндела?..
Мне не с кем было поделиться, и не у кого было спросить совета. Рыцари следовали за мной по пятам, но Рэндел не показывался, и я даже не решила — хочу ли видеть его. Разум подсказывал держаться от него подальше, да сэр Эдейл и сам любил это повторять, упирая на честь и совесть. Но почему-то чаще всего слова его расходились с делом. А я…
Я вынула из рукава платок и помахала вслед королевскому кортежу.
А я не знала, почему сама становилась безумной рядом с ним. Может, Донован прав, и на этом проклятом севере каждый колдун или ведьмак.
Куда же подевался сэр Рэндел? Решил держаться подальше от соблазна — то есть от меня? Или прячется, как ему посоветовали? Прячется так же, как мой дурацкий муж, который вроде и есть, а вроде и не существует вовсе на этом свете.
Я оглянулась на своих сопровождающих. Эрик бледен, Йорган зевает, сэр Раскел хмурый, как осеннее небо.
Словно в ответ на мои мысли, налетели тучи, и хлынул дождь. Оставалось только посочувствовать королевскому каравану — не самое приятное тащиться по размытой дороге.
Мы вернулись в замок, где уже затапливали камины и начинали уборку — чтобы привести все в порядок после оравы, гостившей у нас столько дней. А дождь все шел и не думал прекращаться. Солнце как будто стерли с небес — от рассвета до заката над замком висели серые тучи, а ветер подгонял с севера все новые и новые.
— Теперь будет лить несколько дней, — ворчала Эдит, помогая мне переодеться в сухое. — В Баллиштейне всегда так — осень самое мерзкое время года. Даже зимой не так тоскливо.
После отъезда королевской свиты в замке было непривычно тихо, и я никак не могла заснуть. Мне чудилось, что замок Флёр затаился, и сейчас случится что-то ещё. Что-то пострашнее убийства брата короля…
Я уснула, и мне виделось, что небо над замком разверзлось — и из темного чрева небосвода на замок летят полчища нетопырей — летучих мышей. Тихое назойливое постукивание сначала приснилось мне градом, падающим на крышу, но когда я открыла глаза, постукивание не исчезло.
— Кто здесь? — спросила я, подойдя к двери.
— Леди, откройте, — послышался голос. — Прибыл ваш муж и желает вас видеть.
Муж!.. Сердце мое заколотилось, и ладони вспотели — я вытерла их о ночную рубашку. Я ждала этой встречи с самого отъезда из Санлиса. Но вот она случилась — а мне ничего так не желалось, как отодвинуть ее на пару недель, а то и месяцев вперед.
Что я должна делать при появлении мужа? Память услужливо подсказала мне выдержку из Большой книги этикета, которую мои сестры заучивали наизусть: «Благородная леди при появлении своего супруга должна встать, чинно поклониться, выражая сдержанную радость. Потом предложить ему вина, или сидра, или теплого молока, в зависимости от предпочтений ее господина, спросить, не голоден ли он, сделать два-три замечания о погоде или по обстоятельствам, а потом, смущенно потупившись, пройти в спальню…» — последние слова припомнились мне, как в угаре. Задрожав, я бросила взгляд на огромную кровать, а потом на сундук, где хранила шкатулку Донована.
— Леди, откройте, — снова позвали из коридора. Следует ли мне надеть платье? Подобрать волосы?
Но если мой муж решил посетить меня ночью, он понимает, что я не встречу его в образе принцессы. Возможно, он хочет посмотреть на меня настоящую — без прикрас плетения волос, без дорогих тканей и драгоценностей…
— Одну минуту! — крикнула я через дверь, торопливо пригладила волосы и набросила халат, туго затянув пояс. Все, теперь можно встречать хоть короля Святой Земли…
Дрожащими пальцами я отодвинула задвижку, изобразив на устах самую скромную свою улыбку. Передо мной стоял сэр Раскел. Улыбка пропала зря.
Я нахмурилась и уже раскрыла рот, чтобы язвительно поинтересоваться, с чего вдруг некоторые на старости лет решили шутить, как вдруг появился он…
Похоже, господин муж сам нервничал перед встречей, поэтому предоставил сэру Раскелу первому предстать перед королевой. Теперь он стоял в полутемном коридоре и не сводил с меня глаз.
— Это ваш муж, леди, — сказал Раскел, нарушая затянувшееся молчание. — Лорд Сомарец. После этого верный рыцарь с поклоном скользнул в темноту, оставив меня с мужем наедине.
Лорд Сомарец был очень высок ростом и, при худощавом телосложении, очень широк в плечах. Так же, как на портрете, он был одет в черный бархат, который оттенял его русые волосы, сбегавшие кольцами. Он сделал шаг вперед, остановившись перед порогом, и посмотрел сначала в одну сторону, потом в другую, словно бы изучая комнату. Профиль у него был очень благородный, с прямым точеным носом и высоким лбом, а глаза голубые, как почти у всех северян,
Я нашла своего мужа красивым и очень похожим на портретное изображение, но особого восторга по этому поводу не испытала. В мыслях моих промелькнула совершенно невероятная картина: муж душит меня шелковым шарфом, встав коленом на грудь. Я мотнула головой, удивляясь, как такая мерзость могла придти на ум, и распахнула двери пошире, вежливо пригласив:
— Входите, мой лорд.
— Вы красивы, — сказал лорд Сомарец, не двигаясь с места.
Казалось, он был поражен — смотрел на меня, расширив глаза, и в них не было ни тени смеха или озорства, как на картине.
Я поблагодарила его полупоклоном за комплимент.
— Вы очень красивы, — повторил лорд.
Мне сделалось не по себе под его пристальным взглядом. Чем-то мне не нравился этот человек.
— Входите же, — снова предложила я, занервничав.
Пусть уже или войдет, или убирается отдохнуть с дороги. Но лорд медлил.
— Я разбудил вас, — сказал он, наконец. — Не хочу врываться, как разбойник. Не откажетесь поужинать со мной? Внизу? Хотя… это будет поздний ужин.
Мне следовало оценить его галантность, но я чуть не фыркнула. «Не откажетесь…» — как будто жена может отказать мужу. Постаравшись изобразить радушную улыбку, я протянула мужу руку, делая шаг навстречу:
— Конечно, мой лорд. Для меня это честь. И радость.
Милорд Сомарец взял меня за руку. Пальцы у него были — словно лед. Я передернула плечами, хотя халат был теплым, и в коридоре не было сквозняков. Мы успели сделать только три шага, как вдруг кто-то промчался по ступеням вверх и перед нами появился сэр Эдейл с мечом наголо. Направив меч острием в сторону моего мужа, Рэндел сказал тихо и с угрозой:
— Вернитесь в свою комнату, миледи.
Я не успела не то что вернуться, но даже слово сказать, как милорд Сомарец схватил меня за талию и прижал к себе так крепко, что едва не затрещали ребра.
— Уйди с дороги, — сказал он спокойно. — Может, тогда останешься жив
— Оставь ее, — не опуская меча, Рэндел сделал шаг вперед, потом еще шаг.
Лорд Сомарец отступил, увлекая меня за собой. Коридор заканчивался тупиком, и нам некуда было бежать, но лорд продолжал пятиться, почти вплотную подходя к стене.
Следом за Рэнделом, оглушительно топоча, по лестнице взбежали еще трое рыцарей из числа людей сэра Раскела — все полуодетые, с кинжалами и мечами.
— Что происходит? — закричал Эрик, бежавший во главе маленького отряда. — Почему вы вышли из своей комнаты, леди?
Тут он увидел лорда Сомареца и раскрыл рот, остановившись, как вкопанный. Остальные выглядывали из-за его спины, глядя на державшего меня человека, как на призрака.
— Отпустите меня, — приказала я, пытаясь разжать железные объятия.
Я уже поняла, что происходит. Этот человек не был моим мужем. Он был самозванцем. Но вместо ответа, самозваный лорд закрыл мне ладонью глаза — холодной, я вздрогнула, когда он коснулся моего лица. Наверное, я не совсем еще проснулась, потому что голоса Рэндела и Эрика слышались мне как сквозь дремоту. Но прикосновение мужской руки было неприятным и страшным, даже гадким. Я не хотела, чтобы он дотрагивался до меня — кем бы ни был. Поэтому я стряхнула сонное оцепенение и сделала так, как учил Донован, конюх из Санлиса.
Каблуком туфли я изо всей силы наступила на ногу самозванцу, а когда мужчина приглушенно охнул от боли, ослабив хватку, развернулась и ударила его коленом в пах.
Он упал на колени, судорожно хватая воздух, но когда Рэндел бросился к нему, подняв меч, пробормотал что-то непонятное и… исчез. Мне захотелось потрясти головой и протереть глаза, потому что там, где только что находился человек — взмахнула крыльями летучая мышь. Крутанув ушастой головкой, она взлетела под потолок, сделала круг, ловко поднырнув под меч Рэндела и исчезла в трубе воздуховода.